Subconscious Mind Games

3.1. Оды о прекрасном. В этот раз отворить дверь оказалось сложнее, чем в прошлые. Я не совсем понимаю, почему прихожу сюда каждый раз, но что-то да точно меня сюда влечёт — полагаю, что моя нежная любовь к Тэхену, ибо всё-таки не хочу терять любимого человека из-за моих страхов. — Чонгук! Проходите, конечно, — Улыбнулся Альфред. — Да, только… — Я не могу поверить своим глазам: поляна рядом с довольно узкой речкой. Тëплое весеннее солнце слепило мои глаза, и я кое-как увидел находившиеся в четырёх метрах от меня привычные атрибуты наших с Альфредом сеансов — кушетку и кресло моего якобы лечащего врача. Меня поразило больше всего то, что на моём пути толпились нежные древесноподобные салатовые папоротники, лепестки которых мне пришлось отодвигать, чтобы подойти к Альфреду: — Да, только подождите, пожалуйста, Доктор Альфред, ай! — Они слегка колючие. — Можете не торопиться, ведь я уже начал записывать, — Равнодушно ответил старик. Настоящее безумие: разыгрался ветер в мою сторону и вся трава этой поляны начала преграждать мне путь, из-за чего пришлось закрывать лицо обеими руками. Куча летающих насекомых решило ещё сильнее усложнить мне путь: бабочки самых ярких оттенков и жуки разных мастей. — Доктор Альфред, я иду, честно! — Я уже не понимаю, что отодвигаю в сторону: насекомых или растения, всё будто смешалось в одну кучу. — Я никуда не тороплюсь, Чонгук, время ведь относительно, его и вовсе не существует в моём мире, — Поправляет очки, даже не обращая внимания на мой тернистый путь до его лечебной кушетку. Тут я резко споткнулся и упал на правое колено. В этот же миг всё мешавшее пройти мне дорогу исчезло, будто я не мог пройти дальше только из-за самого себя. Этому горе психологу видимо абсолютно безразлична моя жизнь. Неужели все имеют такое отношение к моей личности? Неужели это и есть жизнь? — Жизнь? Хо, занятно, — Улыбнулся слегка саркастично. — Извините? Я ничего вроде не говорил, о чем вы? — Почему-то только сейчас заметил такое большое количество цветов тут: знаю лишь белые, ромашки называются. — Ничего-ничего, Чонгук, садитесь, давайте начнём ещё один наш плодотворный сеанс. — Жизнь всегда начинается с криков, да, Док? — Призадумался я. — Более чем правда. — Тогда, быть может, жизнь в принципе начинается со страданий? — Над нами летает цапля с красным пятном на клюве, а вокруг летают стрекозы. — Ну, если так подумать, то жизнь и заканчивается на страданиях, Чонгук, — Подметил старик, ведь смерть тоже всегда мучительна. — Это так угнетающе, знаете, — Мимо поляны вместе с ветром пролетела маленькая стая скатов. — Начало жизни, то есть рождение, и конец жизни, а именно смерть, Вы можете считать отличными от самой сути понятия «жизнь». — А самая эта жизнь? Из чего она состоит, Альфред? — Заметил, что гусеница заползает на кушетку. Аист подлетает и съедает. Стрекозы в страхе разлетелись по сторонам. — Как вам кажется, Чонгук? — По ощущениям, мне в последнее время кажется, что всё остальное в человеческой жизни является лишь побочным от страданий. — Безусловно, страдания тоже являются частью жизни, а я ведь скажу более того: не только человеческая жизнь имеет такую сущность, но и всё живое. Жизнь ассоциируется не только с родом людским, но и со всем, что пошло против. — Против чего, Доктор? — Облака частично закрыли солнечные лучи и под их тенями я увидел: сколько же зелени тут и какая же она оживлённая что ли, ведь она крутится туда-сюда от ветра. — Против привычных укладов вещей: материя перестала быть просто ведомой, она захотела выполнять роль ещё и ведущей. — И как? У неё получается хорошо? — Прохладный ветерок, как же прекрасно. — Я бы сказал, что вполне себе дерьмово, ведь от этого и появились эти наши страдания, забавно, да? Не было бы жизни — не было бы страданий, Чонгук. — Значит я могу выбрать быть ещё и ведущим, а не ведомым, Альфред? — Осенило меня вдруг. — Да, конечно, только рождение и смерть все равно состоят лишь из одних страданий, а сама жизнь ещё и из производных, придурки считают, что всё как раз наоборот, а счастливцы…—Ухмыльнулся старик. — Что счастливцы то? — Не выдержал я и повернулся к нему спиной, а там сзади него речка, лучи солнечные и куча бабочек с разноцветными крылатыми жуками. — А счастливцы то выбирают, ради какой «побочки» страданий готовы они прожить эту самую жизнь и познать в конце их участь. Участь того, каково это пойти против естественных укладов вещей, — Показал ладонью старик и я увидел, как ветер окружил нас в виде начинающегося смерча, из-за чего все растения начали потихоньку преграждать мне путь до двери. — Отлично! Значит я выберу именно любовь! — Спрыгнул я с кушетки и побежал прямо к двери, уже полностью покрывшейся мхом. — Самое забавное, что конкретно в любви примесями выходят именно страдания, а далее они прибавляются к ужасам жизни, но да ладно, удачи вам, Чонгук! — Махнул рукой старик. — Отойдите все в сторону! — Ветер теперь пошёл от двери ко мне, потому все листья папоротника и зелень поляны пошла против меня, из-за чего у меня вся руки были исцарапаны, но все же дошёл до двери волевыми усилиями. Теперь ветер набросился на меня со спины. Ещё за время разговора я уже заметил, что дверь потихоньку покрывалась мхом, из-за чего открыть её стало ещё тяжелее. Спустя мгновения криков я смог со всей мочи увидеть хотя бы щель, но тут ветер досадил дуновением кучей трупов насекомых, которые начали создавать ещё большую тяжесть. Мне пришлось просунуть пальцы левой руки, чтоб я со всего маху открыл дверь хоть наполовину, но я понимал, что меня хватит лишь на раз. Тем не менее, времени на обдумывание не осталось, мне удалось открыть и буквально выпрыгнуть наружу со всей дури, после чего дверь захлопнулась от давления ветра и я зашёл в помещение вместе с кучей насекомых. 3.2. Оды о прекрасном. Я снова оказался в гавайском кафе. Кушетка и диванчик Альфреда остались на месте, а вот всё остальное будто застыло во времени и ждало моего появления. Область пола около двери, из которой я вышел, теперь покрыто мёртвыми или умирающими насекомыми. Следующее, что заметил мой взор, к счастью, оказалось дверь на другом конце кафе. Я решил, что пора вставать и идти дальше, мол, достаточно я отдышался. Тем более, заметил, что мох, который покрывал дверь снаружи, начал зарастать потихоньку по направлению нужной мне двери. Всё бы ничего, да только совсем забыл о семействе рыб. — Мама, а мы сможем поладить так, чтобы мы больше никогда-никогда не ссорились? — Рыба-клоун спрашивает мать, смотря на меня. — Доченька, нет, конечно, ничего подобного не будет, ведь мы слишком разные, глупышка моя, — Усмехнулась, глядя мне в душу. — Ну как же? Мы ведь одной крови, мама! — Негодовала младшая. Между тем я заметил, что вода в аквариуме начала взбалтываться и приливы с отливами за окном стали с каждым разом громче, и ведь неясно: то ли из-за моего прихода, то ли из-за мха, надвигающегося к нужной точке, а может и всё вместе. — Ха-Ха-Ха! Все мы одной крови! Всем нам суждено до могилы друг у друга запивать наши кровные узы, ведь так? Будь то сосуды с капиллярами иль схожести с различиями, — Завопила от истерики, приближаясь ко мне, после чего аквариум разбился и вся вода хлынула прям на пол. — Ах, поняла! Ахахаха, какая же я дурëха, мама! — Засветились красным цветом глаза. Мох почти дошёл до этой чёртовой двери. — Приходите к нам ещё, — Всё ещё улыбаясь, отвечает кассирша. Я понял, в чем дело: вода из океана направилась с резкой силой прям в сторону кафе. — Дело не в том, что нужно постоянно искать компромиссы с другими, тем самым успокаивая себя тем, что в этот раз пронесло. Дело в том, что надо постоянно искать компромиссы с ужасами своей души, только так мы можем остановиться хоть на миг, чтоб забыть — каково это обнажать клыки пред братьями и сёстрами нашими, стыдясь помоев затхлости своего мира. — Мы, мать и дочь! Мы с ней, например! — Указывая на кассиршу — Хозяйка и рабыня! Невозможно в мире найти баланс между друг другом, ведь моя дочь родилась не мной! Она так же, как и её отец жрёт пачками эту жевательную резинку, хотя ей нужно к чертовому дантисту! Думаешь ты больно уж сдался своему челядью?! Ха-ха-ха! Не смешите меня! — Тычет мне плавником в полной ярости. — Мы все друг другу подобны, ведь как раз из-за этого слова об индивидуальности и уникальности нашей - жалкая ложь. Я знаю, что Тэхен когда-то сделает мне больно, хоть раз заставив кровоточить мои старые раны. — Вода начала в виде луж проникать из стен и мох уже достиг двери — Тем не менее, конфликты есть, ибо всё живое по своей природе разное и стремится друг друга стереть, чтоб баланс сохранялся как можно дольше, но всё рассчитывает лишь на собственный внутренний баланс, а для более высокого глобального уровня нахождения живому на бытие ему необходимы постоянные столкновения меж собой! — Принимаю позу спринтера. — Да что ты несёшь, жалкое отребье? — Вода нахлынула пулей прямо из окна, заполняя всю кофейню. — Мама, что это всё значит? — Рыба-клоун в недоумении. — Видимо, на сегодня всё. — Приспустила, наконец, улыбку кассирша. — Потому я выбираю нарушить самоличный баланс изнутри и встретиться с разностью и трудностью мира. И в первую очередь мира моего возлюбленного. Ведь дело не в том, что твоя дочь родилась не подобной тебе! Дело в том, что ты родилась не в себе! Тонна воды мигом вылилась прям в комнату, поэтому меня отбросило на половине пути прям в стену. За долью секунды я увидел, что мох начал со стремительной скоростью обрастать на стене. К счастью, я не потерял сознание и мне пришлось дальше плыть до неё, задержав дыхание. Пловец из меня так себе, к сожалению. Тут всё совсем усложнилось: меня начали душить плавники сзади — мамаша с дочерью решили убить меня прям тут. В то время как дочь душила мою шею, мать-рыба оттягивала меня подальше. Я не знал, как отбиться, но я не мог позволить себе умереть, не сказав Тэхен, что я смог справиться с ночными кошмарами. К счастью, в мою сторону рядом подплыла лежанка, на которой я спорил со стариком о том, что всё тщетно и мне не помочь. В итоге я кое-как дотянувшись до неё, ударил со всей силу эту семейку. Мне пришлось действовать моментально, чтобы не задохнуться прям тут и не стать жертвой удушения, поэтому я оттолкнулся от лежанки. Достигнув намеченной точки, я откинул дверь, по другую сторону которой мигом оказались я и куча воды, которую я остановил, закрыв за собой этот портал в ад. 3.3 Оды о прекрасном. Вода, вытекшая из кабинета, сразу испарилась. Я почувствовал, насколько же в этой комнате пекло. Я сразу узнал его: первое место сеанса. Полностью деревянная комната с огромной лосиной головой. Видимо, стая лосей дружелюбно ждали меня. Больше всего смущало то, что я отчётливо помню, как голова лося начала разлагаться прямо предо мной, а сейчас она стоит всё с такими же ржаво-красными глазами, какие были до происшествия. — Двери тут никакой нет, — Как-то дошло до меня. Меня смущали картины. Три истории: правая стена, левая стена и задняя стена. Я решил приглядеться к этим рисункам. Как я понимаю, это истории Дикого Запада. — Чёрт возьми, почему тут так жарко, — Огляделся по сторонам и понял, что тут ещё нет насекомых, которые были в предыдущий раз. Первая картина. Ковбой воткнул флаг прям в скалу, которая возвышается над неким безлюдным разрушенным городком. Флаг, видимо, его народности. Лицо закрыто ковбойской шляпой, более того — прикрыто ещё и правой рукой, а между тем левая гордо, даже воинственно, держится за флаг, который символизирует порабощение этого места. — Всё-таки свобода так иллюзорна, — Провожу рукой по картине, потом быстро вскакиваю от непонимания, почему я обмазался жидкостью подобной крови — холст цел, даже и не скажешь, что он измазан чем-то. Мне пришлось пройти толпу лосей, чтоб добраться до второй картины левого угла комнаты. Попутно я спрашивал себя, чем же странным тут разит. На миг я взглянул на лосиную голову, так же висевшую наверху. Мне стало не по себе, было ощущение, что эти глаза смотрят мне в душу. Вторая картина. Женщина, видимо, здешнего происхождения доит корову, закрывая лицо передником. Сзади неё стояли ковбои неприятной наружности. Мне показалось, что они иного происхождения. Тем не менее, они были одеты в коричневатую национальную одежду, как и завоеватель на первой картине. Я почувствовал себя неладно, ведь они по всей видимости были пьяны, на что указывают стопки от выпивки на столе справа от доярки. — Наверное, что для одного свобода, то для другого оказывается сущим адом, — Побледневши сказал я про себя — Ведь вполне вероятно, что для этих мужчин данная местность была райским уголком, откуда можно получать необходимые дары, чтоб справиться с неутолимой жадностью в их сердцах. Последняя картина. Город полностью в огне. Композиция выстроена так, что заметнее всего оказывается обездоленный старец, съедающий корову прямиком со второго изображения, мне даже показалось, что это именно тот мужчина из первой истории. — Думаю, что люди заточены в рамки навсегда: из одной местности кочуем в другую и надеемся, что вот оно, тут настоящая свобода, здесь возможно воплотить нашу волю, и лишь потом догадываемся, что мы так или иначе зажаты с разных сторон: социальными или биологическими ограничениями, ведь как бы то ни было, стоит понимать, что есть начало жизни и её конец — это уже отсутствие свободы вечной и полной. Нам суждено смириться с тем, что каждый из нас заточен в крепкие прутья другого, каждый из нас мелочная сволочь, которая не хочет мириться с уголком, выделенным ему, тем самым заставляя других почувствовать себя подавленными, так будет происходить в любом случае, мы все должны быть в ответе за подобное внутри нас самих, да только худшим воплощением становится лишь преднамеренное воля отобрать у другого его выходы к пониманию собственной свободы, которой на самом деле так же нет, ведь лишь увидев, где находятся наши ограничения и где они могут быть достигнуты, мы сможем открыть щель нашего бытия. Успокоившись, я начал ласкать лося, стоявшего рядом со мной. Я услышал звуки капель откуда-то, но не придал этому особого значения, ведь я понял: — Щель! Точно! Я вспомнил первый сеанс: после того как лось полностью разложился, то на месте, где он висел, оказалась крупная дыра, — На радостях завопил я. Я теперь четко заметил, что в то время, когда я пытался вглядеться в картины, лоси так же, как и в прошлый раз продолжали поедать стену, покрытую полностью мхом. — Ой, какой хороший мальчик, хорошо, что я… — Лаская лося, я понял, что я достаточно лёгкими движениями почему-то собрал ему покров. За ним я увидел личинки, которые съедали потихоньку плоть животного. Я завизжал, что есть мочи. Я заметил, что три картины начали, подобно центрифуге, с невероятной скоростью двигаться так, чтобы не столкнуться друг с другом. Между тем я увидел, что всё это время с полотка капала кровь, и почувствовал, что комната будто запекалась, как в духовке. И в один миг куча саранчи, вылупившейся из тела лосей начали окружать комнату. Мне пришлось закрыть лицо, чтобы подумать, как выбраться из этой суматохи. Вся комната уже была красной: то ли от крови, то ли от жары. К счастью, я сразу догадался запрыгнуть на лосей и прыжками о каждого из них, набирая силу и инертность, оттолкнулся от последнего и достиг цели, зацепившись за пучок сырого земнистого мха. Я увидел, что за дырой находится сырая земля, но мне стало всё равно и я начал откапывать голыми руками выход из этого дерьма, лишь бы не оставаться в комнате, которая сейчас больше похожа на царство дьявола. 3.4 Лабиринт. Кошка. Собака. Каким-то чудом я прорыл себе путь до поверхности. Какое-то время я не мог нарадоваться тому, что выбрался из пучины, полной темноты. Спустя время понял, что нахожусь в лабиринте из моих ночных кошмаров. Высочайшие стены, туман, сырая земля, покрытая зеленью, и звуки какого-то зверя. Я повернулся в их сторону и отогнал руками туманность и увидел, что огромный безглазый монстр с копытами поедает человеческое тело. Ещё немного и я бы завопил от ужаса, да только мне рот прикрыл чей-то хвост. Повернувшись, я увидел ту самую огромную кошку. — Что-то ты припозднился, малец, — Хитро улыбнулась та — Идем со мной, ты же не хочешь быть на месте того человека. — Да, конечно, но кто это? — Удивился я, прежде чем поднялся с колен. — Хм, это не совсем важно, юнец, бери с собой это и пошли, — Указала мне на два маленьких шарика, лежащих без дела. — Хорошо, а что это…. — понял, что это чьи-то глаза, когда взял их в ладонь. — Только не говори, что не помнишь, ахаха, — Замурчала кошка, прежде чем мы завернули за угол подальше от Минотавра. — Что я должен помнить? — Смутился я. — Так вот… — Не успела она сказать. — Ему необязательно знать это, — Подъехала из тумана коляска. — Боже мой, что это с вами… — Когда туман рассеялся, стали видны черты загипсованной полностью собаки с инвалидностью, курившей трубку. — Меньше вопросов, сынок, мы тут, чтобы помочь тебе, — Затянулось животное — Ты выдрал с корнями глаза самого Минотавра. — Я?! — Удивился подобным обвинениям. — Да, и единственное, что ты можешь сделать в этом случае — вернуть их ему, — Замурчала кошка. — Как я верну глаза плотоядному монстру, по-вашему? — Тут я не на шутку был разозлён, что мне приказывают что-то кот с собакой. — Дать себя разодрать на кусочки, — Беспристрастно ответила собака. — Вы чокнутые? Зачем мне это? — Ещё немного и я бы сейчас раздавил глаза у меня в ладонях. — Это единственный способ прекратить твои скитания, малыш, — Жалостно взглянуло на меня животное. — То тело предыдущего, кхм, скажем так, `человека`, сейчас он доест и направится в твою сторону, от него не убежишь в его собственной обители, — Псина пустила на меня дым. — А как мне поможет то, что он меня сожрет? — Успокоился я, поняв, что не могу выбраться из этого порочного круга уже долгое время, и если кто-то знает, как со всем этим справиться, то так тому и быть. — Это единственный способ одеть его глаза обратно, малыш, мрр — У других не вышло, сынок, они просто умерли, не успев их вернуть, — Выкинув сигару, указала собака в сторону громилы. Чудовище уже направилось в мою сторону. Не осталось времени, чтобы всё обдумать и я, громко сматерившись, полез на травяные стены лабиринта. Пришлось лезть быстрее, так как монстр мигом побежал в мою сторону, видимо, чтобы так же, как и того бедняка разорвать на части. Взобравшись достаточно высоко, я решил, что либо сейчас, либо никогда, и прыгнул прям на него. Я схватился за его человеческое туловище и засунул ему шарики прямо в глазницы, прежде чем он взял и свернул мне голову. — Почему ты решил ему не говорить, что именно его каждую ночь эта тварь убивала и убивала? Почему ты не сказал ему, что он в детстве случайно попал в обитель ада, чтобы решилась его судьба: будет ли он дальше жить или нет? Откуда у ребёнка тогда были такие невероятные силы, чтобы справиться с самим владельцем лабиринта? — Я думаю, что в этот раз так же, как и в прошлый его жизнь висела на волоске. А вот не сказал я ему… Не знаю почему, возможно, стал слишком стар, пожалел уж больно. Посмотри, какие же у него красивые мёртвые глаза, смотрящие на нас, бедный ребёнок, фух, сердце болит за него. — Действительно красивые глаза… 3.5. Моя любовь. Я проснулся. Наконец-то вернулся из этого сумасшедшего путешествия. Я уж думал, что мне эти животные наврали и я просто так умру из-за всего этого неадекватного бреда, который со мной произошёл. Я решил, что в моей жизни самым настоящим стремлением является мой Тэхен, ради которого я готов был вынести все эти муки, произошедшие со мной. — Доброе утро, опять снились кошмары? — Да, Чонгук, снова, но хорошо, что ты записался к психологу, — Лежа ко мне спиной, говорит мне Тэхен. — Знаешь что? Мне не нужен психолог! Я почему-то уверен, что меня больше никто не побеспокоит этой ночью, — Улыбнулся ему, когда он повернулся ко мне. Боже, какие же ужасные эти шторы, я их точно сожгу. — Ладно, только если не получится, то можно я куплю тебе отдельный диван? — Ехидничает Тэхен, поэтому я решил его щипнуть. — Ай! За что? — За всё хорошее! Давай полежим ещё! — Пришлось обнять его, чтобы согреть, а то его ноги уж больно холодные, видимо, все эти дни я не давал ему нормально спать. 15 мая. Иду в ванную, чтобы почистить зубы и посмотреть, насколько же опухло у меня лицо за целую ночь, когда я метался туда-сюда. Дверь скрипит как обычно. Зубная паста Тэхена закончилась. Теперь ни у меня, ни у него нечем чистить зубы. Всё та же плесень, ну куда же от неё денешься? — Тэхен, иди сюда! — Чего? — Как обычно, облокотился о дверь. — Посмотри, у нас там плесень! — Входит он ко мне в душ в пижаме. — Ой, точно, я вызову масте… — Не смог удержаться, чтобы не поцеловать его. Я только сейчас понял, что эта история с тем, как на меня посыпалась плесень на спину — странная, поэтому лучше ему не знать. Кухня. Яичница от Тэхена. 12:47, я опоздал, отлично. Скатерть как была безвкусной фигней, так и осталась. Интерьер тоже не ахти, но мне уже плевать на всё, мне важно одно – мой родной человек рядом. Но почему кухня бежевая? Какой вздор… — Не пора ли нам менять интерьер, Тэхен? — Всё-таки я снова не выдержал. — Хорошо, только не шторы в спальне, — Почему он каждый раз добавляет так много масла? — Почему тебе важны именно эти шторы? — Интересно, какой сериал он упомянет в этот раз. — Я просто каждый представляю, что мы гейская версия фильма «50 оттенков серого» — Он придурок совсем? — Боже, Тэхен, я так люблю тебя, иди ко мне, милый Конец.