Ведьма из Зазеркалья

Вязкие, словно кисель, лучи предзакатного солнца окропляли комнату расплавленной медью. Окно в две стены, кровать с зелёным покрывалом, маленький низкий столик с горшком, в котором засело растение с длинными узкими листьями. Полки на стене над кроватью висели пустые, только на одной, самой нижней, были маленькие часы в виде белого домика. В углу — небольшой шкаф с резными дверцами: такой же стоял в комнате матушки Юсун, и Минги любил прятаться там, когда приходили гости. А когда у них гостил Юнхо, то прятались уже вдвоём. Он видел это однажды — только сон, ничего больше. Он знал, что мог здесь застрять, не вернуться, но внутри не ощущалось волнения, наоборот, было так спокойно, так хорошо, что невозможно было не войти. Два удара кончиками двух пальцев, три удара раскрытой ладонью и одно лёгкое прикосновение, будто открываешь дверь. Зеркальная гладь исказилась, и Минги сделал шаг, вплывая в чужую комнату. Его не повело, голова не закружилась, и он вспомнил, что сейчас и есть сон — опять и опять то же место. Есть ли возможность, что Минги уже бывал здесь в реальности? Или происходящее связано с будущим? Или комната вообще ничего не значит, и можно расслабиться, посмотреть в окно — такое большое, чтобы видеть мир, как на ладони. Минги глядел на проплывающие внизу облака, верхушки гор вдалеке, выглядывающие из-под белой пены. Спокойная восторженность охватила душу, и он вжался лицом в стекло, глотая взглядом великолепие раскинувшегося небесного ландшафта. — Сан? — голос зазвенел, отражаясь от стен. Минги не был уверен, что его услышали: кто знал, на какой уровень забросило. Нужно осмотреться, а потом… Минги не знал, что будет дальше, он хотел бы уйти, но так тянуло остаться. Сколько раз боялся зайти и только смотрел из-за зеркальной глади? Сознание казалось шариком, которым можно было играть. Ладонь-удар-стена-хлопок, ладонь-удар-стена-хлопок, ладонь… Сознание увязло в тягучести расплавленной меди. Минги отлип от стекла, сделал шаг и ещё. Пространство не казалось зыбким, линии не расплывались, а острый краешек зелёного листа ожёг пальцы до крови. Это не дрёма, не верхние слои, это точно что-то ближе к средним. — Сан? — повторил громче, не рассчитывая на ответ. Слизывая с пальцев кровь, он подошёл к шкафу и раскрыл дверцы. С одной стороны — пустые полки, с другой крючки и вешалки, но никакой одежды. Стоило ли оставаться в пустующем месте, где даже двери нет? А если войти в шкаф, очутишься в Нарнии, среди снегов? Фавн сыграет колыбельную. «Ты глубоко. Я не могу пробиться к тебе». — Сан… Его обязательно разбудят, если он станет проваливаться. Можно позвать… Можно позвать того, кто разбудит. Ладонь-удар… — Сан, я в чьей-то комнате, но не знаю, в чьей. Молчание длилось недолго, но даже за это время Минги успел испугаться, что Сан оставил его и больше не сможет пробиться. «Что там есть?» — Здесь громадное окно, видно облака, они ниже на пару этажей, — Минги вновь приблизился к стеклу. — И солнце — очень яркое, но не слепит, такое, знаешь… Как будто всё в нём тонет. В комнате никого, кровать заправлена, шкаф пустой, часы на полке. «Сколько времени?» — Без пятнадцати четыре. На кончике секундной стрелки сидела лимонница — совсем как настоящая. «Не врут. Подожди, я сейчас, не уходи!» Если приглядеться, можно было увидеть падающие в танце пылинки, оседающие на пол, кровать, столик. Минги опустил голову, чтобы посмотреть, как они спускаются к голым ступням. В этом сне на нём было свободное платье — персиковое, чуть выше колен, которое купил ещё зимой по скидке. Для хождения по коридорам редко кто из них надевал что-то обтягивающее, чтобы не сковывать движения. Ему нравилось ощущать лёгкость, как будто и сам становился мячиком. Ладонь-удар-стена-хлопок. «Минги?» — голос Сана лапкой коснулся головы. — А? «Выдумай здесь что-нибудь». — Выдумать? Минги огляделся. Так чисто, так пусто, как и в голове. «Выдумай. Ну, представь, что там, на кровати, например, лежит вещь, которой сейчас нет». — Но какая? Что я могу выдумать? «Игрушку, например. Или светильник. Или фонарик на столе, или мышь на верёвочке…» — Фонарик. На столе. Минги ткнул пальцем. Тёмно-синий карманный фонарик появился у горшка внезапно, но вписался так, словно лежал там всегда. Минги похлопал глазами, не решаясь коснуться. Вдруг оживёт и нападёт? «Фонарик там?» — Да. И он очень похож на тот, что я потерял этой зимой. «Отлично! Выдумай ещё что-нибудь». — Майка? — неуверенно отозвался Минги. — Чёрная, с белыми кляксами, она сейчас будет висеть в шкафу. Сан! — он воскликнул, увидев, как заказанная им майка повисла на плечиках. Голос оседал среди пылинок. — Она там! Та самая, которую я видел в журнале, помнишь? Тогда ещё ту шляпу, синюю, которую в поезде потерял, она такая, с серебристой пуговицей и белой нитью с жемчужинками. И чёрные ажурные перчатки, и платье с кожаным ремнём, и дизайнерские брюки с серебристым драконом, и… Минги едва не задохнулся: спокойный восторг обращался лавиной, накрывая, когда в шкафу одна за другой стали возникать перечисляемые им вещи. Он бы ещё продолжал, пока Сан его не отвлёк. «Ну, ты и модник!» — его смех, казалось, возникал посреди комнаты и становился её неотъемлемой частью. — Я просто исполняю свои желания в своём сне. «Это не совсем сон. Сонхва-хён объяснил, что это может быть твоим убежищем. Ты же часто видел эту комнату? Он говорит, ты должен знать, тебя обучали! А я не могу, ты у меня первый, и если бы я не позвонил Сонхва-хёну, то ничего бы не узнал». Взгляд застыл на белой кляксе чёрной майки. О чём он должен был знать? Минги попытался схватить ускользающую мысль, что воздушной змейкой извивалась у его головы, но она не далась. Он помнил про темноту и обманчивость коридоров. Он помнил про фонарик и такты открытия, смыкания и закрытия. Помнил про туман прошлого, про травяной чай и стёртое золото вязи на гримуаре, что ему подарил Хонджун. Убежище… Минги попытался сосредоточиться, но голос Сана вновь отвлёк. «Это твой безопасный уголок, который расположен в обоих мирах — сна и зеркал. Тебе нужно научиться вызывать его, например, когда надо сделать передышку или спрятаться от монстра, а времени вернуться в реальность нет». — Почему я ничего не помню про убежище? Сан ответил не сразу. «Наверное, потому, что это один из средних слоёв. Тут сложно думать так, как мы думаем в нашем мире. Выбирайся, здесь всё вспомнишь, а я спать пошёл», — он зевнул и причмокнул. — Иди, я ещё побуду. «Будь. Только не буди раньше полудня, я поспать хочу, устал с тобой возиться». Минги подошёл к стеклу. Он подумал о том, сможет ли по его велению поменяться пейзаж за окном. — Горы, река, лодка! Небо оставалось небом, солнце светило всё столь же ярко и тепло. Значит, метаморфозы происходили только внутри. Минги сел напротив и уставился на светило, которое не жгло глаза. Интересно, оно движется? Или здесь всегда время накануне заката? И почему он решил, что будет именно закат, а не закончился рассвет? Минги протянул руку, касаясь стекла, и от его ладони ниточками побежали, разрастаясь, морозные узоры.