Дикая ягода

🌿

Ты боишься ступить по тропинке в мою сторону, опасаешься, что это ловушка, но это не так. Моё единственное желание сделать тебя счастливым, только бы видеть твою улыбку.

      Ранним утром, когда солнце ещё не начало подниматься на горизонте, Чимин идёт по лесу в сторону поселения. Всю ночь ему не давали покоя мысли о чужаке, который оказался рядом с его домиком, да и со множеством серьёзных ран. Чимин помнит, что не видел рядом ни клочков шерсти, ни полос от когтей, что могло бы указать на следы борьбы. Он предположил, что чужак мог сразиться с кем-то из постовых, либо с членом другой стаи, а потом бежал сюда.       Взгляд у незнакомца хищный, он смотрит серьёзно и хмуро. Хоть Чимин его не боится, но ему приходится быть начеку, ведь никогда не знаешь, что может прийти в голову альфе, тем более омега не знает, из какой тот стаи.       Не в силах вынести тяжких мыслей и неизвестности, Чимин решил отправиться к вожаку Хан, чтобы тот помог ему советом. Альфу прогонять он не собирается, даёт возможность восстановиться полностью, тем более, судя по всему, чужак так просто не уйдёт. И если ему будет необходим дом, то с лёгкостью выгонит Чимина на улицу.       Если вспомнить его многочисленные шрамы и раны, тот не боится ни боли, ни сражений. У чужака много мышц, его тело в прекрасной крепкой форме, тот может один идти против целой стаи. Опасаясь этого, Чимин отдаст ему дом и уйдёт, только бы не причинять неудобства вожаку Хан и его стае.       В поселении стоит тишина, на улице есть несколько постовых, которым Чимин коротко кивает. О том, что он придёт, Чимин не сообщал, но вожак Хан всегда знает заранее, когда омега явится в поселение, поэтому сразу встречает.       — Дядюшка Хан, — тихо приветствует вожака Чимин и склоняет голову.       Вожак встречает его на окраине поселения, где никто не помешает их разговору и не подслушает. Высокий широкоплечий оборотень с прядками седых волос с добротой улыбается ему и машет рукой.       — Сколько раз я просил не склонять передо мной голову? Я в огромном долгу перед твоим отцом за спасение моей стаи от голода, да и он мой близкий друг, — ворчит вожак Хан и садится на толстое бревно сосны, которое служит скамейкой и хлопает ладонью рядом.       — Прошу меня простить, что потревожил вас так рано, — вздыхает с виной Чимин и садится рядом. — Но я не мог уснуть, вчера кое-что произошло.       — Я слышал от постовых, что на наши земли забрёл чужак, но запретил им его трогать, ведь его к себе забрал ты, — кивает Хан и трёт пальцами подбородок в раздумьях. — Я полагаю, что с чужаком что-то не так? Ты знаешь, кто это?       Чимин мотает головой.       — Нет. Но его лицо кажется мне таким знакомым, — хлопает себя ладонями по коленям Чимин. — Он высокий, у него много шрамов, настолько много, что не сосчитать, волосы у этого альфы до плеч, — перечисляет омега, в мыслях вспоминая чужака.       — Его зовут Намджун, — останавливает того вожак и поворачивает к нему голову. — Знаешь такого?       — Намджун?! — шёпотом восклицает омега и округляет свои глаза. — Быть такого не может!       — Его стаю недавно захватил Ли, — рассказывает вожак Хан, подмечая, как бледнеет Чимин. — Он сражался за свою стаю до последнего, но когда увидел, что альфы из стаи Ли не щадят даже омег и волчат, то сдался, только бы стая осталась в живых.       — Я давно ничего не слышал о Намджуне, — шепчет Чимин и хмурится.       — Я полагаю, что Ли мог отправить Намджуна за тобой. Но Намджун ведь не так прост, он не станет вредить омеге из-за чьего-то желания. Скорее всего, Ли ему угрожал расправой над стаей, — выкидывает свои предположения Хан. — Я знаю, что ты хорошо прячешься, многие и до него пытались тебя словить и отвести к Ли, но в отличии от них Намджун имеет много связей в лесу и авторитет по силе и уму, мало кто станет скрывать перед ним твоё местонахождение.       — Вам ли не знать, как хорошо я умею играть в прятки. Столько лет прошло со смерти моих родителей, а Ли всё никак не успокоится, всё желает меня поймать, — издаёт смешок Чимин и качает головой. — Мало ему моего брата, над которым тот измывается всеми способами.       — Тэхён крепнет на глазах, думаю, скоро он свергнет Ли и вернёт вашу стаю, — Хан улыбается и кладёт ладонь на острые лопатки Чимина. — Всё ещё не хочешь отправить ему весточку о себе? Тэхён ведь переживает о тебе.       — Мой брат знает, что я не так прост. Игра в прятки всегда была моей любимой, да и в бою я прекрасен. А Намджун не сможет справиться со мной, — пожимает плечами Чимин и поднимает взгляд к небу. — Вам ли не знать, насколько омеги могут быть обольстительными и коварными, когда дело доходит до защиты. Раз Намджун предпочёл слушаться Ли, а не принять сторону Тэхёна и меня, то глотать ему пыль.       — Что ты задумал?       — Ли проиграет в бою с моим братом, я в этом уверен, даже если будет не один, а со всеми своими альфами. На деле Ли слабак. В конце концов Тэхён будущий вожак, во время его рождения весь лес замело и землю покрыл толстый слой снега, — мягким голосом говорит Чимин и следит взглядом за прыгающей с ветки на ветки белкой. — Но если с Ли будет Намджун… Тэхён может проиграть. У Намджуна большой опыт за спиной, я полагаю, раз он уже вожак. Мне необходимо прикрыть тыл брату, а для этого нужно лишить Ли такого сильного союзника, как Намджун. Я сделаю так, что Намджун не сможет напасть ни на меня, ни на моего брата, ни на мою стаю. У него будет только один выход — обмануть Ли и вступить в сговор с Тэхёном.       — Если тебе будет нужна помощь, то ты всегда можешь обратиться ко мне, — улыбается ему вожак Хан. — Ты смог обхитрить стольких альф, но Намджун очень хитёр. Будь осторожен.       — Спасибо, дядюшка.       Чимин встаёт с бревна и вглядывается вдаль, где первые лучи восходящего солнца начинают играть между деревьями.       — В скором времени, если у меня всё получится, я покину ваши земли, — со вздохом говорит Чимин. — Я уведу Намджуна за собой, ведь он, потеряв мой след, будет вновь его искать, совершенно позабыв о Ли. Я сделаю так, что Намджун будет меня от Ли защищать.       — Не знаю, что ты задумал, но будь всегда внимателен, Намджун коварен и жесток, когда дело касается его стаи. А сейчас его стая в опасности из-за угроз Ли. Поведётся ли он на тебя, помня об угрозе? — напоминает Хан и тоже встаёт. Он кладёт ладони на худые плечи Чимина. — Я знаю, насколько Намджун страшен в гневе, он безжалостен к тем, кто стремится нанести вред ему или стае, если он почувствует от тебя ложь, то с лёгкостью свернёт шею, даже не смотря на то, что ты такой очаровательный омега.       — Я буду очень осторожен, дядюшка Хан, — голос Чимина твёрд и ясен. — Пусть Намджун холоден и жесток, я смогу с этим справиться, тем самым обезопасив свою стаю.       — Хорошо, — вздыхает Хан, но в его глазах считывается беспокойство за этого омегу. — И ещё, я думаю, что ты должен знать. Намджун убил своего отца, тем самым заняв место вожака.       — Что? — округляет глаза Чимин.       Раньше омега видел, как старший Кан Джихван относился к своему единственному сыну: бил, кричал и унижал. Вожак желал светлую душу сына покрыть мраком и злобой, сделать его холодным, жёстким и твёрдым. В детстве Намджун никогда не знал любви и ласки, не имея тёплого бока папы, а только жесткого и злого отца.       — Знаешь ли ты о союзе Чон, Ли и Кан что-нибудь? — решает рассказать больше вожак Хан.       — Немного, Ли захватил наши земли, потому что мои родители отказались вступать в союз и менять законы на такие, как у этих вожаков. А ещё мой отец отказал в венчании, — хмурится Чимин.       — Да, — соглашается вожак и вздыхает с усталостью. — Это трио желало сделать общие законы для всех, чтобы иметь власть над омегами, да и не только. Они хотели управлять всеми, а тех, кто отказывался вступать в союз, убивали и отбирали земли.       — Об этом я не знал...       — Знаешь ли ты, кто помог вожаку Ли победить в сражении и убить твоих родителей?       — Вожак Чон? — выдвигает предположение Чимин, но потом медленно выпрямляет спину в напряжении и не веря смотрит в глаза дядюшки Хан. — Нет... Это был... Отец Намджуна?       — Да, — с сожалением говорит вожак.       — Я не знаю, почему Намджун убил своего отца, возможно, из ненависти, но это случилось очень скоро.       — Спасибо, что рассказали, теперь я знаю чуть больше, — шепчет Чимин и трёт переносицу. — Мне нужно идти.       Пусть Чимин уже не юн, он взрослый омега, который умеет отдавать отчёт своим действиям, вожак Хан всё равно за него беспокоится. Этого омегу он видел ещё крохой, Чимин рос почти что рядом.       — Я переговорю с вожаками из соседних стай, чтобы они обеспечили тебе еду и кров при необходимости. Они, конечно, могут испугаться Намджуна, ведь тот с лёгкостью может сразить армию из альф, поэтому скажут, приходил ты к ним или нет, но в еде и ночлеге тебе не откажут, — приподнимает уголки губ вожак Хан.       — Спасибо, дядюшка.       Чимин коротко опускает голову, а после быстро уходит, не слушая как ему в спину возмущается вожак Хан на его очередное склонение головы. Не может он не проявить уважение к вожаку и к другу его родителей. Единственный альфа, перед которым Чимин раньше склонял голову, был его отец, остальные не получали опущения головы никогда.       Его отец был прекрасным альфой и вожаком, он всегда холил и лелеял Чимина, не повышал голос и допускал того к делам альф, к управлению стаей. Даже когда родился Тэхён, его отец продолжал разрешать многое Чимину, не смея ущемлять одного ребёнка в угоду другому.       По лесу Чимин идёт в глубоких мыслях. В его голове дикая идея, то, чего он не делал никогда, то, что для него неизвестно. Чимин не знает, справится ли с таким альфой, как Намджун, но если что-то пойдёт не так, он всегда может дать отпор даже такому воину, как Намджун.       Думая над альфой, Чимин лишь надеется, что ему удастся обхитрить Намджуна, тем самым приковав его острый взгляд и чуткий нюх к своей персоне, только бы тот не вернулся в стаю к Ли и не помешал Тэхёну вершить правосудие.       Чимин знает, что брат готовится к серьёзной битве, что много тренируется и выжидает момент. Умея хорошо прятаться, он периодически поглядывает за своим братом, который вместе с Хосоком выходит на не принадлежащие никому земли и тренируется. Подойти к нему пока Чимин не может, он не знает, какая будет реакция у брата, может, тот откажется отпускать, или их заметят, чего допустить нельзя.       Приближаясь к домику, Чимин замедляется. Он находит свои корзинку и прочную толстую ветку, которые заранее спрятал под кустарниками малины, и собирает внутрь немного грибов. После недавних дождей вся земля ими усыпана. Он не желает вызывать у альфы подозрения, поэтому делает вид, что просто ушёл рано утром по грибы.       Около самого дома Чимин выглядывает из-за пышной ели и хмурит брови, когда замечает, что альфа находится в доме и стоит около окна, а с его вытянутой руки в небо взлетает ворон, к ножке которого привязана записка.       «Неужели он решил сообщить Ли, что нашёл меня?» — мимолётно проскакивает тревожная мысль в голове Чимина. — «Я должен действовать как можно скорее, иначе этот здоровяк меня скрутит и доставит к Ли, а после помешает Тэхёну отвоевать нашу стаю».       Из-за ели Чимин выходит через пару минут, которые специально выждал, чтобы Намджун ничего не заподозрил. Он опирается на ветку и натягивает на лицо равнодушие и безучастность, когда чувствует на себе взгляд альфы. Ничего не говоря, Чимин проходит мимо окна и оставляет палку около крыльца дома, после чего заходит внутрь и бросает колючий взгляд на Намджуна. Он не может резко стать с ним милым, альфа тогда сразу всё поймёт.       Чимин уже хочет возмутиться тому, что альфа зашёл в дом без разрешения, ведь ещё вчера он его выгнал, но сначала его нос чувствует запах каши и чая из трав, а после он замечает, что Намджун не просто так стоял у окна на кухне.       Этот альфа, этот жестокий и безжалостный воин, который одним взглядом способен опустить любого оборотня на колени, готовил завтрак.       У омеги невольно приподнимается одна бровь, а из груди вырывается смешок. Неужели тот остро воспринял его вчерашние слова о том, что альфы ничего не делают по дому, но называют себя хозяевами? Не убирая с лица тени насмешки, Чимин подходит ближе и ставит корзинку с грибами на пол, после чего чуть прищуривается, молча выхватывает ложку из рук альфы и пробует кашу из маленького горшочка.       В кашу Намджун добавил ягоды земляники, которые вчера Чимин собрал в лесу и собирался использовать для пирога. На вкус каша нежная и в меру сладкая, альфа точно готовит её не в первый раз, но с ягодами явно переборщил, добавив достаточно много. Чимин понимает, что Намджун мог готовить раньше только простые каши, но в этот раз, впервые, решил добавить ягод.       И омега оттесняет мысль, что сделал он это из-за него. Ведь омеги любят сладкое и ягоды.       — Ягод много, — бросает Чимин и возвращает ложку в руки застывшего на месте Намджуна. — Это каша с ягодами или ягоды с кашей?       Играть с огнём опасно, а Намджун бочка с порохом, которая может взорваться и снести Чимина вместе с этим крошечным ветхим домиком. Но ему интересно, как долго Намджун сможет сдерживаться и скрывать своё истинное лицо. Может, он и хитёр, поэтому пытается приготовлением каши задобрить и расположить омегу к себе, но Чимин не глуп и никогда им не был.       На замечание омеги Намджун ничего не отвечает, он лишь стискивает зубы, пытаясь скрыть своё раздражение, и накладывает кашу в две тарелки, после чего разливает по кружкам горячую воду, в которые заранее насыпал чай с травами.       Чимин ест молча, бросает на альфу равнодушные взгляды, но еду больше не комментирует, тем более ему так даже больше нравится, когда ягоды попадают в каждую ложку с кашей.       От альфы исходит крепкий и густой запах кедра, от которого у Чимина появляется новое для него ощущение, когда хочется дышать только этим запахом, а свой собственный тянется навстречу, чего омега контролировать не может. Он не знает, о чём сейчас думает Намджун, лицо у альфы спокойное, он ест молча и на него даже не смотрит.       — Я осмотрю твои раны, — коротко говорит Чимин после того, как доедает кашу и запивает всё чаем.       — Нет необходимости, они заживают, — бросает Намджун и встаёт из-за стола, возвышаясь над омегой больше чем на целую голову. Лицо Чимина оказывает на уровне его груди, а макушка еле достаёт до плеча.       — Если нет необходимости, тогда, может, покинешь мой дом? — упирает руки в бока Чимин и вскидывает голову.       — Думаешь, ты в состоянии выгнать меня отсюда? — чуть наклоняется ниже Намджун, из-за чего омегу сильнее окутывает собой аромат кедра.       В глаза альфы Чимин смотрит с вызовом и протестом. Он не отшатнётся, не отвернётся и не оттолкнёт Намджуна, который нарушает его личное пространство.       — Ты в моём доме, не надо кусать руку, которая тебя кормит, — с холодом говорит Чимин и замечает, как Намджун чуть прищуривается, точно обдумывая свой следующий шаг.       — Вскормив зверя, будь готов к тому, что тебя могут цапнуть за руку, — голос у альфы ровный и колючий, только во взгляде есть недобрый блеск.       Намджун выпрямляет спину, обхватывает за плечи Чимина и поднимает над полом, после чего ставит в стороне и проходит мимо, покидая дом.       У Чимина от возмущения краснеет лицо и хмурятся брови. Это надо же! Но удивительно другое, Намджун на него не злится, не стремится навредить, а молча терпит колкости и непреклонность омеги. Он ведь давно мог спокойно и шею свернуть, и связать, и чего похуже сделать. Но Намджун играет в игру, правила которой Чимин не может разгадать. Где суровость? Где безжалостность? Почему Намджун ведёт себя так спокойно? Это ведь совсем не то, чего Чимин от него ожидает.       Омега желает выйти из дома и накричать на альфу, возмутиться такому поведению, но может лишь бросить взгляд в окно. Там Намджун медленно уходит вглубь леса в сторону пруда.       Ему бы прогнать альфу отсюда или уйти самому, собственный запах яркий и насыщенный, что говорит о приближающемся особом состоянии, которое обычно у Чимина проходит почти незаметно. Но сейчас рядом альфа, который одним своим видом заставляет пробуждаться внутри омеги что-то животное.       Может, ему это и на руку, Чимин не знает точно. Как и не знает, почему альфа такой спокойный рядом с ним, даже не стремится навредить. Из-за запаха? За свои годы Чимин прочитал много разных книг, но совсем не уделил внимания половой системе альф и омег, от этого и не знает, как запахи могут влиять на состояние друг друга.       — Может, он чувствует моё состояние и сущность альфы требует меня защищать, а не вредить? — размышляет Чимин, пока продолжает смотреть на удаляющийся силуэт. — Но почему он не высказывает того, что знает меня? Ведёт себя, как незнакомец! Это я не узнал тебя с первого взгляда, потому что ты, Намджун, вырос, как на дрожжах. И если ты пришёл по команде Ли, то точно знаешь меня.       Чимин фыркает себе под нос, после чего моет посуду, берёт в комнате сменную одежду и направляется к пруду, откуда альфа всё ещё не вернулся.       К самому пруду Чимин сразу не подходит, он выглядывает из-за ели, чтобы проверить, где находится Намджун. Альфа стоит по пояс в воде, его тело больше не спрятано за бинтами, а рубцы и шрамы разбросаны по смуглой коже. Чимин и до этого видел все эти шрамы, но теперь, узнав, кто забрёл к нему, он вспоминает, что это тело всегда было покрыто шрамами. Даже в детстве.       Они виделись в детстве, когда их отцы заключали между собой союз и собирались на советах. Тогда они были маленькими, старший Ким брал Чимина всегда с собой, приобщал к делам стаи, желая, чтобы сын, пусть и омега, многое знал о политике и правлении. А Намджун был нелюбимым сыном своего отца, которого тот исправно наказывал.       Разглядывая шрамы, Чимин пытается воссоздать образ юного альфы, который почти исчез из его головы. В детстве Намджун был щупленьким и низким, он не выделялся силой и жёстким характером. Чимин помнит, что Намджун всегда был вежлив с омегами, но с ненавистью отзывался о своём отце. О том, где же папа альфы, Чимину не рассказывали, а он и не спрашивал.       В какой-то момент старший Ким перестал ходить к отцу Намджуна, а тот перестал появляться на советах. И меньше чем через год случилось нападение.       Сейчас, смотря на спину Намджуна, на эти мышцы и шрамы, на величие и мощь, Чимин думает над тем, как сильно изменился юный альфа из его памяти, что он даже его не узнал. Десять лет почти бесследно прошли для самого Чимина, он почти не изменился, но вот Намджун.       «Он, кажется, вычеркнул меня из прошлого», — думает Чимин. — «Как всё так изменилось?.. Сначала мы были друзьями в детстве, наши отцы дружили, а потом ты, Намджун, заключаешь договор с моим врагом и желаешь мне зла».       — Следишь за мной? — доносится хмурый голос альфы, который поймал Чимина за подглядыванием.       — Ещё чего, — кривит губы Чимин и выходит из своего укрытия с гордо поднятой головой. — Я пришёл искупаться, не думал, что ты будешь здесь так долго.       — Здесь полно места для двоих.       — Ты предлагаешь мне раздеться перед чужим альфой? — делает акцент на последних словах Чимин, приподнимает одну бровь и прижимает к груди полотенце. — Неслыханная наглость!       Намджун лишь качает головой и медленно выходит на берег, внимательно следя за реакцией Чимина, когда нагое тело перестаёт скрывать вода. Рядом с омегой он чувствует удушающе сладостный запах персика, что собственный усиливается. Но вопреки всем ожиданиям Намджуна, Чимин даже не краснеет, его взгляд полон нетерпения искупаться, и уж его точно не волнует, что перед ним стоит прекрасного телосложения альфа.       — Я бы порекомендовал тебе не стоять на ветру без одежды, можно подстыть, потом без конца в туалет будешь бегать, — ровным голосом выдаёт Чимин и проходит мимо Намджуна, от тела которого даже на расстоянии исходит жар.       Огромных усилий Чимину стоило не поддаться на такую дерзкую провокацию! Омега скидывает с себя одежду и заходит в пруд, остужая резко ставшее горячим тело. А всё из-за альфы, которого это тело возжелало. Головой Чимин понимает, что к Намджуну нужно быть внимательным и осторожным, но приближающееся состояние течки считает иначе.       Чимин не оглядывается, но знает, что Намджун смотрит на его обнажённую спину. Этот жаркий взгляд вызывает множество мурашек и приятное тепло в груди и внизу живота.       Чувствуя, как на него смотрит Намджун, Чимин не знает, чего теперь желает больше: сбежать от альфы или чтобы этот самый альфа его захватил в плен.

🌿

      В поселении стоит шум, омеги суетливо накрывают стол на окраине небольшой площади, пока альфы между собой что-то обсуждают и не принимают никакого участия в подготовке к приходу гостей.       Наблюдая за всем этим из окна, Чонгук лишь хмурит брови и поджимает губы в недовольстве. Не нравится ему, что ради встречи альф и советов из двух стай, омег запрягли много готовить и делать прочие приготовления.       Сам Чонгук в напряжении ожидает прихода альфы из стаи Ли, которому отец ещё в шесть лет пообещал Чонгука. Его видеть он не желает, но волнение внутри от неизвестности того, что может выкинуть отец или вожак Ли, душит и сдавливает грудь. Чонгук знает, что не поддастся, что будет держаться до последнего, но не позволит этому вожаку Ли себя даже пальцем тронуть. Пусть отец за каждое неповиновение обрушит на него удары ремнём и накажет, но это будет потом, да и Чонгук всё выдержит.       К нему со спины подходит папа и кладёт тёплую ладонь на плечо.       — Чонгук, — голос у родителя напряжённый и чуть встревоженный, его тонкие длинные пальцы крепче сжимают плечо сына, только бы сдержать на месте.       — Что-то случилось? — поворачивается он к родителю и пытается перехватить руку, но Хансон делает это сам, сжав тонкое запястье сына, словно боясь отпустить. — Папа?..       — Ты главное сдержи себя в руках, Чонгук, — судорожно облизывает губы Хансон.       Чонгук хмурит густые брови, но расслабляет напряжённую руку, которую папа так крепко сжимает, после чего кратко кивает, давая понять, что он готов.       — Отец хочет отдать меня сегодня? — спокойно спрашивает Чонгук. К такому повороту событий он готов уже давно.       — Нет, — вновь облизывает губы Хансон. — Хуже.       — С тобой что-то? — дрогнувшим голосом уточняет Чонгук, в глазах его мелькает тревога.       Для него не так страшен ранний брак, как боль папы и его страдания. Чонгук может вынести любую боль и гнев отца, но видеть то, как у папы болят ноги, как он с осторожностью садится и встаёт, для него невыносимо.       — Нет, — старший Чон нервно сглатывает слюну, боясь сказать сыну новость, от которого у самого сердце не на месте из-за беспокойства, а душа ушла в пятки и осела там тяжёлым грузом.       — Юнги? — шепчет Чонгук.       — Старший Мин отдаёт его, Чонгук, — на выдохе сообщает страшную новость Хансон и сжимает запястье сына, опасаясь, что тот сорвётся с места.       — Нет, — твёрдо говорит Чонгук, но в его краснеющих глазах появляется паника, а пальцы рук сжимаются в кулаки.       — Чонгук, успокойся, не действуй опрометчиво, ты не сможешь сразиться с альфой за него, — пытается вразумить сына Хансон, прекрасно понимая, что у него ничего не выйдет. Глаза сына уже полны пылающего огня и ярости. — Накликаешь беду, они его забьют палками и камнями.       — Почему он мне ничего не сказал? Почему молчал? Можно ведь было сбежать! — с отчаянием возмущается Чонгук. — Я не могу позволить его отдать, не смогу жить, зная, что Юнги забрали против воли.       — Юнги знал, что ты ничего не сможешь сделать, он не хотел тебе лишних проблем, — вторую руку Хансон опускает на щёку сына и гладит.       — Тем самым обрекая себя на страдания!       — Чонгук…       — Мне плевать, как зол будет отец, но я не позволю им разрушить Юнги, — сильнее злится Чонгук и освобождает свою руку из цепких пальцев папы.       — Подожди! — перекрывает ему дорогу Хансон. — Давай действовать осторожно. Мы ведь можем помочь ему сбежать в стаю вожака Хан. Я хорошо с ним знаком, он знает о положении омег здесь.       — Как ты хочешь связаться с ним? Отец не отпустит ни тебя, ни меня из поселения, пока здесь будут члены стаи Ли. Ничего не выйдет.       Чонгука всего трясёт, он поглядывает на окно, на большое скопление альф и пытается найти там Юнги среди омег. Но его нет. Ему хватило минуты, чтобы представить в голове образ друга, который весь изнеможден, устал и без блеска в глазах. У него в груди застывает ужас и сильный страх. Чонгук знает, что сам бы справился, что не позволил к себе даже прикоснуться, но Юнги ведь мягок и слаб, он не сможет бороться.       — Я уже договорился, — вдруг говорит Хансон и вновь берёт Чонгука за руку, теперь уже обхватывая вспотевшую от стресса ладонь.       — Что? — искренне удивляется Чонгук.       — Я позже тебе всё объясню, сейчас главное отвлечь стаи и вожаков, чтобы можно было передать Юнги доверенному лицу вожака Хан, который уже ждёт, — поспешно рассказывает Хансон твёрдым голосом и выглядывает в окно. — Альфы уже собрались, пойдём.       — А наш отец и вожак Ли не ополчатся против вожака Хан, если узнают о его помощи? — беспокоится Чонгук, не желая доставлять другим проблем.       — Не смогут, у вожака Хан много связей в лесу, — издаёт тихий смешок Хансон. — Да и они уже пытались, ничего не вышло.       — Ты с ним хорошо знаком? — интересуется Чонгук шёпотом, но в ответ ничего не получает, лишь замечает, как папа уходит в глубокие мысли. — Папа?       Хансон коротко улыбается сыну и выходит вместе с ним на улицу, не желая отвечать на поставленный вопрос. А Чонгук ничего больше не спрашивает, чувствуя странное ощущение в груди.       На улице стоит приятная теплота, но даже солнце не греет и не спасает от застывшего во всём теле напряжения.       Чонгук смотрит на множество альф, которые стоят в куче и что-то бурно обсуждают, смотрит на омег, которые суетятся вокруг, и стискивает челюсти от злости. Обслуживая альф, омеги выглядят как прислуга, но точно не как вольные оборотни, которые могут жить счастливо.       Оборотней на тесной площади в центре поселения довольно много, Чонгук разглядывает пришедших к ним альф и замечает на себе пристальный взгляд тёмных глаз. От этого взгляда по коже бегут странные мурашки, словно взгляд у альфы обеспокоенный. Чонгук понимает, что это не вожак Ли, слишком уж этот альфа молод и красив, чтобы быть тем самым мерзким вожаком.       Не страшась злости незнакомца, Чонгук кривит губы и фыркает, после чего отворачивается, всем своим видом показывая альфе, как тот ему неприятен.       Из дома старшего Мин выходит альфа, который тянет за собой Юнги. Друг бледен и растерян, он не сопротивляется, но глаза его красные, а щёки блестят от слёз. Чонгук порывается к нему, но папа сдерживает крепкой хваткой за руку.       Они тихо подходят ближе, теперь слыша каждое слово из уст старшего Мин и альфы из стаи Ли, которому отдают Юнги.       — Хорош собой, — небрежно обхватив подбородок Юнги альфа вертит его голову, разглядывая бледное лицо.       Только подойдя ближе, Чонгук может заметить злость и непреклонность в глазах друга, тот смотрит с протестом и гордостью, отказываясь принимать этого альфу. А когда Юнги резко делает шаг назад, убирая от себя руку альфы, Чонгук чувствует в груди гордость за него, но одновременно с этим и тревогу.       — Разглядывает его, как какой-то товар, — шепчет себе под нос Чонгук и сжимает пальцы в кулаки.       — С характером, — издаёт смешок альфа. — Все вы кусаетесь сначала, а потом молча следуете за мужем.       — Не прикасайтесь ко мне, — сквозь зубы говорит Юнги.       — Он твой будущий муж, как смеешь ты скалить зубы? — взрывается злостью старший Мин и дёргает сына за плечо, из-за чего Юнги чуть не теряет равновесие.       Маленькая и худая фигурка Юнги зажата между двумя крупными альфами, которые с лёгкостью могут его скрутить и подчинить своей воле.       Чонгук смотрит на Юнги внимательно, изучает его с ног до головы и замечает, что тот что-то сжимает пальцами и прячет в длинном рукаве кофты. В глазах его нет былого блеска, только решимость и отчаяние. Чонгук знает его как крохотного омегу, который не может сказать слова против своему отцу, который с трудом поднимает корзинку с овощами, который боится высоты и пчёл. Никогда ранее Чонгук не видел такого решительного взгляда. Ему кажется, что он сам так никогда не смотрел.       — Нет, — почти неслышно, но уверенно говорит Юнги.       Отец ничего не переспрашивает, делает вид, что не услышал, и продолжил разговаривать с альфой, словно Юнги здесь пустое место, не значащая ничего вещь.       — Я сказал «нет», — громче повторяет Юнги, сверля взглядом отца, на альфу он даже не смотрит, считая его недостойным простого взгляда.       На них начали оглядываться другие альфы и омеги, в поселении поднялся гул из шёпота. Чонгук знает, что за такое Юнги могут серьёзно наказать или даже забить до смерти, поэтому омеги не отказывают, опасаясь больше не за свои жизни, а за своих близких, которых используют для давления.       За себя Юнги не боится, а братьев у него нет. Уж лучше его забьют до смерти, нежели он по доброй воле позволит какому-то альфе себя забрать, тем самым сломав жизнь.       — Юнги, закрой свой рот, тебе никто не давал право слова, — рявкает на него отец и сжимает пальцы в кулаки, точно желая ударить сына.       — Это право у меня есть с самого рождения! — впервые повышает голос Юнги, говоря так зло, как только может. — Оно есть у всех омег, а не только у альф.       Покрасневшими глазами Юнги пробегается по столпившейся вокруг стае, смотрит на перепуганных омег и останавливает взгляд на Чонгуке, но после возвращает его на отца.       — Вы, альфы, жалкие слабаки, которые не способны даже кашу сварить. Можешь ли ты, отец, сварить перловую кашу? — уголок Юнги дёргается в горькой улыбке. — Ты даже не знаешь, сколько засыпать стаканов в маленькую кастрюлю.       — Юнги! — краснеет от злости старший Мин и порывается к сыну, но резко останавливается, а после и отшатывается назад.       С холодным лицом Юнги достаёт из рукава нож, лезвие которого блестит на солнечных лучах. Он не угрожает им альфам, а вертит в ладони и направляет острие на свой живот.       — Альфы считают себя вершителями мира, но вы забыли, что в лесу главные далеко не вы, а духи, — в глазах Юнги застыли слёзы.       Чонгук чувствует, как по спине бежит липкий холодок ужаса, взгляд прикован к острому ножу, который может смертельно ранить. Неужели это его друг? Что с ним успел сделать за одну ночь отец, что глаза Юнги покинула жизнь?       — Вы, взрослые альфы, просто движетесь за своим животным началом, вы берёте в пару волчат. Я всё ещё волчонок! Мне только исполнилось пятнадцать лет, — качает головой Юнги. — Это надругательство над ребёнком.       — Юнги, прекрати сейчас же!       — Разве я не прав? — вскидывает брови Юнги. — Первая течка у омег наступает к шестнадцати годам, до этого времени органы ещё не готовы к вынашиванию волчат. Моему папе было тринадцать, когда отец надругался над ним, взяв против воли в мужья. И раз уж для альф так важно рождение волчат, то я не желаю этого делать. Вы требуете волчат, но при этом ни дня с ними не сидите!       Юнги замахивается ножом, собираясь вонзить его себе в живот.       — Юнги! — отчаянно кричит Чонгук, понимая, что если друг себя ранит, то его никто не станет спасать.       — Остановись, — доносится из толпы спокойный и ровный голос, который заставляет Юнги поднять взгляд на стаю и действительно остановиться.       Растерянными глазами Юнги ищет того, из-за кого сердце стало биться в груди быстрее былого.       Вскрик Чонгука не заставил Юнги дрогнуть, но незнакомый голос оказал большее влияние.       Вперёд выходит рослый альфа, у него крепкое тело и спокойные глаза, сам он выглядит моложе того альфы из совета Ли, но старше Юнги. Ему чуть больше двадцати лет, Чонгук это понимает сразу, но в глазах нет ни угрозы, ни холода, только беспокойство и желание помочь. А ещё там твёрдость и решительность.       — Нет нужды в таких страшных жертвах, — продолжает спокойно говорить альфа. — Я хочу побороться за этого омегу, — обращается он к старшему Мин.       — Он уже обещан мне, — рявкает член совета на него. — Так что уйди и не мешайся.       — Предпочитаете, чтобы он сейчас убил себя? — приподнимает одну бровь Хосок и оглядывается на стоящих в стороне Джихёна и Ли, ожидая, что они вынесут решение.       — Пусть сразятся, не часто можно встретить сражение ради омеги, — пожимает плечами Джихён, предвкушая интересное зрелище. Да и если Юнги себя действительно смертельно ранит, то молва по всему лесу быстро разлетится.       — Если проиграешь, то покинешь стаю, — бросает вожак Ли в сторону Хосока, а после смотрит на члена совета и приподнимает брови, давая понять, что если тот проиграет, то его ждёт участь куда хуже, чем простое изгнание из стаи.       — А если выиграю? — спрашивает в ответ Хосок.       — Он, — указывает Ли на члена совета, — покинет стаю.       Такой ответ Хосока не устраивает. Кто знает, в какую стаю попадёт этот падальщик и к какому юному омеге прилипнет. Хосок желает избавить лес от такого ничтожества.       — Меня не устраивает такое, — заявляет Хосок — Я желаю сражение на жизнь.       Собравшиеся стаи Ли и Чон поднимают шум, удивляясь смелости и уверенности молодого альфы. Нередки сражения, при которых один из альф умирает, так происходит из-за крупной цели: делёжка территории. Но ради омеги мало кто готов отдать жизнь.       — Хорошо, — соглашается вожак Ли, не сдерживая ухмылку. — Сражение за омегу не на жизнь, а на смерть.       Под шум двух стай альфы снимают майки и штаны, чтобы обратиться в волков. Не сводя с соперника взгляда, Хосок опускает свои вещи на землю, но их успевает перехватить Юнги.       — Зачем ты это делаешь? — шепчет он и заглядывает в спокойные глаза Хосока своими большими красными. От них исходит уверенность и твёрдость, но при этом и тепло с беспокойством.       — Хочу, чтобы ты смог дорисовать свою картину, — с лёгкостью отвечает Хосок, словно недорисованная картина может стоить стольких ран или даже жизни. Он забирает из дрожащей руки омеги нож и кидает его вниз, вонзая острием в землю. — Не трогай его больше, а просто дождись меня.       — Если ты проиграешь, то я до конца своих дней буду винить себя в твоей смерти, — с мольбой шепчет Юнги и опускает взгляд, не в силах выдержать глубоких и прожигающих глаз Хосока. Даже кончики ушей краснеют. — Не вынесу этого.       Стоять со спокойным сердцем рядом с альфой, который ему нравится, который единственный из всех альф оказался понимающим, Юнги просто не может. От Хосока исходит тепло и уверенность, стойкость и твёрдость, при этом его запах густой и окутывает Юнги со всех сторон, пропитывая кожу. Он готов позорно всхлипнуть из-за чувства безопасности, которого ещё никогда не испытывал рядом с другими альфами.       — Тогда я просто обязан выиграть, — единственное, что отвечает Хосок и отходит от омеги.       Он бросает взгляд на члена совета, который подходит к Юнги, но ничего не говорит, зная, что тот не посмеет выкинуть ничего дурного, ведь теперь любой вопрос решается на поле боя.       — И мои подержи, — требует тот, протягивая Юнги одежду, но омега отходит в сторону, из-за чего вещи падают на землю. — Когда я выиграю, то ты пожалеешь о своём непочтительном отношении ко мне.       Альфы выходят в центр площади и обращаются в волков. Они не спешат кидаться друг на друга, разглядывают, выискивают уязвимые зоны и ходят кругом. Альфа из совета кидается первым, чувствуя злость и раздражение на молодого альфу, который посмел положить глаз на его омегу.       Громкий рёв поднимается на весь лес, в небо взлетают притихшие на ветках сосен вороны, вызывая чувство тревоги в груди Юнги. Волки полосуют друг другу шкуры острыми когтями, они вгрызаются зубами друг в друга и вырывают клочками шерсть. Вокруг них поднимается густое облако из песка.       Юнги стоит в стороне и смотрит на кровавое сражение большими глазами, его взгляд прикован к Хосоку, чей волк уступает габаритами, но при этом двигается ловко и чётко, не допуская промахов и ошибок, благодаря чему на нём почти нет ран, а шкура противника вся блестит от крови.       Если бы у него просто спросили, то не было бы необходимости в сражении. И теперь вместо него, вместо одной раны на его теле, единственный альфа, который смог его понять и отнёсся с уважением, получает ранения. Юнги от этого невыносимо тяжело.       Он жмурит глаза, когда волки встают на задние лапы и вгрызаются друг другу в глотки, и прижимает вещи Хосока к своей груди, в которой отчаянно бьётся сердце. Раньше он и подумать не мог, что за него кто-то будет сражаться. За него…       Думать о том, что будет после сражения, он не в силах, эта мысль ему не под силу. Главное, что он будет принадлежать альфе, который ему нравится, который встал за него горой, который вызвался в бой, только бы омега остался цел.       Стоящий в стороне Чонгук мысленно задаёт Юнги множество вопросов, не в силах подойти ближе и получить на них ответы. Неужели он знаком с этим альфой? И насколько близко, раз тот вызвался сражаться? Когда они смогли познакомиться? Чонгук думает над тем, что Юнги ходил рисовать в лес, и это были единственные разы, когда он мог остаться полностью один.       Альфы в центре площади не прекращают бой, они рвут друг на друге шкуры, оставляют на земле кровавые следы и клочки шерсти. Стае приходится отходить в стороны, только бы сражающиеся в смертоносной хватке за омегу два больших волка их не задели.       От зрелища у Юнги не прекращает быстро биться сердце в волнении, он чувствует на себе недовольный взгляд отца, но не обращает на него внимание, зля сильнее. Если Хосок проиграет, Юнги не станет ждать, когда альфа из совета прикоснётся к нему даже пальцем или скажет слово. Юнги даже не станет ждать победного взгляда. Он поднимет воткнутый в землю нож и вонзит его в себя, лишь бы не понести в будущем от новоиспечённого супруга, поэтому отправится к лесным духам.       Альфа из совета Ли пытается завалить Хосока на землю, вцепившись клыками в его холку, чем злит соперника и вызывает из его горла громкое злое рычание.       — Думаешь, получишь его? — скалится альфа из совета. — Он юн и красив, от него будут хорошие дети.       — Как можно брать в мужья волчонка? — отталкивает от себя соперника Хосок и облизывает нос.       — Если может родить, то уже не волчонок.       — Некоторые и в десять могут забеременеть, но это не значит, что такое нормально, — рычит Хосок и отпрыгивает в сторону, из-за чего соперник поскальзывается на мокрой от их крови траве. — Ты хоть видел себя в зеркало? — скалится Хосок и вздёргивает подбородок. — Старый и дряхлый. На кой чёрт ты нужен молодому и красивому омеге? Будешь смотреться рядом, как чучело огородное на ферме.       Альфа из совета взрывается диким рёвом от оскорблений, из-за чего стая вокруг резко стихает, и кидается на Хосока. С холодной решительностью и чёткостью действий Хосок уклоняется от прыжка на себя, кидается на альфу со спины и валит на грязную землю, поднимая вверх песок. Он вгрызается ему клыками в горло и чувствует привкус крови, но не размыкает крепко стиснутые челюсти. Извиваясь и пытаясь вырваться, альфа под ним только сильнее травмирует своё горло, раздирая об острые клыки кожу.       Челюсти Хосок размыкает, когда соперник перестаёт дышать от нехватки кислорода. Он облизывает нос и в победе гордо поднимает голову, после чего разворачивается и направляется к замершему на том же месте Юнги, у которого глаза настолько большие, что страшно за их сохранность.       Хосок возвышается над маленьким и худым омегой большой окровавленной скалой, смотрит на него несколько длительных секунд и обращается в человека. Молча наблюдает за тем, как Юнги с поджатыми губами из-за множества ран на теле альфы помогает ему одеться дрожащими руками.       — Принимаешь ли ты мою победу, Юнги? — ровным и чётким голосом спрашивает Хосок, что слышит вся стая.       — Да, — тихо, но твёрдо отвечает Юнги, заглядывая в спокойные глаза альфы. А у самого руки дрожат и ноги готовы подкоситься, не в силах удержать резко ослабевшее тело.       — Теперь это мой омега, и я его забираю, — даёт объявление Хосок и окидывает всех вокруг холодным взглядом от которого сквозит презрением.       — Юнги, — доносится строгий голос отца. — Я запрещаю тебе.       — Запрещаешь что? — уточняет омега, чувствуя себя в безопасности рядом с Хосоком, от которого исходит тонкий аромат, что щекочет нос. Он невольно подходит ближе к Хосоку, прячась за его плечом. Теперь он может не стоять горой перед отцом, за него могут заступиться.       — Решать, с каким альфой быть, — кривит губы старший Мин.       — Он и не решал. Я победил в бою за него, теперь Юнги мой омега, которого я забираю, — голос Хосока словно острый нож, он перерезал все пререкания старшего Мин, оставив того задыхаться от злости и возмущения. — Вожак дал согласие на этот бой, всё решено. Соперник мёртв.       Хосок берёт Юнги за руку и отводит в сторону, где к ним подбегает взъерошенный омега.       — Юнги… Ты… Ты почему мне ничего не сказал? — тяжело дыша спрашивает Чонгук и перехватывает руки друга, крепко их сжимая. — Почему держал это в себе?       — Чтобы ты не наделал дел, — с грустью улыбается Юнги и подходит к Чонгуку ближе, обнимая его.       — Как ты мог угрожать себе ножом? Я бы… Я бы не просто не смог принять это, не простил бы никого, — надрывно шепчет Чонгук и крепче прижимает к себе хрупкую фигуру друга. — Ты теперь уйдёшь?       Юнги медленно отстраняется от тёплого Чонгука и оглядывается через плечо на Хосока, не зная, что альфа предпримет и как поступит. О своём отношении к нему Хосок ничего не говорил, все их встречи вёл себя отстранённо и молчаливо, а тут бросил за него вызов. Значит ли это что-то?       Неожиданно Чонгук заводит Юнги за свою спину и грозно смотрит на Хосока, которого видит впервые. Пусть тот моложе альфы из совета, красивее и статнее, да и Юнги от него не шарахается, но Чонгук его намерений не знает. Если тот захочет обвенчаться с ним перед духами и провести брачную ночь, то Чонгук этому случиться не позволит. Ему будет всё равно, что тот победил в бою, но раннего брака для Юнги он не позволит.       — Ты ведь не задумал дурного? — хмурит пуще прежнего брови Чонгук.       — Нет, — складывает на груди руки Хосок, заглядывая в глаза Юнги за спиной своего друга, а после переводит взгляд на глаза Чонгука.       — Он ещё маленький для венчания.       — Я знаю, никто и не ведёт его под венец, — спокойно отвечает на каждый выпад Хосок и замечает, как брови Юнги чуть хмурятся, а в глазах появляется тревога и грусть.       — Тогда зачем ты… — шепчет Юнги.       — Ты ведь понимаешь, что если уйдёшь сейчас, то старший Мин причинит вред Юнги? — неотрывно смотрит в глаза Хосока Чонгук и не меняет тона голоса.       — А разве мне не полагается забрать Юнги с собой? Теперь он мой омега, — чуть приподнимает брови Хосок. За спиной Чонгука, среди шумной стаи, что до сих пор обсуждает поединок, на них смотрит Тэхён.       Альфа не подходит ближе, держится стороной и наблюдает за Чонгуком, который даже не подозревает, что первый его друг-альфа из детства находится рядом.       — Ты… Ты заберёшь его? — дрогнувшим голосом переспрашивает Чонгук.       — Если он пойдёт со мной, — вздыхает Хосок и опускает руки, качая головой. — После боя Юнги считается моим омегой, он принял перед двумя стаями мою победу. Я не собираюсь вести его под венец сейчас, — делает акцент на последнем слове Хосок. — Потому что он мал, а я планирую подождать его шестнадцатилетие.       Юнги медленно вытягивается и округляет глаза, слыша, что его собираются взять под венец, что это не была просто попытка его защитить перед отцом, и что Хосок забирает его с собой. Действительно забирает. Вот этот альфа с внимательным и спокойным взглядом, который уважает омег, который сделал Юнги красивую кисточку, и в кого Юнги влюбился с первого взгляда. Немыслимо. Это кажется всё сном, невозможной реальностью.       — Чонгук, — опускает он ладонь с худыми пальцами на плечо друга. — Я хочу пойти с ним, Хосок не причинит мне вреда.       — Ты уйдёшь… — шепчет Чонгук и медленно поворачивается к другу. — Я понимаю, что тебе будет лучше с тем, кто будет уважать тебя и оберегать. Но я не был готов к расставанию.       — Чонгук, — подходит ближе Хосок, чуть понижая голос. — Вы скоро встретитесь.       — Я не собираюсь сдаваться вожаку Ли, — фыркает омега и кривит губы в отвращении. — Этот старикан не получит меня.       — Ты же знаешь, что Ли отвоевал стаю, но истинный вожак всё ещё жив? И насколько мне известно, ты был с ним знаком в прошлом, потому что Тэхён…       Сердце Чонгука пропускает удар, когда он слышит знакомое имя.       — …ждёт встречи с тобой, — заканчивает Хосок, переведя взгляд с глаз Чонгука за его спину.       Чонгук оглядывается и натыкается на единственные глаза, которые смотрят на него неотрывно. Тот самый альфа, которому омега подарил презренный взгляд. Теперь, услышав знакомое имя, Чонгук замечает знакомые черты лица, которые успели начать стираться с его памяти за почти десять лет. Этот альфа шире в плечах, его тело не худощавое, а имеет мышцы. Чонгук сглатывает слюну и резко отворачивается.       У него в голове не укладывается, что этот альфа — Тэхён, и что он здесь, в его стае. Чонгук мог бы подойти и поговорить с ним, но может ли он сделать это? Отец не позволит, тем более здесь вожак Ли, который и так измывался над ещё маленьким Тэхёном, а создавать ему лишних проблем Чонгук не желает.       — Ли не сможет забрать тебя, если у него не будет земель, — чуть скалится в ухмылке Хосок и берёт Юнги за руку, обращая на него взгляд. — Если у тебя есть вещи, которые ты хочешь забрать, то пойдём, а после я отведу тебя в твой новый дом.       Юнги заторможенно кивает, крепко обнимает Чонгука, после чего уходит вместе с Хосоком к себе домой, чувствуя тепло от руки Хосока, которая его больше не отпускает.

🌿

      Смотря на своего друга, на соединённые вместе руки и вспоминая глаза альфы, которыми тот смотрел на Юнги, Чонгук чувствует спокойствие и лёгкость, ведь друг попал в хорошие руки, где ему не причиняет вреда. Действия друга только подтвердили, что он знаком с альфой уже давно, раз принял его победу и позволил к себе прикасаться. Юнги никогда не рассказывал Чонгуку об этом альфе, не делился с ним такой тайной, но сейчас Чонгук понимает, что раньше мог воспринять это с опаской.       Если Юнги согласен уйти с Хосоком, то хорошо, Чонгук будет верить, что друг не ошибся, и что альфа не причинит ему вреда. Да и слова Хосока о скорой встрече засели в голове. Чонгук вспоминает самую свою первую встречу с Тэхёном, каким альфа был тогда. Неужели он готовится к мятежу в стае и хочет свергнуть Ли? Спустя почти десять лет набрался силы и мощи.       Перед глазами всплывает высокий крепкий альфа с тёмным глазами, чуть волнистыми волосами и мощным телом. От одного взгляда на которого всё внутри сжимается, переворачивается и ходит волной, а дыхание и вовсе спирает.       Оставшись наедине, Чонгук осторожно оглядывается через плечо, не замечает больше пристального взгляда, после чего с облегчением выдыхает, но при этом чувствует неприятную пустоту в груди. Ему так хотелось поговорить с Тэхёном и увидеть его вновь.       В детстве Чонгук много думал об этом альфе, но с годами детская память начала постепенно забывать его лицо, слова, запах. Сейчас в этом Тэхёне Чонгук не видит того подростка, который рассказывал ему про подорожник и обрабатывал ссадину на ладони, который учил его охоте.       Не желая наткнуться на вожака Ли, с которым меньше всего хочется даже просто стоять рядом, не то что разговаривать, Чонгук уходит в сторону дома, где встречается с папой.       — Юнги уйдёт с тем альфой, его зовут Хосок, — вздыхает Чонгук и опускает взгляд, чувствуя, что предательски краснеют уголки глаз. Юнги был его единственным другом, тем, от кого всегда тепло в груди и на лице появляется улыбка. Теперь Чонгук остался здесь один, лишь папа рядом с ним. — Я так понял, что они знакомы, и Юнги сам захотел уйти.       — Он бы не согласился уйти, если бы испытывал перед этим альфой хоть немного страха, — мягко улыбается Хансон и обнимает сына за плечи. — Ничего. Я понимаю, что тебе грустно, но думай о том, что теперь Юнги в безопасности, никто не будет его бить и заставлять что-либо делать против воли. Но этот альфа же не станет делать того, о чём я подумал?       — Нет, — трётся лбом Чонгук о плечо папы. — Он будет ждать шестнадцатилетия Юнги.       — И возьмёт под венец перед духами?       — Да, Юнги теперь его.       — Хорошо, что всё обошлось без побега Юнги в стаю Хан, так безопаснее, когда рядом с ним тот, кто будет защищать и оберегать, — гладит успокаивающе Хансон сына по спине. — Вы ещё встретитесь, я уверен. Дружба на этом ведь не заканчивается.       — Ты прав, — вздыхает Чонгук и отстраняется от папы. — Скоро стая Ли уйдёт?       — Насколько я знаю, они будут здесь до начала захода солнца, — поднимает Хансон взгляд на небо. — Ещё как минимум часа четыре.       — Сходи тогда перекуси, а я вынесу тебе плед, — быстро приходит в себя Чонгук, оттесняя грусть и натягивая на лицо улыбку. — И не спорь.       — Хорошо, — улыбается ему папа в ответ и уходит первым.       Чонгук направляется в сторону дома, как его хватают за руку, зажимают рот ладонью и отводят в сторону густых елей и кустов, где темно. Не зная, кто посмел коснуться его без разрешения, Чонгук кусает незнакомца за ладонь, делает резкий разворот, замахиваясь локтем в голову незнакомца, но его останавливают крепкие и тёплые пальцы.       — Чонгук.       Услышав своё имя низким приглушенным голосом, Чонгук отшатывается в сторону и только теперь поднимает взгляд на лицо, скрываемое тенью деревьев. Перед ним стоит тот альфа, которого Хосок назвал Тэхёном. Вблизи он ещё крепче, выше и от него исходит аура силы и уверенности, но глаза его спокойны. Запах альфы трогает нос, он скользит по всему телу, словно облизывая собой, и Чонгук резко округляет глаза, убеждаясь, что это действительно Тэхён.       — Тэхён…       — Я не хотел пугать тебя, но нужно было быстро скрыться среди деревьев, — вздыхает с оправданием Тэхён.       — Как тебе удалось пойти вместе с Ли? Он же тебя ненавидит, — шепчет Чонгук и оглядывается, чтобы убедится в скрытости их елового убежища.       — Он до сих пор ищет пути, как избавиться от меня, вот и взял с собой, чтобы в случае опасности или нападения использовать меня как живой щит, — пожимает плечами Тэхён.       — Мерзкий тип, — фыркает Чонгук. — Украл чужую стаю, ещё смеет гавкать.       Тэхён издаёт тихий смешок и качает головой.       Невольно Чонгук засматривается на фигуру перед собой. С годами Тэхён стал статнее и красивее. Его мягкие юношеские черты лица сменились резкостью и чёткостью, теперь он походит на мужчину, от одного лишь взгляда на которого скапливается во рту слюна, а грудь сдавливает.       Ни на кого Чонгук никогда так не смотрел, не оценивал, не вдыхал полные лёгкие крепкого запаха. Даже Хосок, которого Чонгук видел впервые, не получил оценивающего взгляда от него.       «Наверное, дело в том, что с Тэхёном я знаком много лет, и он был первым альфой, который отнёсся ко мне хорошо», — размышляет Чонгук и замечает, как шевелятся губы Тэхёна.       — Чонгук?       — Я задумался, прости.       — Ничего, — улыбается уголками губ Тэхён. — Я спрашивал, не хочешь ли ты сбежать? Есть стая, которая окажет тебе поддержку и примет, защитит.       — Сбежать? — шёпотом переспрашивает Чонгук. Это слово оседает на кончике языка горечью. — Я всегда считал, что меня невозможно сломать, что я сильный и справлюсь с любой трудностью. Поэтому для меня побег — трусость и низость.       — Чонгук, подумай хорошо, — порывается схватить его за руку Тэхён, но останавливает себя, чтобы не нарушить личного пространства и не испугать. — Ты сможешь видеться с Юнги.       Чонгук чуть прищуривается, вглядываясь в лицо альфы. Тот не использует близкого друга, как способ убеждения. По глазам Тэхёна понятно, что тот беспокоится о Чонгуке и желает помочь.       — Насколько я знаю, Юнги в хороших руках и под защитой. Но здесь есть мой папа, которому отец может нанести вред, если я уйду. И я не хочу бросать стаю, я ведь единственный наследник. То, как альфы обращаются с омегами, непростительно. Я не собираюсь отступать от своих целей, — твёрдым и уверенным голосом заявляет Чонгук.       — Думаешь сразиться со своим отцом?       — Нет, у меня другая цель, — омега задумывается на несколько секунд, размышляя, можно ли рассказать Тэхёну. — Я планирую восстание омег против альф с тупыми законами.       — В открытом бою ты проиграешь, Чонгук, а если хочешь поднять омег, то вы должны иметь в своих рядах альф, которые защитят в случае чего.       — Я понимаю, что ты, как альфа, недооцениваешь мои силы и ум, — голос омеги становится холодным, а в глазах пропадает блеск от радости встречи.       — Это не так! — спешит сказать Тэхён, но Чонгук уже отворачивается от него и складывает руки на груди.       — Я не намерен бросать стаю, а в особенности омег. И я не позволю, чтобы кто-то другой сразился с моим отцом, желая стаю отобрать, пусть даже не физически, — вдруг бьёт по больному Чонгук. — Столько лет прошло с нашей последней встречи, но что-то я не вижу, чтобы ты набрался мужества и отобрал своё.       Чонгук оглядывается через плечо, смотря на Тэхёна с непривычным холодом и отстранённостью. В этих глазах альфа больше не находит ни тепла, ни счастья, ни озорства.       — Пусть я и омега, но во мне куда больше мужества, чем в тебе, — заканчивает Чонгук и направляется на выход из их укрытия, но останавливается около пышной ели и оглядывается. — Если ты считаешь себя достойным альфой, то верни своё по праву.       — Дело не в стае, Чонгук, — хмурится Тэхён. — У тебя нет тех навыков, которые необходимы для сражения не только против отца, но и против альф. Твой отец пережил много битв, у него опыта достаточно, чтобы не опасаться нападения. Он всю жизнь создавал законы для контроля омежьей жизни. Почему бы тебе не найти союзников альф?       — Хорошо, допустим. Тогда мне нужны альфы, которые не только пережили хотя бы один серьёзный бой, но и с уважением относятся к омегам.       — Верно, — вздыхает Тэхён, заметив, как Чонгук опустил взгляд и немного спрятал колючки. — Я могу помочь, но тебе придётся уйти, и это ради того, чтобы вернуться и отомстить.       — Уйти с тобой? Тэхён, — качает головой Чонгук. — Ты всё ещё не вернул свою стаю. Я не могу выбрать тебя.       — Чонгук…       — Когда я был маленьким, ты оказался первым альфой, который отнёсся ко мне с пониманием и добротой, ты многое мне рассказал, — поднимает голову к небу Чонгук и закрывает глаза. — Я сбегал к тебе, терпел все наказания отца, только бы увидеть тебя, поговорить. Хоть я и вынужденно пропал, перестал приходить, но я всё время о тебе думал, вспоминал каждые наши диалоги и всё, чему ты меня научил. Тогда я был мал, мне было достаточно и того, что ты сделал. Но сейчас… Сейчас я вырос, и я всё это время верил, что рано или поздно встречу тебя вожаком Ким. Мне всего пятнадцать, я не могу вступить в открытый бой с отцом, слишком мал и слаб для этого, но ты старше меня на почти десять лет, а всё ещё склоняешь голову перед убийцей своих родителей. Мне стыдно за то, что я верил в тебя все эти годы.       От собственных слов на языке появляется горечь. Чонгук открывает глаза и обращает взгляд на Тэхёна, который стоит в паре шагов замершей скалой и не моргает даже. Его лицо бледно, в глазах плескается боль, в которую Чонгук его ткнул носом грубо и безжалостно.       Сейчас грозный альфа больше похож на побитого щенка, который потерял свой дом и промок под холодным дождём. Такой вид вызывает сожаление в груди Чонгука, ему хочется извиниться за резкость, но он упрямо молчит, даже чувствует стыд за свою грубость и резкость. Он не имел права говорить все эти слова, трогать прошлое Тэхёна и его стаю, потому что не был там, Чонгук не знает, что альфа пережил и продолжает переживать изо дня в день.       Не в силах сказать хоть слово, Чонгук заглядывает в глаза Тэхёна, а после быстро уходит, ни разу не оглянувшись, боясь вновь увидеть, насколько сильно Тэхёна ранили его слова.

🌿

      Дома Чонгук запирается в комнате, падает на кровать и заворачивается в одеяло, отвернувшись лицом к стене. Ему хочется выключить мозг, только бы он прекратил крутить последний диалог с Тэхёном без остановки.       Чонгук помнит все их встречи, каждую из них, ему обидно и его злит тот факт, что Тэхён, будучи уже взрослым альфой, который имеет сильное и крепкое тело, до сих пор не сверг убийцу своих родителей. Он склоняет перед Ли голову, терпит все унижения и не делает ничего. Не борется за свои земли, за свою стаю, омеги в которой оказались в ужасном положении.       Злость распирает Чонгука из-за мыслей, что он ничем не может помочь. Этот Ли продолжает уже столько лет править.       Если бы Тэхён решился свергнуть Ли, то стая бы вновь расцвела. Тэхён бы вернул себе свои владения, которые годами создавали его родители, а у Чонгука не было бы на носу венчания. Возвращение Тэхёна было бы подобно восстанию феникса из пепла.       Крохотная мысль пролетает в голове Чонгука, что если Тэхён свергнет Ли, то отец может отдать его под венец вернувшемуся вожаку Ким. Но Чонгук понимает, что его отец так не поступит. Его не устроит альфа, который не следует таким же законам, что и он сам, а значит, что у старшего Чон и Тэхёна нет почвы для сотрудничества.       — А смог бы я пойти под венец с Тэхёном? — шепчет осторожный вопрос Чонгук и хмурит брови, после чего мотает головой и сильнее закутывается в одеяло. — Нет, я не хочу венчания, семьи и волчат. В этом нет ничего хорошего. Может, с возрастом Тэхён станет таким же, как мой отец. Мне не нужна семья, где меня будут притеснять. В отношениях нет ничего хорошего для омег, только бесплатный труд. А любовь... Её не существует.       Тихое бормотание нарушается глухим стуком по двери. Чонгук высовывает голову из-под одеяла и хмурит брови, когда в комнату заходит папа.       — Тебе нездоровится? Почему под одеялом лежишь? — беспокоится с порога родитель и подходит ближе, садится на край кровати и чуть наклоняется, чтобы разглядеть лицо сына, но чувствует лишь насыщенный запах малины и ещё один незнакомый лесной аромат, который присущ больше альфам.       — Всё в порядке, — бормочет Чонгук и скрывается полностью под одеялом.       — А мне кажется, что не в порядке. Расскажи мне, — Хансон опускает ладонь на бугор одеяла и гладит Чонгука через него. — Ты же знаешь, что мне можно довериться.       В ответ лишь невнятное ворчание.       — Тебе нравится кто-то, да? — метко попадает в цель Хансон.       Чонгук резко скидывает с лица одеяло и смотрит в глаза папы серьёзным взглядом.       — Нет, — даёт краткий ответ и порывается укрыться одеялом обратно, но его останавливает рука папы.       — Чонгук, — мягко наседает родитель. — Задохнёшься под одеялом. Расскажи мне о нём.       — Ну папа! — тянет Чонгук и садится на кровати, закутываясь в одеяло. Так он чувствует себя менее открытым перед чутким взором родителя. — Любви не существует, это лишь сладкие слова альф, чтобы манипулировать омегами.       — И где ты таких слов набрался? Манипулировать, — издаёт тихий беззлобный смешок Хансон. — От тебя им пахнет, — подмечает он и нарочно шумно вдыхает смешанный запах. — И ваши ароматы подходят друг другу, что говорит о вашей хорошей совместимости. Значит, всё не просто так.       — Я поругался с ним.       — Почему?       — Всё очень запутанно и сложно, я не знаю, что делать и как быть, — куксится Чонгук, сильнее укутываясь в одеяло и шумно дыша. Даже родителю ему тяжело открывать свою душу и выворачивать все чувства. Сам не может понять, что отталкивает и почему так тяжело в груди.       — Расскажи мне, может, я смогу помочь распутать твои мысли и рассеять тревоги, — желая успокоить и поддержать сына, Хансон гладит того по спине.       — Я познакомился с ним, когда мне было шесть лет, — тихо начинает свой рассказ Чонгук. — Ему тогда было одиннадцать, и я думал, что он будет таким же, как и другие альфы: твердить одно и тоже, указывать на моё место. Но Тэхён, его так зовут, напротив, многое рассказал, научил меня охотиться.       — Тэхён… Неужели это?..       — Да, он из Ким, его родителей убил Ли, а самого Тэхёна оставил в живых, но издевается над ним, — вздыхает Чонгук. — Сегодня мы встретились спустя долгую разлуку, но он всё ещё не сверг Ли. Тэхён предложил мне сбежать, а я так не хочу! Да и куда мне сбегать с ним? Это стыд и позор — бегство. Я не смогу тогда вернуться домой. Я высказал ему всё, что думаю о ситуации с его стаей. Я наговорил много всего, но лишь из желания разозлить его, чтобы он пошёл и бросил вожаку Ли вызов, чтобы поборолся за своё. Но мои слова только ранили его. Я не имел права указывать на ошибки, ведь не знаю, что он пережил и что переживает до сих пор.       — Чонгук, — шумно вздыхает Хансон и притягивает сына к себе, обнимая. — Хорошо, что ты осознаёшь, что поступил грубо и жестоко. Мы не можем судить Тэхёна, потому что не знаем, что происходит в его душе. Может, он настолько сломлен потерей родителей и брата, что не может найти в себе сил отомстить за них. Все переживают утрату по-разному. Кто-то становится жестоким и безжалостным, кто-то ломается без возможности восстановиться.       — А что с его братом? — тихо спрашивает Чонгук, ранее Тэхён не говорил ему ничего об этом.       — Он пропал. Когда Ли набросился на стаю Ким, старший брат Тэхёна сбежал, потому что иначе Ли силой бы взял того под венец и продолжил измываться, — с тяжестью в голосе рассказывает Хансон. — Я знаю, что этот омега прекрасно умеет прятаться, так что Ли его никогда не найдёт.       — Тогда я тем более не понимаю, почему Тэхён медлит! — на эмоциях восклицает Чонгук и скидывает с себя одеяло.       — Порой, нужен сильный толчок или хлёсткая пощёчина, чтобы привести кого-то в чувство. Может, ему не столь важно вернуть стаю, как отыскать брата или… — Хансон наклоняется к уху сына, — …защитить тебя.       — Ха! Нет. Я сам защищу себя, — вскакивает на ноги Чонгук, стараясь отросшими волосами скрыть покрасневши уши. — И я не верю, что альфы способны любить и заботиться. Это всё ложь.       — Ты же видел, как за Юнги поборолся один из альф, — напоминает ему Хансон. — Они сражались на смерть.       — Единичный случай, — фыркает Чонгук. — Я не выберу альфу, который не может защитить свою стаю. Потому что если ему не хватает смелости вернуть свою, то он не сможет защитить меня, пусть мне это и не нужно. А у меня большая и серьёзная цель — восстание омег!       — До твоего отца у меня был альфа, которого я любил, — вдруг говорит Хансон. — Сильно любил, Чонгук.       — О… Ты не рассказывал, — хлопает ресницами в удивлении Чонгук и садится обратно на кровать рядом с папой.       — Мне тогда только исполнилось пятнадцать, он ждал моё шестнадцатилетия, чтобы обвенчаться. Мы были знакомы с детства, он был самым заботливым и внимательным, — смотря в окно, предаётся воспоминаниям Хансон. — Но в один из дней в нашу стаю пришёл Джихён, он заметил меня и захотел себе в мужья. Но получил отказ и от меня, и от моих родителей, да и я сказал, что в скором времени пойду под венец. Тогда Джихён бросил вызов моему альфе и проиграл.       — Отец проиграл? — с удивлением шепчет Чонгук.       — Да, — выдыхает Хансон. — Но с поражением он не смирился, поэтому в один из дней Джихён украл меня.       — Что?! — восклицает Чонгук и смотрит на папу большими глазами.       Он знает о практике кражи омег, ведь в таком случае у омеги нет выбора, кроме как выйти за альфу, потому что по возвращению в отчий дом, в родную стаю, краденого омегу ждёт лишь порицание. Никто не наказывает альф за воровство, ими гордятся, их восхваляют. Это омег всю жизнь осуждают: за отказ, за побег, за слово против. Потому что только альфы могут выбирать, с кем строить семью, а омеги обязаны этому выбору следовать, не смея сказать слово против.       Отказом омега унижает себя, не альфу, ведь тебя выбрали, значит, радуйся этому.       Омег могут украсть даже волчатами, и только единицы родителей будут пытаться вернуть своего сына домой.       Зачастую это делают альфы, которые получили отказ, кражей они хотят опорочить омегу, чтобы тот не смог вернуться в родной дом.       Чонгук и подумать не мог, что его папа один из этих несчастных омег. Раньше он думал, что венчание родителей это союз двух стай, ведь волчата вожаков могут создавать пары только друг с другом, с себе подобными.       — Мой альфа имел доминантный ген, но не имел своих земель, чтобы править. Но я всё равно любил его, ведь мне не было важно, что у него есть за спиной, — продолжает рассказ Хансон. — Когда твой отец украл меня, в день венчания мой альфа ворвался сюда, желая забрать меня. Но он проиграл, потому что Джихён был не один и вёл нечестный бой.       — И что стало с этим альфой?       — Мне хочется верить, что он выжил, когда его выволокли за пределы поселения, но я о нём больше никогда ничего не слышал, — заканчивает Хансон и тихо вздыхает. — Не надо подталкивать Тэхёна к сражению, ведь Ли, я уверен, такой же хитрый, как и твой отец. В честный бой с Тэхёном он не выйдет.       — В любом случае это только его дело. Я же желаю лишь помочь омегам отстоять их права, потому что…       Дверь с тихим скрипом приоткрывается, в проёме появляется голова одного из омег.       — Простите за вторжение, но там Джихён требует тебе, Чонгук, подойти к нему, — напряжённым голосом сообщает омега, после чего быстро уходит.       — Пойдём, — берёт сына за руку Хансон.       — Я и до этого хотел вцепиться в глотку отца, а теперь, после твоих слов, я желаю вырвать его сердце, — со злостью говорит Чонгук и крепко сжимает руку папы. — Когда-нибудь я свергну его.       — Не обязательно свергать Джихёна, чтобы отомстить. Можно создать свою стаю, куда омеги смогут уходить в поисках безопасности и защиты. Тогда здесь просто не останется омег, — пожимает плечами Хансон. — В своё время я хотел это сделать, но мне не хватило решительности и поддержки.       — Ты… Ты хотел помочь омегам с их правами? — удивляется Чонгук, выходя с папой на улицу, где уже значительно тише и нет большого скопления оборотней.       — Да.       Омеги замедляют шаг, когда подходят к Джихёну и Ли.       — Кто вам разрешал уходить? — хмуро спрашивает вожак Чон и окидывает мужа и сына недовольным взглядом.       — Я не могу сходить домой? — не сдерживает в себе ответного рыка Чонгук.       — Хансон, оставь нас, — требует Джихён неотрывно смотря в непреклонные и волевые глаза сына. За столько лет ему так и не удалось сломить Чонгука.       Хансон на долю секунды сильнее сжимает ладонь Чонгука, безмолвно говоря, что он всё ещё рядом, после чего уходит.       На стоящего рядом вожака Ли Чонгук даже не смотрит, он продолжает вести зрительную борьбу с отцом, который хмурится пуще прежнего и сжимает пальцы в кулаки. Точно желает приструнить характер сына парой хлёстких ударов, но сдерживает себя на глазах стаи.       — Это вожак Ли, — вдруг спокойно представляет отец стоящего рядом с ним альфу и первым разрывает зрительную борьбу. — Твой будущий муж, альфа, которому ты обещан.       — Он юн и красив, — оценивает Чонгука взглядом вожак Ли.       — А вы нет, — кривит губы Чонгук, не желая сдерживать в себе дерзость. Пусть вожак Ли сразу узнает, с кем будет иметь дело.       — Не переживай, я быстро приструню его нрав, — издаёт тихий смешок вожак Ли. — Правда, он тощий, сможет ли родить мне альф?       — Я не собираюсь рожать тебе, — складывает руки на груди Чонгук, сверля вожака Ли полным холода взглядом.       Неожиданно Джихён даёт ему пощёчину, из-за чего Чонгук отшатывается назад, а из его носа начинает идти кровь. От удара звенит в ухе, а щёку обжигает колючий жар.       — Закрой свой рот, пока альфы ведут диалог! — рявкает Джихён. — Как смеешь ты подавать голос, да ещё и в столь неуважительном тоне?       — Здесь некого уважать, — выдавливает из себя Чонгук, смотря на отца пылающими злостью глазами, пока с его носа продолжает стекать кровь по губам. — Я не пойду под венец и не лягу в одну постель с каким-то стариком.       Джихён хватает сына за ворот майки и тянет к себе, злясь, что не видит в его глазах страха. Криками, угрозами и ударами ему не удалось за шестнадцать лет заставить Чонгука себя уважать и бояться. Сын, будучи омегой, смелее и бесстрашнее многих альф.       Именно по этой причине Джихён либо не спит дома, либо запирает дверь в комнату на замок. Мужа своего он не боится, знает, что Хансона можно приструнить простыми угрозами. А тот, боясь за сына, молча всё стерпит.       — Склони голову перед своим будущим мужем и извинись за свои слова, — рычит он в лицо Чонгука.       — Нет. Склонить перед ним голову, значит унизить себя, — твёрдо говорит Чонгук, уже готовясь к новому удару.       — Кем от тебя несёт, — вдруг меняется в лице Джихён и тянет сына ближе, принюхиваясь. — С каким щенком ты посмел общаться, когда у тебя уже есть альфа?       — У меня нет альфы.       — Не стоит беспокоиться, Джихён, я знаю, кем пахнет от Чонгука. Тебе ли не знать, что происходит с теми, кто стоит на моём пути к цели, — с лёгкой улыбкой говорит Ли. — Чонгук, тебе лучше выбрать мою сторону, прежде чем я выгрызу сердце Тэхёна из груди.       По спине омеги пробегает колючий холодок испуга, что отражается в его глазах. Имеет ли он право ставить под угрозу Тэхёна, который пришёл к нему с одним лишь желанием: спасти.       — Ты…       Чонгук порывается к вожаку Ли, желая того ударить, вцепиться руками в горло, но его дёргает на себя отец.       — Ещё одна выходка, и я свяжу тебя, Чонгук, и запру в подвале. Иди домой.       Скривив губы, Чонгук бросает на вожака Ли холодный и непреклонный взгляд, после чего уходит ни разу не оглянувшись.       — Тэхён, это тот самый сын вожака Ким, которого ты так и не убил?       — Да, я оставил мальчишку в живых, полагая, что это поможет вернуть сбежавшего Чимина, но старший сын Ким так и не вернулся, — хмурится вожак Ли и оглядывается. — Тэхён не представляет угрозы, он слабый и никчёмный, главное отыскать Чимина, чтобы в будущем он не смог помешать нам держать омег в рамках. Кто знает, с каким альфой он может снюхаться, даже вернуть стаю.       — Убей Тэхёна, а Чонгука укради, чтобы обвенчаться с ним раньше срока. Делай с ним, что хочешь, он твой, — даёт указания Джихён. — Мне нужны земли Ким, поэтому венчание должно пройти скорее. Территорией Намджуна ты уже завладел, заполучив даже его в союзники, что точно было непростым делом.       — Намджун верен своей стае, поэтому и согласился на наши условия, только бы мы никого не убили, — скалится вожак Ли. — Я отправил его искать Чимина, ведь он прекрасная ищейка, у него много связей. Лишнего Намджун не выкинет против нас, за стаю бояться будет, а на Чимина ему всё равно.       — Будь осторожен с Намджуном, он непредсказуем, жесток и чрезвычайно силён, — грозит пальцем Джихён. — Кто знает, может, он вступит в сговор с Тэхёном, если найдёт Чимина? Намджун может бояться за свою стаю, но может сделать так, что ты начнёшь бояться нанести вред его стае.       — Этого не будет. Я убью Тэхёна, а следом и Намджуна, когда он отыщет Чимина.       — Будь внимателен. Ведь ещё немного и мы станем самой большой и сильной стаей, никто не сможет с нами тягаться, все будут склонять головы, — улыбается Джихён и окидывает взглядом своё поселение. — Даже вожак Хан опустит голову.       Затаившийся на одном из деревьев Тэхён хмурит брови и сжимает пальцы в кулаки от распирающей его злости. Гнев обрушился на его душу, когда он увидел, как Джихён ударил Чонгука, а теперь, услышав о своём брате и Намджуне, Тэхён намерен вступить в эту жестокую игру.       Главный его враг не Ли, а Джихён, который использует всех вокруг, чтобы заполучить как можно больше земель и власти. Если Джихён и Ли добьются желаемого, то не только омеги, но и альфы окажутся в затруднительном положении. Омег окончательно лишат всех прав, альфы не смогут ничего сделать, чтобы их защитить. Их будут с самого детства воспитывать жестокими и холодными, чтобы они не защищали омег, а только пользовались ими.       Тэхён не позволит Ли его убить, как не позволит украсть Чонгука.

🌿

      Рано утром Чимин просыпается от сильной сухости во рту и тяжести во всём теле. Он прикладывает ладонь ко лбу и спускает тяжёлый вздох. У него поднялась температура и вызвана она не простудой, а течным состоянием, которое впервые в его жизни обострилось так сильно, ведь рядом с ним живёт Намджун. Ему необходимо было сделать гнездо, но вещей альфы нет, да и Чимин бы не рискнул.       С ним он знаком давно, с самого детства, ещё когда Чимину было шесть, отец взял его с собой в соседнюю стаю, где тот и познакомился с Намджуном. Все годы их дружбы Намджун был внимательным к нему, мягким и осмотрительным, многому учил и никогда не смел принижать из-за того, что Чимин омега.       Иногда Намджун был строг и твёрд, но Чимин на его серьёзность лишь закатывал глаза, потому что был сыном вожака. И ему было неважно, что Намджун тоже был сыном вожака, который в будущем займёт главенство в стае, чего Чимину не видать из-за рождения брата.       Отец не поднимал с ним эту тему, но Чимин всё прекрасно понял без слов, да и на пост вожака никогда не претендовал. Ему просто нравилось всё изучать, слушать отца и учиться наравне с альфами, чтобы быть умным и всезнающим.       Мысли об отце всегда вызывают тягучую боль в груди, а иногда застывают слезами на глазах, ведь Ким Дусик был прекрасным родителем, который никогда за всё то время, что был жив, что учил Чимина, не сказал ему о венчании и рождении волчат. Чимин знает, что дело было не в юном возрасте, а в том, что отец не желал отдавать его первому встречному, пока не увидел бы искренность со стороны избранника сына.       Дружба Чимина и Намджуна продлилась около шести лет, пока омега случайно не услышал диалог отца с вожаком Кан Джихваном, отцом Намджуна. Это случилось, когда Чимину только исполнилось двенадцать.       — Я не дам разрешение на венчание своего не достигшего совершеннолетия сына. Никогда я не позволю Чимину стать разменной монетой для союза двух стай, — твёрдо заявил тогда его отец. — И мне не по душе законы вашей стаи. Не хочу, чтобы мой сын жил так, ведь Чимин любит делать многое из того, что вашим омегам запрещено.       Чимин навострил уши, прижался к двери, за которой явно был спор, и стал внимательно слушать разговор двух вожаков.       — Он ведь просто омега, его удел рожать волчат, — фыркнул вожак Кан. — У тебя ведь есть второй сын. Альфа. Он займёт в будущем времени пост вожака, а Чимин что? Подумай о его благосостоянии. Куда он подастся, когда Тэхён найдёт себе омегу, и этот омега сместит Чимина с его высокого поста в стае?       — Тебе ли не знать о законах леса, — вздохнул с усталостью Дусик. — У каждого доминантного альфы есть свой доминантный омега, это неизменно и нерушимо. Чимин не останется один, будет в совете, тем более он никогда не высказывал желания править.       — Пустые бредни.       — Я дам разрешение на венчание Чимина, только если будет выполнено два условия: во-первых, Чимин должен любить этого альфу, во-вторых, этот альфа должен в ответ любить моего сына, — твёрдо заявил Дусик, продолжая держать оборону против давления вожака Кан.       За дверью послышался холодный смех, больше похожий на насмешку, Чимин от этого напрягся. Ему никогда не нравился вожак Кан, у него бездушные глаза и холодный голос. И Намджуна он воспитывает в жестокости.       — Дусик, ты один из сильнейших вожаков в этом лесу, но слушаешь омежьи россказни о любви. Чимин — сын вожака. Его долг сделать всё во благо стаи, а это — принести наследника, незачем омеге читать много. Они тогда умнеют, а потом мешают болтовнёй.       — Намджун, — вдруг обратился отец Чимина к альфе, чьего имени омега услышать не ожидал.       Он даже не знал, что Намджун там, с вожаками, решает его судьбу.       — Пойдёшь ли ты под венец с Чимином?       У Чимина гулко забилось сердце, он приложил ладонь к грудной клетке, только бы успокоить собственное волнение. Намджун был первым и единственным альфой, который ему понравился, поэтому вопрос отца заставил Чимина напрячься всем телом в ожидании ответа.       — Если это необходимо для союза, то да.       От холодного и сухого ответа у Чимина сердце рухнуло к ногам. Он думал, что вся забота Намджуна не из-за дружбы отцов, а потому что тёплое чувство в груди взаимно. Но всё оказалось иначе, Чимин просто мал и наивен.       — Меня не устраивает такой ответ, — решительно заявил Дусик. — Я не позволю Чимину быть союзом двух стай.       — Подумай хорошо, Дусик.       Дальше Чимин не слушал. Он тихо ушёл и больше никогда не видел Намджуна. Через год после этой встречи его родителей убили, а стаю захватили, ему же пришлось бежать сломя голову, только бы не попасть в руки безжалостного альфы, который разрушил его семью.       В первое время Чимин скитался по лесу с надеждой, что Намджун узнает о его пропаже и отправится искать, протянет руку помощи, но с годами, с взрослением и бесконечными скитаниями по стаям, Чимин перестал думать о Намджуне, перестал мечтать о нём. Детская влюблённость прошла, превратилась в пыль, которую унёс ветер. Так минуло почти десять лет.       Перестать думать о Намджуне помогло и то, что Чимин начал жить на отшибе поселения стаи Хан. Иногда он уходил, чтобы его не смогли найти волки вожака Ли, потом возвращался и так почти десять лет с момента потери родителей, брата и стаи. Ищейки, да и сам вожак Ли, оказались тупоголовыми и невнимательными альфами, которые не смогли за столько лет найти Чимина почти что под носом.       Чимин знает, что в прошлом его отец и вожак Хан были друзьями, но наблюдая за отношениями Ли и Хан, он заметил, что между ними происходит напряжение, словно он не видит борьбы, которая есть.       Самостоятельно разобраться в отношениях стай ему трудно, он скрывается, не может открыто появляться на советах, даже к брату подойти не смеет. Чимин выжидает, когда Тэхён окрепнет и свергнет Ли, тогда старший из детей Ким сможет вернуться домой.       От появления Намджуна спустя десять лет Чимин испытывает волнительное чувство в груди, кончики пальцев покалывает, а низ живота сводит спазмами. Детская влюблённость в прошлом, но отчего-то внутри всё скребёт когтями, он желает уколоть Намджуна, сыграть с ним так, чтобы тот навсегда начал думать лишь о нём одном.       Не позволит больше этому альфе идти впереди. Теперь очередь Намджуна скитаться по лесу с мыслями о Чимине и с надеждой его увидеть.       Чимин садится на кровати и трёт своё лицо, приводя себя в чувство после крепкого сна. Во рту ужасно сухо, как и в горле. Медленно и тихо встав с кровати, Чимин подходит к зашторенному окну и отодвигает край шторы, выглядывая на улицу.       Солнце медленно заходит за горизонт. С ужасом омега вдруг понимает, что не помнит, как уснул в обед, но решает оставить эту мысль без ответа.       На улице стоит Намджун, в его руках видна небольшая бумажка, с которой он что-то считывает, после чего складывает её два раза и прячет в карман штанов. Он даже не пытается спрятаться за углом, открыто стоит перед домом и читает переданное ему сообщение.       «Если сегодня утром он сообщил Ли, что нашёл меня, значит, уже получил ответ с ходом действий», — думает омега и сжимает пальцы в кулаки. — «Сначала в детстве ты соглашаешься на венчание со мной ради союза стай, плевав на мои чувства, а теперь желаешь меня сдать Ли? Я посажу тебя на такой крючок, что ты забудешь о Ли, о стаях и будешь искать меня в этом бесконечном лесу».       Чимин выходит из комнаты, достаёт две кружки и кидает в каждую щепотку чая. Пока вода тихо закипает, он бросает взгляд на окно, подмечая, что Намджун всё ещё стоит на улице.       За долгие годы в лесу с книгами и множеством трав, Чимин изучил здесь каждый листик, каждую травинку и свойства всех витаминов и компонентов. Он открывает самый крайний шкафик, где стоит множество разных баночек со всеми травами, которые только можно найти. На полке и высушенные травы, и порошки из них, даже элексиры есть, которые Чимин делал очень кропотливо и долго.       В кружку Намджуна он добавляет некоторые травы, смешивая их из разных баночек, после чего заливает кипяток в две кружки и ставит чай для Намджуна на стол. Пока альфа находится на улице, Чимин подготавливает простой вечерний перекус, у него почти не осталось запасов, но это даже к лучшему, в скором времени он покинет этот дом, сбежит отсюда, чтобы начать играть в прятки уже с Намджуном. Незачем оставлять здесь еду, он оставит только свои вещи и книги, ведь всё равно когда-то вновь окажется в этом домике.       Когда Намджун заходит в дом, на столе уже стоит дощечка с кусочками сыро-вяленного мяса, лежит домашний хлеб и немного овощей, которые Чимин взял в поселении Хан.       На скудный ужин Намджун никак не реагирует, молча садится за стол, делает пару глотков чая, после чего съедает немного мяса, оставив большую часть Чимину. Словами, конечно, этого не сказал, но оно итак понятно. Чимин успел заметить, как тот немного отодвинул от себя дощечку, запивая всё чаем.       Из-за стола вставать Намджун не спешит, он смотрит в окно и допивает чай. Взгляд омеги на себе он чувствует прекрасно, тот словно пытается в нём дыру просверлить, либо живьём сжечь, столько злости и гнева в этих глазах.       Именно эти глаза были первым знаком, что перед ним Чимин.       Намджун помнит его юным, маленьким и милым, сейчас же омега стал колючим, оно и понятно, к нему в дом пришёл грубый и холодный чужак, который ничего о себе не говорит и пугает одним внешним видом. Намджун знает, что его внешность далека от той, что была в юные годы. Тогда он был щуплым и без стольких шрамов, теперь же он настоящий дьявол во плоти, он вырос, обзавёлся небывалой силой, а его тело покрывают шрамы после многих сражений.       Тот факт, что Чимин его не узнал, нисколько не удивляет. Порой даже он сам, смотря в зеркало, не узнаёт себя. От того юного альфы не осталось ничего, даже глаза поменялись: из тёплых и счастливых стали холодными и острыми.       Намджун не спешит называть своего имени, он не знает, почему Чимин пропал, ведь во время захвата стаи Ким он мог прийти к нему за кровом. Даже если бы Кан Джихван был против, Намджун бы помог ему спрятаться, нашёл бы место. Но Чимин к нему не пришёл, сбежал и прятался от всех десять лет.       С омегой хочется поговорить, всё выяснить, но Намджун не желает этого делать сейчас, для начала необходимо прощупать почву, выяснить причины, по которым Чимин от него закрылся. Этого омегу хочется лишь сберечь и укрыть от угрозы.       Из глубоких мыслей об омеге Намджуна выводит странное ощущение в груди. Тело бросает в пот, в горле пересыхает, а сердце заходится в быстром темпе. Намджун чуть хмурит брови, но старается не подавать вида, что его что-то беспокоит.       Сладостный запах омеги, который до этого и без того был удушающим и манящим, таким родным спустя долгую разлуку и бесконечные поиски, сейчас кажется пыткой. Намджун чувствует, как у него вылезают клыки, они режут нижнюю губу, пуская по языку кровь.       Чимин на альфу больше не смотрит, моет посуду после ужина, но прекрасно чувствует на себе горящий взгляд. Его чувства обострены, поэтому Чимин слышит, как гулко Намджун сглатывает слюну.       «Сработало», — улыбается сам себе Чимин и подходит к столу, чтобы забрать с него кружку Намджуна и помыть её.       Его тонкие пальцы успевают только коснуться ручки, как большая ладонь Намджуна обхватывает тонкое запястье и крепко сжимает. Всё тело Чимина покрывается мурашками от жара альфы.       — Что ты добавил в чай? — низким голосом спрашивает Намджун, не сводя с омеги теряющих фокус глаз.       — Ничего, там только травы, — даёт спокойный ответ Чимин, а у самого коленки подрагивают.       У него течка только усиливается, феромоны Намджуна из-за трав оказывают сильное действие на омегу, запах кедра теперь не только манящий, он вызывает сухость во рту и усиливает желание омеги, заставляя тело гореть изнутри.       Намджун встаёт со стула, отпускает запястье омеги и нависает над ним большой и грозной скалой. Взгляд тёмных и покрытых стеклянной пеленой глаз смотрят неотрывно и изучают лицо омеги.       — Ты понимаешь, что наделал? — задаёт вопрос с тихим рыком, наклоняясь к Чимину, который делает маленький шаг назад.       Шаг за шагом и так до тех пор, пока лопатки омеги не встречаются со стеной. Чимин сам себя загнал в ловушку. Перед ним стоит крепкий и высокий альфа, который с лёгкостью может не только шею, но и его всего переломать пополам, его запах припечатывает к стене, сковывает по рукам и ногам, вызывает дрожь во всём теле и сильнейшее желание, которого Чимин никогда не испытывал ранее.       Ещё немного и он позорно заскулит, потому что Намджун не спешит к нему прикасаться даже кончиком пальца.       — Я не притронусь к тебе, — неожиданно заявляет Намджун. Он опирается рукой о стену чуть выше головы Чимина, жмурит глаза и тяжело дышит, точно борясь с самим собой. — Не посмею.       — У меня течка, а у тебя гон, — бесстрашным голосом подливает масла в огонь Чимин.       Омега замер в ожидании, когда этот альфа, подобный дикому, огромному и изголодавшемуся зверю набросится на него.       Намджун и без слов омеги готов живьём сгореть. Его пальцы сводит от желания разорвать на омеге одежду, поднять на руки и навсегда сделать своим, довести его до слёз и отчаяния, до сладкой истомы. Но остатки разума твердят держать себя в руках, отойти от Чимина и покинуть дом.       Если бы это было возможным, то Намджун первым делом бы покинул дом, но его воля перешла в руки Чимина, а тот, приподняв уголок губ, наблюдает за ним. Запах омеги же прибил ноги к полу.       Намджун не понимает, почему Чимин решил вызвать у него гон травами, его разум медленно затуманивается, не давая чётко думать. Голос, что твердит не трогать омегу приглушается, сливаясь с шумом.       Неожиданно для Намджуна и для самого себя, Чимин, действуя на голых инстинктах, приподнялся на носочках и провёл языком по вздувшейся вене на шее Намджуна. Альфа перед ним зол, в ярости и бешенстве, но при этом до отчаяния возбуждён из-за гона. Нутро омеги требует задобрить его, показать, что омегу нужно приласкать, но не посметь причинить вреда.       Намджун хватает Чимина за горло и припечатывает к стене, зло смотря тому в глаза.       — Не смей, — чуть ли не рычит он.       Не внимая к словам альфы и рискуя целостностью своей шеи, Чимин проводит кончиком языка по своей нижней губе. Нравится ему чувство опасности рядом с Намджуном, альфа словно дикий зверь, который загнал его в ловушку и готов разорвать на куски. Чимин, вообще-то, не против.       Омега обхватывает напряжённое запястье Намджуна, слегка сжимает и убирает со своего горла. Играть с огнём опасно, он видит, как этот самый огонь разгорается в глазах Намджуна, как жар, исходящий от альфы, задевает и его, но не обжигает, нежно облизывает запахом кедра. Чимин не знает, как вести себя с альфой в гоне, тем более в таком: диком и животном.       Глаза у Намджуна покраснели в уголках, зрачки расширились, что не видно радужки.       — Позаботься обо мне, — невинно шепчет Чимин, хлопая пышными ресницами и умоляюще смотря на возвышающегося над ним альфу. — Я никогда не...       Словно дикий зверь Намджун накрывает Чимина собой, вжимает лопатками в стену и целует. Цепь рвётся с оглушающим лязгом, горячие ладони опускаются на хрупкие плечи и сжимают, не давая омеге даже дёрнуться в сторону.       Когда Чимину было двенадцать, он чётко осознавал свою симпатию к Намджуну, когда исполнилось тринадцать, то отчаянно мечтал о защите Намджуна, когда перевалило за двадцать четыре... Чимин думал, что перестал любить, но он ошибся.       Все чувства нахлынули одним потоком во время жаркого поцелуя, в котором Намджун пытался его съесть. Тяжело дыша, крепко сжимая в своих руках омегу, Намджун целует его глубоко, слегка царапает клыками нижнюю губу Чимина и режет язык о вылезшие клыки Чимина.       Неопытность омеги, которая видна в поцелуе, только распаляет сильнее. Намджуну и не нужен хороший чёткий поцелуй с переплетением губ и языком. Ему достаточно чувствовать омегу губами, слышать его тихий скулёж и ощущать дрожь тела.       Связь с разумом прерывается, запах персика проникает глубоко в лёгкие, сливается с кровью и вызывает сильнейшее желание. С грудным рыком, не отрываясь от губ омеги, Намджун разрывает с громким треском майку на Чимине и кидает её на пол.       На действия Намджуна Чимин никак не реагирует, только вдыхает рвано от неожиданности. Дикость, злость и агрессия Намджуна в действиях будоражит сильнее. Чимин знает, что альфа действует на чистых инстинктах, где нет места разумным действиям, но при этом Намджун не посмеет причинить омеге вреда, полностью позаботившись о нём.       Очень давно Чимин вычитал о действиях некоторых трав, которые способны вызвать гон. В отличии от обычного гона, который сопровождается желанием альфы позаботиться о своей паре, вызванный травами гон куда опаснее и сильнее. В такой гон альфа теряется связь с разумом, его инстинкты обостряются в разы, желание подмять под себя омегу и доставить ему удовольствие приравнивается к глотку свежего воздуха.       Чимин никогда не видел подобного, у него даже альфы не было, ведь всю его жизнь сердце принадлежало лишь Намджуну. И вот он здесь, в глазах его нет ясности, тело горит, а запах притупляет все страхи и волнения Чимина.       Действовать вот так: вызывать гон и соблазнять Намджуна — неправильно. Чимин это осознаёт. Может, честнее было бы поговорить с ним, убедить встать на сторону Тэхёна против Ли, но Чимин не захотел. Намджун ведь мог и отказать, скрутить и силой отвести в стаю. Куда проще сбить Намджуна с ног, заставить того искать Чимина по всему лесу не то от злости, не то от отчаяния.       Намджун никогда не был влюблён, Чимин это знает, иначе бы он не соглашался на венчание из долга перед стаей, а после случившегося со стаей Ким нашёл бы его в этом лесу и защитил от всех бед. Но Намджун не сделал ничего.       Когда Чимин от него сбежит, то Намджун будет искать из-за злости, омега в этом уверен. Ведь как так, его использовали, соблазнили и сбежали.       Неожиданно альфа толкает его на стол животом, нависает сверху и прижимается своей горячей мощной грудью к лопаткам. Чимин чувствует гулкие удары сердца в чужой груди, но когда Намджун ведёт бёдрами и вжимается пахом в ягодицы омеги, Чимин чувствует нотки паники и страха.       — Этого ты хочешь? — рычит Намджун омеге на ухо и кусает того за хрящик, оставляя там след от клыков.       На вопрос Чимин не отвечает, лишь молится лесному духу, чтобы Намджун в порыве животного желания его не разорвал и не убил своим членом. Даже сквозь ткань штанов Чимин чувствует, как тот пульсирует от желания и насколько тот большой для него.       Когда Намджун срывает с него штаны и опускает их к ступням, Чимин порывается перевернуться на спину, но его резко возвращают на место, прижимая за поясницу к столу. У него немеет затылок от напряжения, в груди сердце замирает. Впервые за всё это время Чимин думает, что совершил ужасную глупость, ведь Намджун сейчас действует только на своём желании получить тело омеги, ворваться в его нутро и повязать с узлом, там может и не быть желания позаботиться об удовольствии омеги.       Чимин боится, что сейчас Намджун, словно дикое животное, накинется на него, войдёт без подготовки и всё, что останется омеге, так это смириться с болью и унижением, на которое он сам себя обрёк. Он может попробовать оказать сопротивление и сбежать, но противиться альфе в гоне нет смысла, а таком, вызванном травами, тем более.       Горячие ладони Намджун опускаются на ягодицы, разводят их в стороны. От этого действа уши Чимина начинают гореть, никогда он не позволял никому видеть его вот так открыто. По его внутренней стороне бедра стекает капля смазки, что вызывает румянец на щеках.       Он сам возбуждён до ужаса, альфа в гоне обостряет его течку, заставляя хотеть даже под натиском волнения и страха, что Намджун может сделать больно. Нет смысла отрицать, что ему нравится чувство опасности, оно его возбуждает.       Чего ждать от альфы сейчас Чимин не знает, он лишь жмурит глаза и старается расслабиться полностью, чтобы получить меньше боли. Но когда его там касается горячий язык, Чимин широко открывает глаза и дёргается от неожиданности вперёд.       — Лежать, — низко требует Намджун. — Ты знал, что так будет, ведь подготовил себя здесь.       Краснея лицом и шеей, Чимин зажимает рот вспотевшей ладонью и закрывает глаза. У оборотней не так много волос на теле, как у людей, весь волосяной покров у волчьей сущности, а в облике человека можно заметить лишь пушок, но даже от него Чимин старательно избавился перед тем, как вызвать у Намджуна гон.       Альфа поднимает одну ногу Чимина на стол, лижет языком вокруг входа и сжимает пальцами ягодицы с такой силой, что останутся синяки.       У Чимина сдавливает горло, по ногам пробегается холодок, а низ живота сводит приятным спазмом. Язык альфы там, внизу, творит что-то невероятное, то, чего Чимин точно не ожидал получить. Неужели Намджун смог сдержать своего зверя и своё желание взять омегу и получить удовольствие? И всё ради того, чтобы Чимину было хорошо.       Кончик языка слегка толкается внутрь, губы много целуют, Чимина это сводит с ума настолько сильно, что он тихо стонет, сжимая пальцы на руках в кулаки. От приятных волн, растекающихся по всему телу, он даже пальцы на ногах поджимает и не сдерживает стонов, которые становятся только громче и слаще.       Одним из пальцев Намджун собирает смазку омеги, после чего вставляет плавно его по самое основание, не убирая своего языка, он чувствует, как от неожиданности Чимин напрягается, но не останавливается, делает несколько поступательных движений и добавляет второй под низкий стон.       Ему и без того дурно, собственный член, кажется, скоро взорвётся от желания войти в омегу и, наконец, повязать того с узлом. Намджун держится за инстинкты, что омегу необходимо подготовить, это его первый раз, нельзя допустить боли, крови и травм.       — Расслабься, — неизменно требовательным и низким голосом нарушает тишину между ними Намджун.       Чимин до боли кусает нижнюю губу, но следует словам альфы, как в него добавляют ещё один палец. Вход немного тянет, но эта боль сладкая и приятная, от неё даже дёргается член, роняя на пол капли смазки. Ласкающий вход язык Намджун не убирает, продолжает отвлекать им омегу от необходимой растяжки.       Неожиданно Намджун достаёт пальцы, переворачивает Чимина на спину и нависает над ним. Он сгибает его ноги в коленях, чуть разводя в стороны, и обхватывает губами твёрдый сосок. Пальцы он возвращает обратно в омегу, добавляя четвёртый, чтобы точно подготовить Чимина под себя.       Омега под ним извивается, прогибается в спине и звонко стонет, царапая стол ноготками. Открытая шея Чимина манит слишком сильно, особенно привлекая острые клыки, которые хотят вонзиться в горло и оставить там метку, привязав Чимина к себе навсегда.       Под звонкие стоны омеги Намджун быстро двигает рукой, доводя того до срыва голоса, поджатых пальцев на ногах и звёзд перед глазами.       От первого в своей жизни яркого и красочного оргазма Чимин прогибается в спине, сжимает пальцы альфы в себе и изливается на живот, точно срывая голос громким стоном. Тело бьёт крупной дрожью, во рту пересыхает, а горло начинает саднить. Чимин чувствует, как горячая жидкость брызгает на живот, как дёргается в оргазме член и как сжимается вход от пустоты.       Не давая омеге прийти в себя после оргазма, Намджун спускает штаны и входит медленно и плавно, массируя большими пальцами натянутый вход, только бы не допустить боли у омеги.       Чимин приподнимает голову, чтобы увидеть уже лишь момент, как бёдра Намджуна соприкасаются с его ягодицами, после чего он с глухим ударом роняет голову обратно на стол. Он чувствует, как горячий и пульсирующий член входит глубоко в него, как он распирает стенки там, до куда не доставали пальцы альфы.       — Святые духи... — выдыхает Чимин и жмурит глаза.       — Расслабься, — вновь твёрдый тон.       Намджун сглатывает слюну, смотря на омегу под собой, тот такой худой и маленький, лежит весь румяный, желанный и изнывающий от возбуждения. Не томя ни себя, ни Чимина, Намджун входит по самое основание, чуть ведёт бёдрами под сдавленный стон омеги, после сжимает пальцами мягкие бёдра Чимина и закидывает его ноги к себе на плечи.       Даёт Чимину привыкнуть к размерам лишь несколько секунд и срывается на резкий и грубый темп. От получения желаемого наслаждения глаза Намджуна покрывает густая дымка, он до отчаяния сильно сжимает бёдра Чимина пальцами, не давая омеге даже шанса дёрнуться в сторону и соскочить с члена, что словно пронзает его всего насквозь.       Стол под ними тихо скрипит, расшатываясь из-за животного темпа Намджуна, который даже не думает замедлиться. Омега под ним стонет громко, царапает стол и дёргается, когда тело накрывает приятная волна. Желая доставить тому больше удовольствия, Намджун обхватывает пальцами его покрасневший и напряжённый член, большим пальцем касается уздечки, на что Чимин пытается свести ноги вместе и увернуться от мучительных ласк. Сладкую пытку Намджун не прекращает до тех пор, пока омега не изливается себе на живот, уже скуля и плача в оргазме.       Толчки Намджун не прекращает, они ритмичные и чёткие, на каждый из них Чимин стонет и дёргается, ведь член Намджуна без остановки продолжает массировать чувствительный комок нервов.       Чимин не просит остановиться, полностью отдав себя в жертву и утонув в наслаждении, в сладкой пытке. Над ним нависает красивый альфа, с грудой мышц, шрамов и с загорелой кожей, которая блестит от пота. Чимин хочет прижаться к нему, провести по мощной шее языком и укусить её, чтобы привязать Намджуна к себе.       В какой-то момент альфа учащает толчки и начинает дышать тяжелее былого. Его горячие пальцы вновь опускаются на бёдра омеги, сжимают их, не давая возможности уйти в сторону и помешать Намджуну получить своё.       Горячее семя выстреливает внутрь мощным потоком, Чимин чувствует её каждой клеточкой своего тела, весь напрягается и жмурит глаза, когда внутри назревает узел. Намджун толкается в него так глубоко, что становится больно. Узел только растёт, принося боль и неприятные ощущения, а семя без остановки наполняет его.       Намджун наклоняется к омеге, проводит языком по его шее, по ключицам и груди, вылизывает всё омежье тело, заботясь о его состоянии, пока узел приносит боль.       Тяжело дыша, Чимин опускает дрожащие руки на затылок и лопатки Намджуна, с нежностью гладит его вспотевшую и пылающую кожу, расслабляя и успокаивая. Пусть гон никуда так быстро не уйдёт, но первая волна куда страшнее и опаснее последующих. Дальше Намджун будет действовать мягче и осторожнее.       Узел спадает долго, Чимин успевает выровнять дыхание и перестать дрожать от оргазмов. Когда Намджун из него выходит, внутри остаётся неприятное ощущение пустоты и тяжести, вход слегка саднит, а тело чувствует неудовлетворённость.       — Даже не думай, что сможешь улизнуть, — вдруг говорит Намджун и подхватывает Чимина на руки.       Омега тихо вскрикивает от неожиданности, но не сопротивляется, когда его несут в комнату. Там альфа кидает его на кровать, залезает сверху и без лишних слов раздвигает ноги, но не накидывается сразу, лишь прижимается теснее и осыпает покрытое мурашками тело поцелуями.       Чувствуя, как вновь сгущается запах кедра, Чимин понимает, что это на всю ночь.       На долгую и полную их томных вздохов ночь.

🌿