Творить судьбу

      Розалин прозябала в этом дворце.       Её потенциал не раскрывался, не реализовывался в деле наследной принцессы. Розалин не интересовала политика, раздражали правила этикета, из раза в раз выбешивала дипломатия и миллион подтонов светских разговоров, казалось нецелесообразным кружить вокруг да около и на самом деле ничего не решать. Конечно, одарённость и наслушанность о делах королевства от родителей перевесили любые возражения, и Розалин чахла под гнётом преподавателей, делегаций, не интересующих её обязанностей и завышенных ожиданий.       Только магия интересовала Розалин, неизменная, точная и всё же чуткая, податливая умелым рукам.       Как легко оказалось променять весь престиж на мечту!       Розалин не суждено жить тем, что было когда-то, не суждено и дряхлеть на троне, медленно деградировать и расплываться в этой бесполезной понте и роскоши. Ей в радость насмешливо бежать по главным улицам королевства в обыкновенном, грубом крестьянском платье под тонной магии маскировки, чувствовать себя обычным человеком и упиваться свободой, пока из каждого утюга звучат тревожные возгласы о том, что кронпринцесса пропала. И не пропала, а сбежала, могли бы хоть правильно сказать.       Легко искренне полюбить эту жизнь, когда наконец выдался шанс её вкусить. Розалин разговаривала с торговцами, крестьянами, беспризорными детишками, безмозглой шпаной и всё больше становилась зависима от этого простонародья. Люди здесь сразу переходили к делу, оказывались более сговорчивы и открыты, беззастенчивы в своих желаниях и в них же оправданны. Такое было куда ближе по духу Розалин, чем дворянье подхалимство в лицо и кинжалы ненависти за спиной.       И Розалин осталась.       Были, конечно, и Кэйл, и приключения, и новообретённая семья, но магическая башня стала главным достижением и достоянием. Розалин честно влюбилась в своих новых товарищей, которых называла семьёй, и по сравнению с башней они не меркли, но она смогла бы бросить их в угоду своей мечте. Любые обязательства – оковы, требовательные отношения – цепи. Розалин бросила одну семью и не пожалеет о том, что сделает то же со следующей. Она не из тех, кого можно удержать там, где ей не хочется находиться, и поэтому в башне её видели чаще, чем дома, оборудовали спальное место и старались делать всё, чтобы она не валилась с ног от гиперактивных переработок.       Новая семья в лице команды Кэйла, к слову, оказывалась более чем понимающей к этому отчаянному желанию свободы, которой Розалин никогда раньше даже близко не видела. Они попеременно все приходили в магическую башню, не возражали от неумолкающего радостного лепета о новых идеях Розалин, о которых все раньше укорительно отзывались, и не возражали против нечастых встреч.       Впервые связи оказались чем-то, что просто не давало улететь в слишком опасном направлении, а не бескомпромиссно приковывало к земле. Розалин оказалась совершенно довольна своей свободой и следованием делу души: теперь магия постоянно текла вокруг неё видимой красной маной, как друг, ластилась к ней, как кошка, когда наконец не нужно было это скрывать.       Розалин проводила лучшее время в своей жизни и всё потому, что когда-то она не побоялась сказать:       «Мне не суждено жить тем, что навязали другие».