A Second Chance часть 6

ГЛАВА СТО ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ: Та, где Тео отправляется в Нору Когда Ремус и Тонкс вернулись в свой коттедж той ночью, Ремус опустился на диван и закрыл глаза. Он улыбнулся, когда Тонкс просто оседлала его, обвив руками его шею и прижавшись к нему. Он обнял ее, прижимая к себе и просто прислушиваясь к звуку ее мягкого, ровного дыхания. Долгое время они оба молчали, а затем Тонкс повернула голову и поцеловала его в шею. — Скажи мне. Он крепче прижал ее к себе и зарылся лицом ей в шею. — Все было не так плохо, как я себе представлял. Это было плохо, но… Я представлял себе и худшее. Кингсли держал меня в хорошей камере. Дементоры почти никогда не проходили мимо меня, но… все это место пахнет ими и ощущается как они, и это просто… У меня было много снов, старых и несколько новых, и мои превращения были сложнее, поскольку я чувствовал влияние дементоров на свой разум. Как волк, я чувствую, что мой разум не так защищен, не знаю, правда это или нет, или это просто мое восприятие того, что я чувствовал, но мне было труднее сдерживать их, когда я был волком. Сириус чувствовал себя лучше, когда был в форме собаки, но я… Я чувствовал себя более уязвимым. И я был один, и было холодно и грязно, и еда была отвратительной, и каждый день я задавался вопросом, действительно ли они отпустят меня на свободу. — Он глубоко вздохнул. — Я хранил твои письма под подушкой. Они пахли тобой, и это помогло. Это помогло больше, чем ты думаешь. Он нежно поцеловал ее за ухом. — А сегодня… видя Гарри с Сириусом и Зи, я чувствую себя маленькой семьей, а твои родители пришли и… когда твоя мама обняла меня — это было приятно, Нимфадора. — Они любят тебя и хотели, чтобы ты был свободен так же сильно, как и все мы. У тебя так много людей, которые любят тебя, Ремус. Все думали о тебе. Знаешь, однажды вечером Гарри зашел ко мне и приготовил мне тако, потому что сказал, что не хочет, чтобы я разнесла нашу новую кухню до того, как ты вернешься домой, нахальный ублюдок. Ремус усмехнулся. — Но он не ошибается. — Он хмыкнул, когда она шлепнула его по руке. — Мне нравится, что он о тебе заботился. — Да, — призналась она с улыбкой. — Мы смотрели фильмы, и… он лучший. Ты знаешь, что ради тебя он научился быть анимагом. — Я не могу поверить, что он маленький волкодав. — Я могу, — сказала она, нежно целуя его. — Он тот, кем он восхищается больше всего. Двое мужчин, которые были ему отцами. Я не могу представить его кем-то другим. Ремус вздохнул и закрыл глаза, вдыхая ее аромат. Она пахла, как его Нимфадора; как свежая малина и ваниль, которые, как он знал, были ее мылом; он чувствовал запах ее вожделения к нему. — Я скучал по тебе. Тонкс улыбнулась, уткнувшись ему в шею. — Я так по тебе скучала. Первые несколько дней я оставалась с родителями; мама и папа пытались меня чем-то занять. Меня отстранили от дел на две недели. Ремус отстранился, широко раскрыв глаза. — Из-за меня? Она покачала головой. — нет. Я была не в своей тарелке, когда тебя арестовали, и Кинг сказал мне, что я была слишком близка ко всему, и он был прав. Я заслужила отстранение. Но… когда ты ушел, я не знала, что делать. Но мама с папой не давали мне покоя, и когда я вернулась в свою квартиру, мне было одиноко, а потом появился Чарли. Папа поехал за ним аж в Румынию; сказал ему, что мне нужен друг. Он пришел, и мы заказали невероятное количество еды и провели за едой весь вечер, и… Я плакала, а он обнимал меня и слушал всю ночь, а утром сказал, чтобы я вела себя как женщина. Мы собрали вещи в моей квартире, и он помог мне отделать это место. Он сказал, что мы собираемся подготовить его для тебя. Для нас. Ремус поцеловал ее в лоб. — Я этого не говорил. Прости меня за это. Это прекрасно. Все выглядит идеально. Тонкс улыбнулась ему. — Ты даже ни на что не смотрел. Ты смотрел только на меня. — Я знаю, и ты идеальна. Она покраснела и провела пальцами по его бороде. — Кто-то не может нормально видеть сквозь всю эту шевелюру горца. — я знаю. Мне нужно подстричься и побриться, — сказал он с улыбкой. — Но кто-то отвлек меня в душе. Тонкс приподняла бровь. — ой? Я не помню, чтобы что-то отвлекало меня. Ремус скользнул рукой по ее гладкой ноге, вверх, к обрезанным шортам, и расстегнул застежку, молния медленно скользнула вниз, и у нее перехватило дыхание. — Я думал о тебе каждый божий день. Я думал о том, как восхитительно чувствовать тебя под моими пальцами, под моими губами. Я думал о том, какая ты восхитительная на вкус и как потрясающе пахнешь, и лежал, положив под голову твои письма, представляя, что я буду делать, когда вернусь к тебе домой. Тонкс пошевелилась, стягивая шорты и швыряя их за спину на пол гостиной. — Я каждую ночь спала на этом диване, или у Гарри и Сириуса, или у своих родителей, потому что не хотела впервые спать в нашей новой кровати без тебя. Я хотела, чтобы ты прикоснулся ко мне в нем. Я хотел прикоснуться к тебе в нем. секс Ремус сел рядом с ней и положил себе брауни. — Это потрясающе. Я не ел ничего шоколадного с тех пор, как попал в тюрьму. Тонкс провела рукой по своим влажным от пота кудрям и улыбнулась, когда он угостил ее брауни. — Я испекла их для тебя. — Она обмакнула палец в глазурь и протянула ему, и он с готовностью взял его, обсасывая и облизывая дочиста. — Кстати, Кинг согласился дать мне выходной на завтра, чтобы я помогла тебе перестроиться. Ремус облизнул губы, прежде чем взять еще одно пирожное и оседлать ее, покрывая шоколадной глазурью. «хорошо. Я не собираюсь выпускать тебя из этой постели по крайней мере день. секс Прошло несколько дней после возвращения Ремуса, прежде чем Гарри попросил его прийти на денек. Утром у Сириуса были встречи с Советом управляющих Хогвартса, а после обеда он помогал Людо Бэгмену с чем-то в министерстве. Ремус нашел Гарри на кухне, когда тот мыл посуду после завтрака, и тепло улыбнулся. — Доброе утро, Гарри. Гарри улыбнулся ему. — Привет, дядя Рем, спасибо, что зашел. Бороды больше нет? — Конечно, — сказал Ремус, проводя рукой по подбородку. — Я всегда буду тебе нужен, ты это знаешь. И нет, от бороды определенно нужно избавиться. В отличие от Сириуса, мне нравится быть чисто выбритым, и Тонкс это тоже нравится. Небольшая щетина — это нормально. Гарри кивнул и почесал свой подбородок. Он понял, что его волосы снова начинают чесаться. С того первого дня, проведенного с Сириусом, он больше не пытался бриться, но понял, что скоро ему придется сделать это снова. Он жестом пригласил Ремуса следовать за ним в солнечную комнату, где он оставил чашу для омута памяти и сундук с воспоминаниями. Ремус увидел это и кивнул. — Я подумал, не Сириус ли подарил это тебе. — Это лучший подарок, который я когда-либо мог себе представить. Для меня так много значит, что вы с дядей Сириусом нашли время, чтобы сделать это для меня. Ремус удивленно моргнул, когда обнаружил, что стоит на берегу Черного озера и смотрит на Рона, Гермиону, Гарри и Невилла. Говоря это, Невилл вытянул руки над головой. — Я бы хотел, чтобы гроза уже началась. Я умираю от желания узнать, каким животным я могу быть. — Я знаю, я тоже, — сказал Гарри с усмешкой. — Мы должны придумать, как собрать нас шестерых вместе на случай, если этим летом будет гроза. Зелье готово. Если к тому времени, как мы вернемся домой, не начнется гроза, я запру их в футляр и положу в свой багажник. Невилл кивнул. — Да, я бы сказал, что мы могли бы провести лето все вместе, но ты ведь собираешься в Америку. — Только на месяц, — сказал он с усмешкой. — Мне очень нравятся бабушка и дедушка Зи, и они хотят, чтобы я называл их бабушкой и дедушкой, и это приятно. К тому же поездка в Джорджию обещает быть замечательной. Я слышала, летом там довольно жарко. — Возможно, я не знаю, я никогда не был в Америке. Но в Бразилии было довольно жарко. — В Бразилии определенно жарче, — сказал Гарри с усмешкой. — А как же Софи? — Спросил Рон, улыбаясь своему другу, который продолжал бросать камешки в озеро. — Она будет скучать по тебе. Гарри закатил глаза. — Мы с Софи не вместе, Рон. В ту ночь мы просто целовались. Мы были… праздновали победу Гриффиндора. Гермиона вздохнула. — Софи со всеми целуется, Гарри. Так будет лучше для тебя, поверь мне. Он ухмыльнулся ей. — Ты так говоришь, потому что тебе не нравилась Чоу. Гермиона закатила глаза. — Не то чтобы она мне не нравилась, — пренебрежительно сказала она. — У меня просто не было возможности узнать, потому что она изо всех сил старалась не обращать внимания на твоих друзей. Он пожал плечами и запустил пальцы в волосы. — С девушками все равно сложно. Поцелуй с Софи был замечательным, и, честно говоря, это как раз то, что мне было нужно после той впечатляющей победы Гриффиндора, но сейчас я не собираюсь ни с кем встречаться. Кроме того, мы с Софи оба перебрали огневиски, что могло быть связано с нашими поцелуями. Ремус удивленно посмотрел на Гарри. — Ты пил? О чем ты думал? Гарри закатил глаза. — Мы с дядей Сири уже поговорили, и он прочитал мне лекцию. Просто смотри. Ремус вздохнул, но сделал, как просил Гарри. Он наблюдал, как разворачиваются воспоминания, его рука сжимала руку Гарри, когда появился Петтигрю, когда он превратился в оборотня, и когда Гарри проснулся и узнал, что Сириус умер — его глаза расширились от ужаса. — Что это? — спросил он, его глаза остекленели от шока. — Что вы имеете в виду, говоря, что Сириус…… он не… Гарри только кивнул в сторону Дамблдора, когда тот сказал им, что этого должно хватить на три оборота, и Ремус наблюдал, как Гарри и Гермиона вернулись в прошлое и спасли Сириуса от дементоров. Воспоминание сменилось мостом, ведущим в Хогвартс. Гарри наблюдал, как они с Сириусом переходят через мост. — Как бы легко это ни было сделать, мир не делится на хороших людей и пожирателей смерти. Иногда в мире много серого, и иногда именно этот серый цвет нужно изменить и использовать. Политика, как правило, является серой областью. С этого момента нам придется быть очень осторожными с Амбридж, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы продолжать бороться с ее законопроектом с моей позиции лорда Визенгамота. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Гарри?» — Что она не будет наказана за попытку казнить дядю Рэма. Сириус вздохнул. — Я не говорю, что она никогда не будет наказана, Гарри, но прямо сейчас, нет, она не будет наказана, потому что, несмотря на то, как она поступила, она на самом деле выполняла свою работу. Гарри на мгновение уставился на Сириуса. — Я подумал… Я думал, что спас тебя только для того, чтобы потерять дядю Лунатика и… Слезы навернулись ему на глаза, и он упрямо прикусил губу, чтобы прогнать их. Сириус обнял сына и поцеловал в макушку. — Ты не потеряешь ни меня, ни дядю Лунатика. Гарри прижался к нему на мгновение, уткнувшись носом ему в грудь. — Мы действительно можем позволить дяде Лунатику отправиться в тюрьму? — Я не виню ни тебя, ни Сириуса, Гарри, ты ведь знаешь это, верно? Гарри кивнул и повернулся к отцу. — я знаю. Но я все равно чувствую, что это была моя вина. — Это абсолютно не так. Это была моя ошибка, и ничья больше. Ты, Сириус и Нимфадора, вы спасли мне жизнь. — Сказал Ремус, обнимая Гарри за плечи. — Ты обвинил во всем Сириуса, и это было несправедливо. — Я знаю, — признался Гарри. — Но мы с этим разобрались. Ремус вернулся к воспоминаниям. — Дядя Лунатик сказал мне, что самая важная часть поддержания силы твоего Патронуса — это сохранение счастливых воспоминаний в твоей голове, и что чем больше у кого-то несчастливых или ужасных воспоминаний, тем труднее ему сохранить эти счастливые воспоминания, и что иногда, если он подавляет плохие воспоминания, счастливые остаются не настолько сильны, насколько могли бы быть. Ты все скрываешь, дядя Сириус! — О, ты задел меня за живое, — пробормотал Ремус, заставив Гарри улыбнуться. — Я не все скрываю, Гарри! — воскликнул Сириус. Ремус наблюдал, как его лучший друг и сын горячо спорили о прошлом Сириуса, о Поворачивателе времени и о нем самом. Когда Гарри не выдержал и заплакал в объятиях Сириуса, Ремус крепче прижал Гарри к себе. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Дамблдор был неправ, заставив вас с Гермионой броситься спасать положение. — Это еще не все, — сказал ему Гарри. — Именно здесь я сказал дяде Сири, что он умер. Ремус кивнул, медленно выдохнул и снова обратил внимание на своего друга и сына в воспоминаниях. — что? — Спросил Сириус, большим пальцем смахивая слезинку с лица сына. — Я не умер, Гарри. — ты это сделал, — настаивал Гарри. — Дементоры поцеловали тебя, и ты умер, и… Зи плакала над твоим телом, и… ты был мертв! — Гарри, я не умер. Я прямо здесь. Гарри обернулся, его зеленые глаза сверкали. — Ты умер! Дементоры съели тебя и свернули тебе шею! Сириус уставился на него, качая головой. — Гарри… — Он встал и протянул руку, чтобы положить ее на плечо сына, но Гарри стряхнул ее. — Гарри, поговори со мной. Мы не лжем друг другу, помнишь? Гарри фыркнул. — Это неправда. Ты никогда не рассказывал мне о своем детстве и о том, каким плохим оно было. Он медленно выдохнул. — Это не то, о чем я могу легко заговорить. Гарри, посмотри на меня. Я не умер. Я жив. Я здесь, прямо перед тобой. Гарри стукнул кулаком по камню. — Но ты был жив! — Он развернулся, его глаза расширились, когда он выпалил следующие слова на одном дыхании. — Дамблдор запер нас в лазарете и сказал, что этого хватит на три оборота, а потом мы с Гермионой воспользовались маховиком времени и вернулись в прошлое, чтобы спасти тебя и поймать Петтигрю! Сириус смотрел на него целую минуту, широко раскрыв глаза. — Ты использовал… Моховики запрещены законом и крайне неустойчивы к поломкам и представляют опасность для пользователя. Почему Дамблдор дал двум тринадцатилетним детям поиграть с одним из них? — Гермионе четырнадцать, — с горечью сказал он. Сириус фыркнул. — Не в этом дело, Гарри. — Гермиона использовала его весь год на своих занятиях. Это была специальная просьба из Отдела тайн. Она посещала все предлагаемые занятия и использовала для этого «Машину времени». — Она была… и вы… с ней… вернулись… в прошлое? Сириус что-то пробормотал, с тревогой глядя на него. — да. Гермиона схватила Питера, когда он трансформировался, а я послал своего Патронуса защитить нас от дементоров. — Вот почему он продолжал кружить вокруг нас после того, как ты потерял сознание, потому что ты все еще стоял рядом, истинный заклинатель. Ремус тихо присвистнул. — Сириус определенно не преувеличивал, когда говорил, что вы поссорились. Это было после того, как меня арестовали? — В ту же ночь. Мы только что вышли из министерства, а тебя заперли в клетке с Тонкс. Они пытались заставить ее уйти, но из этого ничего не вышло. — Но вы с Сириусом помирились? — Да, — сказал он, когда началось воспроизведение последнего воспоминания. — Я тоже хотел поделиться этим с тобой. — Спасибо, Гарри. Гарри пожал плечами. — Ты должен был быть там, поэтому я хотел убедиться, что ты понял. Нам было о чем поговорить, и он, наконец, рассказал мне о своем прошлом. Я понятия не имел, что у дяди Сириуса в детстве все было так плохо. Ремус кивнул. — То, как с ним обращались родители, было довольно скверно. В тот день, когда мама отреклась от него, Джейми рассказал мне, что он появился у себя дома с кровоточащей губой и весь дрожал от ярости. Он пытался сохранять хладнокровие, быть тем Сириусом, которого мы все знали, но как только Джейми открыл дверь, он сломался. Твоя бабушка просто обняла его, прижала к себе и сказала Джейми пойти постелить ему постель. Он даже не просил разрешения остаться там, они просто сделали его своим домом. — Жаль, что я не был знаком с ними, — сказал ему Гарри. Ремус наклонил голову, чтобы поцеловать Гарри в щеку. — Они бы очень гордились тобой. Гарри улыбнулся, когда они с Ремусом увидели, как разворачиваются воспоминания. Теперь они с Сириусом спорили о его роли Хранителя Тайны. — Но я знал, что на этот раз я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, даже если это будет означать мою смерть, я сделаю это. Я понимаю, почему ты злишься на меня из-за дементоров, но, Гарри, если я сделаю что-нибудь для обеспечения твоей безопасности, для спасения твоей жизни, я сделаю правильный выбор. — Я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня! — Воскликнул Гарри, его глаза сузились от гнева. — Мама и папа умерли из-за меня и… почему я этого стою? Сириус подошел к сыну и сжал его руку. — Ты самый важный человек в моей жизни. Ты был таким с того момента, как родился, и даже раньше, с того момента, как я узнал, что буду твоим крестным отцом. Я люблю тебя больше жизни. Я не хочу умирать, Гарри. Я хочу прожить долгую жизнь. Я хочу видеть, как ты растешь. Я хочу видеть, как ты влюбляешься. Я хочу присутствовать на твоей свадьбе, держать на руках твоего первенца и наблюдать, как у тебя будет та жизнь, которую ты заслуживаешь. Но если в какой-то момент я все-таки умру, и моя смерть будет прямым следствием того, что тебе позволили жить такой жизнью, я без колебаний умру за тебя. Ты слишком важен. Не из-за пророчества; не потому, что Провидец объявил, что именно тебе суждено убить Волдеморта, потому что это чушь собачья. Мы уничтожаем его крестражи один за другим, и когда дело дойдет до этого, он умрет. Я верю в это. Но ты должен жить, потому что ты этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь полноценной и счастливой жизни. — Если ты умрешь за меня, как я смогу жить счастливо? Сириус протянул руку и нежно убрал волосы Гарри с его лица. — Потому что я люблю тебя и хотел бы, чтобы у тебя была только счастливая жизнь. Я хотел бы надеяться, что ты не проведешь всю свою жизнь, горюя по мне. Гарри пристально посмотрел на него. — Не умирай, хорошо? — Я постараюсь этого не делать. И тебе того же, хорошо? — Я тоже постараюсь этого не делать. Ремус улыбнулся ему. — Вы оба такие упрямые и твердолобые, ты знаешь об этом? Он снова крепко обнял Гарри и поцеловал его в лоб, пока смотрел «воспоминание», и они вышли обратно на террасу. — Гарри, ты знаешь, что мы любим тебя и что мы будем рядом с тобой, когда бы ты ни нуждался в нас, и мы будем рядом с тобой, даже когда ты будешь думать, что это не так. Он кивнул, снова крепко обнимая Ремуса. — Я так рад, что ты дома. Ремус улыбнулся и поцеловал Гарри в макушку. — Я тоже очень рад вернуться домой. Я люблю тебя, маленький Сохатый. Гарри улыбнулся, прижавшись к его груди. — Я тоже люблю тебя, дядя Лунатик. Ремус долго прижимал его к себе, прежде чем отпустить и улыбнуться ему. — Что произошло после того, как вы с Сириусом помирились? Гарри почесал подбородок. — Ну, он прочитал мне лекцию о Маховике времени и сказал, что мы должны рассказать родителям Гермионы, что мы и сделали на следующее утро. Затем он дал мне Омут памяти, и мы посмотрели три воспоминания из него. Первый был в тот день, когда он забрал меня домой от Дурслей и искупал в ванне. Второй — когда мой папа пел мне в детской «Все, что тебе нужно, это любовь», когда дядя Сири пришел навестить меня. И последний раз, когда папа пытался пригласить маму на свидание. Было очень неловко от того, насколько плохо у него это получалось. Ремус усмехнулся. — Он действительно был таким. Только в конце пятого курса, когда мы решили провести операцию «Заставь Эванса влюбиться в Сохатого», он поумнел. Гарри усмехнулся. — Тебе делали операцию? — О, Гарри, у нас был целый план на игру! Но в основном это было связано с тем, что твой отец вытащил голову из задницы и повзрослел. Я поговорил с ним о Лили, поскольку мы были хорошими друзьями, и он перестал приглашать ее на свидания каждые две секунды, что помогло. Я думаю, что ей этого немного не хватало, если честно, хотя она бы в этом не призналась, и она начала оглядываться на него. Он очаровал ее, они стали друзьями и полюбили друг друга. Гарри улыбнулся. — Я рад. Я с нетерпением жду новых воспоминаний о них. — Какие еще записи ты смотрел? — Спросил его Ремус, обводя взглядом многочисленные флаконы в сундуке. — Только эти трое. Бровь Ремуса приподнялась, когда он повернулся, чтобы посмотреть на него. — почему? Разве ты не хочешь посмотреть еще? Гарри кивнул, засовывая руки в карманы. — Раньше мне казалось, что это неправильно. Ремус посмотрел на него в замешательстве. — Что значит, мне показалось, что это неправильно? Я думал, ты сказал, что это хороший подарок. — Нет, это потрясающе! — Быстро сказал Гарри, не сводя глаз с отца. — Я просто… мне показалось неправильным просматривать воспоминания в отсутствие обоих моих отцов. Взгляд Ремуса смягчился. — Гарри… Он пожал плечами и улыбнулся, когда Ремус притянул его к себе, чтобы обнять, а его пальцы вцепились в рубашку Ремуса. — Я бы с удовольствием посмотрел что-нибудь из этого с тобой. Я люблю тебя больше всего на свете, и ничто в мире не заставляет меня гордиться тобой больше, чем то, что я твой отец. — Я тоже тебя люблю. Ремус крепко обнял его и поцеловал в макушку. — Я бы хотел поделиться с тобой одним воспоминанием прямо сейчас, несмотря на то, что Сириуса здесь нет, если ты не против? Гарри кивнул, и в его глазах вспыхнуло любопытство. — хорошо. Ремус улыбнулся и подошел к сундуку, его взгляд скользнул по пергаменту в поисках нужного флакона с номером, который он искал. Он собрал воспоминания, все еще плавающие в Омуте памяти, и вернул их в соответствующие бутылки, прежде чем добавить новую. Он медленно вздохнул. — Поскольку ты учишься тому, как стать анимагом, я подумал, что должен показать тебе, как твой отец принял решение стать анимагом и существенно изменил мою жизнь. Гарри выглядел заинтригованным, когда подошел к раковине. — Это когда они узнали, что ты оборотень? Ремус кивнул. — Когда они спросили меня об этом. Для меня это одно из лучших воспоминаний, потому что это был первый раз в моей жизни, когда я по-настоящему почувствовал, что меня принимают таким, какой я есть. Ты посмотришь это вместе со мной? — да. Они вместе склонили головы и погрузились в воспоминания. — Помнишь? Мы можем поговорить с тобой минутку? — Спросил Питер, присаживаясь за большой стол, за которым сидел его друг в библиотеке и вокруг которого были разбросаны книги. — Мы с твоей мамой всегда учились вместе, — сказал ему Ремус, улыбаясь при виде двенадцатилетней Лили, прилежно изучающей свою книгу по истории магии. — Привет, Лили, — он повернулся к Ремусу. — Так мы можем поговорить? — Конечно, Пит, что происходит? Питер покачал головой. — Нет, наедине. Ремус оторвался от домашнего задания по трансфигурации. — У меня еще есть тридцать минут до комендантского часа, Пит, это не может подождать? — Пожалуйста, Ремус. Ремус вздохнул и начал собирать свои вещи. — Прости, Лили. Она отмахнулась от него, зевая и тупо уставившись на страницы. — Пока. Ремус усмехнулся, глядя на сопротивление Лили, и последовал за своим другом из библиотеки. К его удивлению, он повел его не в общежитие, а за зеркало на четвертом этаже. Ремус ахнул от удивления, обнаружив, что находится в большой пещере, которая, казалось, вела из школы, прежде чем он улыбнулся Джеймсу и Сириусу. — Это потайное место, где мы с Гермионой решили спрятать наше анимагическое зелье! Ремус улыбнулся ему. — Джейми тоже решил хранить зелья там. Забавно. — Я так и сделал, — ухмыльнулся Питер, опуская свою сумку с книгами на землю. — Она ведет в Хогсмид. — Блестяще, — сказал Ремус, улыбаясь своим друзьям. — Вы для этого хотели, чтобы я был здесь? Джеймс вздохнул, проводя пальцами по волосам. — Отчасти. Мы действительно хотели показать вам новое открытие Пита, но еще мы хотим с вами поговорить. Рэм, мы хотели поговорить с тобой о том, как ты себя чувствовал в последнее время. — Я в порядке, — настаивал он, почесывая нос. — Немного устал, наверное. В последнее время я очень усердно занимался. — Чтобы наверстать упущенное в школе, — подсказал Джеймс. — Да, мы понимаем. Именно об этом мы и хотели с тобой поговорить, о пропусках занятий. Ремус неловко поежился. — Послушай, я довольно часто нужен родителям дома. От моей бабушки одни неприятности, и ее потеря памяти становится все серьезнее. — Твоя бабушка умерла в прошлом году, Ремус, — заметил Сириус. — По крайней мере, так ты нам сказал. — Нет, это моя другая бабушка, — сказал Ремус. Сириус закатил глаза. — Она умерла летом. Ремус открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог издать ни звука. Он не осознавал, что использовал ту же самую ложь, но, очевидно, его друзья уделяли ему больше внимания, чем он предполагал. — Мы знаем, что шрамы на спине Сириуса достались ему от его сумасшедших родителей. Но у тебя, похоже, с каждым днем шрамов становится все больше, — сказал Джеймс, указывая на бровь, шею и обводя пальцем свою грудь и спину. — Не говоря уже о том, что ты, кажется, продолжаешь набирать и терять вес с невероятной частотой, которая, кажется, всегда коррелирует с тем, когда тебе приходится таинственным образом покидать замок, — добавил Сириус, прислонившись спиной к стене пещеры, скрестив руки перед собой и подняв одну ногу, упираясь ступней в стену. — К тому же, я видел, как мадам Помфри завернула тебя в плащ и быстро повела через территорию замка, — сказал Питер. — Мой папа работает в Департаменте магического транспорта, Ремус. Если бы тебе нужно было вернуться домой, это был бы последний способ добраться туда. Джеймс уставился в большие, слегка испуганные глаза своего друга. — Новый шрам на твоей шее все еще выглядит свежим, как будто тебя поцарапал дикий зверь. — Сейчас только конец ноября, приятель, а ты уже девять дней как выболел! Воскликнул Сириус. — И каждый месяц это были почти одни и те же дни! Питер опустился на пол пещеры, вытянув ноги перед собой. — Мы просто беспокоимся о тебе, Ремус. — Не стоит, — быстро сказал он. — Не о чем беспокоиться. Я ценю, что ты беспокоишься обо мне, но я в порядке. Честно. — Когда ты приехал погостить у меня в последнюю неделю лета, Рем, даже мама волновалась. Она сказала, что ты выглядишь слишком изможденным! Ремус улыбнулся Джеймсу. — Твоя мама — самый приятный человек, которого я когда-либо встречал. Но в августе я подхватил одну из тех ужасных летних простуд, и я как раз проходил ее, когда мы с Питом приехали к тебе погостить. Вы, ребята, зря беспокоитесь. — А как насчет того, что вчера вечером за ужином домашние эльфы приготовили для вас особое блюдо — стейк и пирог с почками, причем стейк был прожарен с кровью? — Спросил Сириус, внимательно глядя на Ремуса. Ремус усмехнулся. — Сири, я просто люблю, чтобы стейк был прожарен, и спросил домашних эльфов, не будут ли они возражать, если они приготовят мне такой стейк. Джейми постоянно так поступает, требуя пирог с патокой к каждому приему пищи, включая завтрак! Джеймс ухмыльнулся. — Наверное, это было плохо, когда в прошлом году мы с Сири узнали, как проникнуть на кухню. Питер засмеялся, почесывая щеку. — Но оно того стоило. — Послушайте, я думаю, вы, ребята, молодцы, что беспокоитесь обо мне, но я в порядке, правда! Мы можем просто вернуться в Гриффиндорскую башню прямо сейчас? Спросил Ремус, улыбаясь им. — Только если вы ответите еще на несколько вопросов, — настаивал Сириус. Ремус вздохнул и расстегнул кардиган. — хорошо. Джеймс кивнул, продолжая расстегивать джемпер. — Тебе редко бывает холодно. Ремус пожал плечами. — У меня горячая кровь. Папа тоже такой: бедная мама лежит под тремя одеялами у камина, а нам с папой просто хорошо в футболках. Сириус скептически посмотрел на него, прежде чем заговорить. — Две недели назад на уроке зелий у Дэвиса взорвалось зелье, и когда он в шоке отскочил назад, то упал на стеллаж, и все это рухнуло, пока ты не схватил его и не поставил на место, прижав обратно к стене. — И что? — Итак, эта полка была забита ингредиентами и учебниками и весила целую тонну! Нужно обладать сверхсилой, чтобы удержать ее на месте и поставить обратно так, как ты это сделал. — Вряд ли у меня есть сверхсилы, Сириус, — со смехом сказал Ремус. Джеймс приподнял бровь. — Ты должен признать, что ты крайне силен, Люпин. Ремус пожал плечами с легкой улыбкой на лице. — Ладно, я немного силен, что в этом плохого? — Нет, это просто странно, — сказал Джеймс, оглядывая довольно худые руки и длинные ноги своего друга. — Учитывая, какой ты худой. — И бледный! — Добавил Сириус. — Сириус, ты бледнее меня! — Воскликнул Ремус, закатывая глаза. — Каждый раз, когда тебе приходится уезжать на какое-нибудь семейное мероприятие, накануне у тебя болит голова, и ты двигаешься медленнее, как будто у тебя болят мышцы и суставы! — Воскликнул Джеймс, пытаясь заставить друга отнестись к его словам серьезно. Ремус просто уставился на своих друзей. Он не мог поверить, как много они в нем замечали. — Да выкладывай же, что ты, парень, пытаешься сказать! — У тебя глаза цвета золотистого виски, но когда на них падает лунный свет, они становятся почти янтарными, — тихо сказал Сириус. — Тебе всегда снятся кошмары после того, как ты возвращаешься в школу, — добавил Джеймс. Ремус побледнел. Он закрыл глаза и медленно вздохнул. — У всех бывают кошмары. Сириусу снятся кошмары почти так же часто, как и мне. — Эм, это грубо! — Сказал Сириус, заставив Джеймса рассмеяться. Тут заговорил Питер. — И Сириус сказал на днях, что действительно заставило нас поволноваться, Рэм, те дни, когда ты уезжаешь, всегда соответствуют лунному циклу. Это было полнолуние. Ремус крепко сжал кулаки и, схватив свою сумку, повернулся, чтобы уйти. Сириус схватил его за руку, но Ремус оттолкнул его, чувствуя, как силы переполняют его. Сириус споткнулся, и Джеймс подхватил его. — Я в порядке! Джеймс схватил Ремуса за руку, но, к удивлению Ремуса, тот просто притянул его к себе и обнял. Сириус обнял и Ремуса, и Джеймса, а Питер обнял Ремуса сзади. — Ты не в порядке, Рем. Это не так. И постоянно лгать нам нелегко, — сказал Джеймс, понизив голос почти до его уха. — Ты наш лучший друг, и мы тебя любим. — Мы действительно любим, приятель. Не говоря уже о том, что ты — воплощение нашего гения! — Сириус улыбнулся, и Ремус хихикнул ему в плечо. — И нам все равно, даже если ты будешь выть на луну, — добавил Питер сзади. Ремус замер в их объятиях, и все трое обняли его еще крепче. — Мы знаем, Рем, — прошептал Джеймс. Ремус покачал головой. — Ты… не можешь! Сириус отстранился и обхватил лицо Ремуса ладонями, удерживая его неподвижно. — Мы знали об этом с конца прошлого года. Ну, мы подозревали это еще в конце прошлого года, но в этом году мы подтвердили это. Ремус вырвался из рук Сириуса, но затем руки Джеймса снова обхватили его лицо. — Отпусти меня! — Нет, — сказал Джеймс. — Ты наш лучший друг, и нам плевать, что ты оборотень. Слезы потекли по лицу Ремуса, прежде чем он успел их остановить, и вырвавшееся рыдание было таким громким, что он сам испугался. Трое его друзей снова заключили его в объятия, и он, рыдая, прильнул к ним. Когда ему, наконец, удалось взять себя в руки, он оттолкнул их. — Откуда ты знаешь? — спросил он. Джеймс ухмыльнулся. — Судя по всем вышеперечисленным признакам, Рем. — Он опустил Ремуса на пол пещеры, и они втроем уселись вокруг него, как единое целое, поддерживая друг друга. Джеймс держал его за левую руку, Питер — за правую, а Сириус — за лодыжки. — Сразу после выпускных экзаменов в прошлом году Сириус упомянул, что это было довольно странно, что тебе всегда приходилось внезапно уезжать в полнолуние. Затем, после выпускных экзаменов, наступила полная луна, и ты ушел пораньше, чтобы отправиться домой. По словам моей мамы, летом ты выглядел изможденным, и я вспомнил, что полнолуние было за три дня до того, как ты приехал. Сириус улыбнулся, нежно сжимая лодыжку Ремуса. — Мы начали присматриваться к тебе в поисках других признаков, и, конечно же, в конце сентября, в полнолуние, тебе пришлось вернуться домой, потому что заболел твой отец. — Затем, когда наступил октябрьский лунный цикл, мы заметили новые шрамы и начали изучать их в библиотеке, — сказал Питер. — Джеймс сразу сказал «оборотень», но я сказал ему, что это не так, потому что оборотни — злобные и опасные существа, и ты… ты совсем не такой. Слезы снова потекли по его щекам, и он поспешно вытер их. — После моего дня рождения мы внимательно следили за тобой, — сказал Сириус, наблюдая за своим другом. — Мы следили за всеми признаками. Твоя сила, головная боль и замедленные движения, и когда, конечно же, прямо перед полнолунием ты ушел домой: мы знали. — Мы прокрались под моей мантией-невидимкой и проследовали за тобой в больничное крыло. Мы последовали за мадам Помфри, которая укутала тебя в этот большой плащ и повела через территорию к Гремучей иве. Она обездвижила дерево своей волшебной палочкой, нажала на что-то на стволе, и вы оба исчезли под ним. Через пятнадцать минут она вышла одна, — объяснил Джеймс. Теперь слезы текли по его щекам, и он попытался вырваться от своих друзей, но они схватили его, навалившись сверху, чтобы удержать на месте. — Мне жаль, что я солгал вам! — воскликнул он, вырываясь из-под них. — Я монстр! Дамблдор знает… он посадил это дерево для меня, чтобы я мог скрыться от людей и обезопасить их! Я буду… Я посмотрю, смогу ли я снять новую комнату. Отстань от меня! — Новую комнату? Сириус спросил в замешательстве. — Зачем тебе нужна новая комната? Это та, что под Ивой? Джеймс посмотрел на Сириуса и повернулся к Ремусу. — Мы все еще хотим, чтобы ты жил в нашем общежитии, Рэм. Ремус посмотрел в карие глаза Джеймса. — Что? Ты хочешь жить в одной комнате с отвратительным злобным монстром? Джеймс выглядел шокированным. — Ремус! Как ты смеешь так грубо отзываться о Пите! Ты же знаешь, как он чувствителен к своему гневу! Питер, естественно, пожал плечами. — Не зли меня. Я превращусь в большую зеленую машину для убийств. Сириус рассмеялся. — Это намек на Халка, мило, — сказал он, улыбаясь Питеру. — О котором мы бы никогда не узнали, если бы ты не показал нам свою коллекцию маггловских комиксов, Рем. Ремус уставился на них троих. Они просто шутили, как обычно. Как будто только что не была сброшена огромная бомба. — Что, блядь, с вами троими не так? — Взорвался Ремус, отталкивая их и поднимаясь на ноги, его глаза гневно сверкали. — Вы только что узнали, что я проклятый оборотень! Вы хоть представляете, насколько я опасен? Я проклятый монстр! — Ты просто похож на Рэма, — просто сказал Сириус. Гнев Ремуса мгновенно улетучился. — Тебе… тебе все равно? Джеймс ухмыльнулся ему. — Мы уже знаем, какой ты замечательный, веселый, умный и, если серьезно, приятель, настоящий гений розыгрышей, но теперь мы знаем и твой секрет. Значит, иногда ты можешь быть опасным. Ты оборотень. И что, блядь, с того? — Но… но, я болен! — пролепетал он. Сириус закатил глаза. — Ты планируешь укусить кого-нибудь из нас во сне? — что? — Что? — в замешательстве переспросил Ремус. — Нет, с чего бы мне… — Вот именно, — сказал Сириус, улыбаясь Питеру. — Разве Джейми только что не сказал, что он умный? Питер пожал плечами. — Может быть, он потерял несколько мозговых клеток, когда мы повалили его на землю. Джеймс широко улыбнулся и потянул Ремуса обратно на пол пещеры, и они вчетвером прижались друг к другу. — И, к твоему сведению, Рем, мы не считаем тебя монстром. Ты просто Ремус. Наш лучший друг. Сириус вдруг захихикал, удивленно прикрыв рот рукой. — Мерлин! Рэм, я только что понял! — Что ты понял? — Осторожно спросил Ремус. Он все еще был в полном шоке от того, что они все трое приняли его так, словно он был нормальным. — Твое имя… Приятель, ты должен был стать волком. — что? — Ремус Люпин-оборотень, приятель, твое имя практически означает Волк, Джон Вулф! — сказал он, смеясь. Питер ухмыльнулся, но смех вырвался у него сам собой. — Мерлин! Сириус, ты прав! Ремус просто уставился на них, а они все покатились со смеху. — Меня зовут Вулф Джон Вулф, и я вою на луну, — сказал он, широко улыбаясь. — Сукин сын. Глаза Джеймса стали серьезными, когда он обнял друга за плечи. — Эй, Рэм, ты, я имею в виду, когда ты, ну, знаешь, превращаешься и все такое, ты всегда один? — Конечно, я один! — воскликнул Ремус, широко раскрыв глаза от шока. — Я бы причинил кому-нибудь боль, Джейми! Я бы, наверное, убил их! Я даже не… Я бы даже не вспомнил об этом! Джеймс кивнул. — Но только люди, верно? Ремус выглядел озадаченным. — Что? О чем это ты? На лице Сириуса появилась легкая полуулыбка, когда он посмотрел на Джеймса. — Джеймс, ты действительно крайне великолепен! Питер в полном замешательстве переводил взгляд с одного на другого. Джеймс улыбнулся Ремусу. — Оборотни не кусают животных. — О чем ты, Джейми? — Раздраженно спросил Ремус. — Я превращаюсь в гребаного волка! Я могу перегрызть глотку любому животному, если захочу! — Нет, — сказал он, широко улыбаясь. — Я имею в виду, что если ты укусишь животное, скажем, кролика, то оно не превратится в гибрид кролика и волка. — Ну, очевидно, что нет, — осторожно ответил Ремус, удивляясь, почему его друг задает такой глупый вопрос. — Я имею в виду, что кролик, вероятно, был бы мертв, но нет, он не превратился бы в оборотня. — Животные в безопасности. Питер все еще выглядел смущенным. — Итак, Ремус может находиться среди других животных, когда превратится в оборотня, и что с того? Сириус хлопнул Питера по спине, сжав его плечо. — Именно это Джеймс и хотел сказать, Пит. — Он улыбнулся Ремусу. — Если бы мы все были животными, тебе бы не пришлось быть одному. Джеймс кивнул. — Именно так. Ремус не знал, что сказать. Все трое широко улыбались ему с любовью и восхищением, и он никогда в жизни не чувствовал себя таким довольным собой. — Вы… вы хотите стать животными, чтобы я не был одинок? Джеймс ухмыльнулся. — да. Мы научимся быть анимагами. — Звучит заманчиво! Джеймс, ты не знаешь, сможем ли мы выбрать себе животное? Я думаю, что хотел бы стать кем-то очень фантастическим, например, гребаным драконом!» — Сириус, будь реалистом! Как бы мы могли тайно встречаться с Ремусом, если бы ты был драконом? — Джеймс закатил глаза. — Это было бы замечательно! Питер ухмыльнулся. — И у тебя нет выбора, Сириус. Мой дядя Дон — анимаг, и он ворон. Он сказал, что летать — это лучшее, что он может объяснить. — Асы! — Воскликнул Сириус. — Я уверен, что в кабинете моего отца есть старая книга о превращениях анимагов. Я найду её, когда приеду домой на Рождество. Джеймс с улыбкой хлопнул в ладоши. — Отлично! Не могу дождаться, когда начну. — Вы… вы действительно сделаете это для меня? Потрясенно спросил Ремус, глядя на них широко раскрытыми глазами. — Считается, что стать анимагом невероятно сложно и болезненно. На это могут уйти годы! Ты не подумал об этом как следует, — сказал он, проводя руками по волосам, отчего они встали дыбом, и он выглядел еще более измотанным. Сириус и Джеймс просто улыбались, пока Сириус говорил. — Это для тебя, Рэм, нам не нужно об этом думать. Джеймс улыбнулся Сириусу. — Может, ты мог бы стать грифоном, они такие величественные! Питер рассмеялся. — Об этом тоже трудно молчать на территории школы. Я бы хотел быть жирафом. — Ты просто хочешь быть выше ростом, карлик, — сказал Сириус, открывая мантию-невидимку Джеймса и укутывая в нее всех четверых. Питер вздохнул. — Да, было бы здорово подрасти. — Нам всего двенадцать, Пит, потерпи, — сказал Джеймс, смеясь. — О-о-о, а как здорово было бы стать львом или гигантским медведем? — Ужасно, — сказал Питер, пряча Ремуса под плащ. — Давай, Ремус, нам пора возвращаться в общежитие, комендантский час уже давно закончился. Гарри уставился на Ремуса, когда они вышли из воспоминаний. — Ты был так удивлен. — Я и сейчас такой, — признался Ремус. — Я не мог понять, почему они просто приняли меня, и я был им так благодарен. Ты принял меня почти так же, когда тебе было шесть лет, и ты узнал, что я оборотень, и отреагировал так же. Ты сказал мне, что мы похожи, когда проследил мои шрамы, а затем свои собственные. Дети воспринимают вещи так, как не воспринимают взрослые. — Дядя Сири отменил этот законопроект, дядя Лунатик. Эта ужасная женщина никогда больше не сможет добиться его принятия. Визенгамот проголосовал за его исключение. Ремус улыбнулся. — Я благодарен за это. Но мир не собирается прекращать относиться ко мне по-другому. В Министерстве магии есть целый отдел, занимающийся регистрацией оборотней и наблюдением за ними. Дамблдор… то, что я учусь в Хогвартсе, — это то, за что я буду вечно благодарен, и эта петиция… Я не знаю, как вам это удалось, но спасибо вам. — Это все Джинни, — сказал ему Гарри. — Это было сразу после того, как тебя арестовали, и она пошла к Перси, и они вместе поговорили со всей школой. Все тебя любят, и никто не хочет, чтобы ты уходил. Ремус улыбнулся. — Для меня это большая честь. Действительно. Я люблю преподавать, и когда я уволился, это было самое ужасное чувство — знать, что я не смогу вернуться. — Что ж, теперь ты можешь. Все так же рады за Клуб защиты. — Я рад, — сказал Ремус с улыбкой. Он наблюдал, как Гарри убрал воспоминание и закрыл сундук. — Кстати, Нимфадора рассказала мне, что ты жил у нее и готовил на нашей новой кухне. Для меня очень важно, что ты старался заботиться о ней, пока меня не было. Я знаю, что она всегда была для тебя старшей сестрой, и, наверное, я никогда не задумывалась о том, каково тебе будет жить со мной, как это изменится… между нами большая разница в возрасте, и иногда я задаюсь вопросом, не жалеет ли она, что выбрала меня. — Никогда, — ответил Гарри. — Она никогда не пожалеет об этом. Ты для нее — целый мир, дядя Лунатик, и единственный способ сделать ее еще счастливее — это попросить ее выйти за тебя замуж. Ремус слегка покраснел, услышав это. — Брак с оборотнем — это нечто совершенно иное, Гарри. Не думаю, что я готов подвергнуть ее такому испытанию. — Закон Умбича не прошел, дядя Лунатик. — Амбридж, Гарри, — поправил Ремус с ухмылкой. — Я вижу, что Сириус слишком сильно влияет на тебя. Я знаю, что ее законопроект не прошел, но теперь, когда я официально зарегистрирован как оборотень, если она выйдет за меня замуж, на нее обрушится много критики, и… она красивая, молодая и жизнерадостная женщина, и я не хочу полностью разрушать ее жизнь. Гарри закатил глаза. — Она проклянет тебя, если услышит, как ты это говоришь. — Возможно, — согласился Ремус. — Я никогда никого не любил так, как люблю ее, и я надеюсь, она знает, насколько она важна для меня. Я имею в виду… живу с ней… Я знаю, официально прошло всего два дня, но это все, чего я когда-либо хотел. Она делает меня по-настоящему счастливым. — Хорошо, — сказал ему Гарри. — Ты тоже делаешь ее по-настоящему счастливой, и когда ты попал в тюрьму, она была немного не в себе. Ей, наверное, не понравится, если я скажу тебе это, но она была не в себе. Чарли приехал погостить к ней, вбил в нее немного здравого смысла и помог достроить коттедж для переезда. Она мне как старшая сестра, но она также мой друг и моя семья, как и ты. Ремус улыбнулся. — Да, это так. Гарри улыбнулся. — Итак, послушай, что касается моего превращения в анимага, дядя Сири все время пытается дать мне прозвище, говорит, что оно обязательно для моего животного, но это неправда, не так ли? Ремус покачал головой. — нет. У Макгонагалл ведь нет прозвища для своего анимага, не так ли? Гарри закатил глаза. — По словам дяди Сири, это Минни Мяули. Ремус рассмеялся. — Минерва убьет его, если он ее так назовет. — И он продолжает называть меня Пупсиком, Пупсик-пупсиком и Пупфуткой, а еще он пытался назвать Джинни Пушистик. Он усмехнулся. — Мне, в общем-то, нравится Пэдпап. Думаю, он просто скучает по тому, что называет тебя Сохатик, если честно. Ты не сказал, какими животными стали твои друзья? — Джинни — красная панда, вот почему дядя Сириус назвал ее Пуффпэтч, потому что она маленький пушистый комочек. Рон — росомаха, Невилл — барсук, Луна — заяц, а Гермиона — рыжая лиса. — Все они замечательные животные, — с улыбкой произнес Ремус, на мгновение задумавшись. — Новые «Мародеры» с гордостью представляют Диггера, Хоппера, Афину, Чека, Пэдпапа и Пуффпатча. — Нет, — ответил Гарри, смеясь. — Проверить? — Рон любит шахматы, — просто сказал Ремус. — Не знаю, я просто вспомнил о них сейчас, я не говорил, что они хороши. Гарри ухмыльнулся ему. — Просто Гарри, дядя Лунатик. Ремус кивнул, обнимая сына за плечи. — Ладно, «просто Гарри», как скажешь. *** Джинни побежала через сад, когда увидела Тео, идущего по дорожке. Она поспешила вниз, чтобы обнять его и поцеловать в щеку. — Тео! Ты действительно пришел! Он улыбнулся ей и обнял в ответ. — Я действительно пришел. Если мой отец узнает, что я приходил сюда, он отречется от меня, — сказал он ей, глядя на ветхий дом, который был «Норой». — Как прошла вечеринка? — Очень здорово. Блейз произнес тост, его мама заплакала. Довольно типично. Она улыбнулась ему. — Пойдем, моя мама хочет с тобой познакомиться. Он улыбнулся, когда она взяла его за руку и повела по подъездной дорожке к дому, и они прошли на кухню. Джинни была невероятно удивлена, что Теодор Нотт вообще согласился зайти. На самом деле она не думала, что он зайдет, как бы ей этого ни хотелось. Он был таким милым, и ей действительно нравилось проводить с ним время в последние несколько недель учебы. Их ночные свидания на кухне были очень веселыми, и она чувствовала, что у нее действительно появился шанс узнать его получше. Он отличался от того образа, который часто представлял: чистокровный слизеринец, наследник Ноттов. Он был забавным и немного остряком, и она ему искренне нравилась. Миссис Уизли мыла посуду после обеда, и Джинни улыбнулась. — Мама, это Тео, Тео, моя мама. Тео с легкой улыбкой на лице протянул ей руку. — Здравствуйте, миссис Уизли, спасибо, что пригласили меня. — Конечно, дорогой, всегда пожалуйста! — радостно ответила она. — Джинни, проводи его в комнату Рона, он может переночевать на раскладушке. Джинни кивнула и повела его наверх. — Жаль, что ты можешь остаться только на ночь, но, полагаю, ты направляешься к Малфоям? Тео кивнул и последовал за ней по винтовой лестнице, которая, казалось, заканчивалась в странных местах. — Да, у нас с Драко есть планы. К тому же его отец собирается отвезти нас на чемпионат мира в августе. — О, я так завидую! — сказала она, когда они поднялись наверх и она толкнула дверь в комнату Рона. Рон лежал на своей кровати, перед ним было раскрыто новейшее издание «Метлы». — Нотт, — сказал он сурово. Тео ухмыльнулся ему. — Уизли. Рон сердито посмотрел на сестру. — Не могу поверить, что ты подружилась со слизеринцем. — Не будь придурком, Рон. Рон просто поднес журнал к лицу. Джинни провела Тео обратно по дому, показывая, где находится ванная, прежде чем они направились к пруду. Она опустила ноги в воду и улыбнулась ему. — Прости, что мой брат такой придурок, он таким родился. Тео ухмыльнулся ей, снимая свои ботинки и носки, чтобы окунуть ноги в воду. — Я справлюсь с Уизли, не волнуйся. Она улыбнулась в ответ. — Тебе тоже лучше поостеречься Фреда и Джорджа, они очень хитрые. Перси, по сути, переезжает в свою комнату, когда не работает в министерстве, так что, вероятно, он в безопасности. — В министерстве? Она кивнула. — Ему повезло, что его взяли на работу сразу после окончания школы. Он работает в департаменте международного магического сотрудничества. Ему действительно нравится это дело и его босс, некто Крауч, о котором он говорит без умолку. Тео ухмыльнулся. — Звучит заманчиво. — Ни капельки, — смеясь, ответила Джинни. — Но это то, чего он всегда хотел, — работать в министерстве. — Разве твой отец тоже не работает в министерстве? Джинни кивнула. — Да, но, в отличие от Перси, у папы нет амбиций в плане политики и управления государством. Папа очарован магглами. Он возглавляет отдел по борьбе с незаконным использованием маггловских артефактов, и ему это нравится. — Главное, чтобы ему это нравилось. — Совершенно верно, — сказала ему Джинни. — Итак, расскажи мне о вечеринке. — Дорогая вечеринка, — сказал Тео с усмешкой. Он поклялся что, даже тарелки были украшены драгоценными камнями. — На всех были маскарадные костюмы и столько украшений, что хватило бы накормить целую маленькую страну. Стивен действительно был там. — действительно? — Джинни удивленно спросила, когда узнала имя бывшего парня Тео. — Зачем его пригласили? — Его бабушка была приглашена, и, я думаю, он жил у нее. — Ты с ним разговаривал? Тео пожал плечами. — Он пытался извиниться передо мной. Сказал что-то о том, что я его смутил, и дело не в том, что я ему не нравлюсь, а в том, что он уверен, что ему нравятся девушки. — Ну, ему могут нравиться и те, и другие, если он захочет, — просто ответила Джинни. — Я так ему и сказал, но он выглядел несколько шокированным этой мыслью. Джинни рассмеялась. — Бедный Стивен. Тео ухмыльнулся. — Потом я затащил его в винный погреб, и мы поцеловались. — Даже после того, как он все это сказал? Тео пожал плечами. — Я был очень убедителен своим ртом, особенно когда стоял на коленях. — Она покраснела, а он рассмеялся. — Тебя смущает тот факт, что мне нравится сосать член, Джинни? — Нет, — сказала она. — Не то чтобы тебе нравилось это делать, но ты чувствуешь необходимость рассказать мне об этом. Он усмехнулся. — Ну, когда ты решишь сделать это в первый раз, ты можешь рассказать мне все об этом, если захочешь. Я даже дам тебе несколько советов. — Она покраснела, а он ухмыльнулся. — Чем еще ты занималась все лето? Она пожала плечами. — Провела некоторое время с Гарри, Гермионой, Луной и Невиллом. Гарри беспокоился, что ты проводишь время со мной, и, похоже, думал, что у тебя есть какие-то намерения. Он улыбнулся, его глаза радостно заблестели. — Что ты ему сказала? — Что если у тебя и были какие-то намерения по отношению к кому-то, то это был бы он, и у него было такое восхитительно растерянное выражение лица. Он ухмыльнулся. — Парень заботится о тебе. — Мы долгое время были друзьями. Я думаю, он видит во мне младшую сестру, о которой иногда должен заботиться. — Извини, это грубо. Она пожала плечами. — Он один из моих лучших друзей, и только потому, что я считаю его довольно привлекательным, это не значит, что я должна нравиться ему как-то иначе, чем как друг. И я как-то случайно увидела его голым на днях. — что? — Воскликнул Тео, широко раскрыв глаза. — Он повешен? Я всегда представлял, что Поттера обвешивали массивными стальными шарами, учитывая, сколько раз он выживал против Темного Лорда. Так он повешен? Джинни покраснела. — Я видела только его спину. — Ну, это просто ужасный позор и уход от вопросов. Я имею в виду, вы все равно могли бы увидеть его болтающиеся штучки между ног. Его голая задница, по крайней мере, так же хороша, как и в форме для квиддича? Джинни покраснела и прикусила нижнюю губу, а Тео рассмеялся. — Как я уже говорил, я определенно не считаю его одним из своих братьев, и это моя вина, он один из моих лучших друзей. Я сказала ему, что если я захочу поцеловать тебя или кого-то еще, то это будет мой выбор, а не его. — Что ж, если ты когда-нибудь захочешь поцеловать меня, я не откажусь, если ты будешь знать, что вместо этого я буду представлять одного из твоих братьев. Она показала ему язык, и он рассмеялся. — Нет, правда, та фотография, которую я видел в гостиной, на которой ты с тем рыжеволосым парнем с длинными волосами и клыком в ухе? Он сексуальный. — Это Билл, он разрушитель проклятий в Египте. — Я бы позволил ему сломать меня в любое время. Джинни закатила глаза. — Он не гей. Тео пожал плечами. — Какая жалость. — И в ноябре ему исполнится двадцать четыре. — Возможно, мне нравятся мужчины постарше. — Ты неисправим. Он ухмыльнулся. — Так мне всегда говорят мои друзья. Как тебе спалось с тех пор, как ты вернулась домой? — хорошо. Ты? — Так себе, — признался он. — Мой отец в Хорватии, гостит у друга, и я надеюсь, что мне даже не придется видеться с ним этим летом. — Я бы хотела, чтобы ты был поближе к своему отцу, это звучит довольно одиноко. Тео пожал плечами. — Если бы ты знала моего отца, ты бы с этим не согласилась. — Он улыбнулся ей. — Итак, чем еще здесь можно заняться?