Сурастан: Полуостров монстров

      Я проснулся, стоило солнечным лучам просочиться сквозь прорехи в стенах и золотистыми змейками упасть мне на лицо. Для меня прошлого – ни свет ни заря, для меня нынешнего – новая норма, к которой придётся привыкать. Всё же жизнь в мире до искусственного освещения имела простое до чёртиков расписание: встаёшь, когда солнце встаёт, ложишься, когда солнце ложится. Садится, то есть, не суть. И причина этому так же проста: в темноте просто нечем заняться. Ни поля не вспахаешь, ни горшка не слепишь, хоть волком вой… хотя нет, лучше не вой, а то не дай боже сами лесные хищники твоими попытками их копировать заинтересуются.       Между тем, я напрочь перестал надеяться на то, что, будучи в добром здравии и в своём теле, проснусь у себя дома. Видимо, прошла-таки стадия отрицания. Дальше по плану принятия неизбежного должен быть, кажется, гнев? Идея неплохая, ведь гневаться-то было, чему.       Главным образом, напрягал недостаток комфорта. Да, мне выделили, по факту, самые роскошные апартаменты во всей деревне – пустующую спальню вождя, и да, меня прикрывала от ночной прохлады тонкая рогожа. Но пусть только попробует кто сказать, что я зажрался! Посмотрим, как быстро такой умник начнёт стенать о том, что у него болят бока от сна на лиственной подстилке и сидения на полу. Наверняка долго не продержится. Если только он не японец, конечно – эти островные дикари на полу буквально живут, не зная прелестей подымающей над землёй филейные части мебели.       Словом, у меня на уме была очень определённая цель: обзавестись до возвращения экспедиции ящеров полноценной кроватью. Вождь, думаю, не будет против моей самодеятельности, а если и возмутиться, то я просто попрошу его прилечь на мою свеженькую перину – тогда он точно запоёт иную песенку.       Покинув дом, я потянул носом утренний воздух и потянулся сам. С крыльца было хорошо видно всю деревню Зелёный Бок. Да, так она и называлась – просто и по делу. Бока у ящеров зелёные? Зелёные. Значит, в самый раз. Интересно, однако: называются ли другие деревни людоящеров в честь частей тела? Пообещал себе когда-нибудь узнать.       Утренний покой постепенно наполнялся естественным шевелением всего живого: от букашки и таракашки до бродящих зверей и больших двуногих ящериц. Те, в свою очередь, начинали привычную рутину, слабо обращая на меня внимание. Как-никак, я прожил среди них уже без малого неделю, и новизна, привнесённая моим прибытием, за это время подвыветрилась. Я, однако, в этом видел только плюсы, ведь не только перестал нарушать естественный распорядок дня местных, но и сам был куда спокойнее в отсутствие лишнего внимания к своей персоне.       — Доброго утра вам, Ника! — окликнул меня выбравшийся из пещеры Роро, показательно вскидывая на плечи дубину.       — Доброго утра, Ника! Мы пошли патрулировать, — поддакнул ему Аша, разминая кулаки. Честное слово, эти ребята казались мне такими жутко серьёзными стражами, а оказались двумя увальнями с заплывшими мускулами мозгами. Они вечно вели себя показушно, вставали в позы и кичились мышцами, будто собирались вот-вот устроить драку. На деле же я неоднократно видел, как они аккуратно обходили ползущих по земле жуков, чтобы случайно их не раздавить.       — И вам утречка, служивые! — отсалютовал я им. Они отсалютовали в ответ: жест им так понравился, что мы с ними постоянно им друг друга приветствовали. Командир роты, под которым я отбывал свой год лёгкого армейского режима, наверняка обхаркал бы мне всё лицо, если бы увидел, как я столь вольно прикладываю руку к пустой, по его мнению, голове. Но какая мне разница, если он мне больше не начальник? Мне в этом мире в принципе никто не начальник – один из немногих плюсов попадания, который я для себя вынес.       Между тем, хотелось бы отметить заметное улучшение в качестве перевода с языка русов на язык ящеров. Это заняло какое-то время, но заклинание практически полностью адаптировалось, и я мог говорить с хвостатыми беспрепятственно. И это было большим облегчением, ведь мне не очень хотелось вечно слышать вокруг себя речь пещерного человека. Смешно даже представить: приезжаю я в столицу какого-нибудь королевства, осматриваю окрестности. А там дворянин, смакуя утренний кофе, приговаривает: "Я люби кофе, но я хоти больше сахар, уга-буга!"       Закончив с разминкой, я, как и местные рыбачки, направился к реке. Причины, правда, у нас на то были разные: им – добыть еды впрок, мне – умыться и привести себя в порядок. Отойдя подальше, чтобы не мешать клёву, я сполоснул лицо и, набрав заготовленную в деревянной ступке чёрную смесь, принялся тереть ей зубы. Смесь эта состояла из толчёного угля, золы и наименее отталкивающе пахнущей травы, которую я подобрал для зубной гигиены методом проб и ошибок. Чистить рот такой штукой было менее приятно, чем зубной пастой, но всё было лучше, чем чувствовать, как из твоей пасти несёт дохлой кошкой.       Полоща рот, я вдруг заметил рядом с собой двух маленьких любопытствующих ящерок. Эта парочка, Сена и Итекон, в целом проявляла к моей активности наибольший интерес, а сейчас и вовсе нагло таращилась на меня вблизи, начхав на саму идею личного пространства. Чтобы занять их чем-то, я протянул им ступку, и они, последовав моему примеру, схватили по пригоршне и начали втирать кустарно произведённый зубной порошок между клыков. Загребли они практически всё, что у меня оставалось, но у них и зубьев было не в пример больше, и пользоваться моим изобретением ребята толком не умели – чего их винить? Затем они, повторяя за мной, прополоскали рты и, сплюнув, начали с хихиканьем дуть друг на друга и морщиться от травяного аромата.       Видя такую реакцию, я сам принюхался. Да, далеко не мята, но не настолько же плохо? Вздохнул – видимо, придётся ещё поэкспериментировать с ингредиентами.       — Спасибо, тётя Ника, — хором сказали довольные Сена с Итеконом и тут же сбежали. Мне же хотелось расплакаться. Помнится, мне было грустно, когда в моём мире дети на улице впервые назвали меня "дяденька", а тут и вовсе такое. "По крайней мере, это ненадолго", — утешал я себя.       Я посмотрел ещё раз на своё отражение. Да, тут с полом никак не ошибёшься – если не тётя, то точно девочка. Крайне неопрятная и невоспитанная девочка. Если с чистотой лица и тела я кое-как ещё справлялся, то волосы и одежда явно подарили бы чересчур слабонервным сердечный приступ. Моя длинная шевелюра, в отсутствие мыла и расчёски, превратилась в копну чёрной пряжи, которую можно было бы пустить на шарф; платьишко же расходилось в нескольких местах, и рвущиеся нити были готовы вот-вот выставить хилое тело на показ.       — Кто бы мог подумать, что в средневековье так сложно не выглядеть бомжом, — посетовал я, меняя на ходу приоритеты. Мягкая мебель может подождать, сперва нужно позаботиться о себе любимом, чтобы очень скоро не начать щеголять по всей округе в чём мать родила. Хотя мать меня, конечно, далеко не таким родила…       Вопросу волос я нашёл временный ответ в виде полоски ткани, которой завязал их наподобие хвоста. За одеждой же направился к Ои, как к заведующему всеми делами и ресурсами. Шаман находился в своей лачуге, спрятанной у скалы на окраине деревни. Это была сбитая из веток и облепленная грязью землянка, крыша которой была покрыта мхом и мелкой порослью, что делало её незаметной для случайного прохожего. Внутри же она напоминала жилище обедневшей Бабы Яги, которой пришлось продать избушку на курьих ножках: развешанные травы с кореньями, уставленные ингредиентами для зелий и припарок полки, вырезанные прямо в стенах, а также целая куча листьев растения, назначение которого Ои отказывался раскрывать. Однако на этот счёт у меня возникли свои подозрения, когда иной раз я увидел, как шаман самозабвенно один такой листик жевал.       Сам шаман занимался своей профессиональной деятельностью: что-то активно шаманил из деревяшки с помощью обмотанного куска кремня, гордо называемого местными ножом. Как он умудрялся не порезаться с его-то зрением – чистая мистика.       — Отвлеку вас, Ои? — вежливо спросил я, постучав о стену. Двери ящеры не особенно жаловали.       — Что вы, Великая Ника! Я готов помочь в любой момент! — встрепенулся он, чуть ли не выбрасывая в сторону своё занятие. Он делал так всегда, когда я к нему обращался, из-за чего я полностью перестал говорить с ним по пустякам. Этот кадр любой мой чих воспринимал со всей серьёзностью, из-за чего мне просто стало стыдно отрывать его от дел.       — Перестаньте меня так звать, — потёр я переносицу, так как знал, что тот не перестанет. — Ладно, я по делу к вам. Как видите, мои тряпки немного прохудились. Есть у вас что-нибудь на смену?       — Вы могли бы позаимствовать у кого-то из наших запасную повязку. Уверен, вам бы не отказали.       — Как бы вам сказать… — замялся я, вспоминая типичную одежду местных, — ваш стиль человеческим женщинам не особенно подходит. Им… в смысле, нам нужно прикрывать и грудь в том числе.       — Хм. Не понимаю, зачем, но спорить не смею. К сожалению, выбор будет невелик: мы, людоящеры, не умеем шить так хорошо, как другие монстры. Почти всю свою одежду мы покупаем готовой у орков или гоблинов, и цена за неё настолько дорогая, что одну повязку мы донашиваем поколениями.       Неудивительно тогда, что весь ящерский гардероб выглядит настолько грязно и обшарпанно: он у них переходит из поколения в поколение. Халат Ои, наверное, вообще достался ему от поза-поза-позапрошлого шамана Зелёного Бока, и уже считается у них реликвией.       А ведь интересно получается: монстры вместо того, чтобы быть статичными картонками, нужными исключительно для набора героем опыта, взаимодействуют друг с другом и даже торгуют. По сути, они по поведению мало чем отличаются от людей – можно ли тогда вообще их сравнивать с игровыми болванчиками?       Что же, такой расклад был мне только на руку, ведь через бартер будет намного проще добыть вещи первой необходимости, чем самостоятельными попытками в ремесло. Не представляю, что бы я делал, если бы меня встретили здесь не разумные и весьма доброжелательные существа, а атакующие всё движущееся неписи.       — Чем ещё вы торгуете с гоблинами, если секрет?       — Гоблины-караванщики меняют у нас целебные травы, смолу хевеи и добычу с животных на инструменты, одежду и посуду. Заходят они редко, живут-то далеко, так что для обмена с ними приходится запасаться загодя.       Ои печально вздохнул, вновь подбирая своё рукоделие.       — Скоро гоблины должны снова посетить Зелёный Бок, правда предложить им в этот раз нечего.       — Из-за того, что охотники ушли, и главный источник дохода пропал?       — Всё так, Великая Ника.       — А что до орков? — спросил я, понимая, что там ситуация вообще не лучше.       — Они берут нашу еду и забирают в своё войско наших самцов в обмен на защиту. Сопротивляться им нельзя. Если их лидер прознает, то всей деревне грозит страшная смерть.       Ах, классические дофеодальные отношения. Плати, мол, за то, чтобы дубина не оказалась в опасной близости к твоей голове, а зажжённый факел – к твоему дому. Такой вид добровольно-принудительного сотрудничества и в истории нашего мира был не особенно приятным для принимающей стороны, здесь же в распоряжении самозваного тирана будет не только дружина, но и магия, что означает возможность кошмарить народ с двойной силой. Выходит не просто какой-то там лорд, а самый настоящий демон-лорд, терроризирующий целые континенты.       Подождите секунду! Орки-то, между прочим, для меня опасны. Если бы вдруг завязался бой, магией я мог бы справиться с одним-двумя, но налети они на меня толпой, и моя судьба была бы незавидной. А так как эти ребята, если верить Ои, не очень-то склонны к полюбовному решению конфликтов, встреч с ними лучше избегать.       — Приходили они, как было заведено, раз в три полные луны, но теперь что-то зачастили. Не к добру это, Великая Ника, не к добру.       Пока мы говорили, Ои окончил с вырезанием, и теперь благоговейно вертел в когтистых руках гротескную фигурку. Напоминала она закрытый глаз, окружённый шестью кожистыми крыльями, как у птеродактиля. Заметив мой интерес, шаман пояснил:       — Идол нашей защитницы, спящей богини Сераф. Защищает от врагов и чудовищ.       Я сомневался, что деревянное изваяние действительно способно было кого-либо от чего-либо защитить, но на всякий случай промолчал. Во-первых, в магии я был профан, так что наверняка заявлять недейственность фигурки не мог, а во-вторых, не хотелось оскорбить чужую религию.       — Конечно же, это просто деревяшка, — посмеялся Ои, вновь выставив меня дураком, пусть только в моих мыслях, — но нашим даёт душевное спокойствие. Вы, конечно, и так об этом знали, Великая, но не рассказывайте, пожалуйста, остальным.       — А? Да-а, да-а, конечно я знала! Ещё б я не знала…       — Хех. Да, вы – могучая заклинательница. Творить магию без слов, да ещё и так быстро, не каждому дано! Как вы добились такого уровня?       "Я просто спал", – хотел ответить я, ведь это, по существу, было практически всё, что я сделал. Конечно, мне понадобилось научиться находить и двигать ману в своём теле, но без серьёзной помощи Зули я бы даже этого не добился.       — Я просто… от природы талантливая. Но мне в каком-то роде повезло родиться в нужное время и в нужном месте. Не забывайте, Ои, главное – старание. Без труда не выточишь и палки из прута, и уж точно не наколдуешь этой палкой чего-то толкового.       Услышав это, людоящер застыл, выпучив полуслепые глаза.       — Я запомню эти слова на всю мою недолгую жизнь! Великая Ника, позвольте мне передать вашу мудрость следующим поколениям!       Застанный врасплох таким рьяным проявлением восхищения в свою сторону, я кивнул и тут же ретировался, оставляя вождя обдумывать "мудрость". Нет, впредь определённо нужно быть аккуратнее, а то сморожу какую глупость, а он её примет за Евангелие и станет проповедовать.       После разговора с Ои, у меня, наконец, появилось представление, как создать многие необходимые мне вещи: нужно было обязательно выторговать у каравана гоблинов инструменты. Тогда я мог бы и одежды себе пошить, и предметов обихода (вроде той же щётки и расчёски) смастерить, и удобную кровать сострогать. Умел ли я стегать да строгать? Всё, как говорится, приходит с опытом.       Одна проблема: чтобы что-то от кого-то получить, нужно в обмен что-то отдать. Желательно, чтобы твоё что-то имело ценность, хотя бы чисто символическую, а у меня такого с самого момента перерождения не водилось. Был при себе мой пистолетожезл, но его я ни за какие коврижки не продам.       Погодите-ка. Действительно ли у меня ничего не было. Возвращаясь мысленно на неделю назад, я невольно вспомнил большие, блестящие и, что самое главное, абсолютно бесхозные груды золота, которыми был набит мой "стартовый" данж. В момент они казались бесполезными, сейчас же представляли из себя бесценную возможность обзавестись всем, чем мне будет угодно. Достать их, правда, было задачкой: сориентироваться на местности, найти вновь тот вход за водопадом и пересечь километры в неоново-оранжевых потёмках. Но когда на кону стоит несметное богатство, любые преграды сразу кажутся незначительными.       И почему мне не пришло в голову запихнуть в карманы хотя бы пару блестящих монеток? Ах, да, у серой тряпки, которую я носил, карманов не было предусмотрено. Чёрт бы побрал того, кто решил, что в женской одежде не должно быть карманов. А если чёрт в этом мире не доступен, то пусть поберёт какое-нибудь древнее зло или владыка демонов. Хотя если вспомнить римлян или греков, то и у них на тогах карманов не было, вроде как? Да и на средневековых рубахах и плащах тоже отсутствовало такое удобство, вне зависимости от пола… Короче, нужно озаботиться мешком, сумкой или хотя бы корзиной, так жизнь точно станет легче.       Отложив подготовку к походу, я приступил к следующей активности, которую планировал сделать неотъемлемой частью своего распорядка: к магической тренировке. Максимально любительской тренировке, ведь коуча в виде дурного джинна у меня больше при себе не было. При этом мне совершенно не было понятно, двигаюсь ли я в развитии своей магии в правильном направлении, и двигаюсь ли вообще, но лучше пристроить себя к делу, чем лежать и плеваться в сплетённый из веток и соломы потолок.       Я отошёл подальше от всего и всех, кто мог бы пострадать от моих экспериментов: на холм, под которым находилась ящерская пещера, а затем чуть в сторону, где была своего рода каменистая проплешина перед отвесной скалой. Место укромное, тихое, и такое, где будто бы сама природа освободила сцену для моего выступления (главное, чтобы программа была для фокусника, а не для клоуна). На валунах, разбросанных здесь, были следы гари – моя работа, которую я собирался продолжать, пока не… произойдёт что-то. Ну или пока мне не надоест, что более вероятно.       Подувший ветерок прохладен, земля под ногами тверда, птицы смолкли, позволяя мне сконцентрироваться на неосязаемой пульсирующей массе в груди. Зули дала мне предостаточно энергии, и за относительно недолгий промежуток времени она успела осесть и прижиться, ощущаясь теперь практически как собственная. Не то чтобы я знал, как собственная энергия должна ощущаться – просто мана Зули перестала жечь меня изнутри и пробуждать посреди ночи.       Движением, основанным больше на воле, чем на мускулах, я толкнул часть маны в руку. Процесс с каждым днём становился более естественным; более того, я с каждым новым заклинанием будто бы протаптывал внутри себя тропинки, по которым энергии было с каждым разом всё более удобно и свободно идти. Сейчас она текла чуть размереннее, и мне не уже казалось, будто она вот-вот скакнёт куда-то не в ту сторону. Всё это не могло не радовать, ведь я, по крайней мере, мог хоть как-то оправдать свои потуги в чародея.       Может, мне даже запоздалое письмо из школы чародейства и волшебства придёт? По возрасту я практически подхожу, опаздываю максимум года на два-три. Хотя нет уж, увольте, эта школа слишком уж несерьёзно относится к правилам безопасности.       Настал черёд заклинания. Что интересно, Ои был в чём-то прав: моя магия, как и магия Зулейки, действительно была немного отличной от стандарта этого мира. Он поведал мне, что у каждого заклинания есть три основных составляющих: энергия, она же мана – топливо для магии, которое витает в округе и со временем накапливается в теле; плетение – своеобразная формула, создаваемая словами и движениями заклинателя (выражается плетение всякими спецэффектами, вроде светящихся кругов и геометрических фигур); и материал – расходники, которые преобразуются маной в эффект заклинания (например, вода, которой меня брызгали для сотворения заклинания перевода).       Были ещё опциональные составляющие, вроде катализатора (палочки, посоха или чего поизвращённей), погодных условий, положения солнца с лунами и так далее, но три вышеназванных составляющих являлись обязательными в каждом продукте колдунства. Штука в том, что мне достаточно всего лишь энергии, которую я кручу и верчу по своему усмотрению, пусть и менее свободно и непринуждённо, чем Зули. Что это означало – ни я, ни шаман скумекать не смогли, так что я просто записал это в долгожданную привилегию попаданца. Их до сих пор было не так много, так что моя совесть была полностью со мной согласна в том, что это справедливо.       Вскинул руку, попытавшись по-крутому выхватить из кобуры пистолет. Выронил его, поднял и перестал выпендриваться. Нацелившись на импровизированную мишень, выстрелил, насколько мог, маной, которая по моей указке тут же превратилась в оранжево-красный шар огня. Сделав менее чем изящную дугу, фаерболл врезался в скалу позади мишени, грохнул и взорвался всплеском угольков, которые тут же погасли. С вершины скалы осыпалось немного земли, над лесом поднялось отдалённое хлопанье множества крыльев, и на этом – всё.       Увы, но я не смог превзойти самого себя ни в размере огненного шара, ни в скорости, ни в разрушительном потенциале. Помниться, во время драки с водным духом я смог создать такую красотулю, что самому себе завидно. Возможно, это было из-за опасности остаться в прошедшем времени, но на эксперименты в этом направлении я, разумеется, не пойду. В конце концов, магию я практиковал ради самозащиты, а не самоистязания.       Покидав ещё зарядами огня и попугав птиц, я, неудовлетворённый результатом, вынужден был вернуться в деревню. Усталость накатила как физическая, так и магическая. Образовавшаяся в животе пустота также затребовала внимания, и я уже знал, как с этим справиться, ведь в центре Зелёного Бока вновь намечался общий обед – та местная традиция, к которой я приобщился с наибольшим удовольствием.       Подавали снова рыбу, но в этот раз подачу улучшили в разы. Науськав деревенских поваров на известные мне кулинарные таинства, я убедил их попробовать приготовить её по-иному: набить ароматными приправами и кусками имбиря (назывался он здесь по-другому, но был слишком похож на корень из нашего мира), завернуть в листья и запечь в углях. Они отнеслись к этой затее со скепсисом, но ради меня всё же сделали немного, как дополнение к основному меню.       Чуть погодя, я имел удовольствие наблюдать, как по началу осторожные ящеры аккуратно пробовали, а затем жадно вгрызались в предложенную мной кулинарную феерию. Блюдо получилось сочным, с насыщенным запахом трав и костра. Белиссимо, что тут скажешь?       Внезапно пришла в голову мысль, что если бы план вернуться назад не выгорел, то я вполне мог устроить себе карьеру шеф-повара мирового класса. Со знаниями моего мира и кое-каким опытом в готовке, я мог бы подарить глухому фэнтези-средневековью незабываемые вкусы: от борща с пельменями до пиццы и картошки фри. А уж от чипсов у аборигенов вообще снесло бы крышу! Вот только делать это нужно было бы всё-таки в человеческом городе, ну или у гномов там или эльфов, если те не закоренелые расисты, как часто бывает в играх и ранобэ.       Набив живот, я вернулся на время к тренировкам магии, а остаток дня скоротал у реки, любуясь местными красотами и нюхая сорванные растения. У меня уже были идеи касательно того, как преобразить жареные корешки во что-то бомбезное, да и технологию зубного порошка нужно было развивать, чтобы не пугать своим дыханием честно́й народ.