Любовь вне реальности

Голова тяжелая, разум словно разрывается на части под действием сил Эона, которым Воскресенье привык подвергать, но никак не быть подвергнутым. На другой стороне ему еще не удавалось побывать. Глаза понемногу открываются, парень приходит в себя. Быстро моргает, озирается по сторонам. Что он помнит последним? Где вообще находится? – Проснулся наконец, Птенчик? – повернувшись на звук, Воскресенье замечает усталый взгляд. Верно: последним он помнит, как Галлахер проткнул его ножом в грезах. Неужели, сейчас он проснулся в реальности и мужчина хочет закончить начатое во сне? – Убьёшь меня?.. – крылатый настороженно огрызается. Наконец опускает взгляд, чтобы понять, где его тело. Знакомое место: прямо под ним ванна, при помощи которой погружаются в грезы. Но разве такое возможно? Галлахер глухо смеется, поднимаясь с дивана напротив. – Нет смысла убивать тебя. Ты еще не сыграл свою роль, малыш... – он делает пару шагов к парню. Тот опускает голову, задумываясь. – Зачем я здесь? Тайну, связанную со стеллароном и Эоном порядка уже наверняка раскрыли. В его силах только дать последний отпор, чтобы защитить все, что ему дорого: Зарянку, принципы, за которые Воскресенье борется. Создать идеальный сон для всех. – Зачем я здесь?! – громче повторяет парень. Поднимает озлобленный взгляд на широкую фигуру, безэмоционально глядящую на него. – Затем, что я собираюсь разрушить все твои представления о грезах. – Галлахер опускается на колени около ванны, опирается руками на ее бортик. – А теперь вылезай. Воскресенье отворачивается, замолкает на несколько секунд, после чего поднимается и вылезает. Одежда сухая, ведь ванна наполнена не водой, а пузырями мемории. Галлахер поднимается вслед за парнем. Тот глубоко вздыхает. Такого в его планах изначально не было. – Что ты собираешься делать?.. – ранее, остановившийся на двери, взгляд Воскресенья возвращается к мужчине. Тот хватает парня за подбородок и целует. Что?.. Глава клана Дубов испуганно отдаляется. – Что ты делаешь? – раздраженно спрашивает он, нахмурившись, тыльной стороной ладони проводит по губам, стирая чужие, воображаемые следы. – Как думаешь, это сон? – Галлахер с хитрой ухмылкой делает шаг в его сторону. – Или реальность? – он замолкает, с улыбкой дожидаясь ответа, поднимает задумчивый взгляд на потолок. Воскресенье решает, что лучше ответить, не задавая вопросов. Даже если те его интересуют... – Мы все еще в грезах, верно? Мужчина тихо посмеивается: – Смышленый птенчик... – он делает паузу и продолжает, – Раз уж мы в грезах, почему бы не насладиться моментом, пока не настал фестиваль Гармонии? Боюсь, мы оба знаем, чем это кончится... – Галлахер хмурится, опускает глаза на несколько секунд. – Ни ты, ни я реальности больше не увидим. Ты умрёшь, а меня и вовсе не существует. Недолго думая, Воскресенье кратко спрашивает: – И что ты предлагаешь? – Это твои грезы, – мужчина кивает головой в сторону собеседника, – Чего ты хочешь? Считай меня мемом, готовым удовлетворить любые твои желания. – он делает несколько шагов к парню, гладит крыло, торчащее из его головы. – Ты ведь хочешь простой любви, не так ли? – шепчет Галлахер ему на ухо, отчего парень вздрагивает. – Как ты... - начинает Воскресенье, еле заметно покраснев, однако же не сопротивляется. – Разве это важно? – Галлахер отдаляется с лёгкой усмешкой, берет руку парня, тянет на себя, шершавыми пальцами поддевает перчатку, снимает ее. Целует оголившуюся кожу. Щетина приятно щекочет запястье. – Измени этот сон, как сам этого захочешь. Желаешь избавиться от меня — так и сделай. Ты сам задал начало, и как все продолжится — полностью твое решение. – мужчина отходит назад, делает глубокий вдох и закрывает глаза, дожидаясь действий Воскресенья. Опускает руки, принимая любой исход событий. Только его ресницы мелко подрагивают, выдавая некое волнение. Исчезать всегда страшно. Воскресенье жмурится, дает себе время определиться. Что воссоздать из своих мыслей, как именно. Когда парень открывает глаза, он оказывается в знакомом месте. Буквально несколько секунд у него уходит на то, чтобы быстро оббежать комнату взглядом. Все как он помнит: большая кровать, на которой он в детстве спал вместе с Зарянкой. Когда девочке было страшно, она приходила к нему. Ностальгия не длится долго. Картины на стенах смазаны, очевидно Воскресенье не помнит, что там было изображено. Стоит задержать взгляд на одном из мутных изображений, и там проступает один из его страхов, так долго мучавших сознание. Парень в ужасе отворачивается, делает шаг вперед к Галлахеру, берет его руки в свои. Мужчина, почувствовав прикосновение, с выдохом облегчения открывает глаза. С грустным сочувствием наблюдает за испуганным Воскресеньем. Тот нервно перебирает пальцы Галлахера. – Хей, – коротко окликает его мужчина, стараясь вырвать из череды ужаса своих мыслей. Медленно вздохнув, он заключает руки парня в "замок" со своими. – Посмотри на меня, Воскресенье. Парень все же поднимает растерянные глаза на собеседника. – Забудь обо всем. – Галлахер прислоняется своим лбом ко лбу второго, закрывает глаза. – Только ты и я. Только сейчас. Мужчина чуть отдаляется, кладет руку на щеку Воскресенья, убирает прядь волос ему за ухо. Приближается, уже более нежно, медленно сливается с парнем в поцелуе. Легко, непринуждённо. Тот закрывает глаза от кучи эмоций, перемешанных в голове. Никакой эон порядка не сможет помочь ему сейчас расставить их по местам. Галлахер прерывает поцелуй, поддевает светлую ткань, сбрасывает пиджак Воскресенья на пол. Коротко целует и тут же снова отдаляется, помогая снять уже рубашку. С каждым снятым элементом одежды, пробел между поцелуями меньше, а сами действия становятся более страстными, грубыми, торопливыми. Как забавно чувствовать на языке вкус Услады с примесями алкоголя. Наверное, это единственное, чем может развлечься Галлахер, будучи не более, чем чужим мемом. Пара шагов назад, и Воскресенье опускается на ту самую кровать, полную его воспоминаний, однако меркнущих на фоне происходящего. Галлахер снова отдаляется, на этот раз снимает одежду уже с себя. Тяжело дышит, еле слышно втягивая воздух носом. Мускулистое тело прекрасно видно в желтоватом свете прикроватной лампы. Парень сам приподнимается, тянется за очередным поцелуем, от которых так пусто становится в его голове. Приятное чувство. Небольшие крылья за волосами двигаются из стороны в сторону. То стремятся прикрыть покрасневшее лицо, то дрожат на месте, норовя вот-вот перестать держаться. Опускаются, расслабляясь. Атмосфера становится горячее, вместе с тем как оба мужчин все больше теряют терпение. Галлахер уже более настойчиво впивается в губы парня, давит, заставляя Воскресенье упереться затылком в застеленную постель. Не только тот хочет забыться сейчас. Пусть только получится затмить все переживания этой временной страстью, так комфортно кружащей голову. Спустившись ниже, Галлахер целует грудь, оставляет светлый засос под ключицей. Еле касаясь губами, ниже припадает к одному из сосков, рукой легонько дразнит второй. Воскресенье издает короткое мычание, отворачивается вбок. В голову приходят так сильно нежеланные мысли. Словно понимая это, мужчина прихватывает зубами мягкую кожу, вместе с тем сжимая пальцами чувствительное место. – Кх!.. – парень чуть выгибается, глухо выдохнув. Мысли тут же разлетаются от таких ощущений. Галлахер недолго мучает поцелуями мягкое тело. Встаёт, опираясь коленом на кровать, довольно рассматривает оставленные следы. Темные крылья, обычно обернутые вокруг пояса, еле заметно дрожат, открывая тело. Стоит ли что-то сказать? Прервать эту нелепую тишину, которая погружает в чувства, в которые оба пытаются поверить. Задумавшись буквально на мгновение, мужчина проводит ладонью по ноге Воскресенья. Сбрасывает ботинок, сразу же избавляясь и от второго. Стягивает штаны, нижнее белье. – Что дальше?.. – парень чуть разводит ноги, серьёзно переводит взгляд с любовника на собственный стояк. – Ох, тебе не стоит переживать, птенчик, – с улыбкой отвечает Галлахер, после чего достает из кармана нож. Воскресенье заметно напрягается, приподнимается на руки. Мужчина резким движением разрезает свое запястье. Оставляет довольно глубокую рану, затем выпрямляет руку, чтобы голубоватая жидкость, наполняющая образы грез, пролилась на живот Воскресенья. Приближает так, чтобы вязкая жидкость капала на эрегированный член парня. В отличии от намеренного взаимодействия с пузырями мемории, такой контакт гораздо более хаотичный. Никакой истории, никаких конкретных воспоминаний, однако до непривычного много незнакомых отрывков и эмоций проносятся в сознании Воскресенья за такой короткий срок. Тем временем, Галлахер залезает на кровать, немного размазывает жидкость по телу партнера порезанной рукой, позволяя ей смешаться с более свежей, что течет из раны. Испачканными пальцами спускается ниже, использует голубоватую смесь памяти как смазку, растирает вокруг анального отверстия. Воскресенье вздрагивает и наконец отвлекается от расплывчатых кадров, когда мужчина вставляет средний палец внутрь и двигает им из стороны в сторону, давая привыкнуть. – Как ты? – он останавливается. С серьезным видом смотрит на парня, дожидаясь ответа. – Все в порядке. Можешь продолжать. – сделав длинный выдох сквозь зубы, Воскресенье продолжает держаться на руках, не опускаясь на спину полностью. Совсем скоро Галлахер добавляет указательный палец. Становится гораздо удобнее растягивать. Мужчина массирует одну точку, затем другую. Ровно до того момента, как парень не делает дрожащий вдох, который с головой выдает, какому месту стоит уделить больше внимания. Усмехнувшись, Галлахер чуть меняет движения: они становятся больше похожими на толчки. Пальцы настойчиво проникают глубже раз за разом, не забывая дразнить приятную точку. Воскресенье тихо мычит в ответ на ласки. Получает медленное, мягкое удовольствие, но разве сейчас ему этого хватает? – Галлахер, – парень коротко окликает второго, поднимает на него неуверенный взгляд. Тот останавливается. – Да? – неотрывно смотрит на Воскресенье. – Я хочу большего. Хватит мучать меня одними лишь пальцами, – Недовольно говорит блондин, после чего крылья на спине расходятся сильнее, позволяя ему полностью лечь. Он прихватывает левую ногу, отводит ее в сторону, ясно намекая. – Как скажешь, – с коротким смешком отвечает мужчина. Некая самоуверенность мальца его заводит. А ведь именно таких, глупых, человеческих чувств он и добивался от себя. – Тогда не буду сдерживаться. – Галлахер вытаскивает пальцы, принимает позу поудобнее и, не торопясь, вставляет свой член заместо них. Первый толчок дается с неким трудом: мысли путаются из-за голубоватой жидкости, отдающей приятным холодком, а сам мужчина на мгновение задумывается, занимался ли вообще когда-либо подобным. Спустя какие-то секунды, Галлахер все же берет себя в руки. Сейчас он несет ответственность не только за свой внутренний мир. Отдаляется, чтобы вытащить, затем рывком вставляет достаточно глубоко. – Ха-а!.. – Воскресенье подбрасывает от резкой стимуляции. Он старается глубоко дышать, но выглядит рассеяным. Особенно со взглядом, мечущимся от лица мужчины до стены, и тут же обратно. Сцена перед глазами заставляет Галлахера понять, что его чертовски устраивает, как все сейчас происходит. Он выходит, затем грубо толкается глубже, вместе с тем наклоняясь к парню. Перенимает и держит ногу того, приближается к его шее, кусает. – Кх-х... Пес... – с легкой насмешкой, тихо бросает Воскресенье, срываясь на стон от очередного толчка, так приятно приходящегося по простате. Мужчина коротко целует его, языком проходится по шее парня до подбородка. – Птенец... – ухмыляясь, отвечает ему Галлахер в такой же манере. Любуется коротким смущением, отразившимся на лице второго, после чего меняет ритм. Все также глубоко, но медленнее. Опирается руками, прижав Воскресенье к кровати за запястья, чтобы тот не мог двинуться. Дразнить, не давая нормально достичь оргазма, ужасно весело. Этого черт возьми недостаточно. Приятно, верно. Парень кайфует от пронизывающих его ощущений, но этого не хватает, и Галлахер это понимает. – Чего ты хочешь? – он самодовольно посмеивается, изводит шею Воскресенья поцелуями, а после и укусами. – Просто попроси, – нагло хмылится он, замедляясь настолько, словно вот-вот и вовсе остановится. – Быстрее, – жалобно просит Воскресенье, – Пожалуйста... – Как скажешь, – темп плавно переходит в быстрый. Движения становятся грубее, но вместе с тем растет и стимуляция. И получаемое удовольствие... Галлахер для удобства приподнимается, продолжает двигаться, отпускает запястья второго. Однако тот сам тянется за ним, обнимает за шею, сдавленно стонет на ухо, прижимает его к себе. Мужчина решает помочь. Дрочит Воскресенью, проходится ладонью по всей длине. Частое дыхание, резкие движения, горячие тела. – Я сейчас кончу... – парень звучит униженно. Какой-то "пес" Семьи так запросто доводит его до пика... Галлахер коротко целует его в щеку. Еще секунды, и Воскресенье пачкает живот спермой с высоким стоном. Тяжело дышит с закрытыми глазами. Капли мутной жидкости сильного оргазма достали даже до его груди. Мужчина останавливается на некоторое время, дает партнёру прийти в себя. – Продолжим?.. – с улыбкой наклоняется он к парню, загоняя глубже. – Ах-ха! – чувствительность повышена после оргазма, теперь ощущения еще ярче. – Я думал, ты... – Воскресенье не договаривает. – Почти. Еще немного. Выдержишь? – осторожный толчок и Галлахер снова целует измученную шею, оставляет засос. – Я не так слаб, как ты думаешь, – с легкой обидой произносит парень. – Правда? – второй дует на светлое крыло, за головой Воскресенья. Тот вздрагивает от неожиданности, крылья чуть прижимаются. – Эй!.. – он с красным лицом поворачивается на мужчину. Это правда застало его врасплох. – Ну не мило ли?.. – довольно тянет Галлахер, отдаляясь. Череда толчков. Не таких грубых, как ранее. Наоборот, кажется тот двигается осторожнее, чем раньше. Вставляет, правда, все также глубоко. – Х-ха...– сжатый стон Воскресенья получается скорее глухим выдохом. Долго ждать не приходится. – Можно мне кончить внутрь? – сдерживаясь, терпеливо спрашивает мужчина. – Как хочешь... – Воскресенье отворачивается, поджимая губы. Вовсе не из-за злости или обиды. Из-за других, странных эмоций, накативших на него. Словно тепло растекается внутри его тела. Так комфортно ощущается эта любовь. Может, этого спокойствия он и искал?.. Хочется, чтобы этот момент продлился как можно дольше. Не сдержав порыва, Воскресенье возвращает взгляд на мужчину. Сосредоточенный вид, тихое мычание. Неужели все это время... – Галлахер, – парень не отрывает глаз от второго, – Хочу поцеловать тебя. – он чуть приподнимается, совсем около лица мужчины, замирает. – Можно?.. – он неуверенно опускает взгляд. – Хах... – Галлахер тихо посмеивается, невольно замедлившись. – Конечно можно. – он делает короткую паузу и тише добавляет: – Я тоже этого хочу. Медленно, будто в первый раз за эту ночь они приближаются друг к другу. Невинное прикосновение постепенно становится настоящим поцелуем. Тихое мычание, дыхание через нос. Первым отдаляется Галлахер. – Х-ха... – он кончает внутрь парня с длинным выдохом. Проходит несколько секунд, и мужчина вытаскивает. Тянет на себя Воскресенье, заставляет его сесть напротив себя, приобнимает, мастурбирует ему. Тот покорно принимает большее количество ласки, но все же решает ответить той же монетой — дрочит Галлахеру. – Давай вместе... – парень, ранее положивший голову на плечо любовника, отдаляется и принимает позу поудобнее. Друг напротив друга, члены соприкасаются, руки друг на друге. Шершавые, рабочие и большие накрывают аккуратные пальцы с мозолями от постоянной писанины. – Я вот-вот... – Воскресенье заметно краснеет по мере того, как приближается к оргазму. – Черт... Также... – Галлахер выпускает воздух сквозь зубы с еле слышным шипением. Мужчина кончает первым, почти сразу после него и второй достигает оргазма. *** Что было, то было. Пережитый опыт уже нельзя ни поменять, ни отменить. – Эта греза скоро закончится, – Галлахер стоит напротив сидящего на кровати парня. Волосы главы клана Дубов непривычно растрепаны. Он молчит в ответ. Смотрит в пол. Ему ужасно хочется сказать "жаль". Так много чувств, которые он ни разу не испытывал ни в одной из грез. И правда хотелось бы запомнить их. – Эту грезу я бы хотел сделать реальностью. – Воскресенье поднимает глаза на Галлахера и грустно смеется, даже не заметив, как на них проступают слезы.