Собор Парижской Богоматери

Уже тогда я ждал тебя. Трепетно. Конечно, безумно клонило в сон, но лишь мысль о том, что завтра утром ты будешь наблюдать за всей прелестью моего дома, безумно будоражила мою тонкую душевную организацию. Спать хотелось, но уснуть я не мог. Было плохо; отвратительный сон, где ты держишь кричащего младенца на руках и смотришь на огонь. Пожар. Меня, наверное, там нет. Может, я наблюдаю за этим свысока, поглощая очередное дешёвое вино лишь с мыслями: "Вот это ужас. Какое отвратительное вино." Я не знаю, что горит. Наверное, это она. Ах, это снова она. Может, я горю вместе с ней. А может, я просыпаюсь в чертовски холодной постели, выпиваю стакан воды и брожу по комнате. Нет, её там нет. Нет, она не горит. И тебя, душа моя, нет. Я посмотрел на себя в зеркало. Такое себе зрелище- видеть себя по ночам. Но завтра я буду прекрасен настолько, что буду радовать не только свой глаз, но и твой. Осталось лечь спать. Вроде дело за малым. Но вроде и нет. Шаги отдавались страшными шорохами. Я пытался сделать их вместо страшных бесшумными. Что же, у меня не вышло. Вроде весна, а постель неестественно холодна. Пришлось поселить на своей кухне дурманящий запах чая с имбирём, напоминающий Артура. Ох, Артур... Спасибо ему за то, что провёл в это утро. Иначе бы я не уснул. И не встретил бы тебя. А я тебя люблю, ты это знаешь. И ты меня любишь. И я это знаю. Мы редко говорим об этом. Ты признаешься только на моём языке. Какой ты романтик, Иван. Встречаю тебя со свежей головой и в любимом пиджаке, сладко улыбаясь твоему теплу. Моë тело дрожит, но твои руки унимают эту дрожь. Спасибо тебе за то, что имеешь большие и тёплые руки. Казалось, будто ты вынимаешь моё сердце и гладишь его тёплыми руками. А ты всего лишь приветственно обнимаешь меня. Я отдходил от этого состояния, я разговаривал с тобой. И почему-то ты крайне редко отвечал. Да, Париж красивый, но очень странный город. Это единственное, с чем ты согласился. Мы обедаем неясно чем. И пьем неясно что. Я лишь вижу твой восторженный взгляд, твои чудесные глаза цвета лаванды. Нет, я не могу сравнить их с лавандой, ведь ты мне дороже. Теперь ты собираешь мои волосы в хвост. Говоришь, что так я милее. Какой ты романтик, Иван. Я забываюсь каждый раз, когда чувствую дым и когда вижу тебя. Я вспоминаю её. О, как ты на неё похож. Я уже видел эти лавандовые поля. И ценил кого-то больше, чем растение. И чувствовал этот дым. Могу ли я теперь проснутся? Кажется, нет. Я лежу; я лежу на твоих руках и не чувствую даже пустоты. Меня так же трясёт. Мне так плохо, Иван. Я снова её вижу; я вижу, как горит часть моей души, моей любви, моего сознания. Она звала Бога. И я зову Бога, я зову Бога чтобы избавил меня от этого. Я ничего не вижу. Я вижу лишь дым и огонь. Я ничего не слышу. Я слышу лишь: - Я люблю тебя, - какой ты романтик, Иван. Не находишь ничего целебнее для больного сгоревшей в пепел душою, но наконец-то произнёс эту фразу на своём языке. Говори на нём чаще. Я ничего никому не скажу: - Где мы, Иван? Неужели это она? Ты снова молчишь. - Я ничего не вижу. Что горит, Иван? - Собор Парижской Богоматери. 15.04.2019.