Моя маленькая шалость

Хосок поправляет очки на голове и недовольно вздыхает, посматривая на часы. Время уже три часа дня, а Чонгук как час не отвечает ни на звонки, ни на смс. Это выводит из себя. Хосок тратит свое время впустую, хотя мог сейчас быть на работе. Чон уже бросает попытки дождаться друга и разворачивается, проклиная его самыми последними словами, но стоит только это сделать, как черный форд мустанг останавливается прямо перед носом. Тонированное стекло опускается, а довольная рожа, не испытывающая стыда, появляется перед Чоном. — Сколько стоит одна ночь, малыш? — улыбается парень, перекатывая язык за щекой. Хосок поднимает вопросительно бровь и фыркает, отвешивая мачо-другу подзатыльник, смиряя его ауру и настрой альфача. — Со мной не расплатишься, дружок, — Чон обходит машину и садится рядом с шатеном, надевая очки и откидывая голову на сиденье. — Ты где вообще был, камикадзе? Чонгук выруливает на дорогу и опускает оба окна, а летний прохладный ветерок приятно треплет волосы, развевая их и создавая новый имидж. Хосок расстегивает парочку пуговиц на белой рубашке. — Да у меня младший брат приехал на учебу из Сеула два месяца назад. Привыкает еще к жаркому климату, а сегодня забыл ключи, пока был на пляже. Вот и пришлось вертаться за ключами мелкому. — Младший брат? — удивленно спрашивает Хосок, приподнимая очки. — Да. Разница в десять лет. Но он прикольный. Надо будет вас как-нибудь познакомить. Он скромный, пиздец. Зациклен на учебе, а еще бледный. На него загар не ложится ни в какую, — Чон с улыбкой говорит о брате и посмеивается. — Как хоть зовут? — зачем-то интересуется Хосок. — Юнги. Чонгук и Хосок дружат чуть больше шести лет, как только шатен переехал в Лос-Анджелес на учебу. Они сразу же нашли общий язык и всегда ходили вместе, как сиамские близнецы, их буквально было не разлучить друг от друга. Чонгук всегда выделялся в кругах своим забитым рукавом и спиной, на которых не осталось и следа родной кожи — вся покрыта чернилами и рисунками. А вот Хосок никогда не горел желанием забиться. Они отличались и подходом к жизни. Чонгук любит тусовки и внимание, неважно, какого пола, потому что привлекают оба. Ему нравится проводить ночи в компании двух красивых девушек или же брать поджарых парней. А вот Хосок никогда не хотел временных отношений и перепихов на одну ночь. Поэтому у него и нет сейчас отношений, а последние закончились год назад на почве ревности и недоверий, а также недостатка внимания со стороны мужчины. Хосок предпочитал свободное время проводить продуктивно на работе в собственной компании нежели с девушкой, которая пилила по любому поводу и выносила ежедневно мозги. Вот и разошлись интересами. — Мне нужно забрать кое-что из дома, так что сначала заедем ко мне, — Чонгук уже поворачивает на перекрестке на знакомую улицу, не давая Хосоку шанса на отказ. Чонгук живет в одном из дорогих районов Лос-Анджелеса — Санта-Моника. Совсем недалеко от пляжа и моря. По утрам можно услышать шум прибоя, а вечерами — прогуляться по берегу и помочить ноги. Небольшой двухэтажный белый дом с гаражом и бассейном на заднем дворе был куплен три года назад. Об этой необдуманной покупке Чонгук еще ни разу не пожалел. Да, он живет один в двухэтажном доме, зато сейчас делит жилплощадь с братом и ему не так скучно, да и Хосок у него бывает частенько, чтобы предаться скуке. Хосок выходит из машины и направляется к дому, пока Чонгук паркуется. Мужчина открывает дверь и замечает удивительный порядок в прихожей. Обычно у друга склад обуви и вещей на пуфике, но сейчас все убрано по полочкам, а пол блестит и сияет, словно из рекламы средства для мытья полов. Хосок проходит внутрь, оглядываясь по сторонам, как в него врезается что-то небольшое, но достаточно милое. Или кто-то. — Ой, — парнишка потирает ушибленный нос, которым тюкнулся в накачанную грудь. Хосок опускает глаза и встречается с удивленным и слегка смущенным взглядом и розовыми щеками. На него смотрит самое милое существо, которое он только встречал. Парнишка с карими глазами, больше напоминающими кофейные зерна, тонким маленьким носом, розово-алыми щеками и бархатистыми на вид губами. Пушистые белоснежные волосы больше напоминают лепестки лилий. Чон дает себе слабость и смотрит чуть ниже подбородка, замечая на парне белую майку, заправленную в короткие шорты, а поверх гавайскую пеструю рубашку. Этот милый волнистый попугайчик выглядит обворожительно и сногсшибательно, убивая своей красотой и удивленным взглядом. Это чудо еще и такое крошечное, словно семечко одуванчика, — ветром унести может. Мужчина на фоне него кажется огромным шкафом, а попугайчик ростом ему по плечо. Чон смотрит на паренька и теряет дар речи от неземной красоты. Парнишка в свою очередь успевает только глазами хлопать, не зная, что и сказать. Но немые переглядки прерывает Чонгук, который появляется за спиной Хосока и хлопает по плечу, пробуждая от сладкого сна. — О, вижу ты уже познакомился с мелким. Хосок продолжает смотреть на парня, а тот отходит и поджимает губы, продолжая убивать Чона медленно, но нежно. — Брат? — удивление в голосе не удается скрыть. Глаза широко распахиваются. — Да. Хосок, знакомься. Это Юнги. — Приятно познакомиться, Хосок, — у этого чуда еще и голос слегка шепелявый и такой нежный, что Чон тонет глубже и стремительнее с каждой секундой. Он уже далеко за буйками. Его волнами унесло. — А я-то как рад, — улыбается искренне Чон, протягивая ладонь, а Юнги осторожно вкладывает свою. Рука парнишки такая маленькая, а пальцы холодные и тонкие. На улице тридцатиградусная жара, а его ладонь, как кубики льда в коле. Хосок успевает только провести большим пальцем по тыльной стороне и ощутить нежную кожу на ощупь, как Юнги выдергивает руку и покрывается румянцем. Чон улыбается беззлобно. — Так, я щас быстро переоденусь и заберу бумажник, а вы пока пообщайтесь, — Чон снова хлопает друга по плечу и уходит на второй этаж. Хосок не сводит глаз с Юнги, а тот прячет руки за спиной и молчит, стесняясь и смущаясь нового человека в доме. — Чонгук сказал, что ты приехал сюда на учебу. — Да, но начну полноценно ходить в школу только в конце июля. Я приехал в середине весны. Не знал, что учеба здесь так проходит. Этот нежный голос и шепелявость доводят Чона до восторга. Он улыбается, как идиот, и не может с собой ничего поделать. Это светлое чудо его цепляет. — А вы друг моего брата? — Да. Мы сейчас поедем отдохнуть. Не хочешь с нами? — Хосоку хочется поближе познакомиться с белым лебедем. Утонуть в его глазах и раствориться окончательно. Юнги улыбается, сжимая руки за спиной в кулаки и переминаясь с ноги на ногу. — Чонгук не разрешит мне с вами. — Я разрешаю, — быстро отвечает брюнет. Он найдет способ выкрасть принцессу из заточения. — Я не очень люблю шумные вечеринки, да и к тому же мне шестнадцать. И тут Чон падает с небес на землю. Этому чуду еще маловато лет. Самому Хосоку двадцать шесть. Этот момент он как-то упустил из рассказа Чонгука. — Ничего. Как подрастешь, сможешь ходить с нами. Будешь под нашим присмотром. — Твоим? — глазки сверкают, а голос завлекает. Слова звучат двусмысленно, а во взгляде играет азарт. Хосок заворожен. — Моим, шалость, — ласково произносит тот, а у Юнги глаза загораются ярче. — Чонгук говорил, ты скромный. — Так и есть, — и снова хитрая кошачья улыбка на тонких губах. Хосок попал в сети. Он всем своим нутром хочет коснуться Юнги еще раз и пофлиртовать с ним, посмотреть, как тот будет рдеть от слишком откровенных комплиментов и слов. Напряжение между ними растет. Но шанс на продолжение отнимает Чонгук, который спускается слишком быстро и уводит брюнета от младшего. — Мелкий, я буду поздно! — кричит напоследок Чонгук, а Хосок оборачивается и замечает на себе заинтересованный взгляд кошачьих глаз и прикушенную нижнюю губу. Он еще и ладошкой машет на прощание. Хосок поражен в самое сердце.

***

Когда Чонгук приглашает через несколько дней на ужин, Чон просто не имеет права отказаться, ведь на нем будет присутствовать Юнги. За эти пару дней Хосок извел себя мыслями о восьмом чуде света. Одной встречи хватило, чтобы втрескаться по уши и увязнуть в болоте под названием любовь. Вот так резко и внезапно в его жизнь пришла она. И он не будет отказываться от нее, хоть и смущает разница в возрасте, а также тот факт, что Юнги — младший и родной брат Чонгука. Встречаться с братом друга — идея так себе, но эта мысль исчезает, когда Хосок вспоминает кошачий невинный взгляд и тонкие губы цвета сочного арбуза. На часах шесть вечера. Хосок при параде с небольшим букетом белых лилий стоит на пороге и стучит, хотя раньше никогда этого не делал. Дом Чонгука для него всегда открыт, потому он входил без стука, но сейчас хочет произвести хорошее впечатление на Юнги. И ему невероятно везет, когда дверь открывает именно он. — Здравствуй, — улыбается тот, прячась за дверью. Его сверкающие глаза точно бриллианты, как звезды на ночном полотне, как блеск моря в солнечных лучах. Бушуют, волнуют, трогают. Чон отмирает, когда взгляд падает на острые голые коленки. Опасно. Горячо. — Привет, — зеркалит улыбку младшего и протягивает букет. — Это тебе. Юнги принимает букет и удивленно смотрит на красивые лилии, пахнущие до одури сладко и приятно. Парень прикрывает глаза, вдыхая душистый аромат, и смотрит благодарно на старшего, а Хосок готов задаривать его цветами каждый день, только бы видеть этот цепкий живой взгляд. — Спасибо большое. Лилии — мои любимые цветы. Как вы угадали? — а букет ближе к груди прижимает, к самому сердцу. — Не гадал. Предположил. И рад, что не ошибся. Юнги застенчиво прикусывает губу, и Хосок в этом жесте чувствует всю непорочность и красоту парня. Он похож на эти цветы — невинен душой и телом. Чист и прекрасен. — Чувство интуиции у вас развито отлично. Проходите в дом, — и открывает дверь шире, пропуская гостя. Хосок проходит и касается легонько талии Юнги, а тот краснеет и распахнутыми глазами смотрит на старшего. — Давай на ты? — этот глубокий голос трогает в глубине души потаенные струны. Юнги кивает запоздало, напрягаясь всем телом. Каждая клеточка послушно тянется к Хосоку и хочет ощутить тепло его ладоней чуть дольше, чем секунды. Хосок проходит на кухню, а блондин стоит пару минут в прихожей и прячет красное лицо в букете, стараясь сдерживать бабочек в животе. Они оживились и кричат Юнги, что пришла пора влюбляться и любить. Он сам ждал этого вечера и попросил брата провести семейный ужин вместе с Чоном, чтобы познакомиться, а Чонгук не смог отказать любимому младшему. Тот ведь само воплощение доброты, искренности и наивности. Только Юнги попросил брата не говорить Хосоку, что это именно он предложил его кандидатуру. Парень готовился для этого вечера. С самого утра наводил порядок во всем доме и прихорашивался, подбирал подходящий наряд, чтобы впечатлить Хосока. Эти труды не должны пойти насмарку. Юнги быстро убегает на второй этаж и ставит цветы в вазу, улыбаясь, как дурак. Так и есть. Влюбленный дурак. И такое впервые. А когда возвращается, то занимает место напротив Хосока. — А разве семейный ужин не подразумевает, что на нем должны присутствовать члены семьи? — задает резонный вопрос Хосок, смотря на Чонгука. — Ну… Ты для меня брат уже давно, а Юнги — мой любимый мелкий, так что я решил назвать это семейным ужином. Что плохого? Хосок поглядывает на Юнги, который пальцы в замок складывает и кусает губы изнутри, бросая короткие взгляды на старшего. — Ничего, я всем доволен, — и улыбается парнишке. Чонгук садится рядом с другом и сразу же налетает на небольшой праздничный стол. Юнги, смущенно улыбаясь, накладывает себе салат с креветками и наливает апельсиновый сок. Хосок режет стейк, посматривая на Юнги. Он случайно роняет салфетку и наклоняется поднять, замечая под столом тонкие ноги парня, пальчики которых он поджимает. Чон улыбается. — А расскажите, как вы познакомились? — Юнги поднимает голову, смотря на Хосока и Чонгука. — Вы такие хорошие друзья. Мне интересно, как эта дружба зародилась. — Ну, это длинная история, — Чонгук почесывает шею. — Ужин только начался, — подначивает Юнги, улыбаясь брату. — Чонгук-и, пожалуйста, — и растягивает гласные, а Чон быстро сдается. Хосок наблюдает с улыбкой и понимает, что сам бы не смог отказать милой мордашке и нежному голоску. — Как только я переехал в Америку и поступил в колледж, то на первом курсе… Чонгук рассказывает все с самого начала, не упуская ни одной детали, а Юнги внимательно слушает. Хосок в это время любуется его необычайной красотой. Таких людей не существует на планете. Настолько красивых точно. Взгляд с глаз спускается на шею, и Чон клянется, что та такая же изящная и тонкая, как у лебедя. Юнги в себе все самое прекрасное собрал из этого мира. Родинки выглядывают из ворота белой футболки с ярким принтом и надписями граффити. Один край спадает с плеча, и Хосок облизывается, точно хищное животное. Ему хочется поцеловать, прикоснуться губами и ощутить вкус нежной белоснежной кожи. Понять, что слаще на свете ничего нет. За историей друга Хосок совсем не замечает, как чужая маленькая ножка ползет вверх к паху. Мужчина сглатывает и переводит взгляд на Юнги, а тот продолжает слушать Чонгука, делая вид, что не его нога скользит к члену старшего. В шортах резко становится тесно и жарко, а голову кружит, словно от вина. Но даже от алкоголя так сильно не вставляет, как от шалости Юнги. И ведь Хосок не ошибся, назвав его так. В тихом омуте черти водятся. Остановить игру Хосок не может, принимая правила младшего, до поры до времени делая вид, что этот невинный петтинг не возбуждает его посильнее процесса, но Юнги, кажется, об этом догадывается, продолжая невинно водить по бедру и колену, а маленькие пальчики находят головку и потирают ее. Хосок сжимает вилку в руке и смотрит испытывающе на блондина, а тот улыбается ему, прижимая кулачок к щеке. — Хосок, не хочешь ничего добавить? — Юнги переводит взгляд на него, а нога продолжает трение. Чон держится молодцом, хотя хочет схватить парня за щиколотку, потянуть и унести в комнату, чтобы прочитать лекцию, что хорошие мальчики так не делают. — Все так и есть, — сквозь зубы произносит Хосок, а вилка в его руках гнется. Юнги улыбается, продолжая слушать Чонгука, а ножкой наглаживать член старшему. Когда пальчики снова проходятся по конкретному месту, Чон кашляет и краснеет, а блондин прекращает, взволнованно смотря на Хосока. — Воды? — предлагает встревоженно парень. — Нет, спасибо. Чон вытирает рот салфеткой и смотрит на Юнги. Чонгук рассказывает, как в школьные годы буянил и срывал уроки, а блондин убирает окончательно ногу с паха Чона, продолжая ужинать, но тут в игру вступает Хосок. Его хищный взгляд так и говорит «я не оставлю тебя безнаказанным, малыш». Мужчина перехватывает его ногу, а Юнги ударяет коленом по столу и дергается, смотря резко на Хосока. — Юнги, что такое? — спрашивает Чонгук. Парень краснеет и опускает взгляд. — Н-ничего, просто нога дернулась. Хосок отпускает ногу, но уже собственной раздвигает бедра Юнги и при этом смотрит точно на него, замечая, как увеличиваются в размере глаза парня. Тот понимает, что попал и в этой ситуации абсолютно беспомощен. Он переводит взгляд на Хосока и хлопает ресницами, прося прекратить, но Чон не ведется. Брюнет чувствует, как дрожит мальчишка, но прекращать воспитательную работу не намерен. Парень должен понимать, что в эту игру могут играть двое и у каждого равные права. Пока Чонгук поддерживает диалог с Хосоком, Юнги кусает щеку изнутри и дышит прерывисто. Руки лежат на столе, но судорожно пытаются за что-то ухватиться в попытке прекратить пытку. Он уже краснее помидора, но мужчины этого не замечают. Хосок продолжает гладить парнишку, ощущая, как тот возбуждается, и прекрасно понимает безвыходность всей ситуации. — Юнги, а ты чем увлекаешься? — голос мужчины возбуждает, напрягает и заставляет разум плавиться. — М-мне нравится баскетбол, — мямлит блондин, не узнавая собственный голос. Тот звучит так тихо и моляще. — Он зациклен на учебе, — закатывает глаза Чонгук, а Юнги тоже хочется их закатить, только от удовольствия, покалывающего на кончиках пальцев. — Ну и что плохого? Умный, образованный, скромный мальчик. Мечта просто, — улыбается Чон. «Я хочу быть твоей мечтой», — кричит в душе Юнги и смотрит дрожащими ресницами на него. Хосок мнет и гладит его под столом, а парень не чувствует ног. Ему одновременно стыдно и приятно, но стыд перевешивает. Он прямо перед родным братом занимается грязными вещами с его лучшим другом. И может для Хосока это всего лишь игра, а Юнги пылает изнутри, желая прижаться теснее и разделить тепло, потушить пожар. — М-мне что-то нездоровится, — отвечает Юнги и поднимается, но ударяется о край стола, выходя с поджатыми губами и стояком, который прячет под футболкой. — Юнги, что-то случилось? — встревоженно спрашивает Чонгук и подрывается с места, но Хосок выставляет руку. — Нет, — мотает головой. — У меня голова закружилась. Я прилягу в комнате и вернусь, — врет. Сюда с позором он больше не вернется. Юнги только за угол заходит и убегает в ванную. Он включает холодную воду и умывает пылающее лицо. Сердце внутри стучит, бушует и рвется к Чону, но ноги дрожат, чтобы сорваться и повеситься ему на шею. Парень опирается о раковину и дышит сорвано и сбито, стараясь унять глупое сердцебиение, а мысли привести в порядок, но ничего не получается, когда внизу все горит от прикосновений Хосока. — Боже, я попал, — Юнги вымученно стонет и прислоняется к зеркалу лбом. — Мы оба попали, шалость. Юнги оборачивается и замечает на пороге ванной Хосока. Карие глаза смотрят на него с удивлением и неподдельным восторгом, а сердце не унимается, только сильнее заводится, кричит и бьется чаще. Мужчина подходит к нему и касается пылающей щеки. — Да ты весь горишь, — тихий шепот заставляет по телу пройтись волне мурашек. Юнги язык проглатывает и лишь моргает, как рыбка. Чон так близко, что его дыхание ощущается на губах, а блондин тормозит, смотря завороженно, влюбленно. — Что ты такое вытворял за ужином? — вопрос заставляет младшего прикусить губу и отвести взгляд. — Ох, прекрати кусать свои прекрасные губки, шалость. — Не могу, — тихо произносит Юнги, сжимая руки в кулаки. — Я хотел только поиграть. У меня и в мыслях не было… — Но ты же прекрасно понимал, чем это может кончиться, шалость, — перебивает, разглядывая детально светлое лицо. — Нет. Парень дрожит от прикосновений, и Хосок делает вывод: — У тебя кто-нибудь был? — Нет, — правда срывается тотчас же. Мужчина ухмыляется. — Закрой глаза, шалость. Юнги повинуется и прикрывает глаза, но ресницы все равно дрожат, как на ветру, а Чона умиляет реакция парнишки. Самый подходящий момент для поцелуя. Вот только Хосок хочет украсть его не в ванной, пока парень дрожит, как лепесток. Мужчина склоняется к его уху и шепчет: — Ты будоражишь во мне все. Каждая клетка внутри хочет стать с тобой единым целым. Твои глаза чаруют, манят и убивают, а улыбка способна излечить и вернуть в рай. Юнги хватается за плечи старшего, чтобы не упасть. Ноги окончательно слабеют, но он находится в здравом уме только благодаря голосу Хосока. — Говорят, хорошие мальчики попадают в рай, но с плохими мальчиками ты сам словно в раю, — губы касаются ушной раковины, а с тонких губ срывается тихий приглушенный стон. Хосок слышит, как тот сглатывает. — Ты моя маленькая шалость. Чон уходит, оставляя на кончике носа Юнги поцелуй, закрывая тихо дверь, а парень распахивает глаза и смотрит перед собой. Он не забудет этих слов. Тело дрожит, словно после оргазма. Распахнутые губы обжигает собственное горячее дыхание. Юнги смачивает их слюной и запрокидывает голову. Ему нужно на воздух, иначе связь с реальностью будет окончательно потеряна. — Моя шалость… — произносит шепотом Юнги, проводя пальцем по нижней губе, и краснеет, представляя, что Хосок может сказать это во время процесса, нависая над ним. Парень пищит от радости в ладони и смотрит в зеркало, видя смущенное, влюбленное до бесконечности лицо.

***

На улице тридцать градусов жары, солнце печет, а ветра не наблюдается. Морской шум прибоя ласкает слух, но вместо похода на пляж Юнги выбирает провести время на заднем дворе и полежать спокойно в теньке под зонтиком. Парень с полотенцем на плече спускается из своей комнаты и поправляет черные плавки у зеркала. Но все его планы рушатся, когда у бассейна он видит не только татуированную спину брата в воде, но и нетронутую чернилами загорелую, на которой перекатываются мышцы. Юнги останавливается на зеленом газоне и смотрит на Хосока, который его не замечает, ведь на затылке и спине у него глаз не обнаруживается. Парнишка любуется сильным телом, а колени подкашиваются. Блондин никогда не любил сильных, накачанных мужчин, у которых, кроме мышц, ничего нет, но Чон Хосок не такой. Этот мужчина будоражит своим взглядом, словами и одним только видом. Он не груда мышц. Он полное попадание в типаж Юнги. Парень замирает и чувствует румянец, подходящий к щекам. Спихнуть на жаркую погоду не получится. — О, Юнги! Иди к нам! — кричит Чонгук и машет брату, а Хосок оборачивается и видит блондина в одних только коротких черных плавках, облепляющих бедра. Он зачесывает мокрые волосы и смотрит на Юнги, замечая его пытливый взгляд. Между ними продолжает пылать напряжение, их тянет друг к другу, а Вселенная подкидывает места и время встречи. — Я лучше полежу на шезлонге. Юнги направляется к ним, проходя близко с бассейном, а Чон не упускает шанса и подплывает близко к бортику, смотря на тонкие ноги. — Может поплаваешь с нами, шалость? — Чуть позже, — улыбается скромно и ложится на шезлонг в паре метров от бассейна. Парень подстилает под спину полотенце и прикрывает глаза, стараясь думать о хорошей погоде и жарком солнце, но получается только о широких плечах и сильной спине Чон Хосока, который нависает над ним, загораживая солнце. Юнги облизывает губы от своих влажных фантазий и под закрытыми веками любуется мужчиной. Парень чувствует себя поехавшим. Мысли о друге брата его не отпускают, преследуют даже во снах. Просыпаться посреди ночи от возбуждения стало уже привычкой, а мысли о нем в душе такие же необходимые, как вода. Чтобы скрыть возбуждение блондин сгибает одну ногу в колене и прерывисто выдыхает, фантазируя, как Хосок берет его прямо на этом шезлонге. Он ощущает невесомое прикосновение к бедру и поджимает губы. Сложно представить, как так легко и быстро его будоражат грязные сцены с участием Чона. Юнги открывает глаза и чувствует, как кровь прилила к щекам, и это не последствия загара. Пока Чонгук плавает в бассейне, Хосок прилегает к бортику и смотрит, склонив голову, на парнишку. Эта шалость даже не понимает, как сейчас сексуально выглядит и манит Чона. Все самообладание уходит на то, чтобы не сорваться и не наброситься, овладев юным телом. Хосока заводит их разница в росте и размерах. Юнги такой маленький и хрупкий, словно росток. И у мужчины в голове нет и мысли, чтобы этот цветок сорвать, лишь оберегать и наблюдать за красотой. Взгляд цепляется за ноги. На голени попадают лучики солнца и отражаются от белоснежной кожи. Просто смотреть на парнишку невозможно, хочется касаний, больше телесного контакта. Теперь Чон знает, что Юнги невинен во всех смыслах, и как же это давит на голову и низ живота. Хосок вообще не должен допускать мысль о романе и близости с ним, ведь уважает Чонгука и не может с ним так поступить. Тот ведь так любит своего брата. А Чон грезит лишить его любимого братика невинности и в дальнейшем быть не просто другом. — О чем задумался? — Чонгук подплывает и брызгает в него водой. Хосок зачесывает волосы и переводит взгляд на Чона, но нутро просит продолжить любоваться шалостью. — Да так. А Юнги вообще не интересуется никем? Ну, я имею в виду: девушками или парнями. Не видел, чтобы он был с кем-то, — Хосок решает беспалевно узнать, есть ли кто-то на примете, чтобы убрать противников. — Насколько мне известно, нет. Я не говорил с ним насчет ориентации, но не видел его ни в женском, ни в мужском кругу. Кажется, его отношения не интересуют, — пожимает безразлично плечами. — Но если бы кто-то появился, я бы хотел знать. Хосок усмехается. — А если бы ему понравился парень или девушка старше него, как бы отреагировал? — Хосок ходит на грани, с огнем играется. Чонгук замолкает на мгновение, а Хосок успевает бросить взгляд себе за спину на Юнги. — Если этот человек любит его, то не против, но не чтобы ему было сорок или тридцать. Это уже перебор. Да и вообще мне сложно представить мелкого с кем-то. Злиться хочется. Как представлю, что его кто-то лапает или обижает, так врезать хочется. — Братская любовь и забота? — Походу. Хосок решает еще немного поплавать, но Чонгук сообщает, что ему нужно уехать ненадолго по делам. Мужчина выходит из бассейна и треплет брата по волосам, а Юнги переводит взгляд на Хосока, сталкиваясь с карими глазами. Сердце стучит, как заведенное, а пальцы на ногах поджимаются. — Не хочешь искупаться, шалость? Только ты и я. Чонгука нет, а значит, можно не скрываться и обычные взгляды не ограничивают влюбленных. Юнги поднимается с шезлонга и подходит к краю, садится и виляет ногами под водой, а Чон медленно подплывает ближе. Неведомая сила тянет его к Юнги. Блондин чувствует жар тела напротив, несмотря на прохладную воду. — Я не умею плавать. — Научу, — отговорки не принимаются. Обоим нужен этот контакт. — Почему ты зовешь меня шалостью? — спрашивает парень, щуря по-хитрому глаза. — С самой первой встречи. — Это первое, что пришло на ум. Но оказалось, я не ошибся. Ты самая настоящая шалость, Юнги. Маленькая и безобидная. Юнги смотрит на него и не понимает, почему сердце так громко бьется о грудную клетку от каждого слова, брошенного в его адрес. Чон под водой касается ноги и ведет от щиколотки до бедра, а блондин прерывисто выдыхает, ощущая будоражащие чувства, съедающие все изнутри. Тепло растекается по телу вместе с мурашками. Юнги запрокидывает голову и негромко стонет. — Шалость, — зовет тихо и ласково, а Юнги смотрит из-под дрожащих ресниц. — Тебя трясёт. — Это потому что ты рядом, — не думая, выпаливает парнишка. Чон подплывает и оказывается между бёдер младшего, а сам Юнги распахивает глаза, пытаясь свести ноги, но не получается. Мужчина опирается руками о бортик и нависает над шалостью, а тот теряет дар речи. — Как так оказалось, что я влюбился в брата лучшего друга? — спрашивает Чон, а Юнги смотрит на него и раскрывает рот. — Ты..? — глаза беспорядочно бегают от лица к торсу. Хосок усмехается и берет парня за подбородок, заставляя сконцентрировать взгляд на себе, а Юнги сбито дышит и дрожит, как лист на ветру. — Спокойно, шалость. У тебя сейчас сердце остановится, — большой палец проходится по алой щеке. — Ты такой забавный, когда стесняешься, — Хосок с улыбкой смотрит в его глаза и не может прекратить спускаться ниже, к губам. Блондин замечает это и тянется, а Чон лишь чмокает в лоб по-детски. Юнги чувствует себя глупо и надувает щеки. — Забавный? Вот и оставайся здесь один плавать, раз я такой смешной. Блондин поднимается, но из-за влаги под ногами поскальзывается и падает в воду. Захлебнуться ему не дают сильные руки, опоясывающие талию. Юнги машет ногами и руками, громко дышит, как его поднимает из воды и держат на уровне лица. Весь мокрый и дрожащий от страха и волнения он смотрит на Хосока, у которого слова кончаются, как и терпение. Сердце чуть не остановилось, когда Юнги упал в воду. В бассейне хоть и мелко, но шалость плавать не умеет. Чон держит его под бедрами, чувствуя, как тонкие ноги в кольцо берут и скрещиваются на пояснице. А руки оказываются на горячей груди, по которой капли стекают. Юнги смотрит, как завороженный, и не может отвести взгляд. Сбитое дыхание и глаза говорят все за них. — Я не смеюсь над тобой, Юнги. Я предельно серьезен к тебе и твоим чувствам, — поясняет Чон во избежание недопонимания. Он забывает, что перед ним еще подросток, склонный к преувеличению. — Я не могу спать спокойно, — дрожащий от холода голос вырывается наружу. — Ты снишься мне каждую ночь, — Юнги не в силах сдерживать свои чувства, а словами их не описать. — И что же я делаю в твоих снах? — Чон льнет к нему, склоняется, чувствуя дрожь. — Любишь меня жарко и в разных позах, — с алыми щеками заявляет тот. Хосок чувствует тягу к Юнги и не может отвергнуть ни свои чувства, ни парнишки. Когда сердце зовет, он не может отречься от его зова, тем более, когда слышит и Юнги. Чон смотрит в упор на губы младшего, а тот раскрывает их и прижимается грудью к груди мужчины. — Здесь только ты и я, — шепчет парень отчаянно. — Поцелуй меня. В любой другой ситуации Чон бы еще несколько раз подумал, но сейчас даже думать не надо. Все его существование заканчивается на губах Юнги. Он прижимает парня к себе за ягодицы и вкушает запретный плод, ощущая, как ему неуверенно, потихоньку отвечают. За всю его жизнь еще никогда поцелуй не был так сладок и пьянящ. Это стоило того, чтобы откладывать и ждать. Хосок и правда в рай попадает, чувствуя, как тонкие губы дрожат, стараясь отвечать уверенно. Юнги не знал, что целоваться может быть настолько приятно. Сколько раз он не представлял, но ни разу не было так хорошо, как сейчас. Губы неуверенно приоткрываются, пропуская язык старшего, а сердце уходит в пятки, когда с его языком начинают играться и скользить во рту, задевая верхнее небо. Юнги прошибает, и он распахивает глаза, смотря на Чона, веки которого закрыты. Внутри все пульсирует и дрожит от уже не такого детского и невинного поцелуя. Юнги не боится переступить грань и зайти дальше. Он доверяет Хосоку и не боится, что тот сделает что-то, что ему не понравится. Парень вновь закрывает глаза, растекаясь в руках старшего, отдаваясь волнам удовольствия. Чон в свою очередь сжимает упругие ягодицы. Вода усиливает все чувства на максимум. Юнги слышит, как собственное сердце ускоряется, а сердце Хосока стучит ему в такт. Губы сливаются в одно целое, а руки стараются обхватить и исследовать больше пространства на неизученном теле. Так хочется запомнить каждую родинку, каждый миллиметр кожи, каждый плавный изгиб и складочку на губах. Запомнить и воспроизводить в памяти прерывистое томное дыхание, дрожащие ресницы Юнги и уверенные горячие губы Хосока. Они целуются посреди бассейна и отдаются друг другу, словно жаждали этого несколько десятилетий. Для обоих прикосновение губ значит намного больше. Все чувства словами выразить невозможно, но через касания попробовать стоит. Чон держит себя в руках и не напирает, но внутри все горит, а губы пылают. Сколько себя помнит, но от одного поцелуя голову не терял. Одно трепетное касание не вызывало бурю эмоций и не отключало мозг. Юнги же тихо постанывает и хмурит брови. Губы опухли, но прекращать сладость поцелуя никто не желает. Кажется, что если они отстранятся, то потеряются в этом бассейне, как в безграничном океане. Детский невинный поцелуй переходит в более взрослый, когда и блондин впускает свой язык в рот Хосока. Он не старается повторить по памяти движения Хосока. Юнги двигает им, как хочет, вызывая мурашки на спине Чона. В голове шум, а горячее дыхание согревает и успокаивает. Хосок отрывается первым и слизывает слюну со своих губ, а Юнги чувствует, как пылают собственные, и прижимается ко лбу старшего, смотря смущенно. Его глаза светятся, как кометы, в которых сотни жизней зарождаются. Чон видит свое отражение в них и не может не улыбаться. Настолько счастливым быть невозможно. Юнги одной своей улыбкой и взглядом воскрешает в нем давно умершие чувства, заставляя их гореть снова. — Моя шалость, — шепчет влюбленно Хосок, не веря, что сделал это. Юнги смеется и водит своими губами по чужим. В сердце радость и гордость, что не побоялся попросить о большем. — Пока Чонгука нет, я хочу научиться целоваться так, чтобы тебе голову сносило. Юнги подкупает своей искренней добротой и наивностью, детской непосредственностью. — Тебе это не нужно. Ты и без того башню срываешь, шалость. «Двери в сердце ты открыл и вошел без стука, освещая мое существование», — произносит у себя в голове Чон. Пока нет Чонгука, в бассейне Юнги постигает прелести поцелуев, а Хосок понимает, что попал конкретно, когда парень превосходит его в собственной технике. И нужно придумать очень хорошее оправдание опухшим губам обоих до прихода Чонгука.

***

Пока Чонгук уезжает в командировку на неделю, Юнги решает, что это время нужно провести с пользой. В первый же вечер отъезда брата младший дрожащими от волнения пальцами набирает номер Хосока с просьбой приехать. Пока долгие гудки идут на том конце, парень уже успевает несколько раз мысленно сбросить и пристыдить себя за попытки зайти дальше поцелуев в бассейне и прогулок у моря. Юнги хочет видеться чаще с Хосоком и не скрывать своих чувств, хочет, чтобы их отношения не были тайной для Чонгука. Ему хочется любить и быть в отношениях с человеком, с которым сердце стучит по-новому, словно в него вновь вдохнули жизнь. Примерно через полчаса Хосок приезжает и оказывается на пороге комнаты парня. Юнги смотрит на него с волнением и капелькой страха, ведь его предложение могут отвергнуть или посчитать неправильным. — Шалость, что случилось? Что за срочность? — Хосок подходит ближе и касается щеки, не боясь, что их кто-то увидит. Юнги льнет к руке и прикрывает глаза, как домашний кот. — Чонгук уехал в командировку, а мне страшно оставаться одному. Ты бы не мог… остаться со мной? — карие глаза глядят с надеждой и потаенным желанием не отвергать его. У Хосока сердце громко и быстро стучит, когда парень смотрит на него так. Словно планеты разрушаются, а влюбленные остаются в бесконечном космосе. У старшего сразу же сердце поет при этом взгляде, а желание защитить и укрыть играет над всем остальным. — Шалость, я останусь с тобой. Не переживай. Со мной тебе нечего бояться. Хосок прижимает парня к себе за талию и держит в руках самое сокровенное в своей жизни. Он касается парнишки невинно и целует, не переходя грань, а вот Юнги старается углубить поцелуй и медленными шагами отступает назад вместе с Чоном, падая на кровать. Мужчина нависает над ним, а красные щеки и горящие глаза узнает из тысячи. — Юнги… — Чон зовет его по имени, а тот дрожит и смотрит возбужденно. Одних поцелуев хватает, чтобы в шортах стало тесно. — Хосок, — едва слышно произносит на выдохе. Чон смотрит ему в глаза и видит жизнь, бьющую искрой. И понимает желание парня, о котором несколько ночей грезил, вот только никак не может переступить черту. И не разница в возрасте так смущает, как дружба с Чонгуком, вот только Юнги не принадлежит брату и волен чувствовать, выбирать сам, а не из-под чьей-то указки. — Ты позвал меня не только для этого, да, шалость? — спрашивает Чон, заправляя светлую прядь за ухо. Румянец приливает к щекам, а слова не вовремя исчезают. В голове все плывет. — Я хотел остаться наедине, — честно признается Юнги. — Хотел стать ближе и зайти дальше поцелуев. — Ты передумал? — Чон всматривается в лицо, читая парня, как открытую книгу. — Нет. — Скажи, чего же ты так хочешь? — Хосок играется с возбужденным и смущенным парнем, прекрасно зная, какой тот милый и искренний в своих желаниях. Юнги смотрит на нависающего старшего и забывает собственное имя. Никто в жизни на него не смотрел так, словно он — единственный человек на планете. Словно затерянная, редкая драгоценность. Словно долгожданная победа. А Хосок смотрит на него именно так, от этого парнишка и теряется. Теряется в своих чувствах и словах. — Я хочу тебя, Хосок, — прерывисто выдыхает Юнги, облизывая губы от волнения. Из его уст это звучит так маняще и сексуально. — Чонгук мне голову оторвет, если я тебя трону. — Он не знает, что ты уже трогаешь, — Юнги на его защите. — Хосок, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты стал моим первым. С каждым словом Юнги заводит все больше и больше, а эта просьба разрывает Чона на части. И как можно отказать ему сейчас? — Ох, черт… — вздыхает Хосок, сходя с ума. — Шалость, ты хоть понимаешь, о чем просишь? — Ты не хочешь меня, да? Я не возбуждаю тебя? — Юнги переубедить и заставить сомневаться легче всего. — Не в этом дело. — Я маленький для тебя… — слова режут сильнее осколков по вене, а потерянный взгляд гаснет. — Всего лишь ребенок. Ты говорил, что не будешь играть с моими чувствами, но именно сейчас это и делаешь, Хосок, — сияющие глаза смотрят с просьбой не разбивать сердце, не отрывать, не бросать, не пользоваться. Чон берет и целует Юнги в щеку, оставляет трепетный, наполненный чувствами, поцелуй. — Юнги, послушай меня. Я испытываю к тебе неподдельные эмоции. Я сгораю от твоих прикосновений, слов и твоего взгляда, — он слышит, как дыхание парня становится частым. — Мне плохо, когда приходится тебя оставлять и скрывать свои чувства, прятаться от Чонгука, лишь бы поцеловать. Ты значишь гораздо больше, чем любовь. Ты — мое все, — Юнги смотрит с замиранием сердца, понимая, что их чувства гораздо больше, чем в обычном человеческом понимании. — Я не могу оставить тебя или относиться иначе. Сейчас меня останавливает последняя стена — Чонгук. Если он узнает, что мы не просто целовались, но и зашли дальше, я даже представить боюсь, что он сделает. Но этот страх не отменяет того, что я хочу с тобой близости. Я тоже хочу тебя, Юнги. Просто тебе нужно знать последствия. Блондин касается его щеки в ответ и притягивает к себе, разделяя нежный поцелуй, такой же, как и их чувства друг к другу. — Чонгук ничего не сделает ни тебе, ни мне. Просто будь со мной рядом. Если я для тебя все, то ты для меня все в степени бесконечность, — улыбается парнишка и смеется. И этот смех рассеивает любые страхи и сомнения. Этот смех — смысл существования Хосока. — Я люблю тебя, шалость, — признается так легко и просто, такого никогда раньше не было. — Я люблю тебя, Хосок, — незамедлительно прилетает в ответ, а истину скрепляет поцелуй. Юнги закидывает руки на шею старшему и прижимает к себе. Хосок хватается за его колено и поглаживает, чувствуя мягкость кожи, которую под водой успел ощутить однажды, но тогда все внимание было сконцентрировано на поцелуй, а сейчас ему дана возможность свыше зайти дальше. — Ты уверен? — прерывается Чон, смотря в возбужденные зрачки. — Уверен, — Юнги прерывисто выдыхает. — Я хочу сделать это с тобой. Прошу, не останавливайся, — сдавленные просьбы и частое дыхание с розовых губ распаляют. Чон возвращается к губам Юнги и наслаждается его покорностью и теплом, а тело внизу приятно покалывает от жаркого предвкушения. Умелые жилистые руки подготавливают младшего, губы трепетно целуют. Мужчина отвлекает дрожащего парня, чтобы быстрее избавиться от одежды и прижаться к юному телу. Юнги закрывает глаза, решаясь полностью отдаться своим чувствам и ощущениям, довериться Чону на все сто, отдать свое сердце на бесконечное хранение. Пара секунд тянутся вечность, и Юнги не замечает, как оказывается без одежды, лежит под Хосоком на взбитом одеяле и ощущает все ярко и остро, словно оголенное нервное окончание. — Шалость, нужна смазка и презерватив, — обдает жаром ушную раковину, а Юнги мурашками покрывается до самых ягодиц. — Н-на комоде… За часами, — прикусив нижнюю губу, стонет парень. Чон остраняется и быстро возвращается, держа в руке лубрикант и парочку презервативов. Он бы пошутил, что парнишка готовился, но решает не произносить ненужные слова. Мальчик под ним и так смущен и напряжен. Для него это важно. Не каждый день занимаешься сексом впервые. Тем более не по пьяни, а с любимым человеком. Мужчина сам быстро раздевается, бросая собственную одежду к вещам Юнги на пол, выдавливает смазку на пальцы и, разогревая, подставляет один к сжатому сфинктеру, который инстинктивно напрягается. — Шалость, расслабься, — ласково просит Чон, круговыми движениями касаясь колечка. Юнги сглатывает и повинуется беспрекословно, стараясь не думать о пальцах в его анусе, а о поцелуях в шею и ключицы. Хосок отвлекает его ненавязчиво, осыпая поцелуями и изредка покусывая нежную белоснежную кожу, на который остаются покраснения. Мужчине стыдно, что он юное тело покрывает укусами и засосами. Это невинное полотно, не знавшее до этого людской ласки и любви. Язык находит соски и массирует их кончиком, а Юнги прошибает волной. Тело выгибается на простынях, принимая в себя два пальца, а глаза ловят вспышки молний. — Тише, маленький, — Чон, поглаживая по животу, успокаивает парня. — Ты такой чувствительный. Юнги вздыхает и поднимает робкий взгляд, сталкиваясь с Хосоком. В карих глазах вся нежность и любовь мира живет, а желание преобладает. Его горячий язык проникает в рот и ласкает блондина. Глаза закрываются, закатываются в блаженстве, и Юнги постанывает, принимая пальцы. Руки сжимают одеяло, но Чон убирает их на правильное место — свою спину. Каждое плавное движение языка вызывает в младшем прилив возбуждения и мурашки, а мышцы под пальцами на спине и лопатках перекатываются, заставляя дрожать и чувствовать силу мужчины. Юнги упускает момент, когда в нем свободно двигаются три пальца —Чон его отлично растянул. Никакой боли и дискомфорта. Умелые, уверенные движения старшего отвлекают от ненужных мыслей, заставляя думать только о нем. Хосок открывает и раскатывает презерватив по стволу, а парень не упускает возможности взглянуть на размер старшего, и, когда видит, испуганно выдыхает. Чон замечает минутное смятение и страх, блеснувшее в глазах Юнги. — Что такое, шалость? — Хосок вновь наклоняется к нему. — Передумал? — и зацеловывает лицо. — Нет. Просто как в меня войдет все? — Юнги спрашивает дрожащим голосом, сводя колени. Для него это первый раз, и волнение вполне нормально, особенно при человеке, к которому испытываешь неподдельные чувства. Хосок медленно поглаживает бедра и неторопливо целует шею, а за ухом оставляет маленький укус. Удобство и комфорт Юнги для него на первом месте. — Шалость, я же растянул тебя. Все войдет нормально. Если будет больно или неприятно, говоришь мне, понял? Это твой первый раз, и я хочу сделать его идеальным. Юнги долго смотрит, а затем неторопливо кивает, осознавая, что находится в надежных руках, которые не предадут и не обманут. Сам Чон испытывает легкое волнение. Он впервые в ситуации, где берет такую большую ответственность, тем более за чувства другого, но не чужого человека. Юнги для него все. Мужчина гладит успокаивающе бока и приставляет головку ко входу. Предварительно Хосок вылил побольше смазки на проход, чтобы войти и скользить легко. Юнги смотрит в глаза старшему и ждет действий, а Хосок замирает на пару секунд и снова влюбляется в парнишку, когда тот глядит открыто и доверительно, словно маленький олененок. — Не закрывай глаза, — роняет тихо Хосок, а Юнги облизывает пересохшие губы. Хосок выдыхает и медленно проникает. Головка раздвигает тугие стеночки, а Юнги сжимает предплечья старшего, смотря в глаза Чону, и видит в них уверенность и любовь. Новые ощущения поистине великолепны. Хмуря брови, Юнги разводит ноги шире, чтобы мужчина вошел полностью, а тот неторопливо двигается и оказывается внутри. У обоих срывается судорожное дыхание, а у младшего капелька пота стекает с виска. Он откидывает голову и громко дышит, словно пробежал несколько кварталов. Хосок приходит в себя и расставляет руки по бокам от головы блондина, а осторожные мягкие касания к груди заставляют чувства внутри раскрыться по-новому. — Юнги, я могу двигаться? — одно слово, и Чон выйдет из него и ляжет рядом. Ему и объятий хватит, чтобы насладиться ночью и Юнги. Но парень кивает, не в силах вымолвить и слова. Хосок склоняется и раскрывает мягкие губы языком, а Юнги закидывает стройные ноги на поясницу старшему, сам подначивая движения. Медленные толчки разрабатывают стенки. Юнги мычит сдавленно в поцелуй, кусая губы брюнета и оставляя красные полосы на груди от странных щекочущих ощущений, скребущих грудную клетку. Чон с губ спускается на шею и оставляет по всей коже засосы. Чонгуку за них придется отчитаться, но Хосок готов предстать перед ним и сказать о своих чувствах, которые невозможно сломать и исправить. Блондин громко стонет, не узнавая собственный голос, кусает губы, чтобы не звучать так странно, но Хосок просит не останавливаться и ласкать его уши мягкими мелодичными стонами, пробирающими до мурашек. Кровать поскрипывает от неторопливых толчков, а двум телам, жаждущим близости и страсти, не хватает кислорода. Они сами лишают друг друга его. Юнги судорожно стонет, поджимая пальцы на ногах, а голову роняет на подушку, видя на потолке звезды, которые дарит Хосок с каждым толчком, вышибающим мысли. Дрожащее, граничащее с безумием, удовольствие окутывает обоих. Они находятся во власти любви и собственных чувств. Юнги руками беспорядочно водит от груди до боков, сжимая ребра Чона, а затем — снова наверх к лопаткам, которые горят от ярких четырех полос на каждой. Между стонами слышатся мольбы ускорить темп, и Хосок уже более свободно и быстро двигается, сокрушаясь от сладких громких стонов. Никогда еще Чона так не заводило дыхание. Юнги прекрасен, а несдержанные звуки только подпитывают желание и заставляют сходить с ума. Хосок толкается и задевает нечаянно комочек нервов, а Юнги выгибает. Перед глазами яркая вспышка, а с губ срывается громкий безудержный стон. Чон не прекращает толчки, ощущая, как его беспрепятственно принимают. Два тела поддаются друг другу навстречу, задавая собственный ритм. Хосок сцепляет руки в замок и накрывает губы Юнги, превознося обоих на небеса. Блондин не чувствует тела, его голова пустеет, а толчки заставляют безудержно стонать. Он сжимает руки старшего и выгибается в спине, отрываясь от постели. — Спокойней, шалость, — улыбается в поцелуй Хосок, укрощая нетерпеливого. — Я не могу, — хмурит брови и кусает игриво за нижнюю губу. Скрип кровати. Томное дыхание. Громкие стоны. Влажные поцелуи. Царапины на спине. Следы на бедрах. И тела в отблесках луны. Хосок накрывает член младшего, который от каждого толчка шлепается о живот. Подстраиваясь под ритм, он начинает дрочить парнишке, а тот распахивает глаза и часто дышит, сжимая запястье Чона до хруста. Тело под ним извивается и ерзает, сминая простыни, а старший лишь облизывает губы и целует настойчиво. Юнги разрывается на части, мечется и сгорает от ощущений, которые каждой клеточкой тела ощущаются остро и чрезмерно ярко. Юнги не может их сравнить ни с чем, что было до этого. Даже мысли о первом разе не приносили и доли того удовольствия, что ощущает младший сейчас. Свободная рука касается шеи и притягивает Хосока ближе. Чон удивлен смелости своей шалости. Он мужает на глазах и не боится просить того, что хочет и приносит кайф. Юнги стонет звонко, задевая струны души, и поражает сердце Чона стрелами амура. Надолго парня не хватает, и он изливается в кулак, а мужчина совсем скоро — в презерватив и выходит из парня, заваливаясь рядом. Дыхание сбито ни к черту. Оба вспотевшие, уставшие, но такие довольные и счастливые. Юнги переворачивается на живот и смотрит любопытно на Хосока, который все никак отдышаться не может, но признает, что этот секс был самым лучшим за все двадцать шесть лет жизни. — Как ты, шалость? — спрашивает Чон, держа глаза закрытыми, а одной рукой приобнимая Юнги под боком. — Жарко. Мокро. Довольно, — а тот улыбается и кладет голову на плечо. Чон сам улыбается и лениво проходит пальцами по спине блондина, чувствуя, как тот покрывается мурашками. — Не больно? — все никак не унимается старший. Юнги поднимает голову, смотря восторженно и удовлетворенно на Чона. — Хосок, это было незабываемо! Чон со спокойной душой вздыхает и проводит рукой по ягодицам, которым в процессе уделил не так много внимания, как хотелось бы. Одного раза недостаточно, чтобы насладиться полностью телом шалости. — Чонгук открутит мне голову, когда вернётся, — Чон не радуется своей участи, массируя переносицу. — Я переспал с его младшим братом. — Ты лишил девственности его младшего брата, — исправляет Юнги и хихикает. Ему смешно, не он ведь получит от Чонгука. — Черт, я точно труп, — Хосок прикрывает лицо руками, слыша рядом хихиканье. Юнги ползет к нему изящной кошкой и нависает, целуя влажно, заставляя забыть о плохом. — Не забивай голову, — шепчет и улыбается, ощущая руки, сжимающие половинки. — Его не будет целую неделю, а это значит, что семь дней у тебя есть, чтобы придумать отмазку. — Боюсь, что мне будет не до этого, — громкий шлепок разносится по комнате, заставляя Юнги ойкнуть и вздрогнуть. — У меня есть семь дней, чтобы насладиться своей шалостью по полной. Чон видит, как от сказанного зрачки младшего увеличиваются, а с губ срывается судорожный вдох. — Не будем терять времени, — их губы сталкиваются, заполняя комнату влажными звуками поцелуев.

***

Чонгук возвращается из командировки и замечает странное поведение Юнги. Тот носит майки и свободную рубашку поверх, длинные шорты, которых у него в помине не было. А после просьбы починить кровать Чон приглашает в гости и Хосока, который в последнее время тоже сам не свой, и ведет себя, словно ограбил банк, а награбленное прячет у себя дома. — Так, а теперь скажите мне, как вы умудрились сломать кровать? — спрашивает Чон, сидя на кухне с холодным лимонадом и листьями мяты на каемке стакана. Юнги, сидящий рядом, давится соком, а лицо Хосока остается без изменений, когда младший краснеет и прячет взгляд в стакане. — Хосок? — взгляд Чонгука падает на первого подозреваемого. — Что? Я всего лишь помогал Юнги… с физикой, — Хосок придумывает первое, что приходит в голову, а блондин краснеет с каждой секундой все больше, походя на свежую клубнику. — Так, мои любимые физики-испытатели, двигатели научного прогресса. Врать мне бесполезно. Я видел, как вы языки друг другу пихали в рот еще в бассейне. Юнги топится в стакане, а Хосок, понимая, что врать бесполезно, решает не продолжать игру в тупого, звонко хлопая по столу. — Да, целовались. Если хочешь набить мне морду, пожалуйста, только Юнги я от этого не разлюблю и прекращать целовать не стану, — уверенно говорит брюнет, а друг усмехается. Юнги слушает и улыбается. Рядом с ним правильный человек, и сердце радуется. — Спокойней, Ромео, — Чонгук поднимает руки и машет ими, прося поубавить пыл. — Я между вами и вашими отношениями стоять не буду. Если хотите, встречайтесь, только кровати не ломайте. Мебель пощадите, кролики, — и смеется, отпивая лимонад. Юнги поднимает голову и переглядывается с Хосоком, улыбаясь широко. — Чонгук, ты серьезно? — удивленно спрашивает Юнги, чуть ли не прыгая на месте и не вереща. Тот кивает, а брат поднимается с места и бросается на старшего с поцелуями. — Чонгук, ты самый лучший брат! Я тебя так люблю. Спасибо-спасибо-спасибо! — тараторит Юнги. — Хэй, я в курсе, что брат века, но спасибо, что помнишь и знаешь об этом, — Чонгук морщится, делая вид, что ему подобное не по нраву, но брата обнимает и подхватывает под бок, таща в сторону заднего двора в бассейн под задорные верески младшего. Хосок поднимается и уходит вместе с другом и теперь уже парнем, спокойно вздыхая. И все-таки он знал, что Чонгук его поймет и примет любовь к брату. Но мысли о спокойном и приятном прерывают крики Юнги, который мартышкой кувыркается в руках Чонгука. А тот держит его, как пушинку, и прыгает вместе с ним в бассейн. — Чонгук, я плавать не умею! — последнее, что кричит Юнги и оказывает в воде. — А давай проверим, как тебя твой парень спасать будет? — смеется Чонгук и держит брата в руках, чтобы тот и правда не утоп. Хосок усмехается и стаскивает футболку через голову, снимая и шорты. — Не волнуйся, шалость, я спасу тебя из лап кровожадного дракона! — победоносно выпаливает тот и прыгает вслед за братьями. — Чего?! А вот хер теперь я отдам тебе мелкого! Будешь на коленях у меня выпрашивать квоту на встречу с ним! Нешуточная драка в воде за сердце и честь Юнги заканчивается победой Хосока, который отвоевал свое в нечестном сражении, но зато не жалеет ни о чем, когда на шезлонг под рассказы Чонгука о поездке, рядом ложится парнишка, который заставляет чувствовать себя глупым подростком, готовым на любые свершения.