Алая бабочка.

      Хёрин спешно ушла, щебеча о том, что у неё сегодня полно дел и, к сожалению, дольше она задержаться с парнем не сможет. Она пожелала удачи и растворилась практически также внезапно, как и появилась перед дверью Джина. Наконец, Юнги остался наедине со своими мыслями и двумя ключ-картами, которые, словно два тяжёлых кирпича, лежали у него в кармане брюк. Достав одну из них, омега открыл Кленовую комнату, короткий пик разрезал гробовую тишину. Сделалось не по себе и тысячи мыслей накрыли волной и без того трещащую голову. — Ладно, Юнги, ладно, — прошептал парень сам себе, пытаясь таким образом успокоится, но выходило ужасно. Он в тупую пялился на едва приоткрывшуюся дверь, от волнения колени слегка подрагивали, и пришлось опереться о дверной косяк, чтобы не упасть. Чудом продышавшись, тонкие пальцы коснулись прохладной железной ручки. «Нужно взять себя в руки и войти в комнату, к тому же там пока никого нет, — думал Юнги, — а значит и страшного ничего не будет. Тем более Сокджин обещал, что сегодня всё будет по моим правилам.» План парня состоял в том, чтобы продвигать себя в роли Бабочки, которая спит только с омегами. И, если так посудить, из него вышел бы неплохой альфа, потому что воспитание отца давало о себе знать. Вот только не каждый омега захочет делать это с омегой. Это как пицца с ананасами, конечно, на каждого найдётся свой любитель, но много ли таких будет? И действительно, после такого мысленного монолога Мину стало заметно легче, в ногах появилась былая стойкость и они сами понесли рассматривать покои Кленовой комнаты. Его сразу же встретило зеркало в пол, стоящее практически напротив входа. Красная рамка тонкой змеёй опоясывала края зеркальной поверхности, а само зеркало стояло на такой же красной пластиковой ножке. Рядом стояла небольшая обувница, по правую сторону удачно разместилась вешалка и бежевый диван, накрытый вязаным пыльно-розовым пледом. Выглядело просторно и уютно, не хватало лишь какой-нибудь тумбы, чтобы кинуть ключи и всякую прочую мелочёвку. Белый стены выглядели так, словно их покрасили совершенно недавно. Проходя вглубь помещения Юнги становилось тревожнее. Здесь. Прямо сегодня он будет впервые делить с кем-то постель.       Ничего необычного на самом деле в комнате не было, что отличало бы эту от других, в которых он успел за сегодня побывать, но она была огромной и на интерьер и мебель сюда действительно раскошелились. Наверное, только поэтому она была именно ВИП. Естественно, если не брать в учёт то, что все принадлежности, которые только могли понадобиться во время плотских утех здесь были. Сюда даже кожаное массажное кресло, которые обычно стоят в больших торговых центрах, умудрились впихнуть. Ванная комната была роскошной, ничего не скажешь. Угловое джакузи, умный сортир, который Юнги очень сильно недолюбливал, потому что как-то раз он решил испробовать различные кнопки. Детское любопытство, понимаете, взыграло в 16-ти летнем мальчике, благополучно нажатая кнопка запустила волшебный механизм и ему прямо в то самое место жёсткой струёй полилась вода. От воспоминаний омегу передёрнуло, поэтому он вышел и плюхнулся на мягкую постель. Шёлковое постельное бельё приятно прохлаждало кожу, он лежал в полумраке и лишь свет из ванной тонкой полосой падал на светлый паркет.

***

Его разбудили лёгким тормошением за плечо. Темноволосый мужчина довольно приятной внешности с жалостью смотрел на омегу, смаргивая полупрозрачные слёзы, которые скатывались по щекам и сразу же впитывались в тёмно-синий пиджак. Юнги пришлось дважды протереть глаза, чтобы наконец-то выйти из сонного плена. Он не смог спросить, что случилось и почему нарушитель его сна сейчас плачет. В горле как будто образовалась преграда, он не мог и пискнуть, да это и не потребовалось. — Извини, что я пришёл так поздно и в таком состоянии, — глубокий приятный голос говорил полушёпотом, поэтому Юнги пришлось слегка напрягать свой слух, потому что сверху очень громко играла клубная музыка и веселье было в самом разгаре. — я всё оплачу, но на интим, тем более омега с омегой я не готов. Ты не мог бы поговорить со мной и выслушать? — Юнги кивнул, но внутренне одновременно и ликовал, и был разочарован.       Привстав на локти, Мин жестом предложил гостю расположиться рядом, мужчина слабо улыбнулся и лёг на его бёдра. Рука сама потянулась к волосам, поэтому уже через несколько мгновений он мягко перебирал и гладил волосы своего клиента, одновременно слушая плаксивый рассказ о неразделённой любви. Конечно, было жалко, что на такого красивого омегу даже не посмотрел какой-то там суперкрутой альфач, но Юнги не верил в любовь. Не верил, что есть любовь, которая безвозмездно отдаёт всё, что есть, которая согреет в холодный осенний день и пойдёт хоть на край света. Не у всех, но есть такая родительская любовь, но это другое. Сами посудите: ты корячился хрен пойми сколько часов, чтобы родить, потом ещё долгие годы, чтобы воспитать, столько моральных сил вложить, умолчим уже о деньгах. Как не любить? А вот когда это совершенно посторонний человек с улицы, которого ты волей случая повстречал? Наконец, продрав горло, Юнги так и сказал своему клиенту, у них завязался долгий спор, но каждый всё равно стоял на своём. — Это очень тупо и ванильно, не находишь? — стоял на своём студент. — Такое бывает только в слащавых фильмах и романах. Я понимаю твою позицию, может быть она и есть эта твоя любовь, но какой шанс её найти? Было бы всё так просто, — вздохнул он. — Я не знаю, может быть ты ещё слишком мал, а может быть и я действительно всю жизнь живу в розовых очках. Но я хочу в них ходить и верить, что любовь есть и она вокруг нас, просто мы этого не замечаем. — раскрасневшиеся глаза посмотрели в почти чёрные глаза Юнги, словно стараясь найти какой-то ответ на их дне, мужчина долго вглядывался в эти два омута. — Почему ты вообще решил здесь устроиться? — Это долгая история, — отмахнулся парень и отвёл взгляд, становилось неловко, когда его так рассматривал совершенно незнакомый человек. — просто мне нужны деньги на жизнь, а на подработках я и половины не смогу заработать, сколько платят здесь за одну ночь. К тому же кризис и инфляция в стране делают свои дела. — Мрачная улыбка коснулась его губ. — Но почему продавать сразу тело, может танцы? Здесь за приват платят примерно столько же. — Я не умею, — смущённо сказал Мин и тут началось…       Почти до утра Юнги и его новоиспечённый хён (хоть господин Джи Хун и попросил называть его хёном, но у парня всё равно проскакивало это «Господин…хён». Джи Хун часто смеялся из-за этого, поэтому не ругался. Да и вообще он был классным не только собеседником, но и человеком) провели у пилона. Господ… то есть хён учил его базовым движениям танца, как работать с шестом и с клиентом. Танцор из Юнги получался неплохим, потому что симпатию к спорту он испытывал с детства и перенёс её во взрослый возраст. Ему нравилась музыка, нравилось, что хён объяснял всё подробно, показывал на примере (оказывается, что в юношестве он шесть лет прозанимался танцами) и был терпелив. Когда часы на тумбочке показывали четыре часа утра, Мин смог показать хороший отрывок танца, который они придумали. Пластичное тело ловко кружило вокруг шеста, извиваясь и опутывая прохладный металлический прут. В комнате витал лёгкий аромат пота и мускуса, Мину было невероятно жарко, поэтому он остался лишь в тёмных штанах. С виду хрупкий, но подтянутый парень исполнял несложные трюки под музыку, которая лилась из динамиков телефона. Завороженный смотритель постукивал ногой в такт мелодии и изредка подсказывал, если Мин делал что-то не так. Наконец, закончив, Юнги шутливо поклонился и снял невидимую шляпу с головы. — Неплохо, только танцуй для себя в первую очередь, — дал последний совет Джи Хун, — а потом уже думай о том, что на тебя кто-то смотрит. Потом придёт опыт и начнёшь отыгрывать для зрителей. — он подмигнул Юнги и кинул в него рубашкой, сказа ему сходить помыться, поблагодарил за разговор и ушёл, не забыв открыть кошелёк и отщипнуть пару крупных купюр «на чай».

***

      Понедельник — день тяжёлый, а вдвойне тяжёлый, если ты, не спавший, вынужден бежать на пары, просидеть в душном лектории три пары и, почти мёртвый, идти на пару физкультуры. Совмещённая физкультура с Чимином, который не отлипал от него с вопросами всё это время, пролетела очень быстро. — Ну, Юн! Расскажи! — Юнги лишь загадочно улыбался и шёл на выход из спортивного зала. — Ты же расскажешь мне, ну, хотя бы после пар, когда из универа домой пойдём? Ну, пожалуйста! — Чимин обогнал своего друга и преградил ему дверь, ведущую в раздевалку. — Ладно, — сдался Мин, — только прекрати меня мучать. Я тебе всё расскажу, обещаю. И Юнги действительно рассказал абсолютно всё. О своём изначальном плане, о том, что он с треском провалился, потому что с утра Джин выловил его и отчитал, об обстановке в комнатах, о добродушном хёне, который плакал, а потом учил его танцевать. Чимин молча выслушивал своего друга, а потом задал очень правильный вопрос, на который Юнги не мог дать ответа. — И ты хочешь остаться там работать? Немного помолчав, парень ответил, что не знает и он действительно не знал, но на следующий день всё же поехал в «Алую бабочку» и подписал контракт на полгода. Выбора не оставалось, сроки оплаты поджимали, а тут ещё и «солнышко» попал в больницу. С переездом теперь нельзя было медлить, потому что ссоры на счёт Юнги легли на плечи Чимину. Так и началась история Алой Бабочки, взявшей себе псевдоним Шуга.