Just one day with You(ngi)

***

      Долина Комино. Италия. Май тысяча восемьсот девяносто пятого года. Весна уже вступила в свои законные права: там, где раньше лежал снег, теперь поднималась зелёная трава, на деревьях и лугах расцветали самые разные цветы.       Проснувшись от петушиного пения на рассвете, Сокджин первым делом потянулся и разлепил один глаз. Он заметил, что спящий рядом муж прижался к его боку, скрутившись, видимо, от холода. Ночью старший перетянул одеяло, поэтому сейчас он аккуратно накрыл супруга, перед этим поцеловав его в шрам на плече, который у него появился после того, как его лягнула лошадь. Сокджин протянул руку, убирая непослушные волосы с лица Юнги, и тот зашевелился, пробуждаясь. Сокджин знал, что у того всегда был чуткий сон, но не смог удержаться, чтобы не прикоснуться к младшему. – Уже утро? – сонно пробормотал Юнги. – Спи, спи, прости, что разбудил, – проговорил Сокджин, вставая с кровати. – А ты куда? – Завтрак приготовлю, воскресенье же. – Я посплю ещё чуть-чуть и приду. – Хорошо.       Сокджин ещё раз провёл рукой по его волосам и ушёл на кухню. По воскресеньям они отпускали часть прислуги – приходили только кухарка, которая, как и все слуги, жила неподалёку от дома помещиков, и посудомойка. Первая приходила в послеобеденное время и готовила ужин хозяевам, ведь о завтраке и обеде они справлялись сами, а вторая – после ужина. Такой порядок был заведён ещё у его родителей, и мужчина продолжил эту традицию.       Юнги вошел на кухню, когда Сокджин уже почти закончил с приготовлением завтрака, ему оставалось только разложить пасту по фарфоровым тарелкам и наложить ароматный томатный соус в глубокую миску. – Почему ты меня не разбудил? Я бы помог, – сонно пробормотал взъерошенный Юнги. – Не хотел тебя будить. К тому же твой организм сам знает, когда ему проснуться. – Я пойду умоюсь, хорошо, что вчера ребята воду натаскали с колодца. – Да, молодцы.       Умыв лицо и почистив зубы, Юнги вернулся на кухню, где его ждал Сокджин, чтобы вместе приступить к завтраку. – Богослужение начинается в десять, нам нужно успеть, – сказал Юнги, бросив взгляд на часы. Сокджин кивнул, принимаясь за завтрак.

***

      После завтрака мужчины пошли в церковь, что находилась недалеко от их дома. Они ходили туда каждое воскресенье и непременно встречали там своих слуг, ведь храм был общим для всех, кто жил и работал в усадьбе Кимов. Помолившись, они вернулись домой. Сокджин решил замесить тесто для будущей пиццы. На кухне он разложил все ингредиенты, смешал их и начал замешивать руками тесто, как вдруг Юнги, что сидел всё это время за кухонным столом и наблюдал за его действиями, вспомнил о вчерашнем визите соседей – помещиков из соседней деревни. – Представляешь, синьора Гертруда снова спросила, почему у нас стены «голые», без обилия картин, букетиков, гербов и фигурок птичек между ними. Видите ли это не соответствует духу эпохи. – Осуждаю, – закатил глаза Сокджин. – А ты ей что? – А я сказал, что нам не нравится большое количество картин на стенах, нам хватает живописного пейзажа вокруг. – Только не говори, что она начала уповать на молодёжь, что не чтёт традиции? – Именно так она и сделала. – Кстати, а зачем она приходила? – Сказала, что к ним с мужем приехала племянница, та увидела меня на ярмарке, и я ей понравился. Синьора Рива спрашивала, серьёзные ли у нас с тобой отношения, потому что если нет, то они хотели бы пригласить меня на ужин познакомиться. – А ей думается, что пять лет отношений – это не серьёзно? – Сокджин приподнял одну бровь в изумлении. – Она сказала… – сделал паузу Юнги, неуверенный стоит ли ему озвучивать продолжение. – Сказала, что, может, это такой период, и потом нам захочется… – Благочестивую жену и восемь детишек? – Да, что-то в этом роде. – Когда я впервые увидел тебя, – мягко сказал мужчина, перестав замешивать тесто, – я не думал о детях, я не думал о том, что это любовь, но что-то было и есть, безусловно, в твоих глазах и прекрасной улыбке, что не позволило мне отвести взгляд от тебя в тот вечер. Ты мне показался тогда таким притягательным и изящным, что мне захотелось поскорее завести с тобой дружбу. – Перестань смущать меня, – застенчиво улыбнулся Юнги, отворачиваясь. – А, может, мне нравится тебя смущать?       Юнги на это лишь сморщил нос, как он всегда делал, если стеснялся чего-то. Тем временем Сокджин невозмутимо поинтересовался: – И что же, её даже твоя национальность устраивает? – Видимо, да. Почему ты так спокоен, когда я говорю о таком? – Потому что я знаю, что ты любишь меня. И я не думаю, что какая-то синьорина способна затмить меня, – с лёгкостью проговорил Сокджин. – Джин… – Ладно, если без шуток, я уверен в том, что ты меня любишь и не уйдёшь от меня, но если нужно будет, я попытаюсь завоевать твоё сердце во второй, в третий, в который угодно раз. В конце концов, я могу избавиться от соперницы неаполитанской водой, пять-шесть капель и вот я снова единственная любовь всей твоей жизни. Юнги рассмеялся. – Мой муж как-то связан с мафией? – Возможно, – забавлялся тот, закончив замешивать тесто и вымыв руки в чаше с водой.       Пока тесто для пиццы ожидало своего часа на расстойке, мужчинам предстояло провести некоторые бухгалтерские расчёты, связанные с их усадьбой. Этим они обычно занимались в своём кабинете. Поэтому, взяв с полок нужные тетради и счёты, мужчины сели за большой деревянный стол с двумя стульями и принялись за дело: им предстояло проанализировать затраты и доходы за неделю. Сокджин до этого принёс фруктовую нарезку с деревянными шпажками, ведь по его мнению фрукты помогают лучше думать. Пока они закончили, пришло время готовить обед, чем они и занялись вместе. Они раскатали вручную тесто, измельчили помидоры для соуса и подготовили сыр моцарелла. Украсив пиццу базиликом, Юнги положил её в разогретую печь.

***      

      Отобедав, Сокджин предложил прогуляться в саду.       Эту землю родители Сокджина приобрели, ещё когда тот был маленьким мальчиком, тогда же и был заложен сад. Пройдя по каменным дорожкам, где между стыками плит уже немного проросла трава, мужчины прошли под красивой аркой, увитой зеленью. На пути им встречались кусты с прекрасными цветами, некоторые из которых уже начали раскрывать свои бутоны. Деревья в саду уже полностью надели зелёные убранства. Прогулявшись с полчаса по дорожкам, мужчины подошли к беседке, что находилась в самом сердце сада рядом с кустом жасмина, который они посадили через некоторое время после официального заключения их союза. – Присядем? – предложил Сокджин.       Юнги согласился, и, как-то только они сели, он сразу умостил свою голову на бёдрах Сокджина. – Удобно тебе? – поинтересовался Сокджин, перебирая прядки мужа. Юнги согласно промычал, прикрыв глаза.       Солнце повернулось так, что начало светить в беседку, и чтобы Юнги было удобней, Сокджин поднял свою ладонь, создавая тень на глаза мужчины. – Раз сегодня выходной, давай отведём наших лошадей на водопой к реке? – проговорил Юнги, открыв один глаз. – Наперегонки? – игриво произнёс Сокджин, на что Юнги по-доброму рассмеялся. – Ты не можешь без скорости. – Могу, конечно, но с ней-то лучше.       Полежав немного, Юнги предложил: – Пойдём в библиотеку? Почитаем, а после будем собираться на прогулку на природу. – Секунду, у тебя тут что-то на щеке, – сосредоточенно произнёс Сокджин, наклонившись над младшим. Затем он поцеловал его в родинку на правой щеке, а затем в ещё одну на носу и довольно проговорил: – Теперь можем идти.       Встав со скамьи, Сокджин подставил Юнги руку для дальнейшей прогулки и мягко проговорил: – Прости, но родинки – это слишком мило. – Я почти привык, хён, но в начале супружеской жизни мне казалось таким странным, что ты целовал меня в них при каждом удобном случае, – тепло улыбнулся Юнги, вспоминая былые времена. – Странным? Хотя я помню твой взгляд, полный недоумения, каждый раз, когда я делал это. Я уже думал прекратить это, хотя мне слишком нравились эти особенности твоего лица, но ты постепенно начал улыбаться в ответ на этот жест. – Я никогда не любил родинки, не считал их чем-то красивым, но ты… – А я тот рыцарь, что помог тебе принять твою красоту, – закончил за него Сокджин. – Рыцарь, у которого вместо доспехов сюртук. – И этот самый рыцарь хочет соревноваться с тобой в езде на лошади. Держу пари, мой Пегас обгонит твоего Сапсана. – Не зазнавайся, ещё посмотрим кто кого.       Джин любил скорость, раньше даже участвовал в скачках, но, переняв управление усадьбой, он перешёл на скамью зрителей. Юнги же наоборот предпочитал более спокойную езду, но несмотря на это, когда однажды Сокджин предложил съездить на традиционные конные скачки в Сиене, Юнги согласился и только был рад провести время со своим хёном. Как сейчас, например, когда они сидели в своей библиотеке, читали книги, пока в воздухе витал аромат травяного чая, что остывал на небольшом столике. За чтением прошло несколько часов, мужчины решили, что пора выбираться на природу.       Выехав из усадьбы, они поскакали галопом по дороге, идущей вдоль покрытых зеленью холмов, Юнги вырвался вперёд. По пути лошади с всадниками поднимали за собой столб пыли, поэтому у отстающего было две проблемы: первая – он проигрывает, и вторая – из-за пыли затрудняется видимость.       Сокджин тоже старался не отставать, но вдруг впереди него показалась змея. Джин её не заметил, а вот его конь Пегас – да, и испугавшись, жеребец резко затормозил, а следом и вовсе встал на дыбы. Если бы мужчина не держался крепко за уздечку, то мог бы упасть. Он приговаривал: «Тише, мой хороший, это просто палка, спокойно». Когда жеребец, немного успокоившись, встал на все четыре ноги, Сокджин принялся гладить его, пока тот окончательно не притих. Змея появилась всего на несколько секунд, но успела наделать переполох и после скрылась в траве. Юнги, услышав визг коня позади себя, остановил своего Сапсана, и, обеспокоенный, развернул его и поскакал к супругу. Он замедлился при приближении, чтобы не спугнуть второго коня. – Что случилось? – Там была змея, – нервно рассмеялся Сокджин, у которого всё ещё бешено колотилось сердце. – Она никого не укусила? – Нет, всё в порядке. – Слава Богу, давай дальше рысью. – Победа твоя? – проехав немного, поинтересовался старший. – Сокджин, тебя сейчас это беспокоит? – искренне удивился Юнги. – Ладно, ты прав, это ерунда.       Проехав немного и окончательно успокоившись, младший игриво произнёс: – Посвящаю свою победу тебе, – после чего, держа одной рукой узду, он отправил воздушный поцелуй супругу. – Эй, это моя фишка! – засмеялся Сокджин, но всё же «словил» одной рукой поцелуй и «припечатал» его к своим губам, отчего второй мужчина смутился.       Не спеша они добрались до реки. На берегу было много гальки, поэтому привязав лошадей недалеко от воды, они принялись искать плоские камни, чтобы поиграть в «блинчики». Они весело проводили время, соревнуясь в том, сколько раз галька отскочит от поверхности воды. Взяв в руки один из камушков, что был тёмно-коричневым, Юнги вдруг подумал, что этот цвет был похож на цвет глаз Сокджина. В следующее мгновение он подошёл к нему и попросив стоять смирно, приложил камень рядом с его глазом. – Один в один, – улыбнулся младший своей десневой улыбкой. – Что? – Сокджин не сразу понял, что происходит. – Цвет этого камня совпадает с цветом твоих глаз, это очень красиво. – Тогда мне нужно сохранить этот камень и найти тот, что подходит тебе.       Теперь их внимание переключилось на другое занятие, и второй камень, идентичный цвету глаз Юнги, также был найден и спрятан в передний карман кремового сюртука. – Я заметил, – проговорил Сокджин, бросив взгляд вправо, – что в той стороне есть поляна с голубыми цветами. – Хочешь пойти? – спросил Юнги, посмотрев в том же направлении.       Старший кивнул, и мужчины пошли вперёд, оставив лошадей пастись на том же месте, где у них была еда, чтобы есть, и вода, чтобы пить. – Юнги-я, – оживлённо позвал его Сокджин, – здесь целая поляна колокольчиков! Какая красота!       Пока супруги набирали небольшой нежный букет, чтобы в дальнейшем его засушить, Сокджин вспомнил легенду, связанную с этими цветами. – Знаешь, я как-то слышал от бабушки историю о том, что феи сотворили колокольчики, вложив в них обломки звёзд. Волшебные существа подарили эти цветы одному влюблённому пастушку, и тот преподнёс их в подарок своей возлюбленной. – И они были счастливы вместе? – Я думаю, да.       Набрав цветы, мужчины вернулись в то же место, откуда и пришли. Сокджин положил цветы на землю и, сняв свой коричневый сюртук, постелил его на траву, предварительно проверив нет ли там камней. Сев, он похлопал ладонью рядом с собой, приглашая Юнги присоединиться к нему. Тот присел, и старший почти сразу же заключил его в объятия со спины и положил голову ему на плечо. – Ты такой тёплый, – мягко произнёс Сокджин. – Неудивительно, – серьёзно ответил Юнги, а потом всё же прыснул от смеха. Он накрыл своей ладонью руки супруга, и они какое-то время наблюдали за тем, как солнце медленно заходит за горизонт, окрашивая небо в розовый цвет.       Вдруг Сокджин нарушил тишину вечера и проговорил, глядя на солнце, что уже почти скрылось за горизонтом: – Волны, словно шлейф мантии уходящего властелина. До завтра, господин Солнце. – Как красиво, – прошептал Юнги, полуоборотом к Сокджину. – Ты красивее, – тот провёл кончиком носа по щеке младшего. – Нет. – На меня не западают всякие синьорины, так что первенство твоё, – пошутил Сокджин. – Но почему же? Они наблюдают за тобой, восхищаются тобой и хихикают, когда им кажется, что ты смотришь в их сторону, и…       Сокджин потянулся к Юнги и прервал его речь, накрыв его губы своими. Он поочерёдно сминал то верхнюю, то нижнюю губу, передавая через поцелуй и прикосновения свою любовь. Отстранившись, он нежно положил свою руку на щеку младшего и провёл по ней большим пальцем, ласково улыбаясь. Юнги тоже не смог сдержать улыбку. Он аккуратно взял руку старшего в свою и поднеся её к губам, начал целовать каждую костяшку, прикрыв глаза. – Amore mio – прошептал Сокджин. – Ты смущаешь меня этим жестом. – А, может, мне нравится тебя смущать? – Юнги повторил утреннюю фразу супруга. – Тогда не смею тебе мешать. – Пойдём домой, – Юнги по-прежнему не выпускал руку Сокджина, – солнце уже зашло, скоро стемнеет и похолодает.       Они отвязали лошадей и неспеша возвращались домой. – Ты знаешь, я иногда думаю о том, что было бы, если бы мы воспитывались другими родителями и росли в другой обстановке, – задумчиво проговорил Юнги. – Мне кажется, наши качества уже были заложены в нас, и правильное общество помогло нам их раскрыть. Именно поэтому я могу взять тебя за руку на балу и танцевать с тобой весь вечер, а не скрывать свои романтические чувства, как какой-нибудь дворянин Бонелло, например, – фыркнул Сокджин, – который, повинуясь правилам эпохи, не будет танцевать со своей женой, а уйдёт играть с другими мужчинами в бильярд. – Да, я это и имел в виду, рад, что ты меня понимаешь, – сдержанно улыбнулся младший. – Ещё я думал, что было бы, если бы мы должны были прятать свои чувства за железной маской, как того требуют нравы эпохи, и лишь с близкими могли бы немного приоткрыть её? – Было бы… сложнее. Тогда нам нужно было бы говорить не то, что думаешь, а то, что удобно слышать собеседнику; улыбаться, когда хочется рыдать, и расточать любезности, от которых тебя трясёт. – И не забывай про правило: на стенах обилие картин, в тех местах, где видны обои следует засунуть букетики, птички и гербы. На полах ковры, на них ковры помельче, мебель закрыта покрывалом и подушками. У нас была бы не комната, а склад какой-то, – нахмурился Юнги. – Боюсь представить, каким бы удушающим было моё существование со спутником, по жизни считавшим все эти правила за истину. – Кажется, мы снова это делаем? – Что? – Осуждаем людей, – проговорил Юнги, невесело усмехнувшись. – Разве? – старший невинно захлопал ресницами. – Свет мой, ты не сказал ничего ужасного, к тому же такое действительно происходит, так что не вини себя. Даже если ты будешь самым осуждающим человеком в мире, не в мой адрес, конечно же, ты по-прежнему будешь mia persona preferita. – Люблю тебя, – застенчиво улыбнулся Юнги. – А я тебя.