Как апельсин

— Чувствую себя как выжатый… ну этот, как там его, такой земной фрукт, который обычно едят в Новый год, сидя у котэцу. Как там его? Камуи делает вид, что вспоминает название, и в поисках ответа останавливает взгляд на Такасуги, но тот не собирается ему подыгрывать, вот ещё. Тем более, выглядит Камуи как обычно — жизнерадостным и бодрым, совсем по нему не скажешь, что он подобен выжатому апельсину. Или мандарину. — Ты знаешь, как он называется, Шинске-кун, — ласково добавляет Камуи. — Ты же видишь, я в затруднении. — Не вижу, — откликается Такасуги, — чтобы ты на данный момент был в затруднении. Вот когда у тебя спина была исколота стрелами, ты был в относительном затруднении. Возможно. Когда Камуи был исколот стрелами, он успел убить довольно много рядовых членов Харусамэ. Поэтому Такасуги не вполне уверен в том, что он и тогда находился в затруднении. — Возможно, у этого фрукта еще кожа снимается ножом, — продолжает Камуи, хищный огонь вспыхивает в глубине его зрачков. — Кожура, — подсказывает Такасуги, доставая трубку из рукава кимоно. Курить он, правда, не спешит. Мало ли, что Камуи взбредет в голову. Вдруг, он настроен на постель. Или на очередной поединок. Или пригласит на ужин. Или… — Да, точно. Кстати, цвет твоего кимоно очень похож на цвет кожуры этого фрукта. Такой яркий! Красиво смотрится. Ты не подумай, мне нравится внезапная смена имиджа. Но все-таки, почему ты так вырядился? — Да просто больше ничего нет чистого, — лениво произносит Такасуги. — Отдал в химчистку свои любимые, осталось только это. Конечно же, он сделал это для Камуи. Камуи как-то сказал, что хотел бы увидеть его в светлом ярком кимоно, и оранжевый цвет как нельзя лучше отражал эти пожелания. — Хм, как жаль, — солнечно улыбается Камуи. — Я думал, это ты для меня. Надо же, какое огорчение, Шинске-кун. Он совсем не выглядит огорченным. Напротив, он выглядит довольным, как огромный тигр, только что заполучивший желанную добычу. — Для тебя, — со значением произносит Такасуги, — я могу его снять. — О-о-о. Нет, лучше я сам. Подожду, пока ты выкуришь успокоительное. И можно будет, да? Такасуги неспешно набивает трубку и курит, глядя в глаза Камуи. Всегда интересно наблюдать, как огонь страсти разгорается в ком-то и этот кто-то терпеливо ждет, когда же можно будет приступить к утолению этой страсти. — И всё-таки, Шинске-кун. Как называется этот цвет? Фрукта, твоего нового кимоно и вообще? — Ты что, кроссворд разгадываешь? И это последнее слово, которое принесет тебе выигрыш? Камуи качает головой, красиво встряхивает распущенными волосами цвета спелого апельсина. — Просто хочу, чтобы ты сказал. Мне это будет мешать, пока не вспомню. К тому же из твоих уст это прозвучит… горячо. Такасуги чувствует себя как выжатый апельсин, а ведь они еще не начинали. Можно просто сказать: апельсин, мандарин, оранжевый, что-то из этого. Но нет. — Думаю, я сумею отвлечь тебя от этой навязчивой мысли, — ласково говорит Такасуги. Камуи смеется. Он, конечно, ожидал такой ответ.