Огни в маковом саду

Ветер трепал верхушки деревьев, завывал; на западе темнели тучи. На небольшой поляне на краю леса стояла темная изба на «ножках», ветхие стены ее ныли от натуги. Скрипнула дверь, и на мокрое крыльцо вышла босая девка в сером льняном сарафане. Держа волосы одной рукой, чтобы не лезли в лицо, она всмотрелась в надвигающуюся бурю. - Приближаются, - прикрикнула она кому-то в избу. В окне мелькнуло старушечье лицо с белесыми глазами. - Снова в лес побежишь? - Да, бабушка. - Не боишься? - А чего мне бояться? Они только к ночи доберутся. Бабушка в окне лениво махнула рукой. - Как знаешь. Сначала факелы проверь. Факелы на длинных толстых палках были воткнуты в землю вокруг избы; от одного к другому тянулись веревки. Сверху, где должен быть огонь, на факелы были надеты черепа: в основном животные, но было и пару человеческих. Под черепами будут гореть еловые и дубовые ветки, дымить, чтобы защитить избу от незваных гостей. На крыльце недовольно водил усами кот-домовой. - Не нравится мне эта буря, - сказал тот, когда девушка вернулась к дому. - Каждый год одинаковая, Лель. - Нет, Дарина, в этот раз что-то не так. Девка пожала плечами, подхватила березовую палку, стоявшую у двери, и побежала к лесу. На самой границе она остановилась, закрыла глаза, зарылась в землю пальцами ног и глубоко вдохнула. Лес тихо шептал. Это был не шелест листьев на ветру – это голоса из Нави. Мертвые зовут живых, они хотят вернуться. Но из Нави нельзя вернуться. Зато до нее можно не дойти – так и появляется нежить вроде русалок, упырей, полудниц и всех прочих. Дарина шагнула в лес. Сейчас ей ничего не угрожает: вся нежить, трясясь от страха, попряталась. Буря, что идет с запада, - это Перун со своей дружиной. Они идут по реке Смородине – пути из Яви в Навь. Когда дойдут до ворот – бреши в пространстве, что соединяет два мира – начнется охота. Дружинники и сам Перун начнут загонять дичь и плохо спрятавшуюся нежить; первых съедят, вторых отправят в Навь. Тихо и жутко в лесу перед Перуновой охотой. Птицы не поют, не зовут друг друга, не хохочут русалки, не воют волки; только шепчет лес. Даже река Смородина удивительно тиха. Дарина склонилась над водой, высматривая что-нибудь интересное. По водной глади скользнуло отражение - на противоположной стороне реки стоял леший. «Старый», - подумала Дарина, запрокинув голову и разглядывая закругленные к верху острые кости, торчащие из его спины, как шипы. На голове – или вместо нее, - у него был медвежий череп, в глазницах которого виднелся блеклый белый свет. Из-под мхово-лианной шубы леший достал… человека. Костлявая, но очень сильная рука швырнула незнакомца прямо в Дарину. Та вскрикнула и повалилась на землю, не успев увернуться. Молодой человек был без сознания. «Великая Макошь, откуда ты здесь взялся?» - подумала девушка, медленно переворачивая незнакомца на спину. Странный, с темной кожей, в чужеземном богато расшитом синем платье, широких белых штанах под ним - он был очень холодным, грудь не вздымалась. Дарина с опаской приложила ухо к его груди. Сердце не билось, а в нос девушке ударил русалочий запах. На не сильное удивление чужеземец очнулся. Глаза у него оказались под стать коже, будто квас. Парень недолго смотрел в глаза нависшей над ним девушке и тихо спросил: - Ты кто? - А ты кто? – Дарина была в замешательстве: она никогда не встречала русалок-мужчин. - Я… Захар. Да, меня зовут Захар, - ответил парень, поднимаясь. - Почему ты не прячешься, Захар? - Что? – молодой человек растеряно повернулся к Дарине. - Ты ведь… русалка, так ведь? Сегодня ночью Перунова охота. Или хочешь, я провожу тебя в Навь, чтобы на тебя не охотились. Поверь, со мной больно не будет! - Сегодня?.. – Захар резко посмотрел на небо и едва слышно прошептал, - Сколько же времени прошло? - Значит, я в Смородиновом лесу, - добавил он громче. - Да. Ну так что? Тебя проводить? - Нет. Нет, не нужно. Стой, погоди, ты сказала, что я – русалка? - Ну так а кто? Ты точно не человек. От тебя человеком даже не пахнет. Русалкой пахнет, да только… не бывают хлопцы русалками. Девичье это дело. Захар уставился на Дарину широко открытыми глазами. Потом скривился, будто от боли, и закрыл лицо рукой. - Вот в чем дело. - Тебе нужна помощь? - Нет, спасибо. Дарина пожала плечами, подняла палку и пошла по тропе обратно домой. Когда она прошла уже достаточно далеко, Захар ее окликнул. - Погоди, ты все же можешь мне помочь. Выведи меня из леса. Девушка наклонила голову набок. - Зачем? - Просто выведи, прошу тебя. - Ты не уживешься нигде. Навь тебя все равно в себя утянет. Но могу на сегодняшнюю ночь спрятать. Отведу к другим русалкам. - Но потом-то выведешь? Дарина начала раздражаться. Что за глупое создание? - Я проводница из Яви в Навь, а не обратно. Либо к мертвым, либо отстань. - Прошу тебя!.. – Захар схватил ее за локоть. Девушка выдернула руку и крикнула: - Сгинь! Молодой человек исчез. Дарина хмыкнула: «Приставучий, непонятливый. Не захотел по-хорошему, так пусть его поймают на охоте. Странный. Чужеземец, а по-нашему говорит. А одежды как богато расшиты – князь какой, не меньше». *** Небо над избой уже потемнело, ветер завыл сильнее. Дарина с трудом отворила дверь. - Пришла? – из глубины дома послышался голос бабушки. - Пришла. Пора факелы зажигать? - Пора. Дарина взяла ветку посуше, подожгла ее в печи и пошла вокруг дома. Глаза черепов зловеще загорелись. Закончила Дарина уже под самую бурю. Стало совсем темно, ветер растрепал косу, грянул гром. - Пришли. К свисту ветра прибавился задорный свист перуновой дружины. Бессмертные князья подстегивали своих богатырских лошадей и загоняли дичь: плохо спрятавшихся зайцев, лис, русалок, шишиг. Дарина сидела у окна и чесала уши коту-домовому. Охота будет идти до восхода, а значит, девку ждет хлопотная, бессонная ночь: нужно поддерживать огонь в факелах, поджигать затухшие, или вовсе отводить от них дождь. Управлять погодой Дарина умела плохо, но создать воздушный купол, не дающий каплям упасть на факелы, вполне могла. Елового дыма нежить боится. Серьезно он им навредить не может – нежить на то и нежить, что мертвая, - но неприятно и больно будет. А дубовый дым скрывает избу от дружинников Перуна. Для них поляна будет простой поляной. - Лель, поди на печь, а то она затухает, - согнала домового Даринка. Кот недовольно пощурился, но на печь запрыгнул. - Я тебе огниво, что ли? Когда-нибудь обижусь на тебя, перестану печь греть – замерзнете тут с бабкой. - Чу! Не ругайся. Следить за домом и за хозяевами – твоя работа! - Грубая ты, вот и все, - Лель зевнул и отвернулся. - А ты вредный, - кинула Даринка и вышла из избы в очередной раз проверить факелы. Лель не вредный. Слушает, как Даринка на него ругается, шикает - иногда даже метлой толкает! – но работу свою домовую делает: печь греет, пауков-мышей гоняет, не дает стенам упасть от дождей, ветров, от времени, в конце концов! Однажды, в другую Перунову охоту, когда Даринка еще ругаться и шикать не умела, река так сильно вышла из берегов, что аж под самыми факелами волны плескались. А в дом молния попала! Лель потом еще неделю взъерошенный ходил. А на доме ни трещинки не осталось. Лель хороший домовой. *** Дождь почти успокоился, начало светать. Лес стих. Дарина потянулась и глубоко вдохнула влажный морозный воздух, полный запаха дыма. Ночь выдалась хорошей. Из леса позвали: - Дарина. Девушка вздрогнула от неожиданности и заозиралась. - Кто? Где? Аккуратными, робкими шагами из леса вышел тот самый странный иноземец. - Тьфу, опять ты! Ну чего тебе надо? - Спрячь меня. - Для чего? Охота закончилась. Живи себе спокойно. - Для меня не закончилась. Дарина закатила глаза. Она слишком устала за последние сутки, чтобы пререкаться. - Перестань. Ты перенервничал. Иди в лес, заляг на дно какого-нибудь озерца. - Послушай меня!.. – Захар уверенным и быстрым, насколько позволяла мокрая одежда, шагом стал приближаться к избе. - Стой! – Дарина вскинула руку вперед так, как если бы готовилась ударить. Но Захар не остановился. Тогда она сделала руками жест, будто ловит невидимые нити и направляет их на противника. Поднялся ветер и понес дым, еще идущий от черепов, прямо на Захара. Тот вскрикнул и скрючился. Послышались крики и свист – к избушке скакали перуновы дружинники. - Пожалуйста… - чужак в мольбе – и от боли - упал на колени. Дарина поджала губы. Глубоко вдохнула и отвернулась. - Сгинь. В тот же миг из леса выскочили дружинники. Сильные гнедые лошади пронеслись с шумом, похожим на раскаты грома. Дарина в испуге развернулась. Один из дружинников остановился в нескольких шагах от факелов. Он глубоко дышал, то и дело натягивая поводья, успокаивая разгоряченную лошадь. Его яркие, голубые глаза смотрели будто бы прямо на Дарину. Она перестала дышать – неужели заметил? Дружинник прищурился, зычно крикнул и помчался вслед за товарищами. Золотой круг показался на востоке, провозглашая конец Охоты. Дарина выдохнула. Пронесло. На пороге девку встретил недовольный, взъерошенный Лель. - Наигралась? Не умеешь природу заклинать – не берись. Огонь на хату перекинула. - Я защищалась. - И палкой своей защититься могла. Не упыри на тебя прыгали! Что тебе такого могла русалка сделать? - Странная это русалка. Хлопец, чужак. - А я говорил. Что-то не так в этом году. Но ты все равно поганка горшочная. - Да ну тебя, - девка показала ему язык. Лель фыркнул и ушел в сени. Дарина зашла за ним и заснула сразу, как только голова коснулась подушки. *** Солнце поднималось все выше, все громче становился мир. Бабушка раскладывала по мешкам коренья, сухие травы, баночки с мазями. Теплый свет растекся по столу и рукам. Дарина проснулась скоро и теперь наблюдала за работой бабушки. Синяя, как у мертвеца, правая рука крутила сухой цветок ромашки. - Не спишь, Даринка? - Не сплю, бабушка. - Тогда не лежи без дела. Сбегай-ка мне мухоморов набери. - Хорошо, бабушка. Лес не успел высохнуть после бури, и к босым ногам Даринки налипли разные листики и травинки. Настроения не было от недосыпа, но влажная земля приятно обнимала ступни. Мысли путались, натыкаясь друг на друга. Что за странный парень был вчера? Почему леший кинул его в Дарину? Просто избавился от ненужной ноши? Почему Даринка не дала дружинникам схватить того странного хлопца? Сжалилась? Да, ей просто стало жаль его: елового дыма было достаточно. Яркое солнце прорывалось сквозь кроны, Даринка искала мухоморы, кидала их в небольшую корзину и напевала песенку, которую когда-то слышала в деревне. - Ой, люли-люли-лель! Мне люба твоя капель! Ой, люли-люли-лель! Твои очи – сладкий хмель! Ой, люли-люли-лель!.. - Забралася я на ель!.. - Не слезала пять недель! Со всех сторон грянул девичий смех. Нагие, бледные, веселые - русалки глядели на Даринку из пруда. - Веселитесь? Вы вроде должны по своим хлопцам горевать. - А чего горевать? Померли наши хлопцы лет уж так пятьдесят назад, а у кого и того больше, - русалки снова расхохотались. - А к нам в пруд такую диковинку ночью занесло! – одна из них высунулась из пруда по самый пупок. - Точно-точно! - Представляешь! Паренек – да русалка! - Еще и темный такой! - Знать, не местный! - Точно-точно! Одежды у него чужеземные! - Да расшиты как! Ну прямо князь, не меньше! Даринка поставила корзину и присела на камень. Очевидно, они говорят о Захаре. - Точно он русалка? Хлопцы ж ведь русалками не бывают. - Еще какая русалка! – заверила одна девка, остальные активно закивали. – Мы своих не спутаем! - А как же его угораздило? Девичье же дело. - А он сам не за девками бегает! – русалки загоготали и все разом нырнули на дно. Но пробыли они там не долго: через минуту с веселым криком вытащили абсолютно голого Захара! Дарина взвизгнула и отвернулась. Уши, щеки – все лицо запылало! - Ну чего вы ко мне пристали! Раздели, одежду украли, даже на дне отсидеться не дали! Какое зло я вам сделал? – причитал парень. - Никакого зла! - Мы же так – веселимся! - Дай рассмотреть-то тебя! Мы никогда таких загорелых не видели! - Да и пареньков с полвека не видали! - А уж таких ладно сложенных!... Они стали его тянуть в разные стороны, щупать в разных местах. - Дуры! Верните ему одежду! – под дружный хохот Дарина удрала в чащу. Она убежала уже далеко, почти к самой реке Смородине, а в ушах все еще звенел русалочий смех. В ее воображении они вылезли на берег, да и все разом легли с Захаром. Дарина остановилась, закрыла пылающее лицо руками, пытаясь прогнать из головы развратную картинку. Она не первый раз видела нагих русалок. Бабушка иногда брала маленькую Даринку с собой к реке Смородине, и из каждого мало-мальского озерца в лесу высовывались утопленницы. Они смеялись, кричали срамные частушки, пугали птиц и даже бегали за мальчишками, которые пришли из деревни подглядывать за голыми русалками. Даринку это никогда не смущало: она росла почти что у озер, среди этих громких развратниц. В деревню бабушка Даринку почти не брала, и живых подружек у девчушки не было, да и деревенских девок быстро замуж отдавали. (Настасья, кузнецова дочь, всего на два года старше Дарины, а уже третьего под сердцем носит). Вот и бегала Даринка на пруды, послушать песни-сплетни да поиграться. Русалки оттого веселые, что судьба у них печальная. Жила девка, любила, да любила не того: надругался, поигрался или просто отверг – утопилась девка. Умерла, а душа не вышла, душа к разбитому сердцу сильно привязалась. И чего сейчас Даринка, привыкшая к похабным рассказам и шуткам русалок, так зарделась? Неужели услышать и увидеть – такие разные вещи? Ей казалось, что весь лес смеется над ней. Но ей не казалось: со стороны реки действительно раздавался громкий мужской смех. А еще музыка, пение и лязг оружия. Дарина медленно пошла на звук. На поляне у реки расположились пирующие дружинники. В центре, на низком и очень длинном столе, красовались яства из пойманной дичи: зайцы, олени, перепела, кабаны – всего не увидишь, всего не упомнишь. С одной стороны стола на цветных расшитых подушках восседали бессмертные князья, а во главе – сам Перун. Седые волосы лежали на крепких, широких плечах. Он с довольным прищуром крутил золотые усы и осматривал присутствующих. «Настоящий!», - подумала Дарина, прячась в кустах. С другой стороны стола развернулось представление. Дружинники в доспехах, в шлемах, в красных плащах бились на мечах. Они прыгали, крутились, переворачивались в воздухе, приседали, стучали мечами друг об друга, о землю, о самих себя. И тут, и там мелькали узоры с громовым колесом – знаком Перуна. Дарина завороженно следила за танцем. Поляна будто превратилась в огромный костер. Бравые воины, демонстрирующие силу своей вечной молодости, силу своих голосов, крепость своих мечей. Услада для девичьих и родительских глаз. Взгляд Дарины блуждал от мужчины к мужчине, пока не наткнулся на знакомые ярко-голубые глаза. Тот самый дружинник, который ночью останавливался у избы, сидел по левую руку от Перуна. Он держал серебряное блюдце и как-то очень тоскливо смотрел на своих товарищей. Какая-то нелегкая дума тревожила его сердце. Какая же?.. «Как истукан», - подумала Дарина, разглядывая его лицо. Девка совсем забыла об осторожности и выглянула из кустов. Золотое очелье пересекало большой лоб, почти наезжая на брови; две тонкие косы аккуратно прикрыли скулы. Дарина потерла нос, и… Дружинник смотрел прямо на нее. На осознание ушла пара секунд. «Вот теперь точно заметил!» - Даринка рванула с места. Она направилась домой, но вспомнила: корзина! Корзину-то она у русалок оставила! Бранясь на себя, на свое любопытство, на неудачный день, Дарина прибежала к пруду. Было тихо. Никто не выглядывал из воды, не смеялся. Корзина была на месте, русалки великодушно собрали в нее мухоморов. А рядом сидел уже одетый Захар. - Вернули-таки тебе одежду. - Здравствуй. Даринка подхватила корзину и пошла было домой, но повернула обратно и встала прямо над парнем. - Ты чего такой хмурной сидишь? На девок обиделся? Так они не со зла, им скучно просто. Ты сам попробуй сотню лет в одном пруду просидеть! Тоже будешь на все новое кидаться. Паренек ее не слушал, или так казалось Даринке. - Ну-у, сидит – упер лицо в ладони! Даже не взглянет. Случилось у тебя что? - Ты серьезно спрашиваешь? – не поднимая головы, подал голос парень. - Ну вообще-то да. - Иди, ты торопилась, - парень встал и медленно побрел вглубь леса. - Стой! Да ну подожди! Захар не ответил и ускорил шаг. - Ну чего ты такой нежный? Я, к твоему сведению, сутки не спала, мог бы так и не убегать! Захар резко остановился и развернулся. - У меня, к твоему сведению, тоже не праздник был. Я очнулся в скверном лесу, бог знает, как меня сюда занесло, потом мне пришлось прятаться от дружины Бога, затем ты заставила меня корчиться от боли и отправила в озера к озабоченным девицам! А теперь извини – мне нужно найти выход из леса! – Захар развернулся на пятках и быстро пошел в сторону… в какую-то сторону. - Нормальный лес… - пробубнила Дарина и крикнула ему вслед, - У тебя не выйдет. Лес тебя не выпустит! Захар не обернулся. *** Бабушки дома не было, Лель мирно дремал на печке. Дарина в тяжелом раздумье мыла мухоморы. Недосып и новые «приключения» давали о себе знать. Правильно ли она поступила, дав ему скрыться от дружинников? Что вообще он за личность? Откуда здесь, куда пойдет? Дарина опустила руки и запрокинула голову. Ведь их изба стоит на краю леса. И он дошел до края леса, что Дарина считала невозможным. Как? И дружинники… Почему они проскакали так близко? Они все-таки гнались за Захаром, и она отняла у них добычу? Даринка испугалась. А вдруг она разозлила того мужчину? Ей ведь нельзя быть на Перуновом пиру! Что если он придет за ней? Даринка побросала мухоморы и выбежала во двор. Накидала дубовых веток в факелы, подожгла, по два раза все проверила и ушла раскладывать мухоморы для просушки. - Зачем дуб снова жжешь? – настороженно спросил Лель. - На всякий случай. - Ой, каких проблем ты на нас навлекла, девка… - Молчи, старый!.. – огрызнулась Даринка. А огрызнулась потому, что была с ним согласна. Она вечно притягивает – или создает – неприятности. То чуть избу не сожгла, то залезла, куда не следовало.… С самого детства у нее все идет наперекосяк. Когда бабушка еще брала Дарину с собой в деревню, маленькая колдунья случайно подожгла чьего-то кота, и с тех пор он бегает плешивый. Слава Макоши, хоть жив остался! Мухоморы сохли недолго: за окном послышался топот копыт. Лель навострил уши: - Что ты в лесу наделала, что к нам перунов дружинник пожаловал? Поэтому дуб жжешь? Даринка бросилась на крыльцо. И точно! Он ее нашел! - Выходи, девица! Дарина мельком осмотрела факелы – горят. Значит, видеть ее не должен. - Выходи. Я знал, что ночью не ошибся. Дубовый дым может спрятать тебя от моих глаз, но не от моего ума. «Ишь какой! «Моего ума»! Тоже мне…» - девка скривилась и осталась стоять на крыльце. - Смеешь прятаться? Имей смелость выйти, имей уважение! Дарина все еще стояла. Дружинник внимательно окинул взглядом поляну, что-то оценивая, пришпорил лошадь, перемахнул через факелы и приземлился точно в паре метров от крыльца. Теперь он точно видел Дарину. - Я начал полагать, что ошибся, а ты просто издеваешься надо мной? Назовись. Дарина сложила руки на груди. - Сам назовись. Никогда еще к перунову дружиннику не проявляли такого неуважения. - Окстись! Я бессмертный князь, а ты лесная девка! - Это ты пришел к моему дому, ты и называйся! – дерзила Дарина, но сердце ее носилось по груди от страха. - Да как ты см..! - Поймал бы ты меня на поляне, тогда бы я первая называлась. Князь вскинул брови и… рассмеялся! - Наглая-то какая! Ну, слушай, хозяюшка, - он развернул лошадь боком к девушке и вскинул голову. – Возлюбленный сын Перунов, дружинник его, славный бессмертный князь всея Яви Борислав перед тобою! - Дарина. Борислав усмехнулся. «Что, слишком просто для тебя, княже?», - поджала губы Даринка. Она выставила одну ногу вперед, уперла руки в боки и вскинула голову: - Возлюбленная внучка своей бабушки, славная живая обитательница Смородинного леса, наследница пути из Яви в Навь – Дарина! - Наследница пути, говоришь…. Что же нам с дружиной делать-то теперь? Мы уж думали, что он общий… - Борислав улыбался во все зубы. - Ничего ты не понимаешь! – насупилась Даринка. – Ты зачем пришел? Поглумиться надо мной? Да уж, благородное дело, достойное бессмертного князя. - Нет, я здесь не за этим, - Борислав спешился. – Может, я свататься пришел? - Как свататься? К кому свататься? – затараторила девка и отступила на полшага. - Не бойся, лесных девок в жены не беру. «Тьфу ты! Чтоб у твоей лошади поганки на ушах выросли!» - подумала Даринка. Как будто бы в ответ, лошадь фыркнула и отвернулась. - Поваляли дурака, и хватит, - Борислав перестал улыбаться. – Я полагаю, что ты укрываешь кое-кого. - К… кого?.. – Дарина сжалась. Напускная самонадеянность в миг улетучилась. Борислав одним прыжком поднялся на крыльцо и больно сжал девичье плечо. - Я обязываю тебя говорить правду, - Дарина не смогла отвести взгляд. Она чувствовала, как энергия князя проникает в ее сознание. - Отвечай: видела ли ты парня с темной кожей в иноземной одежде? - Да. - Он приходил к тебе в ночь охоты? - Да. - Зачем? - Он просил помочь ему, спрятать от Перуновой дружины. - И ты спрятала его у себя дома? - Нет, я заставила его сгинуть. Борислав нахмурился. - Человека нельзя заставить сгинуть... - Он русалка. Князь отшатнулся и отпустил плечо. Дарина почувствовала, как наваждение отступает. - Как… русалка?.. Борислав стоял в растерянности. - Русалками могут быть только девушки… - он вдруг посмотрел прямо на Дарину. – Ты знаешь, где он сейчас? Девушка молчала, держась за пострадавшее плечо. - Отвечай! - Где-то в лесу… Борислав вскочил на лошадь и скрылся, оставив Дарину в глубоком непонимании. Страх не отступал, даже когда девушка забилась в угол печи. - Лель, бабушка сегодня вернется? - Нет, она ушла в деревню, роды у Настасьи принимать. Как родит, так и вернется. Оставшийся день Дарина провела в каком-то отчуждении. Она сидела на печи, резала мухоморы, раскладывала их по мешочкам, мела полы, варила щи и все смотрела куда-то сквозь предметы. То ли она осмысляла события последних двух дней, то ли она так отходила от вмешательства в свое сознание. Когда стемнело, Дарина наконец заговорила. - Что-то изменилось, Лель. Как будто бы все по-прежнему, но что-то изменилось. Я не могу понять что. - Тебя просто от недосыпа мутит. - Нет, тут что-то другое. Что-то другое… В этот раз Дарина уснула крепко и надолго.