Армия мечтателей

      Прежде Рэму уже доводилось встречаться с близнецами, но настолько похожих друг на друга людей он видел впервые. Взгляд его то и дело метался от одного брата к другому, подмечая всё же существующие различия. Например, Авель был более атлетичен, сквозь полупрозрачную ткань рубашки просматривался рельеф мышц, но назвать Ибеля хиляком тоже не получалось, хоть он немного сутулился.       — Раз есть силы, так на нас пялиться, значит шишка на затылке не такая уж и серьёзная, — интонация Ибеля такая же фальшиво недовольная как у Этель, когда та заставляла Рэма лечь в постель.       — Благодарю безмерно того, кто мне её оставил, — Рэм приложил к груди правую ладонь и немного наклонил голову в показной благодарности.       Авель и Этель усмехнулись, а их брат закатил глаза и махнул рукой в сторону проёма.       — Проваливайте оба, мне нужно его осмотреть.       — Конечно, господин доктор! Он полностью ваш! — промурчала Этель, поднимаясь с кровати. Всё ещё улыбаясь, она вышла из комнаты, уводя за собой Авеля.       Оставшись наедине с Ибелем Рэм ощущал напряжение. Они оба оставались неподвижными, молча смотрели друг на друга пару минут, пока Ибель, наконец, не подошёл к кровати.       — Да расслабься ты уже. Я сам от себя не ожидал, что полезу в драку первым, но увидел тогда Этель и тело само дёрнулось, — он подвинул стул ближе к изголовью и сел, сложив локти и голову на резную спинку, — Не выношу насилия.       — Охотно верю, — процедил Рэм, приложив ладонь к тугой повязке на рёбрах.       — Прости за голову, — Ибель ответил на этот выпад спокойно, а потом улыбнулся, — а вот за рёбра пусть Авель извиняется.       — Нужны мне ваши извинения, — хотя он и был зол на близнецов, сорвавших его план побега из Саполиса, — Между прочим вы двое нарушили мои планы вчера.       —  Интересно какие-такие планы завели тебя в тёмную подворотню? — Ибель прищурился и посмотрел Рэму прямо в глаза, казалось, что его ореховые глаза заглядывают прямо в душу.       — Не твоё дело, — прорычал Рэм в ответ, — И вообще, какого чёрта я раздетый.       — Ну-ну, — Ибель выпрямился, отпрянув от спинки стула. Он продолжал смотреть на собеседника так, будто разгадывает головоломку, зашифрованную у того в глазах.       — Чтоб ты знал, сломанные рёбра нужно перевязывать, чтобы не навредить внутренним органам во время дыхания, — уточнил он, а после недолгой паузы добавил, — Если волнуешься о шрамах, не стоит.       Оценив сполна ошарашенный вид и немой вопрос в тёмно-карих глазах, Ибель пояснил:       — Твои шрамы. Их только я видел. У меня есть несколько предположений о том, как кто-то в твоём возрасте мог заработать столько серьёзных увечий, но каждый имеет право на парочку скелетов в шкафу, так что не волнуйся, я никому не расскажу о них. И раз уж я бесцеремонно раскрыл твой секрет, взамен могу показать свой. Если ты хочешь, конечно.       Рэм не ответил, но по его заинтересованным глазам всё итак было понятно. Ибель дёрнул за шнурок, скреплявший высокий воротник его рубашки, оголяя шею. От открывшейся картины по телу прошла дрожь.       Белые линии шрамов на левой стороне шеи, которые было хорошо видно даже на светлой коже, складывались в последовательность символов. Треугольник остриём вниз, перечёркнутый горизонтальной полосой — знак Жёлтого эфира, подчиняющего камень; круг со спиралью внутри — знак Лунного эфира, управляющего океаном; три цифры после них складывались в номер 609.       По расширенным зрачкам, частому дыханию и раскрытому рту можно было решить, что увиденное Рэма сильно напугало, но Ибель видел жуткие отметины на его теле. Очевидно, будучи лекарем, он был достаточно умён, чтобы догадаться — страх вызвало не наличие шрамов, а история, стоящая за их появлением.       — Так и знал, что поймёшь, — Ибель ухмыльнулся, —  Ты оказался интересней, чем я сперва подумал, — он спешно зашнуровал воротник обратно, пока Рэм всё ещё собирал мысли воедино из вороха детских воспоминаний.       Такие метки носила часть прислуги во дворце Императора и домах его приближённых. В раннем детстве, когда Рэм задумался об их значении, Тэкео уверил, что их ставят лучшим работникам. Рэм принимал эту версию до тех пор, пока Сиян по секрету не рассказал о работе своего отца.       Доктор Велеслав Горинский жаждал разгадать формулу эфира и получить как можно больше «экземпляров» с необычными свойствами. В курируемом им пансионе регулярно рождались дети от союзов магов разных эфиров. Из тех, кто проявлял хоть какие-то способности к владению магией формировали особый армейский отряд «Солнечные крылья», ссылаясь на легенду о двух драконах, основавших когда-то Империю Лунгри и покинувших Землю, чтобы освещать её с небес вместо потухшего Солнца. Это же значение отражали и их знамёна: широко расправленные чёрное и белое крылья, на фоне огненно-красного Солнца. Однако, не смотря на весь символизм, в народе за особую кровожадность и безжалостность отряд прозвали падальщиками.       В самом начале ими руководил отец Рэма, и это было достаточно травмирующим опытом для солдат, которых начинали обучать с момента пробуждения эфира в пятилетнем возрасте. Нередко они умирали прямо во время тренировок, частыми были и самоубийства, но видя военные достижения отряда, все тактично закрывали глаза на излишнюю жестокость методов подготовки и высокую смертность.       После пугающих успехов и служебного повышения, отец передал отряд своему ученику — старшему сыну доктора. Велияр не был так искусен в военном деле, но его методы подготовки ужасали не меньше, чем у его предшественника.       «Отбракованные дети», не унаследовавшие силу эфира от родителей, оставались в пансионе и, в основном, обучались работе прислуги, и она далеко не всегда была спокойной. Встречались среди них и те, кого доктор Горинский называл обделёнными дарованиями за остроту мышления, высокую наблюдательность и быструю адаптацию. Таких детей он лично обучал врачебному делу и приёмам самозащиты, чтобы отправлять в места сражений для помощи солдатам в госпиталях. Тех, кто подводил его ожидания ждала неминуемая смерть.       Наверное, Ибель был одним из таких дарований, и сейчас Рэм в изумлении смотрел на человека, которому удалось спастись.       — Мы все родились в пансионе Горинкого. Хотя, если бы не одна случайность, то может так не узнали бы о существовании друг друга и до сих пор торчали в Империи, каждый со своими кошмарами.       Это откровение стало неожиданным для Рэма: как будучи близнецами и живя с рождения под одной крышей, можно не знать друг о друге? Значит они не жили вместе, и если Ибель обучался врачеванию, оставаясь в стенах пансиона, то Авель должно быть жил в казармах среди падальщиков. Это плохо. Это может стать проблемой для Рэма, если выяснится, что они пересекались на тренировках, которые он посещал с отцом. Авель может его узнать. Что если он захочет сдать его солдатам Империи в обмен на вознаграждение или на гарантию свободы для себя и своей семьи? Что ещё хуже, принадлежность Авеля к падальщикам означает, что он, в отличие от брата, владеет эфиром, и есть вероятность, что Рэм не сможет спасти себя в случае такого развития событий, и она очень даже высока. А что если Этель тоже маг? Нет, тогда бы она сама могла разобраться с солдатами ночью.       — Значит, у вас это одинаковое? — Рэм указал пальцем на свою шею, подразумевая метку Ибеля.       — Ага, у Авеля тоже были эфирные символы камня и океана, а номер 608 — так мы и решили кто из нас первее родился.       — Был?       — Этот придурок выжег его горящей палкой и подцепил инфекцию, из-за которой провалялся при смерти около недели. До сих пор удивляюсь каким образом он дожил до своих лет.       — А Этель?       — Этель тоже была в пансионе, но думаю, ей как девушке особенно важна приватность, так что она лучше сама тебе расскажет, если захочет.       — Как вы сбежали?       — Думаю, откровений на сегодня хватит, — Ибель поднялся со стула и подошёл ближе к Рэму, — Повернись, гляну, что там с шишкой.       Рэм ещё некоторое время смотрел Ибелю в глаза, показывая, что для него этот разговор не окончен, но в итоге сдался и повернулся спиной к собеседнику, чтобы тот занялся делом, ради которого они и остались наедине. Тишину в это время прерывали только вопросы «здесь больно?» и ответы Рэма. В конце осмотра Ибель вздохнул.       — Знаешь, сейчас никто из нас не ждёт от тебя душещипательных историй из детства, но раскрывать все свои тайны человеку, с которым знакомы меньше одного дня не в наших правилах.       — Почему тогда рассказал про метку и пансион? — не унимался Рэм.       — Это что-то вроде аванса, — Ибель пожал плечами, —  Своеобразная попытка показать, что мы благодарны тебе и готовы принять, надеясь, что однажды выстроим обоюдное доверие.       — Зачем я вам? — удивился Рэм, потому что это правда было неожиданным.       Ибель снова тяжело вздохнул, закатив глаза объяснил.       — Ты сильный, и как показала вчерашняя стычка — порядочный. Ты был бы нам весьма полезен, — немного задумавшись, он добавил, — У тебя ведь всё равно больше никого нет.       — С чего такие выводы? — конечно, Ибель был прав, но знать об этом ему было не за чем.       — За всё то время, что ты был здесь, ты даже не попытался уйти, не сказал, что где-то тебя ждут и волнуются, так что, вывод напросился сам собой. Разве я не прав?       — Прав, — ответил Рэм, чувствуя себя странно разбитым.       — Ну вот. Значит, можешь остаться с нами.       — Я не могу.       — Мы не кусаемся.       Ибель склонил голову вбок и солнечные лучи, пробравшиеся в комнату сквозь лёгкую ткань занавесок, обвили каждую прядь его светлых растрёпанных волос, будто окутывая светом. Рэм понял, что любуется этой картиной непозволительно долго, и опустил взгляд.       — Дело не в вас. Я не могу оставаться в этом городе.       — И всего-то, — в голосе Ибеля слышалась усмешка, — Чтоб ты знал, мы планируем уйти, когда из города свалят имперские детишки, и солдаты будут не такими дотошными. Сперва мы ждали погоды, но отпрыски Ито своим визитом немного сдвинули наши планы.       При упоминании бывших друзей Рэм ощутил беспокойство, его голос немного сорвался.       — К… Куда?       — Медвежий удел.       Медвежий удел — небольшой архипелаг островов далеко на севере. Раньше эти земли принадлежали Царству Арктикоса и были неотъемлемой частью легенд о Луне. Около шестидесяти лет назад, несколько сотен подданных Царства недовольные политикой потребовали независимости от власти и создания собственного суверенного государства. Царь Леонид позволил им выбрать любые земли в пограничной области, и выбор людей пал на острова, единственным минусом жизни на которых было обилие огромных хищников. По какой-то причине надежды на счастливую жизнь не оправдались и сейчас, судя по слухам, это место не больше, чем глухое поселение на несколько десятков семей. Если эти слухи правдивы, и Медвежий удел — забытое всеми место, где замерло время, Империи там нечего делать, а значит, Рэм сможет остаться там, забыть об опасности преследования и своём предназначении. Сможет просто жить.       Нет. Опасно загадывать настолько далёкое и спокойное будущее. Тем более после той крохи информации, полученной от Ибеля, оставаться с этим семейством опасно. Но прежде, чем они смогут что-либо узнать о нём, Рэм может использовать их в своих целях, покинуть Саполис и уйти как можно дальше от завоевательных амбиций Империи, туда где будет безопасно.       — Сначала выйдем из города, а там посмотрим, — Рэм протянул руку, чтобы заключить сделку.       — Сначала, ты — дубина, залечишь все свои раны, — в проёме откинув занавеску стоял Авель держащий свёрток со сменной одеждой. Рядом, с кувшином в руках, улыбалась Этель. Она посмотрела на брата с упрёком и все четверо рассмеялись.       Следующие четырнадцать дней прошли однообразно. Рэм просыпался, делал разминку, стараясь не тревожить рёбра и не трясти сильно головой. Этель это почему-то сердило хотя, Ибель заверил, что раны незначительны и быстро заживают. Она всё равно помогала ему умыться и одеться, а затем кормила свежей выпечкой на завтрак. Сначала Рэм помогал ей с посудой, но постепенно стал вместе с ней заниматься всей домашней работой от приготовления еды до походов на рынок.       Почти всё время до прихода к ужину близнецов они болтали о разных мелочах, занимаясь рутиной. Так, например, Рэм узнал, что девушке 24 года, а её братьям по 19, Ибель работает в местной лечебнице, а Авель на металл перерабатывающем заводе, оба ненавидят кабачки и лук и пребывают в полной уверенности, что не едят их, но Этель приловчилась готовить их так, чтобы близнецы не поняли обратного. Этель вообще очень ловкая в любых вопросах, касающихся домоводства — одни только споры с торговцами на рынке говорили о большом опыте, полученном в пансионе. В отличие от младших братьев Этель не оказалась особенной, а потому с ранних лет усердно обучалась тонкостям работы прислуги, а после осталась служанкой в доме доктора, часто сопровождала его на занятиях с его дарованиями, где и познакомилась с Ибелем. Уже в 12 лет он считался достаточно хорошим лекарем, чтобы самостоятельно работать в госпитале для солдат, иначе доктор Горинский не допустил бы их встречи с Авелем. Неожиданно для Рэма, важным человеком в истории этой семьи оказался Сиян.       Родители Сияна, как отец Рэма и многие другие маги эфира океана, служившие в Империи, были выходцами из Арктикосы, наследниками влиятельных династий, умелыми воинами и грамотными дипломатами, они должны были обеспечивать гарантию сохранения мира между двумя государствами. Войны между ними и правда не случилось, но Император Кацу Ито каким-то способом сумел расположить эту делегацию и сделать частью своей военной мощи, покоряя один за другим города и страны континента Шин.       Впрочем, ожидая подобных рисков Царь Леонид заключил договор в отношении детей, рождённых в Империи гражданами Арктикосы. Первенцы каждого из подданных Царя должны были обучаться техникам владения эфира под его личным присмотром на Северном континенте, так что большую часть года эти дети проводили вдали от родителей, возвращаясь в Империю лишь на два весенних месяца. Сиян, хоть и носил фамилию Горинский, являясь вторым сыном доктора, рождён был не в официальном браке, и считался первенцем своей матери.       Сиян и Нина — старшая сестра Рэма — всегда были долгожданными гостями во дворце, но не столько для их родителей, сколько для служащих. Рэм часто слышал, как горничные перешёптывались во время работы, обсуждая какие добрые и учтивые дети из Арктикосы, как легко те заводят дружбу с детьми прислуги, отмечая какой яркий контраст прослеживается между ними и сыновьями Императора. Рэм и сам не раз был свидетелем событий, подтверждающих их слова, так что дружба Сияна с Ибелем и помощь тому в госпитале — вполне закономерное явление.       Он был рядом, когда близнецы впервые встретились и искренне хотел разобраться в этой запутанной истории. Вместе они много ночей провели в кабинете доктора, изучая кучу различной документации — и всё благодаря Сияну, тайком сделавшему копию отцовских ключей. Ответ был найден не сразу, тем не менее, близнецы смогли немного узнать о своих родителях и о том, что у них с Этель общая мать. Позднее Сиян достал всем троим фальшивые документы, дал деньги на первое время и помог покинуть острова. Больше они не виделись, но Этель искренне верила, что их жизненные пути ещё пересекутся.       В свою очередь, на все эти откровения, Рэм поделился наполовину выдуманной легендой о том, как два года назад на маленькую рыбацкую деревушку, в которой он жил с матерью, напали солдаты Империи. Как те решили, что местные жители скрывают какого-то преступника, и как сожгли все дома прямо вместе с людьми. Как спасшихся от пламени ловили и долго пытали ножами и огнём, а потом вешали прямо на деревьях, растущих у дороги. Рэм с комом в горле вспоминал как мать кричала ему бежать к реке, как он спасся, доплыв на одной из лодок до противоположного берега, как вернулся на пепелище спустя три дня и как среди тел нашёл её, похоронил и в одиночку отправился в путь, как можно дальше от Империи Лунгри и её быстро расширяющихся границ. Свою осведомлённость по части экспериментов Горинского и внутреннего уклада дворца, он объяснил тем, что его отец когда-то был солдатом из приближённой к Императору семьи, и рассказал много секретов матери Рэма, прежде чем сбежал, узнав о ребёнке.       На самом деле мать Рэма должна быть жива и здорова, заниматься своей работой по конструированию кораблей или нового оружия — у неё был талант к изобретательству всяких механизмов. Лелеяна не была магом и происходила из древней династии изобретателей, к достижениям которых относили многие техники металл- и деревообработки, механизацию сельскохозяйственных процессов и разработку основ водной и ветряной энергетики. За 10 лет жизни во дворце, Рэм едва ли мог набрать больше пяти воспоминаний, в которых она проявила к нему хоть какое-то внимание. Прообразом родителей в его истории стали Микото и Илай — солдаты, которых Элиза О’Никс отправила вместе с Рэмом восемь лет назад. Илай оставил их почти сразу после того, как узнал о смерти Мастера, но ни Микото, ни Рэм не осудили его за это: почему-то оба были уверены, что он не выдаст их тайну никому, особенно падальщикам, которых отец отправил за ними.       Микото заботилась о Рэме до последнего вздоха. Когда падальщики, всё же вышли на их след в той деревушке, она каким-то образом сумела подстроить смерть Рэма, выдав за него случайного мальчишку, подходящего по возрасту и комплекции, хоть это и стоило ей жизни.       Рэм много раз проклинал себя за то, что не смог ей помочь, но был благодарен её вкладу в прекращение преследования и возможности начать более спокойную жизнь. Но даже так он продолжал скрываться и всячески избегал пересечений с кем-либо из прошлого.       Этель и близнецы приняли историю Рэма, хотя Авель оставался подозрительным, время от времени заводя шутливый спор о том, насколько разумным было приглашение незнакомца в семью. Рэм для себя решил, что такая реакция, пожалуй, самая адекватная, и на месте семейства, вёл бы себя ровно также.       Близнецы возвращались домой вместе незадолго до того, как колокол отмечал восемь ударов. Ибель осматривал синяки Рэма, и все вместе садились за стол. За ужином троица обыкновенно рассказывала о прошедшем дне, будто избегая темы планируемого побега, пока однажды Авель не произнёс:       — Завтра у южной стены не будет патрулей — почти всех солдат соберут для охраны праздника на городской площади.       — Что за праздник? — поинтересовалась Этель.       — Император объявил о скором пополнении в семействе, — пожал плечами Авель, — И раз уж часть его родни задержалась в Саполисе, было решено закатить большую пирушку.       — Пока все будут напиваться, мы сможем спокойно уйти, поэтому ночью нужно собрать необходимые вещи, — подытожил Ибель.       — Наконец-то, — прошептал Рэм, — Какой у нас план? Вы знаете что-то типа дыры в стене или тайного заброшенного прохода?       — Круче, — Авель хитро улыбнулся, и Рэм готов был поклясться, что разглядел огоньки в его глазах, — Пусть это будет сюрпризом.