The Rings

Рома лежал без сна уже несколько часов. В голове шумело, давило грудную клетку, сердце неприятно щемило, как будто оно вдруг стало слишком большим и не умещается внутри. Через два часа вставать, а он снова пил почти до четырех утра — один, у себя дома. Небольшой период воздержания закончился предсказуемо: днем дела и имитация нормальности, ночью — пьянка. Когда Уля или Джен спрашивали, что с ним, он отвечал, что просто поздно лег, просто мало спал, что болит голова или простыл, наверное, — пройдет. Дженни только сочувственно кивала, а однажды не выдержала, села рядом, пока Уля с Сашей куда-то уехали, и сказала, что давно пора обратиться за помощью. Ему очень хотелось быть, как они. Очень хотелось не иметь зависимости и не бежать домой в радостном предвкушении прямо с порога отпить из гладкой красивой бутылки с золотисто-черной этикеткой. Но он снова лежал без сна и отчетливо понял, — впервые за все это время. Понял, что сам никогда не справится.

***

Кейт довольно быстро после поездки в Убежище предложила Ри позвать ее брата, и Ри не возражала. Но после сумасшедшего месяца с записью альбома совсем об этом забыла. Как и о том, какое вообще число. А когда Вадим принес кофе и устроился на диване, чтобы обсудить поездку, с ужасом поняла, что на календаре 16 декабря. — Пиздец, — Рината села рядом с ним и взяла из его рук чашку, — Придется тащиться по магазинам, нужны еще подарки, еда, кое-что из украшений для дома. Итого будет целая машина. Мы, скорее всего, в одну не влезем, поэтому давай так, мне — Кейт, тебе — Глеб. Поедем на двух. Рома и все остальные добираются сами естественно. Вадим мог только внутренне поблагодарить Ри за ее «распределение». — Без проблем. Поехали, можно прямо сейчас все купить. Чтобы завтра время не тратить. — Не могу, у меня еще дело есть. Давай вечером, я позвоню, встретимся. Когда Вадим уехал, Рината спустилась к Дженни и нашла ее на своем месте. — Джен, позвони нотариусу, Павлову. Мы с ним работаем, ты должна помнить. Пригласи его сюда, как можно скорее. Через пятнадцать минут Дженни сказала, что нотариус сможет приехать через два часа. — А вы уже собрались? — Джен застыла в проеме, — У нас столько вещей, как будто мы переезжаем. — Ну почти, — Рината решила не посвящать ее в то, что вообще об этом забыла, — Тоже много всего нужно везти, но основное мы возьмем, не переживай. С вас — только вы и теплая одежда. — Вообще Кейт это здорово придумала, — Джен расплылась в улыбке, — в настоящем лесу с настоящей елкой во дворе. У моих родителей дома тоже так, елка во дворе, живая. Когда за Дженни закрылась дверь, Рината еще долго смотрела в одну точку. Утром Рината и Вадим погрузили кучу пакетов и коробок по машинам. — Думаешь, им понравятся подарки? — Ри чистила щеткой лобовое стекло. — Подарки отличные, но меня больше интересует Кейт, — Вадим усмехнулся, — Интересно, понравится ли Кейт. Я бы очень хотел посмотреть на ее лицо, когда она будет слушать. И что она скажет… — Сложно сказать, но почему-то мне кажется, что она охуеет, — Ри улыбалась, — по машинам? Когда они доехали, Кейт с Глебом уже были во дворе и ждали их. У них тоже были пакеты и коробка. — Мы как будто переезжаем! — Глеб пытался впихнуть вещи в и без того переполненный багажник, — че тут такое? — Подушки, одеяла, подарки, бутылки, продукты, одежда; я не думаю, что вы хотите голодать и спать без одеял, а там их всего три. А нас восемь, Кейт же сказала тебе, что Рома поедет? И Дженни, и Уля, и Саша. Все, короче. Так что у нас полномасштабная вечеринка, странные праздники без праздников, Новый год без нового года. — Сказала, да, — Глеб справился со своей непростой задачей и уселся в машину брата, — и мне все нравится. Не люблю привязываться к датам на календаре. Когда встал, тогда и утро. Когда выпил, тогда и праздник. Но по дороге всех ждали сюрпризы. Сюрприз для Ринаты заключался в том, что Кейт категорически отказалась ехать, пока они не заедут в гипермаркет. В телефоне у нее был какой-то список «необходимого», Ри она его не показала. — Кейт, мы взяли очень много еды! Тебе точно хватит! Мы месяц можем там жить с этой едой, ну зачем? — Так надо, — Кейт улыбалась, — Пожалуйста! Там на полчасика всего! Полчасика растянулись до самого обеда. Кейт схватила самую огромную тележку, и минут через двадцать Ринате стал понятен ее коварный план. Сюрприз Глеба был поприятнее, чем толкаться в Ашане среди сотен оголодавших людей и сорок минут стоять в очереди на кассу. — Вадик, ты зачем с дороги свернул? Ты не видишь, сколько снега? Мы застрянем щас! — Глеб испуганно смотрел за уверенными движениями брата за рулем. — Не застрянем, ну если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо на дороге, то давай вернемся. — Вааааадик! Ну какое трахнул, надо ехать, че ты как дикий? — но на лице уже была хищная улыбочка, Вадим знал, что Глеб всегда заводится с пол-оборота: можно его даже не трогать, просто что-нибудь сказать. Например, что сейчас он трахнет его прямо в машине среди заснеженного леса, съехав с трассы. — Ты переживаешь, что там без тебя все съедят и выпьют, если мы немного задержимся? — Вадим уже остановился и стянул с себя куртку, — Не переживай, половина еды и бухла у нас в машине. Давай назад. Вадим с таким напором склонял его к непотребствам, а Глеб с таким напором склонялся, что приехали они позже всех, проведя в лесу часа два, а потом еще и не туда свернули. Так что к приезду все уже были на месте: незнакомые познакомились, знакомые вовсю занимались украшением дома, открыв пару бутылок вина, но без Глеба никто ничего не съел.

Глеб со страдальческим лицом сполз с дивана, когда Кейт начала выгружать из тяжелых пакетов, стоящих на полу, продукты для «традиционных русских блюд». — Ну полно же еды! Ну блять! — Ты обещал! — Кейт смотрела на него с напускной строгостью, — Где мои мастер-классы? — Вадик! — Глеб с надеждой посмотрел на брата. — Ну нет, Глебушка, ебись сам. Мы ёлку будем украшать, — Вадиму эта сцена доставляла удовольствие. — Я тоже хочу украшать ёлку! — Ну вот приготовишь селедку под шубой и приходи, но не раньше! — Вадим заржал и принялся натягивать куртку. У его ног стояли огромные коробки с игрушками и гирляндами. — Я помогу тебе, давай, — Ри потрепала Глеба по плечу, — ничего не поделаешь, Глеб, обещания нужно выполнять. Кейт — дама строгая, но справедливая, — она тоже явно усмехалась. — А что случилось? Что она хочет? — Уля Кейт совершенно не понимала, лишь отдельные слова, да и сама знала не много слов, которые стеснялась произносить, зная, что ее произношение далеко от идеала, поэтому общаться с Кейт напрямую не получалось. — Она хочет мастер-классы по приготовлению оливье, селедки под шубой, мимозы и утки с яблоками, Уля. У нее там куча рецептов в телефоне. И это еще я ее отговорила от холодца и заливной рыбы. А то бы три дня щас холодец варили. Мы тут все такие кулинары, что обнять и плакать. Нет, конечно, сделаем… Просто муторно и долго. Я вообще не помню, когда готовила в последний раз. И так-то мы действительно привезли все готовое, но… — Давай я помогу, я все это могу приготовить и ей показать, как надо, без всяких рецептов, — Уля встала и подошла к Кейт, — если она не против. Только я ее не понимаю, если она хочет, чтобы я рассказывала именно, то она меня тоже не поймет… — На это у нас есть прекрасный переводчик высшей категории, — Ри заметно обрадовалась, что ей не придется возиться с селедкой, — а я буду ёлку с Вадиком наряжать. И Сашу с собой возьмем. Ну, счастливо оставаться! И всё остальное там тоже приготовьте, мы взяли еды на месяц как будто, с вас стол, с нас — украшение дома и ёлки. — Это несправедливо! Неравноценно! — Рома пытался возмутиться, но Кейт уже ухватила его за локоть. — Давай, милый, не ной. Хоть один человек нашелся, кто готовить умеет, — она снова посмотрела на Улю, а потом на Глеба, который уже потихоньку крался в сторону выхода, посчитав, что Уля — достойная ему замена. Дженни в итоге осталась с ними, потому что тоже хотела посмотреть на приготовление еды и помочь. А лишние руки никому не помешают. Когда Рома высунулся на улицу через пару часов, то увидел настоящую новогоднюю елку, — словно из сказки. Густые зеленые ветви, покрытые снежной шапкой, сверкали разноцветными огоньками, которые переливались в сгустившихся ранних сумерках, создавая атмосферу волшебства. Легкий морозец смешался с запахом настоящего Нового года, хоть до него и оставалось две недели. — Ну, как тебе? — Ри спрыгнула с лестницы, повесив последний стеклянный шарик, — ты бы так не смог! Ты у нас по кулинарным вопросам больше, — она улыбалась, из-под съехавшей набок шапки торчали завившиеся в крупные кудри волосы, щеки покраснели. Рома оперся локтями о перила террасы, глубоко затянулся сигаретой и продолжал с восторгом смотреть на настоящее произведение искусства. — Блин, сколько бы ни было мне лет, это всегда завораживает… Да, круто, вы молодцы. А мы почти одолели готовку, еще час и можно ужинать. Все-таки в создании уюта и сервировке стола Уле с Дженни действительно не было равных: выглядело все так, что жалко было пробовать, чтобы не испортить вид. — Красотища-то какая! Я бы точно так не смог, так что считаю, что свою роль выполнил — ничего не испортил, — Глеб уже вовсю накладывал еду в тарелку. Когда все уселись, обсудив тонкости готовки и русские новогодние ритуалы, Рома решил разбавить вечер весельем. — А теперь мистические, страшные, странные истории! Есть же такая традиция, — Рома дожевывал красиво украшенный бутерброд. — Какая традиция? Ты что-то путаешь, у нас тут не Хэллоуин вроде. И даже не ночь перед Рождеством. — Да пофиг. Вот какая у тебя самая странная и мистическая история в жизни, Уль? — Рома повернулся к ней и протянул стакан с морсом. — Я думаю, здесь все знают, какая, даже можно не рассказывать. То, что я, мы с Сашей оказались здесь. Я никогда и представить себе не могла такого, а это случилось. Жизнь всегда была обычной, как у всех, а потом вот так… — У меня самая странная история про сон, — Кейт понюхала вилку с селедкой под шубой, — Это правда можно есть? Точно? — Ты же сама хотела, Катюша, — Глеб саркастически поднял бровь, — Что, не нравится? — Нравится, — Кейт героически сунула вилку в рот и задумалась. По ее лицу ничего нельзя было понять сначала, но потом она одобрительно кивнула, — Что-то в этом есть, конечно, но очень странно. Так вот, Рината помнит эту историю. Мне перед моим днем рождения приснился сон, что я стою босиком в каком-то водоеме, типа мелкой речки, и вода такая холодная-холодная. Стою и смотрю на свои ноги. И с места сдвинуться не могу. А буквально через пару дней мы поехали отмечать мой день рождения, и так получилось, что въехали в озеро — неглубоко, но из машины пришлось выходить прямо в воду. И вот я вышла, стою и понимаю, что это точь-в-точь сцена из моего сна. Тогда мне показалось это настолько удивительным, что я долго не могла прийти в себя; вообще мне никогда не снились вещие сны, я считаю, что такого не бывает в принципе. Я далека от мистики. В жизни совершенно все можно объяснить логически и рационально. Я допускаю, что есть фатальные стечения обстоятельств, но это никак не мистика. Просто человек нуждается хоть в каком-то чуде и волшебстве, поэтому готов сам для себя это придумать, чтобы не иметь дело с неприятной реальностью. И верить в чудо — это как верить в бога. Может, оно есть, а может и нет — никогда этого не узнать. — Это вся история? — Рома ухмыльнулся, — не особо-то мистическая, да, если честно, и не особо интересная. Рината ткнула его в бок: — Можно подумать, у тебя есть более интересные истории. — Может и есть… У тебя точно есть! Но внезапно его перебил Глеб. — У меня тоже есть история про сон, могу рассказать, — Вадим с опаской покосился на него и даже покачал головой, идея выглядеть перед всеми ебанутым показалась ему не самой лучшей для брата, но тот всё равно продолжил, — мне вот уже сто лет периодически один и тот же сон снится, и я этому даже не удивляюсь, так что история Кейт вполне себе нормальная. Сны же должны что-то означать, жалко только, что мой сон не означает ничего. — А почему ты думаешь, что он ничего не означает? — вмешался Рома, — может, что-то и означает, просто ты не понимаешь. — Может и так, — ответил Глеб, — тем не менее, за столько лет разгадки я так и не нашел. — А что за сон-то? Давай я разгадаю, — Рома совсем повеселел. — Мне снится, что я прихожу в себя на корабле; корабль такой старый, деревянный, допотопный, короче. Он бьётся в шторме, палубу заливает водой, а я сижу на этой палубе и периодически даже захлебываюсь. Ну а в конце вижу женщину в платье или плаще, в чем-то длинном, она говорит мне «найди зелёный ключ». В этот момент Рома, который решил сделать глоток сока, поперхнулся, подавился, и сок полился у него прямо из носа. Он тут же закашлялся, Уля схватила салфетку и протянула ему. За столом воцарилась молчание. — Не думал, что мой рассказ произведёт на тебя такое впечатление, — Глеб ухмыльнулся, — ну вот и снится мне это лет с восьми или девяти, короче, очень долго. Вот и какая, по-твоему, здесь разгадка? Дженни встала и побежала искать тряпку, чтобы вытереть со стола разлитый напиток. Уля предложила Роме пойти переодеть футболку, все остальные тоже засуетились, и только Вадим и Рината не сдвинулись с места, продолжая сидеть напротив Глеба. Кейт посмотрела на них как-то странно, встала и вышла курить. — Расскажи ещё раз, — Рината упёрлась в него тяжелым взглядом. — Да что рассказать-то? — Глеб искренне недоумевал, — я уже все рассказал: каждый раз всё одинаково, и ничего нельзя изменить, всё по сотому кругу. И раз Рома решил, что каждый сон должен что-то означать, ну вот пусть он мне и скажет, что означает мой сон. Может, я правда такой дурак, а разгадка лежит на поверхности. — Глеб, это всё какие-то бредни, — Вадим попытался перебить, — хватит уже. — Ну бредни и бредни, тем не менее, нельзя отрицать, что это происходит. — Расскажи ещё раз, — Рината, казалось, вообще ни разу не пошевелилась и не моргнула, — только подробно, с самого начала и до самого конца. — Не думал, что ты так любишь истории про чужие сны, Ри, это вообще никому неинтересно обычно, — Глеб усмехнулся, — хорошо, рассказываю с начала и до конца. Минут десять Глеб подробно и с пристрастием описывал сцену на корабле, которую Рината знала и без него. — Ладно, это всё действительно какая-то ерунда, давайте лучше о чем-нибудь другом. Предлагаю дарить подарки, поэтому перейдём к ним. — Рома вернулся в чистой футболке и с большой коробкой в руках. — Расскажи ещё раз, — Ринате было явно не до подарков, смотрела она на него так, что Глебу стало не по себе. — Ри, что с тобой случилось? — Со мной ничего не случилось. А что будет дальше? — В каком смысле — дальше? — Когда ты найдёшь зелёный ключ. Вадим не выдержал и вмешался: — Ри, никакого зелёного ключа нет, и он сам не знает, что было бы, если бы он его нашел. Ничего, наверное, не будет, или потонет его корабль, и он вместе с ним. Так что может и хорошо, что никакого ключа нет. Все, хватит. Не для этого мы здесь собрались, — сам Вадим уже давно привык к этой истории, но делать ее главной темой вечера не хотелось. — То есть она не говорит тебе, что случится, когда ты найдёшь зелёный ключ? — все слова Вадима Рината пропустила мимо ушей, никак на них не отреагировав. — Рината, не относись ты к этому так серьезно, ну что ты пристала к нему? — Вадим всячески пытался вернуть разговор в прежнее беззаботное русло. — Нет, не говорит. На словах «найди зелёный ключ», сон всегда заканчивается. Рома поставил свою коробку на пол, поняв, что до подарков еще далеко, накинул куртку и вышел на террасу. Рината молча встала и вышла за ним. — Это что, какая-то шутка? — она тут же налетела на брата, — это ты ему рассказал?! Зачем?! Ты считаешь, это смешно? — Я думал, это ты мне объяснишь, че за хуйня. Да я с ним даже не общаюсь! Как я ему мог рассказать?! У Кейт своей спроси, он ее ебет, она, поди, и рассказала, а он вон решил поугарать над тобой, ну эффектно вышло, надо признать, я чуть не захлебнулся, — Рома выпустил дым в воздух, — Все, Ри. Потом с ними разберешься, давай не будем портить вечер чужими тупыми шутками, — он обнял сестру за плечи и потянул обратно в дом. Подарков действительно набралось внушительное количество. Первым делом выступил Рома. — Кейт, мы тебе приготовили наш совместный подарок, он поставил перед ней большую коробку, которая была обернута упаковочной бумагой под хохлому. Это специально для тебя. Кейт сняла ленту, разорвала бумагу и открыла крышку. В коробке лежал русский народный костюм; она потянула за сарафан и подняла его перед собой. Глеб начал так сильно угорать, что Вадиму пришлось ткнуть его в бок, хотя и самому ему стало смешно. — Мне кажется, ты хотела именно этого, а Уля сама сшила, между прочим. Я же помню, что с тебя такой костюмчик сняли в отделении полиции, а теперь у тебя будет свой собственный, и от ментов бегать не надо, — Рома заржал, и Глеб только поддержал его. — Можешь прямо сейчас и надеть, тебе очень идёт, мы все оценили на фото. Кейт еще какое-то время рассматривала свой подарок и осталась очень довольна. — Это ты сама сшила? — обратилась она к Уле, — Правда? Переводи давай, чего сидишь? — это адресовалось уже Роману. — Ну да, Рома подарил мне швейную машинку, такую классную, у меня никогда в жизни такой не было; и предложил сшить для тебя русский народный костюм. Если честно, я никогда такого не шила, поэтому не уверена, что получилось хорошо, — она потупила взгляд в пол. Рома быстро перевёл Кейт то, что она говорит, хотя Кейт поняла и без него. — Нет, мне кажется, получилось очень даже хорошо! Ничуть не хуже, чем тот костюм из музея, — снова все засмеялись. — Очень здорово, спасибо, вряд ли кто-то сможет переплюнуть твой подарок, — Кейт улыбалась и прикинула на себя сарафан, а Вадим только хмыкнул «ну да, ну да», — извини, но надевать сейчас я это не буду, но в Америку с собой заберу обязательно и всем буду показывать. — Кейт улыбнулась, и Уля улыбнулась в ответ. — Для тебя у меня тоже есть подарок, — и Уля протянула Ринате почти такую же большую коробку, но без хохломы. В коробке было платье, — Я на глаз его сшила, может быть, оно не подойдёт, хотя у меня хороший глазомер, но если что, мы все подошьем! Я помню, что ты увидела точно такое же платье у меня тогда в шкафу, и оно тебе понравилось, ну мне так показалось, — Уля смутилась и на секунду замолчала, — а сейчас здесь и ткань хорошая и фурнитура, не как на том; даже если ты не будешь его носить, мне просто хотелось сделать для тебя что-то красивое. — Когда ты все это успела? — Рината еще раз посмотрела на идеальное платье, — и костюм сшить, и платье. Уля только улыбнулась. — Я люблю шить, мне это нравится, когда шью, не замечаю, как идёт время; меня Саша с Дженни спать насильно практически укладывали, потому что я сидела постоянно до самого утра. — Спасибо, мне очень нравится, — Рината ничуть не слукавила, — У тебя действительно есть талант, тебе обязательно нужно продолжать этим заниматься, учиться дальше и ничего не бояться. Это здорово, Уля. Дальше были ещё какие-то подарки, бесконечные коробки, пакеты, сертификаты, милые новогодние безделушки. Рината отвела Вадима в сторону. — Как ты думаешь, стоит ли дарить наш подарок при всех? Или всё-таки отдельно? — Не знаю, решай сама, но мне кажется можно и при всех. В конце концов, кому не надо, тот ничего и не поймёт. Саше с Улей точно нет дела до альбома Кейт. Дженни знает все и так. Глеб… Ну Глебу пусть Кейт сама объяснит, если он спросит. Хотя его сейчас больше интересует коллекционный виски, и как ёлочка горит, до пизды ему подарки Кейт. Это показалось Ринате логичным. Когда перед Кейт появилась серая коробка с золотой лентой, та на секунду застыла, задумалась и подняла глаза на Ри. — Это от нас с Вадимом, ну и частично от Ромы, — все-таки от Ромы в альбоме действительно кое-что осталось, и Ри решила об этом сказать. Рома с подозрением посмотрел на сестру, потому что считал, что свой подарок Кейт он уже подарил. Что было в этой странной коробке, можно было только догадываться. Кейт легко потянула за край золотой ленты, лента упала, и Кейт подняла крышку. Она сразу поняла, что видит перед собой, но это было настолько неожиданно, что она буквально остолбенела, что случалось с ней крайне редко: чему-либо удивляться Кейт перестала давно. Сверху лежала серая пластинка с огромной золотой надписью. — Это так, просто, — Ри увидела её замешательство, — можешь делать с этим все, что хочешь, просто я не люблю бросать начатое на полпути. И я благодарна Вадиму, что он меня поддержал, без него бы ничего не получилось. Рома не выдержал, подошел к Кейт и заглянул в коробку, а потом сунул туда руку и достал пластинку. На его лице были такие смешанные чувства, что нельзя было понять, что именно он испытывает. Он хотел что-то спросить, но, посмотрев на сестру, понял, что лучше не надо. Кейт была почти в шоке, она быстро захлопнула коробку и убрала её в сторону. Роме пришлось вернуться на свое место. — У меня тоже кое-что есть для тебя, — Кейт тряхнула головой, чтобы прийти в себя, покопалась в своей сумочке, достала вдвое сложенный лист бумаги и протянула его Ри, — посмотри. Это был распечатанный билет на самолёт. — Подарками не обязательно пользоваться, ты знаешь, — Кейт пожала плечами, — но я хочу, чтобы ты поехала со мной. Я выкупила весь бизнес-класс, так что перелет пройдет комфортно. Только это решение должно быть твоим, не моим, поэтому я ни на чем не настаиваю. И уговаривать тебя не буду. Просить тоже не буду. Мы много говорили, здесь, в этом доме… И я подумала, что выход есть. Рома хотел вмешаться, но почему-то осекся на полуслове, Рината только кивнула, сложила листок и убрала его в сторону. К счастью, у остальных присутствующих все было в порядке, они по-прежнему шутили, смеялись и очень быстро забыли о разыгравшейся перед ними сцене. Ри еще раз мысленно поблагодарила Кейт за ее предложение взять брата и его компанию, без этой компании был бы совсем пиздец. Остаток вечера она так и промучилась в своих мыслях и сомнениях. Хотелось с кем-то поговорить, но она понимала, что не получится. Что все решения теперь нужно принимать самостоятельно. — Глеб, что будет когда ты найдёшь зелёный ключ? Она не говорит тебе, но как ты сам думаешь, что будет? — она подошла к нему так бесшумно, что он вздрогнул от неожиданности. — Ри, я просто пересказал свой сон, — Глеб вздохнул и выпустил дым в холодный ночной воздух, — Я не знаю, что будет! Никакого зелёного ключа нет. Если бы он существовал, если бы я действительно должен был его найти, то давно нашел бы. — Ты сам веришь, что его не существует? — сначала ей действительно показалось, что это чья-то шутка, но она прекрасно знала, что ни Кейт, ни Рома не могли ему этого рассказать. А если и рассказали бы, он бы никогда не стал так шутить. Глеб только пожал плечами. — Наверное, это всё действительно просто игры воображения, как говорит Вадик. Я впечатлительный, у меня в голове часто бардак, да ты и сама знаешь меня… — А если бы он существовал, и ты нашел бы его, что бы тогда случилось? Глеб аккуратно обнял её за плечи. — Бы, бы, бы! Ри, не бери ты в голову, это просто так, к слову пришлось; если бы я знал, что это произведёт на тебя такое впечатление, то и рассказывать бы не стал. Брат твой вообще вон подавился и весь стол облил, а история-то ни о чем! Обычная! Кейт тоже рассказывала про сон, и что? Тебе разве сны не снятся? Ри вздохнула, а потом протянула ему руку и раскрыла ладонь, на которой лежал маленький зелёный ключ. — Тогда это твоё. — Это что, шутка какая-то? Это вы с Вадиком меня подъебать так решили? — Глеб отстранился и смотрел с полнейшим непониманием, — откуда ты узнала, что я об этом расскажу? — Ниоткуда не узнала, но это зелёный ключ. И он твой. Потому что в моем сне колдунья говорит, что я должна его отдать. Она говорит мне не «найди зелёный ключ», а «отдай зелёный ключ» — вот и все различие. И я всю жизнь ищу того, кому должна его отдать. Он раньше был другой, потом окислился, когда дверь открылась… первая… И тогда же первый сон приснился. Я думала, что его можно очистить, но это бесполезно. Теперь он выглядит так, как будто всегда таким был, сколько его ни три. Глеб беспомощно огляделся по сторонам, а потом снова посмотрел на Ринату. — Так не бывает. — Не бывает. Ключ всё так же лежал перед ним на раскрытой ладони. — И что… и что мне с ним делать? — Глеб никогда даже умозрительно не представлял себе, что будет. Потому что быть этого не могло. — Я не знаю. Ты должен был его найти, ты его нашел. Глеб потянулся пальцами к её ладони и поднял почти невесомый ключик, ожидая, что тот, как минимум, ударит его смертельным разрядом тока, но совершенно ничего не произошло. — Откуда он у тебя? Где ты его взяла? — Глеб продолжал вертеть в руках ключ, как будто никогда в жизни не видел ключей. — Это ключ от музыкальной шкатулки, которую мама купила мне на рынке, когда мне было шесть лет. Он давно не может завести шкатулку, она сломалась и не играет. Но зато он может другое. Рината долго молчала, а Глеб не знал, что думать и что спрашивать. — А другое — это что? — он с трудом это произнес, все еще чувствуя себя глупо и ожидая, что сейчас из-за угла вылетит Вадик со включенной на телефоне камерой и будет ржать над выражением его лица. Но Вадика поблизости не было. — Он может открыть любую дверь. Глеб тут же усмехнулся, но, увидев серьезное выражение лица Ри, ухмылка сползла с его лица так же быстро, как возникла. — Это как как в сказке что ли? — Наверное, как в сказке. Но для меня это была плохая сказка. Помнишь, когда мы первый раз приехали навестить Сашу, а медсестра не хотела нас пускать? Ты удивился тогда, почему пустила. Она пустила нас, потому что я её попросила. Не знаю, будет ли это работать с тобой, но если тебе нужно будет куда-то войти, ты можешь просто попросить. Возможно, колдунья на корабле говорила тебе найти ключ, потому что ты сможешь открыть им какую-то более значимую дверь, чем дверь в ночной клуб, чем дверь в больничную палату, чем дверь в общежитие. Я открыла им дверь к Кейт. Наверное, он нужен был для этого. Или нет. В любом случае, он не мой. Казалось, что ключ прожигает ему ладонь, хотя, конечно же, быть этого не могло. Возможно, стоило начать расспрашивать, попытаться разобраться вместе, но все слова куда-то пропали. В голове было пусто. — Я домой хочу поехать. Было весело, но еще два дня веселья я не выдержу, — Ри погладила Глеба по груди через куртку, — Сейчас еще с Ромой поговорю только. Глеб продолжал молчать, сжимая в ладони ключ, казалось, он даже не услышал, что сказала Рината. Рома нашелся в гостиной, он что-то увлеченно обсуждал с Сашей и Кейт, но как только увидел сестру, тут же вскочил. Она жестом показала ему в сторону спален, — там никого не было и можно было поговорить. Ри закрыла за ними дверь и села на широкую кровать. — Я слушаю. — Что? — Можешь сказать все, что ты обо мне думаешь, — Ри посмотрела в темное окно, — Про меня, Вадима, альбом. Ну как ты это любишь: что мы клоуны ебучие, что тебя подставили, что все это глупость и ерунда. Мне только скажи, не Вадиму. Я ему сама передам, если посчитаю нужным. — А что я могу сказать? Я так понимаю, вы там все переделали, да? — Почти. Но не все. — Послушай, — он сел рядом и обнял ее, — я хочу поговорить о другом. Альбом… Да черт с ним, с альбомом. Я знаю, почему ты это сделала. Я за это люблю тебя: ты всегда веришь до последнего, всегда стараешься, для всех. Никогда не бросаешь своих попыток… И со мной так же. Ты никогда меня не бросала, ты всегда хотела, чтобы мне было хорошо, даже когда казалось, что это все, конец. И с Кейт… Я удивился, да. Не думал, что вы продолжите этим заниматься, но… — Подожди, — Ри перебила, — у меня есть для тебя кое-что, я не стала при всех, — она вышла и через минуту вернулась с пластиковой тонкой папкой, — это документы на Рингс. Я переписала студию на тебя, юридически. Поставила все подписи в присутствии нотариуса. Студия твоя. Всегда была для тебя, и то, что я… — Мы оба знаем, почему все было оформлено на тебя! — Рома с ужасом смотрел на папку, так и не притронувшись к ней, — ты что, считаешь, что я сейчас изменился? Что я сейчас нормальный? Нет, Ри, нет. Я на это не пойду, ты не можешь, оно и так наше, общее, но оформлено оно будет на тебя. Это безопасно и правильно. Ты ничего не проебешь, ничего не угробишь, не поставишь в пьяном угаре подписи, где не надо, не спустишь деньги на наркоту, шлюх и бухло, не выгонишь профессиональных сотрудников, потому что нажралась и хочешь все разнести. — Нет, — она положила документы рядом с ним на кровать, — нет. Это с самого начала должно было принадлежать тебе. Во всех отношениях. И правильно будет именно так. Ты знаешь, что можешь ничего не делать, даже не приходить туда, но эти документы… Для меня это очень важно. Пожалуйста, — она села рядом и уткнулась в его плечо. — Я хотел тебе сказать, что двадцать второго ложусь в клинику Мирского, ту самую, помнишь? В которую ты хотела меня упечь, когда мы вернулись. Я хотел раньше, но раньше двадцать второго мест нет. Популярное заведение, переполнено до отказа, пришлось забашлять еще сверху, чтобы без очереди взяли. Рината молчала, не веря в услышанное. — Я поэтому так и обрадовался, что наш Новый год сегодня. Потому что другого у меня не будет. — Зачем прямо под Новый год? После праздников можно, — она положила ему голову на плечо. — Я и так всю жизнь все откладываю, — он горько усмехнулся, — потом, после праздника, после альбома, после лета… Это надолго, Ри… На несколько месяцев, может, год. Там хорошо, как элитный санаторий для богатых среди леса, обнесенный трехметровым забором только. Там за мной будут круглосуточно следить, я пройду полный курс лечения, какой назначат. И я хочу попросить тебя, только пойми правильно… — он долго молчал, не зная, как сформулировать, — я очень люблю тебя, у меня нет никого важнее и дороже, но я прошу тебя не приезжать ко мне. Хотя бы первые пару месяцев. Рината погладила его по голове и поцеловала в щеку. — Я уже не верила, что когда-то это услышу. Что ты сам захочешь… А приезжать… Даже если я захочу, то не смогу. Он вопросительно на нее посмотрел, но ответ знал и так. — А теперь я хочу домой, Ром. Я отдала ключ Глебу, мы подарили друг другу подарки. Мне надо собираться и привести в порядок документы, оставить тебе доверенности на машину и квартиру хотя бы, мало ли… — Ночь же! Давай хотя бы утром! — но Рината была уже на выходе. — Что ты сейчас чувствуешь? — Ри на секунду задержалась в дверях. Рома отнял руки от лица и посмотрел на неё. — Ты не поверишь, но я чувствую, что все правильно, что всё так и должно быть; как будто мы шли и наконец-то пришли к этому. Я не буду переубеждать тебя, я не знаю, как буду жить здесь без тебя, но я не хочу возвращаться в Америку, даже если вылечусь, стану нормальным. Мое место здесь, и я надеюсь, что ты поймёшь. Я всю жизнь хотел в эту Америку, мечтал о ней, мечта стала реальностью. И мне там было хорошо, правда. Но сейчас мне нужно быть здесь. Она отошла от двери, снова подошла к нему и крепко обняла. — Я это знаю, Ром, и так действительно правильно. — Вы с Кейт — два сапога пара, — он внезапно рассмеялся, — поэтому я все понимаю, тебе действительно лучше быть там. И всем нам нужен человек, который может просто так взять и помочь. Выслушать, поговорить. А вы, наверное, можете сделать это обоюдно, обоюдно друг другу помочь, Кейт ведь, она тоже… Несчастливая. Мы все вместе приедем провожать вас, не переживай, отправь мне время вылета и аэропорт только. Ну и сейчас, слава Богу, не каменный век: и телефон, и интернет, все, что хочешь. Поэтому я не воспринимаю нашу разлуку как что-то трагическое. Наверное, это действительно необходимая мера. А что будет дальше… мы посмотрим. — Я очень тебя люблю, — она крепко прижалась своей щекой к его. — И у меня нет никого дороже. Я правда тебя простила. Потому что нужно уметь прощать. — Ри… — он болезненно поморщился, сколько бы ни прошло времени, это так и оставалось главной болью, — мое состояние не может меня оправдать. То, что я был невменяемый, пьяный, под наркотой, все это — не оправдание. Я действительно хотел это сделать, я избил тебя, я порвал твою одежду, я пытался тебя изнасиловать, — называть вещи своими именами было невыносимо, — и я каждый день об этом помню. И каждый день не могу себе этого простить. — Пытался, но не изнасиловал же. Пусть это будет означать, что не такой уж ты конченный. Что еще что-то можно исправить. И ты прав, моё место там, может быть, Кейт положит меня в какую-нибудь хорошую психушку, и может быть, я тоже стану нормальным человеком, как и ты после клиники Мирского, — Рома улыбался и погладил её по голове, — но если с нормальностью не получится, то мы всегда сможем начать снова бухать, — Ри тоже улыбалась, — что касается Рингс, то ты можешь делать с Рингс все, что хочешь. Это только твоё дело, Рома, какое бы решение ты ни принял, оно будет твоим. Если студия тебе не нужна, то продай ее. Займись чем-нибудь другим, чем ты сам хочешь заниматься. Потому что это действительно было неправильным: я решила жить для тебя, всё делать для тебя и внутри, хоть и не признавалась себе в этом, всегда тебя в этом упрекала. Что я все для тебя делаю, а ты такой… Неправильный… Рината уехала той же ночью, на следующий день уехали Вадим и Глеб. Рома, Уля, Кейт, Дженни и Саша остались отдыхать. Было так хорошо, что возвращаться не хотелось. Они играли в снежки, катались с импровизированной снежной горки, бесконечно разговаривали и веселились. Вечером Кейт присела рядом и стукнула своим бокалом по бокалу Романа: — Ну что, за твою новую жизнь? Напиться ему хотелось неимоверно, но благодаря компании, удалось удержать себя в каких-то рамках: он пил вино, и как только чувствовал, что мир начинает становиться зыбким в его глазах, старался переключиться на другие занятия. Благо, таких занятий нашлось предостаточно. Уля потащила всех гулять по зимнему лесу, лепить снеговика. Саша выставил на улицу большой контейнер с замаринованным мясом и разжег мангал. — У тебя есть с собой ноутбук? — Кейт протянула ему маленькую карту памяти, — давай послушаем вместе. Ноутбук всегда лежал в машине, какое-то время ушло, чтобы зарядить его, но когда Рома услышал новый альбом Крайз, то просто обхватил свою голову руками, а потом поднял глаза на Кейт, которая сидела перед ним в таком же ахуе. В последний вечер, уже двадцатого, Кейт позвонила Глебу, чтобы спросить, не обидится ли он, если она не приедет. Глеб не обиделся и пообещал приехать провожать её в аэропорт. — Глеб, просыпайся, — Вадим толкнул его в плечо, при этом обнимая, — мы так в аэропорт опоздаем, любимую твою провожать надо. Глееееб! Все эти дни они провели дома у Вадима, выходить никуда не хотелось. Казалось, что никого больше не существует. Но уже в аэропорту нахлынула какая-то тоска. Вадим смотрел на Ринату и на её огромный чемодан: заранее она ему ничего не сказала, но теперь все было ясно. Наверное, это было логично и правильно: он и сам это понимал. Но внутри почему-то была грусть. Она подошла к нему и обняла. — Ты знаешь, двери больше не открываются, — она улыбнулась, — я попробовала и меня послали на хуй. Наверное, я никогда в жизни так не радовалась, что меня послали на хуй, — она уткнулась куда-то ему в плечо. — Все закончилось. — А что будет дальше? — Вадим перебил, так же крепко обнимая ее в ответ. — Ничего. Это всё. Ты стал мне очень дорог, но мы вряд ли еще встретимся. И вряд ли будем говорить. Я очень благодарна тебе за всё, не только за альбом. За всё, что ты для нас сделал: для меня, для Ромы. Что был рядом, говорил со мной, слушал, за все эти приключения, пусть их было и не так много, наверное… — Главное качество, а не количество, — Вадим улыбнулся, — приключений было достаточно. — Глеб рассказал мне про ключ, если честно, я до сих пор в шоке и не могу в это поверить. Получается, что ключ все это время был так рядом, и я мог бы вполне об этом догадаться, но так и не догадался, представляешь… А шкатулка? Она ведь так и осталась у меня. — Пусть у тебя и остается, может быть, Глеб сможет её завести. Они ещё о чем-то разговаривали, было щемяще грустно, но пора было прощаться: уже объявили посадку. Рината последний раз крепко обняла его и приложилась своими губами к его. — Спасибо тебе за все, — а потом быстро отвернулась, смахивая слезы, и побежала догонять Кейт. — Грустненько как-то, — Глеб подошел к Вадиму, — Хорошая баба все-таки, хоть и нерусская. А Ри… Мне кажется, у нее все нормально будет. Она классный друг, и обещала мне прислать все пластинки Крайз с автографами. Для коллекции. Вадим положил руку ему на плечо. Рома быстро уехал, не дожидаясь, пока взлетит самолет. Вадим видел, что они долго разговаривали с сестрой, пока она не подошла к нему. Они же с Глебом не торопились, заняв столик в кафе у панорамного окна, которое выходило прямо на взлетную полосу. Через полчаса огромный боинг «Аэрофлота», блеснув боком с бело-синей ливреей, отправился выполнять руление перед взлетом, и через несколько минут оторвался от земли. В Рождество все обложки и фотографии профилей соцсетей Крайз сменились на серый фон с золотыми буквами IMPOSTER. Альбом Крайз вышел сразу после новогодних праздников. Вадим слушал его и не верил своим ушам: не изменилась ни одна нота, ни одно слово, ни одна аранжировка: все было так, как сделали они с Ринатой.

***

***

***

Вадим забрел в небольшой дворик случайно. По крайней мере, все происходящее объяснил себе именно случайностью. На большом светлом здании Рингс была фиолетовая стильная вывеска:

ИЛЛЮЗИОН

агентство по организации праздников

У входа курили парни, увлечено что-то обсуждая и размахивая руками. На охраняемой парковке стояли чьи-то машины. Он прошелся несколько раз туда-сюда по противоположной стороне дороги. Больше ничего не напоминало здесь о том, что было раньше. А еще через несколько дней ему внезапно пришло приглашение на презентацию новой книги Леды Ленской. Наверное, когда они ходили к ней с Ринатой, его номер попал в базу: Леда любила масштаб и любила гостей. Идти он не собирался, но почему-то пошел. В плохом настроении после очередной ссоры с Глебом. Год был тяжелым, казалось, что нет никакого просвета. Но Вадим хотя бы не знал, что дальше будет только хуже. Все было так же пафосно, как тогда. На удивление, Леда его узнала и подошла сама, подарила свою книгу и пожелала хорошего вечера. Книгу открывать он не стал. Бармен налил очередную порцию виски. Вокруг гудели люди. — Здравствуйте! Он мельком взглянул на подошедшую девушку и буркнул что-то типа приветствия, отвернувшись. Настроение совсем не располагало к знакомствам, обсуждению поэзии или обмену любезностями. Так же, как и к выражению похвалы этому снобскому мероприятию: он вспоминал Ринату, вспоминал, как они поехали тогда за город, как она вела его машину, как спрашивала его о Глебе, как потом они отправились за Дженни к Глебу домой. Прошло три года — не так много. Но казалось, что все это было в какой-то прошлой жизни. — Вы не узнали меня, да? — незнакомка ничуть не смутилась его недружелюбием. Вадиму пришлось повернуться к ней. Пару секунд он смотрел на красивую молодую женщину в безупречном черном платье с тонкой ниткой жемчуга на изящной шее. «Надеюсь, она не скажет, что я трахнул ее после какого-нибудь концерта». — Извините, у меня плохая память на лица, — Вадим встал, всем своим видом давая понять, что разговора не будет. — Я Уля. Ну Уля, помните? Вы с Ринатой тогда меня в Москву привезли. Вадим остановился и снова повернулся к ней. Узнать в этой девушке Улю из общаги на Второй Складской было невозможно. Сейчас перед ним был другой человек: она не выглядела, как угловатый испуганный подросток с хвостиком из волос на затылке, не опускала глаза, не жалась в угол. — Я изменилась, да? — она улыбнулась, и улыбка была прежней: открытой и слегка смущенной, — Я вас сразу узнала, Вадим, вы не изменились вообще. Уходите? Простите, что пристала. Просто хотелось поздороваться. Но теперь Вадим не хотел уходить. — Нет, не ухожу, просто настроение… Устал. Рад тебя видеть. И да, ты очень изменилась. Прекрасно выглядишь, — он теперь разглядывал ее с неподдельным интересом. — Спасибо, — она снова улыбнулась и даже слегка покраснела. — А что ты делаешь здесь? Что ты вообще делаешь? Мы виделись последний раз… Сколько прошло? — Три года почти. Когда Новый год отмечали. Заранее, — она присела на высокий стул, — Кажется, так давно это было. Вадим продолжал смотреть на нее с удивлением, и она, наверное, увидела его выражение лица, потому что спросила: — Вы удивлены, да? Что я здесь. Понимаю. — Да нет, просто… Не ожидал. Я думал, что вы с братом вернулись домой, вы же собирались. А Саша, как он? — Вадим решил начать сильно издалека, чтобы не задавать в лоб самые интересующие его вопросы. — Саша хорошо, — улыбка стала теплой и светлой, — Полностью здоров, рука как новая, ноет только, если погода меняется, а так… — она помолчала, — Он все вспомнил, почти. Есть какие-то мелочи, которые где-то затерялись, конечно, но совсем неважные. — Я рад. Он тоже здесь? В смысле в Москве? — Нет, Саша в Америке, — и Уля пустилась в рассказы о том, что брат уехал два года назад, что они с Дженни занимаются своей семейной фермой в каком-то городке, названия которого Вадим не запомнил, что Дженни больше не работает в шоу-бизнесе и нашла себя совсем в другом. — Скучаешь по нему? Тяжело жить в разных странах. — Вадим думал о чем-то своем, но расспросы продолжал. — Мы видимся, нет, конечно, не так часто, как хотелось бы. Я же работаю с Кейт, — Вадим удивленно поднял бровь, и Уля рассмеялась, — Сейчас расскажу. Меня Рината позвала, у них с Кейт есть свадебный бизнес, предложила мне быть дизайнером свадебных платьев. А сейчас мы занимаемся не только свадебными, а вообще, вот на Леде мое платье сегодня. Я поэтому и здесь: Леда — мой постоянный клиент, она меня всегда приглашает. А так у нас и фабрика своя, и магазины по всей Америке. Большое производство. И здесь, в Москве, есть, на Кузнецком: практически международный уровень, — Уля хихикнула, — Здесь мы открыли салон под моим личным брендом, Рината настояла, сказала, что должно звучать мое имя. Представляете, я сейчас шью платья всем звездам, — Уля смущенно улыбнулась, — Кто бы мог подумать. А еще я учусь в Калифорнийском колледже искусств. Правда, с английским у меня не все гладко, но, конечно, намного лучше, чем три года назад. А вы как? — Да нормально… Концерты, из тура недавно вернулся. Уля ждала продолжения рассказа, но Вадим молчал. — Надеюсь, все хорошо, — она легонько тронула его за плечо. — Все хорошо. А как вообще… Как ты справляешься? Столько работы, еще учишься. — С трудом, — она рассмеялась, — Но я счастлива. И очень благодарна за то, что меня любят и в меня верят. И что работаю я с прекрасными людьми. Без всех этих людей не было бы меня, — она пожала плечами, — Помните, тогда, три года назад Рината мне сказала, что у меня есть талант, что мне нужно заниматься тем, что я люблю, тем, что получается у меня лучше всего? Она мне очень помогла. И этими словами и всем остальным. Убедила не бояться. Забрала к себе, помогла пойти учиться. Но я в Америке жить не могу, там не родное все… Поэтому сейчас мы летаем раз в несколько месяцев, а занимаюсь я всем отсюда. Мне очень нравится Москва, я почти перестала ее бояться, — в глазах Ули светилось какое-то спокойное счастье. У нее зазвонил телефон, и она отвлеклась, а потом снова повернулась к Вадиму. — Простите, мне ехать нужно, за мной муж приехал. Я сейчас в Москве буду ближайший месяц, до нового года. Будет желание поболтать, заходите в мой салон, я там каждый день бываю, с обеда до вечера. Давайте телефон запишу и адрес, — она быстро начеркала на стикере, — Была рада увидеться! — А Кольцовы где? — Вадим все же задал этот вопрос, уже практически ей в спину. — Рината в Лос-Анджелесе, Рома в Москве. Все хорошо, — она снова подарила ему улыбку и легкой походкой направилась к выходу. Он смотрел ей вслед. «Все хорошо». На Кузнецком Мосту действительно светилась огромная, уже украшенная к Новому году витрина салона авторских платьев Ульяны Кольцовой. Через месяц у Крайз вышел новый, пятый альбом.