Закон равноценного обмена

Не зли моих ангелов. Они исповедуют

добро беспощадное, как вид милосердия.

      Вокруг лишь белоснежная мгла и в тело впиваются мириады ледяных игл. Девочка стоит на краю ледяного уступа и не может ступить ни вперед, ни назад. Оголённая, обнаженная, ни спрятаться, ни скрыться. Ощущение приближения чего-то неумолимого держит в оцепенении. Сковывает душу сильнее пресловутых цепей Короля Героев. Девочка чествует себя такой крохотной и ничтожной, песчинкой в океане. Все, что ей остается – вглядывается в выжигающую сетчатку белизну завесы.       «Это» не заставляет себя долго ждать, появляется во всем своём великолепии. У «Этого» шесть крыльев и на каждом из них по шесть глаз. Оно огромно и подавляет волю, требует преклонить колени одним своим присутствием. По праву своего существования. Оно смотрит на неё немигающим взглядом …       «- Двигайся!» - кричит девочка сама себе.       … и будто пытается поглотить …       «- Ну же! Двигайся!»       … сожрать…       «- Двигайся!»       … подчинить, навязать свою волю.       «-Двигайся! Или сдохнешь, как свинья на скотобойне!»       Из жизни в жизнь тьма, во всех своих проявлениях – самый верный союзник маленькой девочки.       Тэкера скалиться, так широко, так по-звериному, обволакивает тьмой свою душу. Она вытягивает свою тень, надевает, как доспех на свое застывшее тело. Существо перед ней удивленно моргает, делает один ленивый взмах крылом и её сносит с края обрыва прямиком в белоснежную пустоту.       Чем больше тело, тем больше его тень и перед самым своим падением, тень Тэкеры заостряется и вспарывает краешек чужой. Жуткий визг оглашает округу, тело древней души сталкивается с чем-то твердым, на неё несется нечто сотрясающее саму материю вокруг себя, громыхающее сотнями разрядов молний, ярко-фиолетовое и …       Тэкера просыпается с бешено колотящимся сердцем, кровь шумит в ушах, правая рука отдается дикой болью, будто тыльную сторону ладони опалили раскаленной до бела сталью.       Хофуку, мирно сопящий рядом, мгновенно приходит в боевую готовность и бешенным взглядом окидывает окружающее пространство, но не найдя ничего подозрительного, взволнованно трется щекой о её бедро. Тэкера по привычке запускает руку в густой мех, пытаясь унять дрожь в теле. Приглушенные голоса, доносящиеся с кухни, помогают окончательно стряхнуть остатки сна.       - Хм, - старый доктор задумчиво потер бороду. – Я не совсем уверен конечно, но то, что тебе приснилось похоже на описание одного из трёх ангельских чинов пророка Иезекииля и апостола Иоанна.       - Кто это вообще такие? – ворчливо спрашивает девочка.       - Серьезно? – доктор обводит обоих детей удивленным взглядом. – Вы серьезно не знаете? Во дела! Про Библию хоть слышали? - Мегуми кивнул, Тэкера отрицательно покачала головой. – И чему Тоджи вообще вас учил? Многообразие религий одна из основ шаманского мира. Внеплановый многочасовой экскурс от Хизэши Кавано был весьма познавательным и сделал этот новый мир немного понятнее для Тэкеры. Вот только опыт древней души по части верований был немного глубже знаний старого доктора.       За всю вереницу прожитых жизней Тэкера Фушигуро крепко усвоила одну истину: чем ближе существо к становлению Богом, тем менее человечен его истинный внешний вид.       И этот гребанный сон не сулил им ничего хорошего.       Оставалась слабая надежда, что «Это» не нарушит один из основополагающих законов всех миров: дети до семи лет безгрешны и, как правило, неприкосновенны. Тех, кто нарушал это правило, без строго ограниченного ряда причин, ждало суровое наказание. Она и сама должна была через это пройти и только контракт, скрепленный сутью с Богом мира гулей, уберег её.       Есть вещи, что страшнее смерти и многовековых истязаний, и древняя душа очень сильно надеется, что «Это» не рискнёт своим восхождением на местный Олимп ради того, чтобы указать залетному гастарбайтеру его место.       Отчего-то в этой жизни ей совсем не хотелось торопиться на встречу с Хароном.      

ХХХ

      - Фух! Ну и работёнка! Кстати, Фушигуро, все заинтересованные лица уже в курсе, что тебя отправили прихлопнуть Сосуд Звездной Силы, - как бы между прочим сообщаем Шиу Кон.       - Вот как. И как много подробностей им известно? – тихо спрашивает убийца магов, провожая ленивым взглядом лошадь, на которую он поставил.       - Информация нынче дорого стоит, но, поверь, достаточно, - посредник с громким выдохом выпустил в небо струю дыма. – Ещё не поздно отказаться. Все же не с рядовыми шаманами придется столкнуться. Никто тебя не осудит. К тому же Док недавно обмолвился, что у девки твоей, на фоне отсутствия родителя совсем кукуха отъехала – тренируется, как умалишенная.       - Это к лучшему.       - Да как бы не померла от перенапряжения, - мужчина прищурил глаз и устало потер шею. – Если даже Хизэши бьет тревогу – это явно что-то из ряда вон. Знаешь, он в своё время был известен, как дово…       - Чем больше людей узнает о том, кто именно прибьет Шестиглазого и его дружка, тем лучше.       - Э? - Шиу Кон замер. - Ты серьезно? Ты ведь понимаешь, что нам достаточно просто убрать цель, шаманов убивать не обязательно?       - Не обязательно, но почему бы не срубить баблишка сверху, если оно само в руки идет.       - Не боишься, что клан Годжо будет мстить?       - Ха-х! Шестиглазый выблядок – это единственное, что у них есть.       - Откуда такая уверенность?       - Не забывай, я такой же клановый, что и сопляк Годжо. И уезжать никуда не придется. Подумай, кто в здравом уме полезет на наемника, замочившего в одиночку два настолько особых уровня.      

ХХХ

      У Тэкеры дрожали руки.       Почему-то казалось, что загнать себя до изнеможения - самое верное решение. Под бинтами с целебной мазью лопались кровавые мозоли, полученные от жестоких тренировок. Из легких вырывался свистящий хрип. Из носа тонкой струйкой вытекала яркая, темно-алая кровь. В ушах звенело. Скупые остатки магии нехотя отзывались на её волю.       Все, чего она смогла добиться за последние месяцы упоротого самообучения – призыв Лансера и Джузо на весьма ограниченное время. Но связь между физическим состоянием её тела, количеством энергии на момент призыва и временем их пребывания в реальном мире стала заметна лишь недавно. Другими словами, чем быстрее она достигнет хотя бы нижней планки своей прежней силы любого из прошлых миров, тем больший срок её спутники смогут дышать воздухом этого мира. На данный момент срок их пребывания ограничивался двумя-тремя часами, а потом они вновь погружались в состояние, похожее на сон. Они видели все, что с ней происходило, но никак не могли повлиять или помочь без её непосредственного зова.       «- Ещё разочек, всего один, - она медленно слизала одинокую каплю, упавшую на губы. - Сладкая», - невольно проносится в голове. Рядом Мегуми плачет и, судя по всему, громко кричит, тряся её за плечо.       - Хватит, пожалуйста остановись! – читает девочка по детским губам.       Кажется, она переборщила. Судя по положению солнца, время близиться к вечеру. Скоро должен прийти кто-то из взрослых. И лучше бы это был доктор. Помощь бы ей сейчас не помешала.       - Зачем? Зачем ты это делаешь?       - Так нужно, - из-за звона в ушах получилось громче, чем обычно. – Мне так спокойнее.       «- Мне нельзя останавливаться, у меня слишком мало времени в запасе. Слишком мало до того, как оно придет. Прости, Мегуми, что доставляю тебе хлопот.»       Брюнетка осторожно поднялась на ноги, сделала шаг и её повело.       - Действительно, дрянная была идея заниматься на улице, - едва слышно пробормотала она.       Брат перекинул её руку себе через плечо и крепко обнял за талию, позволяя опереться на него. Дом встретил их спасительной прохладой и сердитым Хофуку, всем своим видом, показывающим его мнение относительно умственных способностей хозяйки.       - Мне нужно в душ. Отведешь?       - Могла бы не спрашивать. От тебя несёт, как от скунса.       - Тебе-то откуда знать?       - Откуда надо.       - Ботаник чертов.       - Зубрила.       - Уверенна, что сама справишься?       - Вполне.       Мегуми подозрительно сощурил глаза, но всё же оставил её одну. Хофуку был не столь беспечен, оставшись внутри помещения, видимо, все еще считая, что у неё не все дома. Что было недалеко от истины.       Ванная поёт звуком плеска воды о кафель. Лежа на поверхности воды, Тэкера медленно выдыхает. По стеклу стекает конденсат. Тэкера не знает, сколько времени прошло с тех пор, как она залезла в ванну, но уверена, что много. В ушах вновь нарастает грохот и треск от той фиолетовой херни. Пока она тренируется или читает вслух, звуки уходят, но стоит лишь на секунду погрузиться в сон или медитацию – все повторяется. Она вновь на том снежном уступе и та дрянь давит с каждым разом все сильнее и с каждым разом все сложнее сохранять рассудок.       За деревянной дверью грозится рухнуть мир. Кто-то борется за жизнь, кто-то борется за смерть. Извечный круговорот неизменный для всех миров. Часть её боится открывать дверь.       Но еще больше Тэкера боится закрыть глаза и вновь оказаться на том заснеженном уступе. И все же усталость даёт о себе знать. Девочка расслаблено прикрывает глаза на краткий миг…       На голых рефлексах она отскакивает в сторону от ревущего фиолетового нечто.        - Успела, - тяжело хрипя произносит брюнетка, сгибается, опирая ладони на колени. Со лба капает пот, взгляд ловит ярко-алую кровь, стекающую к её ногам. Слух запоздало улавливает звон падающих звеньев цепи и чавкающий звук капель, разбивающихся о землю.       «- Не смотри, не поднимай взгляд!» - говорит сама себе древняя душа.       В черепной коробке раздается столь любимый и родной голос:       «- В этот момент я и проиграл… Я же отбросил всё. Сам же решил скоротать век наплевав на всё, кроме них двоих …»       - Есть что сказать напоследок? -голос чужой, спокойный, до преступного равнодушный.       «- Жаль, я не увижу, как мои сопляки поставят этот проклятый мир на колени.»       - Нечего…       Что-то внутри неё с тихим стоном обрывается. Тьма окружает её плотным кольцом, переливается разрядами электричества. На алтарь с чвакающим звуком падает тело её отца.       С громким скрежетом разворачиваются каменные статуи Змеи, Кролика и Ворона. Легкий ветерок поднимает белоснежные перчатки в воздух, словно вдыхая в них жизнь. Указательный палец левой перчатки соприкасается с большим правой, а указательный правой с большим левой, образуя своеобразный квадрат.       Лансер напряжен, крепко сжимает свои копья в руках, Рей обманчиво расслаблено болтает ногами сидя на одной из колонн. Её внутренний мир соприкасается с белоснежной мглой из снов, граница образовывает четкую линию.       «Это», какое-то потрепанное, полупрозрачное, будто надломленное, потерявшее большую часть своих крыльев, сейчас больше походящее на человека, видит её, а она видит «Это». Чужой судорожный вздох звенящим эхом отражается от каменных колонн.       Страх, уступает место ярости. Сейчас, перед «Этим», она старше, мудрее, сильнее и куда более опаснее. Все её прошлые облики сливаются воедино, смазывая образ, образуя безумную мешанину цвета и запаха. Чистая, незамутненная ярость выливается громогласным криком:       -Кем ты себя возомнил?! Кто ты вообще такой?!       «Это» растерянно моргает и не успевает ответить. Их, общий на двоих, мираж тает.       - Ублюдок …       Тэкера Фушигуро резко садиться, зубы сжаты так плотно, что еще чуть-чуть и, кажется, раскрошатся. Эмалированные бока ванной сжимаются с громким скрежетом, сбитые костяшки белеют. Деревянная дверь с треском раскалывается.       - Что случилось?! – доноситься на кромке восприятия звук голоса брата. - Така-чан! Тэкера! Да очнись же ты! – боль от пощечины возвращает её в «здесь-и-сейчас».       То-сан не вернется, не сможет. Она знает об этом. Мало кто смог бы такое пережить. Пережить ту фиолетовую хрень.       - Я выпотрошу эту чертову мразь! Разрежу от паха до горла!       Её лицо искажено тенями, Мегуми в ужасе отшатывается.       В глубине дома слышится звон бьющегося стекла. Капля, упавшая в воду, разрезает тишину.       - Рей, - на выдохе едва слышно шепчет девочка. – Разберись.       Пространство искажается, Мегуми испуганно отползает задом к стене, освобождая пространство безумно улыбающемуся призыву его сестры, и он боится поднять голову, боится посмотреть ей в глаза. Боится увидеть там то, что много раз мельком видел в глазах то-сана.       Руки дрожали у Тэкеры – она знала, что на агрессию отвечают агрессией. Это самый лучший ответ. Единственные верный ответ. Ноющее тело и остатки энергии, выскребающие нутро наждачкой —результат смерти, которую она принесла.       - Он ушел, так же, как и ка-сан, - невольно произносит она в слух.       Брат замирает на мгновение. Синие глаза расширяются, в уголках скапливаются слезы. К нему приходит понимание, Тэкера видит это в его глазах. А еще… Видит себя, бледную, мокрую и с абсолютно безумным взглядом. И стыдливо опускает голову.       - Тогда, у нас нет времени, - Мегуми упрямо поджимает губы и вытирает рукавом горькие слезы скорби. Голос его звучит глухо:       - Как думаешь… Мои псы, они могут? –голос дрожит, слова пропитаны неверием и отвращением к самому себе. – Они могут помочь нам с ними? – мальчик кивает в сторону лежащих на пороге ванной комнаты трупов.       Сердце древней души пропускает удар. Девочка до крови прокусывает щеку изнутри. Неизвестно, когда придут другие и придет ли кто-то им на помощь. Знают ли Хизэши-сан и Шиу-сан, что они остались одни? У неё нет времени на ритуал для других статуй. К тому же она понятия не имеет сколько времени бы это заняло. Она ненавидит себя за то, что собирается сказать:       - Давай попробуем.       - Гончие, - псы нерешительно переминались с лапы на лапу, жалобно поскуливая. Губы маленького мальчика дрожали, в горле стал ком. Он не может отдать столь чудовищный приказ.       Мегуми зарылся пальцами в волосы. И даже если бы сейчас на землю рухнул метеорит – он бы не смог сдвинуться с места. Тэкера села на его колени, скрестила ноги за его спиной, перекрывая обзор. Прижала его лицо к своей груди, холодные девичьи ладони закрыли чужие уши. Мегуми с силой сжимает полотенце на спине сестры так, что слышен жалобный скрип ткани, не согласной с такими испытаниями.       Голос её звучит твёрдо. Синие глаза полыхают потусторонним холодом. Рядом с псами появляется Хофуку. Желтый отражает синий, фамильяр понимает, что именно от него требуется.       - Жрите. Сожрите все, до последней крохи.       В тишине раздаются чавкающие звуки раздираемой плоти, треск поедаемых костей. Мегуми не плачет. Он воет. Громко и надрывно. Мегуми оплакивает человечность. Их человечность, даже не подозревая, что его сестра не считает происходящее чем-то выходящим за рамки.       Мегуми был разбит, она – опустошена. Похоже, их ждет битва за само их существование. Жертвы будут неизбежны. Страшно подумать, что именно наворотил отец, что даже детей хотят прикончить. В любом случае, это уже не имеет значения. Сейчас их с Мегуми привычная жизнь рушится. Они стоят у обрыва и смотрят, как метафорические волны бьются о скалы, как дыбиться морская пена.       И это всё не важно, потому что – она измотана и не спит уже которые по счету сутки, потому что, если они сейчас не встанут и не уйдут отсюда, их ждет только смерть. Потому что сколь бы опытной в убиении себе подобных она не была, сколь бы не была изворотлива, сколь искусно не владела бы мечом и магией в этом незнакомом для неё мире без кого-то, кто намного-намного старше её самой, кто знает и понимает намного больше, им не выжить.       Потому что она всё ещё слишком мало знает и понимает этот конкретный мир.       Итак.       Её руки дрожали.       Негнущимися пальцами Тэкера сдавливает чужую сонную артерию, единственное, о чём она может думать – что им нужно срочно убираться отсюда и как сейчас быстро найти всё необходимое в том хаосе, что она учинила собственными руками. Мегуми обмякает в её руках. Гончие со скулежом пропадают.       Рей ждёт приказа. Блондин, залитый кровью с ног до головы, улыбается своей безумной улыбкой и страх, сдавливающий её грудную клетку, отступает.       - Рей, найди доктора и по возможности отведи нас к нему либо приведи его к нам. Мы выходим на рассвете, пойдем через деревню Такумо, оттуда на послеобеденный поезд до Синдзюку. Третий вагон с конца. Хофуку ты остаешься с нами. Осмотри территорию и на случай неожиданных гостей и ...       Три пары глаз резко поворачиваются на скрип половиц. Луна выходит из-за туч и освещает бледное лицо доктора. Хизэши Кавано весьма потрепан и, кажется, дышит через раз.       - Успел, - облегченно выдыхает и сползает по стене, вытягивая руку вперед.       Тэкера подползает к нему, и доктор резко прижимает её к себе. От него пахнет кровью, смертью и беспокойством.        – Как ты, девочка-тень? – ласково треплет он её по волосам, оглядывая помещение. Дурацкое, раздражающее прозвище оседает горечью на языке.       - К нам в дом пришли люди.       - Ох, малышка, - доктор прижимает ребёнка к себе ближе. – Мне так жаль, послушай, обещаю, я все объясню позже, а сейчас нам нужно сделать кое-что важное. Нам нужно сыграть в игру. Твой папа…       - Я знаю, что он не вернется, - резко прерывает Тэкера. Тело мужчины напрягается. – Он оставил список, если с ним что-то случится.       Доктор криво улыбается, смотрит на её духа и кивает ему головой, давая понять, что дальше он позаботиться о детях сам.       Они приводят дом в порядок. До скрипа отмывают стены и лишь слегка протирают тряпкой полы. Открывают все окна впуская тяжелый ночной воздух. Заправляют кровати, берут все самое важное, намеренно создавая вид будто дом покинули недавно и впопыхах, планируя сюда вернуться. Гончие и Хофуку справились со своей задачей на пять с плюсом, не оставив от вторженцев и клочка одежды, даже кровь слизали с пола, где те лежали.       Ключи, пачка денег, фальшивые документы, подаренная отцом катана, пара книг по магии и истории шаманизма отправляются в недра её собственной тени. Крошеный прогресс в её умениях, но все же прогресс. Она намеренно оставляет любимую игрушку Мегуми и редкие книги, подаренные Шиу-саном.       Доктор приводит в порядок её и Мегуми, тщательно залечивая следы нападения. Красит им волосы в грязно рыжий, древняя душа, несмотря на протесты Хизэши-сана, самолично обрезает свою косу почти под корень, помогает одеть их в одинаковую одежду.       Возможно, если их будут искать, то будут искать девочку и мальчика, а не двух мальчиков. Слабая надежда, но может сработать. Даже самые умелые наемники порой бывают преступно халатны к таким мелочам.       Их организмы ослабли больше, чем она предполагала, они проспали десять часов к ряду. Тело ощущалось вялым, голова болела. Мегуми крепко сжал её ладонь, удивленно рассматривая мелькающий пейзажи за окном.       - Проснулись? Вот и славно, болит что-нибудь? – они оба отрицательно помахали головами. – Хотите в туалет?       - Да, - хриплым ото сна голосом говорит брат.       - Потерпите? Через двадцать километров будет заправка, там можем перекусить и …       - А где мы? Куда едем? – уже более бодрым голосом спросил мальчик.       Доктор нервно облизнул губы.       - Нам нужно спрятаться на некоторое время, пока некоторые люди, враги вашего отца не подуспокоятся. Я везу нас в безопасное место. И, - мужчина тяжело вздохнул. – Послушайте, ваш отец знатно подгадил одним людям, поэтому вам никому нельзя рассказывать ни ваши настоящие имена, ни вашу фамилию, ни то, что вы когда-то жили в Токио. Обещаю, мы вернемся туда, как только вы будете готовы. А сейчас вы Изао и Изуми Акутагава, я ваш дед по материнской линии – Рюноске Акутагава.       - А ничего поскромнее не нашлось старик? – фыркнув спросила Тэкера. Даже Мегуми скептически выгнул бровь на новые «позывные».       - Ну уж прости, чем богаты. Родителей вы не помните, мать умерла при родах, а отца вы вообще не знаете. Раньше вы жили в Окума, но из-за плохого здоровья почти все время провели в палате местной больницы. Последние полгода вам обоим вроде получше, а мне предложили работу в Сендай, поэтому мы переехали.       - Ну и морока, - устало откинулся Мегуми на спинку сиденья. Тэкера тихо прыснула в кулак.       - Нужно продумать детали. Как звали медсестер, чем кормили, чем болели, какие процедуры, - задумчиво протянула древняя душа.       - Этим вы и займетесь следующие четыре часа после остановки. Не вешайте нос Мегуми и Девочка-тень, дедуля позаботится о своих дорогих внучках.       Близнецы синхронно закатили глаза. Хизэши Кавано, улыбнулся уголками губ.       «- У тебя действительно прекрасные дети, Момотаро-чан. Присматривай за ними, хоть иногда.»