The Rings

Следующие два дня еще больше увлекли Вадима работой. Роман был с ним с утра до вечера, также компанию составляли звукотехники, пара спецов по компам (по крайней мере, Вадим как-то так определил их предназначение) и приходящие музыканты. Обычная суета, обсуждения и даже нешуточные споры делали обстановку еще более приятной — привычной Вадиму, знакомой. К концу третьего дня он с удивлением подумал, что Роман, возможно, не такой уж высокомерный выскочка: то, что он говорил, предлагал — действительно было интересно. А главное, — это было профессионально. Со знанием дела. Без истерики. С полным осознанием того, как, зачем и почему. Общение их, конечно, нельзя было назвать дружеским, но невидимая стена из нарочитой холодности растаяла. На ее месте возник диалог и даже шутки. Впрочем никаких личных тем они не касались, все вопросы были исключительно рабочими, внутренне Вадим радовался тому, что у него получилось погрузиться в это с головой. Глеб не звонил. Не приходил. А усталость после долгого дня в заботах дарила спокойный сон, — засыпал он почти сразу, успевая наскоро перекусить и принять душ. Без мыслей. Без мучительного прокручивания в голове одного и того же. Без молчаливой игры в гляделки со стеной напротив. Был девятый час вечера, когда Вадим вышел из студии. На парковке три дня на одном и том же месте стоял черный Порш, но сейчас он пропал. Второй такой же черный Порш, принадлежащий Роману, тоже уехал. Зато серебристый Фольксваген Дженни был на месте, как и сама Дженни: она выглядела расстроенной и сидела на корточках у своей машины. — Что случилось? — Вадим присел рядом и тут же увидел причину расстройства: заднее колесо стояло на диске, а сам диск был поцарапан. — Слышала же с утра, как что-то стукнуло! Потом посмотрела, вроде все нормально, а сейчас вот, — губы ее задрожали, — Это переулок соседний перекопали, асфальт сняли посередине, вот я в яму и заехала, — казалось, она сейчас заплачет. — Да ерунда, колесо снять и на шаномонтажку, в два счета заклеят, а диск, — он потер пальцем поверхность, — Просто поцарапан, даже не погнут, это на езду не влияет. — Рома с Тимуром уехали еще час назад, а Дима с Витей так вообще днем, никого нет уже, — она встала и растерянно посмотрела по сторонам. — Давай-ка сюда, — Вадим протянул руку и заполучил серебристый брелок, — Тут делов на пять минут. И не поздно еще, заедем на шиномонтажку, посмотри по карте, какая ближе, — и он, не слушая возражений, открыл багажник, где сразу обнаружились и домкрат, и ключ. — Ого! — Дженни с интересом смотрела за его действиями, — Я даже не знала, что у меня такое есть. Только не говорите ничего, ладно? — Я и не собирался, — Вадим улыбнулся, невольно продолжая любоваться девушкой, — Всё нормально, сейчас все сделаем. — Я всего три месяца за рулем, — она как будто извинялась, — А багажник, наверное, вообще ни разу не открывала. — Да, я вижу, — Вадим задержал взгляд на поцарапанном со всех сторон заднем бампере и мятом крыле, — Но все приходит с опытом, если ничего не делать, то ничему и не научишься, — он ободряюще улыбнулся, подсовывая под машину домкрат. Когда колесо было откручено и перекочевало в багажник машины Вадима, он открыл Дженни переднюю пассажирскую дверь: — Прошу! Посмотрела, куда ехать? — Посмотрела, сейчас налево сразу и там метров через восемьсот есть шиномонтаж, — она осторожно села и поправила подол платья. Платье на ней было нежно-голубое, тонкое, отлично подходящее к цвету глаз, а босоножки — белые, на высоких каблуках. Вадим видел ее каждый день, и каждый день на ней были разные босоножки, но обязательно на каблуках. И весь ее вид еще больше подчеркивал эту горячую женственность. Яркую молодость. И какую-то наивность. Впрочем наивность проявлялась именно во внешности, в выражении лица, Дженни относилась к той категории женщин, которые умилительно хлопают глазками и трогательно поправляют выбившуюся из-за уха прядку волос, а что там за этой внешностью скрывается, — одному богу известно. Но сейчас Вадиму было приятно просто от того, что рядом с ним красивая девушка, — девушек в его жизни не было довольно давно, если говорить именно о каком-то незначительном, легком времяпровождении, а может и флирте. Проблемы были другими, и среди них этому всему места не находилось. — А Дженни — это Женя? Евгения? — он посмотрел на карту на экране ее телефона, чтобы определиться с маршрутом, и опустил ручник. — Дженни — это Дженнифер, — она улыбнулась, — Ну, это здесь звучит странно, знаю, но я родилась и всю жизнь жила в США, — поймав его удивленный взгляд, она продолжила, — Родители у меня русские, эмигранты, уехали работать до моего рождения, и сейчас там живут. Обычно у меня спрашивают, как я так хорошо говорю по-русски, но в этом ничего удивительного нет, когда ты с пеленок растешь в двуязычной среде; дома мы всегда говорили на русском, и друзей русских у меня там полно, а школа, колледж, работа — это всё естественно на английском. Наверное, детский мозг работает как-то иначе, у меня не было сложностей с восприятием этого всего, как будто так и надо, как будто все так живут. Нет, конечно, периодически в голове возникала каша, — она рассмеялась, и Вадим невольно улыбнулся, — Но, например, когда живешь в России, то каши никакой нет. Здесь все только на русском, и мозг перестраивается, сам выбирает нужный язык, это как настройки в компьютере, поставил галочку и всё перевелось. Хотя иногда, признаюсь, бывают сложности, я, например, не понимаю какие-то поговорки или афоризмы. Или отсылки. Я смотрела много русских фильмов и книги читала. Но этого явно недостаточно, есть же такое понятие — культурный код. Вот это оно. А Рома и Ри постоянно надо мной смеются и меня подкалывают, но это по-доброму, как друзья. Например, когда я приехала, Рома сказал, что чтобы быть русской, надо читать двач, что каждый уважающий себя гражданин России читает двач. — Да, это очень по-доброму, — Вадим усмехнулся, а Дженни вздохнула. — Ну и в целом некоторые фразы у меня вызывают недоумение, Ри как-то Роме сказала «оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем», я потом весь день думала, причем тут мальчик, какой же он мальчик, а причем тут король так вообще, но теперь я знаю, — она сказала это почти гордо — Вот, слушайте: Корабли лежат разбиты, Сундуки стоят раскрыты, Изумруды и рубины осыпаются на дно. Соглашайся быть богатым, Соглашайся быть счастливым. Оставайся, мальчик, с нами, Будешь нашим королём. Она довольно улыбнулась. — Достойно! — Вадим коротко на нее взглянул, оторвавшись от дороги, — Это Рината тебя научила? — Да. Я так много стихотворений выучила, которые она мне читала, правда, не до конца понимаю их смысла, потому что не понимаю часть слов, это надо множество слов отдельно сначала изучить, а слова такие… Которые уже сейчас не услышишь в разговорах. Но если говорить про русскую поэзию, русскую музыку, то это, конечно, темный лес, — сколько ни читай, ни пытайся понять, все равно заблудишься, везде есть какой-то контекст — исторический, культурный. Так что если я вдруг скажу какую-то тупость, прошу отнестись с пониманием, — она смотрела прямо на Вадима, и в глазах ее был азартный огонек. — Обещаю отнестись с пониманием, — Вадим заинтересованно хмыкнул, — А ты здесь давно? — может, это и есть удачная возможность, наконец, поговорить с кем-то, кто знает то, что его интересует, потому что Роман явно не был настроен вести личные беседы, а Дженни явно настроилась поговорить, и если на работе она все же вела себя сдержанно и не позволяла лишнего, то сейчас ее настроение располагало к разговору. — Месяцев восемь, около того. Я в детстве была в России, здесь мои бабушка с дедушкой жили, и мы с мамой приезжали два раза. Правда, я запомнила только, что было холодно, и что за водой надо было ходить, — она задумалась, — Ну… На улицу, там была такая штука. — Колонка? — Да, точно! Это в Воронежской области, кстати. Но потом ба и дед умерли, и близких родственников не осталось, не к кому стало ездить. Но у меня была мечта пожить в России, все-таки я в себе всегда это чувствовала, сложно объяснить. Ну как будто тебя тянет к чему-то непонятному. И только теперь появилась возможность. Я вообще приехала на месяц: погулять, посмотреть, сфотографироваться на Красной площади, — она хихикнула, — Это как отпуск. А вышло вот как… Вадиму очень хотелось узнать, как именно вышло, но разговор пришлось прервать, потому что машина остановилась перед шиномонтажкой. — Посиди, я сейчас вернусь, — он снова улыбнулся и вышел. Не было его минут пятнадцать, Дженни уже заскучала и хотела было пойти следом, но двери открылись, и Вадим сел за руль. — У них там очередь целая, колесо твое заклеят, конечно, но сказали, что ждать часа два, пытался уговорить быстрее, но не вышло. Ты очень торопишься? — Да нет. Завтра можно рано не приезжать на работу, Рома сказал, что он к обеду будет. А еще у Ри завтра день рождения, так что… — она посмотрела на аккуратные часики на своей руке, — Два часа, так два часа. — Давай куда-нибудь съездим пока? Я бы не отказался от ужина. «Ну не бросать же ее под дверями шиномонтажки на два часа, да и бросать, честно говоря, не хочется». — А я здесь знаю недалеко хороший итальянский ресторанчик, — Дженни просияла, — И я очень хочу есть, если честно. — Тогда поехали, — Вадим снова прошелся взглядом по стройной фигурке в голубом платье, — Показывай дорогу. Место и вправду было приятным, — негромкая музыка, уютный зал с приглушенным светом, живые цветы на столиках и отсутствие толп людей. Пока несли заказ, Дженни продолжала рассказывать о своей жизни. — Я приехала сюда, позвонила Роме, и целый месяц мы гуляли — где только ни были, программа самая разнообразная: от самой культурной до самой некультурной, — она хихикнула, — А потом я попала в Рингс. — А Рингс вообще давно работает? — Шесть лет. Когда Рома вернулся, он сам стал этим всем заниматься, до этого занимался управляющий, Дмитрий Викторович. Он и сейчас с нами работает. Хороший мужик. И вообще мне в жизни очень повезло, меня окружают самые интересные люди, а главное, очень профессиональные и преданные своему делу. Я сама пиарщик, занималась рекламой, последние три года… — она вдруг резко замолчала, как будто задумавшись над своей болтливостью, — Последние три года работала в одном проекте постоянно, вот там мы и познакомились все. И когда здесь оказалась, то мне предложили поработать в Рингс. Я и сейчас занимаюсь работой по своей специальности в основном, совмещая все это с функциями администратора, точнее, это здесь так называется, — она рассмеялась, но Вадим особо не понял, чему именно. — А Рингс принадлежит Роману? — Вадиму надоело ходить вокруг да около. — Рингс принадлежит Ринате, — Дженни снова осеклась, — Вы… Ты извини, наверное, лучше о чем-то другом поговорить. — Да мне просто интересно, ничего особенного, — Вадим заметил, как изменилось ее настроение, ему не хотелось, чтобы она думала, что он говорит с ней ради того, чтобы что-то выведать, к тому же двигал им в большей степени действительно просто интерес, природы которого он до конца не понимал. — Всем интересно. Но это такая тема, она больше личная, и даже я, хотя и знаю их четыре года, из которых три мы были вместе чуть ли не каждый день, не до конца понимаю всего. Наконец-то принесли еду. Вадим подумал, что неплохо было бы выпить, но и он, и Дженни были за рулем. «Пьянку придется отложить». Дальше разговор перешел на более нейтральные темы. Она рассказывала о своих родителях и детстве, об учебе в колледже, о том, как впервые посмотрела «Иван Васильевич меняет профессию» и прочитала «Вишневый сад». Про то, что Рината объясняла ей стихи Мандельштама, потому что любит Мандельштама. Про то, что Рома подарил ей пластинку Мелодия с детскими песнями, которые слушали все дети, родившиеся на самом закате эпохи Советского Союза. С Дженни было приятно, весело, уютно и легко. Она уместно шутила, несмотря на свое предупреждение о возможном непонимании, она открыто улыбалась, с ней он не чувствовал напряжения или неловкости. На удивление, у Вадима она ничего не спрашивала, вскользь коснулась темы работы, и из этого ему стало понятно, что она ничего о нем не знает. Не знает, кто он, не знает, чем занимался. Для нее он был просто сторонним спецом, которого обожаемый шеф взял для работы над своим проектом, и это было даже хорошо. «Меньше знаешь, крепче спишь. Интересно, эту поговорку Дженни бы поняла? Скорее всего, да. Эта поговорка простая». Два часа пролетели незаметно и, когда она, взглянув на часы, сказала, что можно уже ехать, он искренне расстроился. Колесо вернулось на свое место. Дженни поблагодарила за прекрасный вечер и помощь. Протянула свою аккуратную ручку, и он коснулся теплых приятных пальцев. — Увидимся завтра, и еще раз спасибо, — она пикнула брелком, и машина мигнула фарами, — Давно так здорово не проводила время. Я вообще сейчас почти нигде не бываю, да и общаюсь только с ребятами, — она неопределенно махнула рукой в сторону светлого здания Рингс. — И я, это тебе спасибо, несмотря на то, что вечер начался не особо удачно, заканчивается он хорошо. Не заезжай больше в ямы, — он бы с удовольствием сделал что-то еще, возможно, позвал бы ее продолжить вечер, переходящий в ночь, но почему-то это показалось неуместным. Что-то подсказывало, что торопиться не стоит. Машина мигнула стоп-сигналами и скрылась за углом, Вадим проводил ее взглядом, выкурил сигарету и тоже поехал домой. — — Это что такое?! Что это за пиздец?! Окна на втором этаже были открыты, поэтому громкий возглас легко проник в помещение, Вадим оторвался от монитора и посмотрел в сторону окна. — А вот и именинница мой подарок заценила, — Роман, сидящий рядом на пододвинутом стуле, довольно улыбнулся, — Мне кажется, ей понравилось, — он встал, подошел к окну и высунулся в него, — С днем рождения, Ринаточка! Заждались тебя. Ты, надеюсь, с тортиком? Вадим тоже выглянул в окно. Сегодня он приехал первым, когда парковка была совершенно пуста. Сейчас на ней на своих местах стояли оба черных Порша, точнее, один черный Порш, потому что второй черным быть перестал. Теперь он переливался зеленым металлическим блеском, переходящим в коричневый, оранжевый и фиолетовый. Рината стояла внизу. Она подняла голову, и их взгляды встретились. Даже на таком расстоянии Вадимом снова завладело ощущение бесконечных ледников, он не знал, как еще описать это чувство, но описывать не пришлось: через секунду на улице появилась Дженни, в руках ее было не меньше двадцати цветных воздушных шаров и какой-то пакет. Она повисла на шее у Ринаты. На какое-то время внимание от машины было переключено на другое. — Как ты это сделал? А главное — зачем?! — Рината снова смотрела вверх на второй этаж. — Между прочим, это лучшая детейлинговая студия столицы сделала! И всего за одну ночь, ты же машину бросаешь на несколько дней где попало, вот я ее и забрал, а сегодня вон какая красота! И да, я спрашивал, что ты хочешь на день рождения! Пришлось самому придумать, — в его глазах стояла усмешка, Вадим не мог до конца понять, серьезно ли он это говорит. — Где попало — это на своей охраняемой парковке? — Рината продолжала разглядывать «подарок», — Был классный Порш, а стал… Не знаю… майский жук! это же пленка? Как это снять?! — Никак, да и невежливо так относиться к подаркам, посмотри, как круто вышло, будешь ехать как королева, все будут знать! — Что будут знать? Что я из зажиточной цыганской семьи? — она тоже улыбалась и тоже с издевкой, — Да и поздновато для майских жуков, сегодня первое августа. — Так торт-то будет? — Будет. Твоя любимая Прага, которую я терпеть не могу, — Рината снова окинула взглядом здоровенного майского жука и направилась ко входу. — Да не переживай ты! Это далеко не все подарки! — Мне уже страшно, пожалуйста, пощади, — и она скрылась в дверях, Дженни вошла за ней. — Торт был огромный и шоколадный. К нему прилагалось шампанское и еще несколько коробок с разными мини-пирожными. Роман разлил по бокалам, которые нашлись на полке в кухне, шампанское и раздал всем присутствующим. — Так, ну это у нас неофициальная часть, через два часа едем в Дэйли, все забронировано, считай, это вторая часть подарка, — он снова глянул на Ринату, которая стояла напротив, — Там еще Марк с Юлей приедут, и Макс с Олей, в общем сегодня гуляем. И все присутствующие здесь идут с нами, это не обсуждается, — говорил он своим обычным самоуверенным тоном с легкой насмешкой. Вадим отчасти чувствовал себя чужим на этом празднике жизни, хотя и на праздник это проходило мало. Первой мыслью было отказаться, но рядом возникла Дженни с тарелкой, на которой возвышался кусок шоколадного торта. — Это тебе, — она улыбнулась, — Я уже попробовала, очень вкусно! А в Дэйли вообще самые вкусные десерты в городе! Обожаю сладкое, как я еще не растолстела, не знаю, — она хихикнула, а Вадим взял тарелку из ее рук и снова отметил про себя ее стройную фигурку. Платье сегодня было розовым. — Ты прекрасно выглядишь, тебе очень идет платье. Не без удовольствия он заметил, как она слегка смутилась, и как заплясали веселые огоньки в серо-голубых глазах. Может и стоит пойти со всеми. Работать сегодня все равно никто не собирается. А совместная пьянка, как известно, способствует укреплению корпоративных отношений. А может и не только корпоративных, и он снова посмотрел на Дженни. — Мог бы просто подарить мне сертификат в какой-нибудь магазин, конечно, но спасибо. Пьянка куда интереснее, — от Ринаты веяло сарказмом, но не злым, — Все поняли, что босс сказал? А Тимур где? — Сейчас вернется. Там опять кто-то у нас на газоне перед входом припарковался, он порядок пошел наводить. Тимур был здоровенным детиной и по видимому выполнял здесь роль охранника, а может и не только, — Вадим успел с ним познакомиться, но до конца его роль была не ясна. Всех остальных он тоже уже знал, — народу было немного. Он вспомнил слова Дженни о том, что Рингс принадлежит Ринате, а значит, Рината вполне себе богата, один такой ламповый микрофон стоит примерно 600 тысяч, а здесь их страшно подумать, сколько. Не говоря уже обо всем остальном, все остальное в разы дороже. Но Рината спрашивает, где охранник, потому что хочет, чтобы он отмечал с ней ее день рождения. С одной стороны, выглядело странно. С другой — и сама Рината была странной. Странной, но не высокомерной в отличие от мужа. Просто холодной. Просто отстраненной. И в целом весь ее сарказм и легкое ироничное пренебрежение были направлены только на Романа, с остальными она была другой, — доброжелательной и спокойной, хотя и держалась на заметном расстоянии. Дженни отошла от Вадима и вернулась к Ринате: теперь он смотрел на них, стоящих рядом. Они были одного роста, только на Дженни были очередные босоножки на высоких каблучищах, а на Ринате простые белые кеды. А еще такие же белые джинсы и обычная тонкая водолазка, закрывающая и тонкие руки до середины ладони, и длинную шею до самого подбородка. Никаких украшений на ней не было, кроме простого белого керамического кольца на безымянном пальце левой руки и четырех сережек-гвоздиков: по два в каждом ухе. Даже на свой день рождения она никак не наряжалась — но при этом Дженни в сравнении с ней выглядела простушкой, несмотря на красивое платье, аккуратный макияж и яркое колье из цепочек с разноцветными подвесками. Вадим вспомнил о вчерашнем вечере, о том чувстве легкости и непринужденности, о том, как любовался ею, глядя на волнистые длинные волосы и ямочку на щеке. Теперь все это казалось ненастоящим. «Лучшее — враг хорошего», пожалуй, это подходило сюда на все сто. Рината заметила его пристальный взгляд и теперь тоже стояла и смотрела. Не отводя глаз, ничего не изображая, — в ней не было ни грамма кокетства или заигрывания, — она просто смотрела, и от этих синих глаз Вадиму стало не по себе. К счастью, в этот момент к нему подошел Роман. — Так, время еще есть, писать сегодня ничего не будем, предлагаю по-быстрому доковырять то, что не закончили, ну и поедем праздновать, ты как? — Я за, — Вадим переключился на него, отказываться идти мыслей больше не было, — Давай, как раз там одна идея возникла. — Ребят можно не брать, пусть отдыхают, а вот шампанское заберем, — он подхватил одну из бутылок, Вадим пошел следом, — Скорее бы нормальное бухло уже, терпеть не могу шампанское. Рината проводила их взглядом и вернулась к разговору с Дженни. — «Интересно, на сколько тебя хватит». Вадим разглядывал Ринату за столом. Ресторан был уютным и атмосферным, народу набралось уже прилично. Кое-кого из вновь прибывших он даже знал, — было несколько довольно известных в своих кругах звукорежиссеров и музыкантов. Приехала даже Леда Ленская — молодая поэтесса, о которой сейчас не говорил только ленивый, и только ленивый не оставил отзыва о ее творческих вечерах, на которых она читала свои проникновенные стихи под клавишный аккомпанемент не менее известного пианиста. И здесь она со сцены прочитала стихи, поздравляя свою «подругу, которая почти как сестра». Рината вышла к ней, принимая большую коробку с красным бантом и огромный букет розовых пушистых цветов, и Вадим снова внутренне удивился тому, как мало, оказывается, значит внешний антураж. Леда была красавицей, статной брюнеткой в явно дорогущем платье, дополненном украшениями. «Булгари-хуюлгари, картье-хуетье, а выглядит как колхозница с рынка рядом с Ринаткой в кедах». Еще одна девушка, о которой Вадим никогда не слышал, спела песню. Музыканты сыграли традиционное «хэппи бёздэй». Алкоголь уже изрядно притупил уровень самоконтроля. Впрочем, все гости не ограничивали себя в излияниях; щеки Дженни порозовели, а смех становился все задорнее, Вадим аккуратно положил свою руку на спинку ее стула и, придвинувшись ближе, слушал очередную историю из американского детства, перешедшего в русское настоящее. Обнаженная коленка уже касалась под столом его ноги. Роман явно не поскупился на гостей, заваливших Ринату поздравлениями и подарками, но вот сама Рината вряд ли была рада, хотя Вадим не мог не отметить, что она всем улыбалась, благодарила и никого не обошла вниманием. По ней нельзя было сказать, что она испытывает неловкость, скорее, наоборот, — она идеально выполняла свою роль, как будто делала это тысячи раз. С прямой осанкой, все так же высоко поднятой головой, с приклеенной улыбкой, в которой было сложно распознать фальшь. Но он распознал. Где-то он все это уже видел. Все это было ему знакомо. «Наверняка она только и думает, как бы побыстрее отсюда сбежать. Наверняка ей вообще всего этого не нужно». В бокале у нее была минералка. Тарелка с едой так и стояла нетронутой, и официант забрал ее, поменяв на другую. Вероятно, она вообще одна единственная оставалась здесь трезвой, а быть трезвым среди пьяной толпы — само по себе развлечение не очень. — Ну всё, сейчас я скажу, и можно будет отпустить себя во все тяжкие, — Роман привлек к себе внимание, — Но пока придется послушать. На лице Ринаты отразилась какая-то недоверчивая обреченность, но она встала и подошла. Стало тихо, и все устремили взгляды на них. — Я тебя очень люблю. Ни одного человека в своей жизни я не люблю, как тебя, вы уж извините, — последние слова были обращены к гостям, и среди них пробежал легкий смешок, — Ты — самое дорогое, что у меня есть, ты — моя причина жить, ты — моя семья, и другой у меня никогда не будет. Все, что было в нашей жизни, нельзя назвать исключительно счастливым, ты знаешь. Многое хотелось бы изменить, хотелось бы не допустить многих ошибок, но все, что происходило, сделало нас теми, кто мы есть. И другими нам не стать. Я хочу, чтобы ты знала, что вместе мы все сможем, мы со всем справимся. Просто будь такой, какая ты есть, и знай, что я всегда рядом. С днем рождения! Это тебе, — он извлек из кармана небольшую синюю коробочку, — В коллекцию. Что там было, никто не увидел. Рината обняла его и поцеловала, он погладил ее по спине и прижал к себе. Гости удовлетворенно захлопали в ладоши, выкрикивая «с днем рождения!». На этом часть с поздравлениями закончилась, и началось веселье. Ринату из виду он ненадолго потерял, но Дженни по-прежнему была рядом. — А сколько ей лет? — Ринате? Двадцать восемь, — Дженни потянулась через стол к бутылке шампанского. — Давай я, — Вадим взял бутылку и наполнил ее бокал, — А почему Рината не пьет? Джени пожала плечами. — Блин, почти так же весело, как было год назад, — она пьяно хихикнула, — Не хватает только драки, хотя еще и не вечер. В том году Рома так отпиздил парня, который к Ри приставал, даже полиция приезжала, — она снова засмеялась, хотя история Вадиму смешной не показалась, а этот внезапный мат из уст русской гражданки США прозвучал непривычно, — до этого она при нем не материлась. — И чем все закончилось? — Вадим был в разы трезвее, не мешал шампанское с коньяком, и в целом в вопросах употребления крепких напитков был куда более подкован, чем его спутница, которая явно превысила дозу. — Да чем, он умер потом, — она увидела выражение лица Вадима и тут же принялась объяснять, — Да нет, нет, не из-за драки, он под наркотой был, невменяемый, и потом где-то упал и головой ударился, вот и всё, как это говорят, крюк… Нет, не крюк, в общем ты понял. Экспертиза потом показала, что побои со смертью не связаны были, Рома ни при чем. Там быстро все закончилось, буквально за пару недель, потому что Рома с Ри потом сразу уехали. Ну когда Рому из больницы выписали. А наркоманов и не жалко, он сам виноват! — она снова наполнила бокал, не дожидаясь Вадима, — Ну разве я не права? — Конечно. Права. А что с Ромой случилось? Почему он был в больнице? — Не знаю точно, ну видимо наркоман ему тоже неплохо ответил в этой драке. — Я отойду ненадолго. — Курить? Я тоже пойду! — Нет, я… Я в туалет, — и Вадим быстро встал, не давая ей возразить. Едва он сделал первую затяжку, как двери открылись. В руках у Ринаты были цветы и несколько пакетов с подарками. Она огляделась по сторонам и осторожно вышла. Вадим стоял чуть поодаль, и его она не увидела. «А вот и часть с побегом счастливой именинницы от любимых друзей». Вадим быстро затушил сигарету. — Давай помогу донести. Она вздрогнула и обернулась. — Не надо, я взяла только то, что сама могу унести, остальное после праздника соберут и отвезут в Рингс. Заберу завтра. Или послезавтра. Ответ был предсказуемым и Вадима не удивил, поэтому он просто молча забрал цветы и пакеты из ее рук. — Куда нести? — он непринужденно улыбался, мысленно поблагодарив себя за то, что мало пил. — От тебя так просто не отделаться, да? — она не злилась, просто смотрела своим холодным синим взглядом. — Да, — Вадим пожал плечами, — Просто не отделаться, да и сложно отделаться нелегко. Ну если я сам этого не хочу. — Самоуверенно, — она продолжала стоять на месте. — Может и так. Но если здесь стоять, то кто-то обязательно выйдет и увидит. — И что? — Ну ты же не хочешь, чтобы кто-то увидел. — С чего ты это взял? Но Вадим только усмехнулся. — Хорошо, пойдем. Но идти далеко, до Рингс. На такси я не поеду. — Не так уж и далеко, минут пятнадцать. И погода хорошая. Следующие пять минут они шли молча. Рината свернула в какой-то двор и остановилась у лавочки. Из сумки появились пачка сигарет и зажигалка. Вадим поставил пакеты на лавку и тоже закурил. — Взяла первые попавшиеся, — она заглянула в пакеты, — Даже не знаю, что там, — из первого пакета была извлечена бутылка коллекционного коньяка в красивой упаковке и какой-то сертификат, — Прекрасный подарок, — она усмехнулась, — Это тебе, — коробка с коньяком была протянута Вадиму, он взял ее и покрутил в руках. — Неплохо, хорошая вещь. — Дарю, — она продолжила исследовать подарки. — А в честь чего? — ситуация Вадима забавляла. — Не знаю, в честь дня рождения. — Так у меня день рождения не сейчас. — Ну когда-то же будет? — Когда-то будет, — он снова усмехнулся и стряхнул пепел в урну, — Но заранее подарки не дарят. — Хорошо, тогда это не на твой день рождения, а на мой. Так устроит? — она по-прежнему сохраняла свое отстраненное спокойствие, и это было сложно, потому что Вадиму куда проще было находить общий язык с женщинами, имеющими хоть какую-то эмоциональность, благо, недостатка в таких никогда не было. — Устроит. Спасибо тогда, — он решил ответить на спокойствие тем же самым. — Пожалуйста, — окурок полетел в урну. Где-то должна быть та точка, которая освободит госпожу Кольцову от ее показного безразличия ко всему происходящему. Такая точка есть у всех. С высоты своего опыта Вадим в этом даже не сомневался. Но и упрекнуть Ринату в чем-то типа высокомерия, пренебрежения, негатива — он не мог. Скорее, она общалась с ним как с соседом по лестничной площадке, — вежливо, спокойно, но без шансов перешагнуть порог ее квартиры. — А почему ты ушла? Не понравился праздник? - Вадим решил, что в безнадежной ситуации все средства хороши. — Понравился. Просто устала. Не люблю поздних гулянок. Этот ответ тоже был предсказуемым и не выходящим за рамки вежливой беседы с посторонним человеком. — А мне так не показалось. — Правда? Ну бывает. Знаешь, я буду очень благодарна, если мы дойдем молча, — даже в таком ответе не было ни агрессии, ни раздражения. Казалось, она может произнести нейтральным ровным тоном что угодно. — А то что? С работы меня уволишь? — это было, наверное, слишком, но Вадиму было интересно. — Нет. Даже если бы я захотела, то не смогла бы. Уволить тебя только Рома может. Провокация снова не удалась. Но внезапно Рината остановилась, повернулась к нему и спросила: — А что, все так плохо? Вадим сразу не понял, о чем она говорит, поэтому повисла пауза. — Я о своем желании уйти оттуда. Почему ты так решил? — Потому что у меня глаза есть. Но нет, не все так плохо. Пожалуй, все хорошо. Даже чересчур. — То есть я переиграла? — Нет. Наверное, я просто слишком часто видел… такое. Опыт. — Опыт — это самое отвратительное, что только может быть. Любой человек ждет чего угодно — счастья, любви, не знаю, успехов, денег, — а в итоге получает только опыт. — Не соглашусь, — Вадим задумался, а Рината развернулась и пошла дальше. — Аргументы какие-то будут? Или просто не согласишься? — А какие нужны аргументы? Опыт дает возможность в будущем избежать того, чего следует избегать. Ты становишься умнее, мудрее, и свою жизнь можешь строить так, чтобы она была лучше. — Правда? — теперь в ее голосе звучала явная насмешка, — И многого ты вот так избегаешь сейчас, делая свою жизнь лучше? — Не знаю, многого ли, но чего-то точно избегаю, — разговор вроде и был беспредметным, но Вадим естественно подумал о Глебе. Впереди появилось здание Рингс. Продолжать тему Рината не стала. На парковке стоял майский жук. К дверям были привязаны цветные воздушные шары. — Шары с собой заберешь? А вообще не так уж плохо выглядит, может, зря ты расстроилась, — Вадим задумчиво разглядывал машину. — Я не расстроилась. Просто это цыганщина. И ментам что-то говорить придется, если остановят. К новому облику автомобиля не прилагалась СТСка с отметками об изменении цвета, как ты понимаешь. А шары нет, давай занесем их в студию, — Рината извлекла из сумочки складной нож и ловко отрезала веревочки, передавая шары Вадиму, который уже успел погрузить цветы и пакеты на заднее сидение. — А что еще у тебя в сумочке есть? — он заинтересованно посмотрел на нож. — Столько лет живешь на свете и до сих пор не знаешь, что есть в женской сумке? Все есть, — Рината улыбнулась, — У тебя же ключи есть от студии? Отнесешь шары? — А ты меня подвезешь? Я пил, за руль уже не сяду, — Вадим понимал, что это нагло, но весь сегодняшний день вселил в него какой-то азарт, — У меня тоже есть для тебя кое-что в машине, кстати. — Бутылка коньяка? — Рината усмехнулась. — Не совсем. Так что? Ехать недалеко. Она промолчала, но Вадим посчитал это согласием. Когда он вернулся, майский жук стоял на месте. Он достал из своей машины небольшой сверток, упакованный в подарочную бумагу, сел на пассажирское сидение и протянул его Ринате. — С днем рождения. — Спасибо, — она машинально разорвала упаковку и несколько секунд разглядывала подарок. — Это Рома тебе сказал? — Нет, не Рома. Считай, я сам догадался. Рината улыбалась, и на этот раз улыбка показалась ему более искренней, чем те, что он видел до. «Спасибо Осипу Эмильевичу и болтливой Дженни. А на войне все средства хороши». — Ехать-то куда? — книга заняла место в бардачке, а мотор издавал мерное гудение. — На Юго-Запад. Там покажу. Рината хорошо водила машину и хорошо знала город. На лице ее бликовали огни ночного города, и Вадим невольно то и дело смотрел на этот тонкий аккуратный профиль, на вьющиеся на концах волосы, убранные за уши, на сверкающие под электрическим освещением улицы гвоздики, на длинные пальцы, лежащие на руле. Телефон разрывался звонками, Вадим украдкой посмотрел на экран. Звонил Глеб. Он сбросил вызов, потом второй и третий, потом отключил звук. — Возьми трубку, вдруг что-то важное, — Рината проследила за его манипуляциями с телефоном. — Это вряд ли. Не хочу. — Просто так обычно не звонят столько раз подряд. — Это брат. Он может и тысячу раз подряд звонить, чтобы просто сказать, что я мудак, и как он меня ненавидит, видимо сейчас как раз тот случай, — Вадиму не хотелось завершать этот вечер так: слушая пьяное нытье Глеба, — к тому же они почти доехали. Может, Глеб вообще сейчас долбит в его дверь. Или сидит на лавке во дворе. Но звонки продолжались. — Да ответь уже, послушай, а потом и отключить можно. И Вадим ответил. Несколько секунд слушал не особенно внятную речь. — Вадик, пожалуйста, ты можешь за мной приехать? Прямо сейчас, пожалуйста. — Что случилось? — Глеба хотелось послать, но услышав его голос, он не смог. — Мне очень плохо, пожалуйста, просто приезжай за мной, сейчас. Телефон сейчас сядет. Забери меня, пожалуйста. Это «пожалуйста» он повторил бесчисленное количество раз. — Я не могу за тобой приехать, я без машины, а такси ты и сам вызовешь, — но что-то в его голосе настораживало, — Так что все-таки случилось? — Просто забери меня! Я на Белорусской, мне очень плохо. — Где на Белорусской? Адрес! — Вадим уже решил, что сейчас вызовет такси и поедет, наплевав на все, но в этот момент майский жук развернулся через две сплошные и, пролетев на красный, влился в поток авто на шоссе, ведущее обратно в центр.