Ведьма из Зазеркалья

— Привет! — радостно встречают его громким возгласом. Тот самый бес висит на плафоне, зацепившись за него руками и ногами. Минги удивляется на долю секунды: эта зеркальная братия очень искусна, когда дело доходит до коридоров и поисков определённого астрального тела. Так что неудивительно, что он их нашёл, вот только зачем? — Ты же здесь не случайно, — отвечает ведьма. — Конечно, не случайно! — довольно улыбается бес. — Я выжидал тебя и твоего котика, ты же его выпустишь? Я бы хотел посмотреть на его человечью ипостась, он же такой же жмякательный будет, да? А какие сердечки!.. Бес причмокивает, продолжая висеть, как будто он часть интерьера. — Ты же пришла получить очередное кошмарное лакомство, ведьма? Ведьма! Которая ест кошмары! Он такой огромный был! В его голосе — восхищение и радость. Минги не собирается обманываться, он хочет понять, почему бес следует за ними. Ждёт оплаты? — Что ты хочешь от меня за помощь с кошмаром? Тебе ведь что-то нужно? — Мне! Нужно! Чтобы! Не скучно! — раскачиваясь, отвечает бес, и слова звучат обрывисто, крикливо. — Но другие! Меня сторонятся! А твой котик такой забавный! Ты тоже забавная, ведьма. С вами весело! И я хочу увидеть, как ты снова сожрёшь кошмар. Ты была такая чудовищная, такая всесильная! Я давно не встречал таких могучих ведьм! Он перестаёт раскачиваться, просто повисает, и когда ему не отвечают, добавляет: — Выпусти котика, а? «Давай, выпусти, я ему прошлый раз припомню!» - воинственно с нотками недовольства мякает Сан. Сейчас Минги, как ни странно, опасается не беса, а того, что ему вновь попортят платье: оно сегодня светло-голубое, как кусочек неба, невесомое и воздушное, приятно касающееся кожи и слегка щекочушее ноги. Лично сшитое для него Хонджуном. И вот за него сноходец точно голову срежет. А ещё рука болит, и ведьма не настроен в этот раз на грандиозную битву. Он вообще не собирался никуда идти, но Сан заявил, что отправится в Зазеркалье один — если надо, чтобы распугать кошмары, которые могли пролезть в их сны, особенно — в сны его ведьмы, которому и без того досталось. Но Минги не пустил в одиночку: фамильяр до этого никогда не выбирался сюда самостоятельно, поэтому отправились вместе. И вот теперь на них пялится бес, который наверняка может расправиться с ними, и никакой Атам не подействует — не успеет. «Нам надо быть аккуратными с ним», — предупреждает Минги. Он распускает ниточку брелочного хвоста и откидывает на землю. Через мгновение бес прекращает раскачиваться, а у ног ведьмы уже стоит, помахивая хвостом, Санни. — Котик! Очаровательный жмякательный кош, дай потрогать сердечки! Бес спрыгивает, мгновением касаясь пальцами рук пола, и тут же встаёт, замирая и прислушиваясь. Сан не сводит с него пристального взгляда, а тот щёлкает пальцами: — О, вы слышали? Кажется, привидение завывает! Или это стонет тень? Минги хмурится, кладя ладонь на рукоять ножа. Сан утробно рычит, шлёпая себя по бокам хвостом, оглядывается, чтобы встретить врага, когда бес разражается хохотом: — А я пошутииил! — и тут же тяжеленный гул чужого стона прокатывается по коридору. — Ой, нет, не пошутил. — Ты кого привёл? — урчит Сан, а Минги уже готов к нападению, замерев с ножом в руке. В Зазеркалье всегда есть, кому напасть, и даже просто прогуливаясь по коридорам, стоит учитывать, что здесь слишком много различных сущностей, готовых тебя поглотить, изменить и убить, если не будешь готов. Минги всегда тщательно готовится, но порой кажется, что этого недостаточно. — Никого я не приводил, — дует губы бес, — оно само приползло. Гул повторяется, но уже затухающий: существо изменило направление и уходит. В любой другой раз Минги бы погнался за ним. Но это не очередной кошмар — тот не умеет перемещаться так резво, значит, проблем от него в реальном мире будет немного, да и начертанные в комнате символы уберегут. — Ууу, оно ушло, — вздыхает бес, — и теперь я не посмотрю, как вы сражаетесь. Но вы же вернётесь, верно? Сюда обязательно, это же ваш коридор, — подмигивает и садится по-турецки, ничуть не смущаясь продолжающего грозно урчать Сана. — Здесь больше ваших следов, чем в других местах. Но я не могу найти ваше зеркало, — дует губы. Минги очень хочется просто оставить его, пройтись дальше по коридору, убедиться в отсутствии кошмаров — он уверен, что поблизости их нет, — и вернуться домой. Но с другой стороны, стоит быть осторожными в общении с этим существом. Мало ли, что может случиться. Может, потом Сонхва отправится их искать и не сможет больше найти, как не нашли фамильяра Ёнгуна: след просто оборвётся в никуда. — А мы не хотим, чтобы ты его нашёл, — недовольно отвечает Сан, и бес вздыхает: — Ну чем я тебе не угодил, кош? Я хочу познакомиться поближе, потрогать твои сердечки. Когда ты человек, у тебя тоже на попке сердечки есть? А покажешь? Минги не успевает его остановить: Сан срывается, прыгая на беса, опрокидывает его на пол, но вместо того, чтобы отразить атаку или защититься, тот начинает смеяться, ногами и руками цепляясь за рычащего кота. — Ты такой мягенький, такой хорошенький! А за ушком нравится? А вот так? — чмокая в нос и совсем не замечая недовольства Сана. Минги прислушивается, но вокруг тишина. Оборачивается, но их никто не поджидает: ни кошмары, ни тени, если только не припрятались где. Обманчивость коридоров его и пугает, и восхищает. — Эй, бес! — отвлекает того Минги, пока Сан, рыча, всё же позволяет чесать себя за ухом — это точно его фамильяр? — Я не просто бес, я Уён, — гордо заявляет тот, начёсывая кота. — Если ты спросишь про тот кошмар, то я его не звал, он там обитал ещё до меня. Не люблю кошмары, от них воняет. — Я хотел попросить отпустить моего фамильяра, нам скоро возвращаться. — Это из-за коротеньких свечек? — Уён кивает в сторону рядка отражений свечей-таблеток. Сан отскакивает от него и принимается вылизываться, всем видом давая понять, что больше к нему притрагиваться нельзя, и вообще он существо благородное, не то, что некоторые всякие там бесы. Это забавно, думает Минги, и Уён тоже так думает — восхищённо восклицает, приподнявшись на руках: — Ты такой милый, кош! В следующий раз обернись человеком, мне очень хочется тебя потискать и посмотреть сердечки на попке! Сан его игнорирует. Минги проходит мимо беса, фамильяр мякает и следует за ним. Очень хочется надеяться, что обережные знаки, начертанные в комнате, скроют их дом от взора беса, но… Но Минги уверен, что Уён со всей его скрытой и такой явной силой просто не пытается как следует искать. Играет? — Я с вами хочу! — доносится сзади. Сан возмущённо рычит, наверное, принципиально не пользуясь словами, а бес лишь цокает языком, пристраиваясь рядом: — Я же полезный, помнишь же, ведьма? Я свалил на кошмара люстру, а тебе перевязал руку! Минги хочет указать на то, что бес мог бы самостоятельно избавиться от кошмара, не прибегая к раскачиванию люстр, но понимает, что тот не был обязан это делать. Он мог бы вообще сбежать или просто наблюдать, но решил немного помочь — в своей манере. — Кош, а ты в следующий раз перекинешься человеком? Я хочу посмотреть, останутся ли сердечки! Очень-очень хочу! Сан ворчит, отворачиваясь. Бес вздыхает: — Почему ты не любишь меня, кош? Я вот тебя уже люблю, ты такой миленький, такой мягенький! — Уён в восторге прижимает руки к груди. — Такой жмякательный! — А ты бес. — Я не выбирал быть бесом, между прочим! Может, я тоже хотел быть кошем? Или человеком, как ты, ведьма. Тоже бродить по зеркалам и по ту сторону в своём истинном облике. Ух, я как-то выбирался в ваш мир из коридоров, там было так светло! Столько запахов, а ещё там много-много пространства, если выйти! Столько пространства, которое не жжётся и не собирается поглотить! Я провёл там целых четыре, — показывает по три пальца на каждой руке, — дня! Я бы ещё провёл, но меня изгнали. Но! Я не пытался захватить душу, я только тело, и то немного. Мне было просто любопытно! Сан фыркает. Минги надеется как можно скорее вернуться: от этого беса начинает болеть голова.

***

Его потянули за волосы, запрокидывая голову. Цепи удерживали на месте, сковывая движения. Вокруг — тысячи размытых силуэтов на фоне черноты высоченных деревьев, шелест которых шептал его имя голосом матери. Холод металла по горлу — сначала едва касаясь, а после распарывая — боль взорвалась, кровь окропила тело. Они снова пели — тысячи голосов, когда его швырнули в стоячие воды чужой крови, к тем, кто так и не выбрался, а остался лежать на дне.

***

Собственный крик вырывает из вязкого красного. Боль — до слёз — простреливает дёрнувшуюся руку. Сердце бьётся, отдаваясь ударами в виски, дыхание сбито, как и простыни, за которые цепляются пальцы. Перед глазами — алый закат на фоне увязшего в темноте потолка. — Минги? Тяжесть ладони на груди. Лицо Сана, задетое освещением уличных фонарей: ведьма редко закрывает окна шторами, предпочитая встречать рассвет с первыми коснувшимися лица лучами. Медленно, но дыхание приходит в норму, стук в виски постепенно прекращается. Пожарище перед глазами — отголоски сна — утихает. Рука терпимо, но ещё болит, это нормально, ещё раз к матушке сходить, и пройдёт. — Может, к хёну? — мяукает Сан, продолжая обеспокоенно метаться взглядом по лицу. Минги не может сразу понять, про какого из старших говорит фамильяр: те сливаются в размытый силуэт — такой же, как из его кошмара, тень. Как те, что шныряют по Зазеркалью. Он пытается их разделить и вспомнить каждого. Это сложно, мысли слишком громоздкие, как и воспоминания, в них сейчас очень трудно найти то самое, необходимое. — Минги? Тёплая ладонь касается вспотевшего лба. Ведьма ненадолго закрывает глаза, пытаясь собрать себя, сконцентрироваться на сейчас. — Давай попросим помощи у Хонджуна-хёна? Он же может помочь. «Мне страшно за тебя». Сан укладывается головой на его грудь, стараясь не тревожить руку. Обнимает, наваливаясь уютом и покоем. Минги не хочет становиться обузой. И кошмар в конце концов должен быть поглощён его сознанием и исчезнуть. Он же не может стать его частью, это невозможно. Или возможно? — Давай днём сходим, — бормочет Сан в ткань футболки. Минги ощущает горячее дыхание, тихий стук сердца, и его вновь уносит в сон, где текут алые воды безымянной реки.