Шутки шутками

      Поттер лёг рядом. Снейп вздрогнул от неожиданности — он не слышал, как тот вошёл в комнату. Гарри лежал прямо здесь, очень близко, непонятно откуда взявшийся шпион, нарушающий хрупкое спокойствие. Он иногда так делал: тихо подбирался и пристраивался где-то под боком, а после говорил, что это выходит по случайности и он вовсе не хотел пугать Снейпа. Тот верил, но только второй части заявления. Почему мальчишка подкрадывается? Привычка, прихоть, придурь? Это было настоящей загадкой. Обычный солнечный день зимних каникул в Хогвартсе. Проводить неделю в уединении меж мрачных стен Норы Гарри совершенно не хотелось. Да и какая, к чёрту, Нора? Здесь, в замке, в тихом слизеринском подземелье, он чувствовал себя в разы уютнее. До чувства полного комфорта его состояние не дотягивало лишь из-за неприятной тянущей боли в копчике — нежелательный побочный — или вполне себе прямой — эффект вчерашнего падения с метлы. Из-за неё он не смог нормально выспаться ночью — несмотря на убаюкивающий храп Северуса — и спокойно подремать утром, так что решил попытаться сменить место своего пребывания: притащил пару десятков подушек поближе к окну гриффиндорской спальни для мальчиков и лёг на них, чтобы хоть немного расслабиться. Он провалялся в полной тишине почти час, пока, видимо, гордое одиночество ему ни надоело, и он ни решил составить компанию Снейпу, отдыхающему в своей комнате в подземелье. Выглядел подкравшийся Гарри очень умиротворённо. Обычно он неустанно трындел, о чём угодно и с кем угодно, замолкая либо когда сам уставал, либо когда этот самый кто угодно, — обычно Снейп, — каким-нибудь образом его обижал, видите ли. Но сейчас он даже не шевелился, а только улыбчиво рассматривал расслабленное лицо профессора.       «Он всегда встаёт раньше меня. Я так редко вижу его спящим,» — у Северуса был «слегка» расшатанный режим сна, в котором нередко день и ночь могли сменять друг друга по степени его активности. Причиной тому послужили и похождения Снейпа к Тёмному Лорду, и тренировки с легилименцией и окклюменцией с Гарри, и вещи более интимные, о которых сам Северус предпочитал, конечно, умалчивать перед теми, кого это никак не касалось — то есть перед всеми, кроме самого Гарри. Голову Поттера посетила идея: вдруг так получается, потому, что Снейпу важно знать, что сам Гарри все ещё здесь? Что он никуда не ушёл, а все ещё сопит рядом. Такая вот жажда контроля, сублимируемая таким странным образом. Может быть, каждый раз, как просыпается, он рассматривает его также внимательно и вдумчиво, как и тот рассматривал его сейчас. Это был в своём роде интимный момент, который до сей поры Северус проходил один, но сейчас, видимо, подпустил к себе и того, с кем делил постель. Как бы там ни было, сейчас Снейп был спокойным и явно не спешил никого контролировать. Он даже не среагировал, когда Гарри перевернулся набок и придвинулся к нему чуть ближе.       Его кожа немного дряблая. Это не страшно, хотя её носитель так не считает; когда Снейп показывает места с обвисшей кожей, Гарри демонстрирует многочисленные шрамы с разными степенями уродливости. Зельевар говорит ему, что шрамы — героическое приобретение, практически божественное, как живые медали, и их нельзя сравнивать, а Поттер отвечает, что все «недостатки» тела первого, — хоть он их таковыми не считал, — такое же приобретение, только данное временем. Однажды и Гарри таким будет, и он может лишь мечтать, чтобы его тело выглядело также хорошо. Но Снейп не слушает.       «Это так важно для него,» — думает мальчишка и решает не спорить дальше, дабы ненароком не расстроить его сильнее. Благо, сейчас им не приходится это обсуждать.       Не сводя с профессора глаз, будто загипнотизированный его анфасом, Гарри плавно и мягко проводит рукой по его плечу. Тот слегка хмурится, но не открывает глаза. Мальчик с удивлением замечает, что он отчего-то напряжён. — Сев, — он говорит тихо, но в окружающей тишине его прекрасно слышно, — знаешь, о чём я думаю? — О чём? — тот поворачивает голову в его сторону, но не открывает глаз. — Ты спать что-ли удумал? — Я… да. Неважно. — Хорошо… просто я тут думал… — Ну? — … и вспомнил несколько магловских шуток. — … ох, Мерлин упаси, — выдаёт он тихо после непродолжительной паузы.       Гарри хихикает. — Просто я о них почему-то вспомнил… — Чтобы меня выбесить, Поттер, да, я знаю эту стратегию… — он кривится и переворачивается набок, спиной к мальчишке. — Не только, я ещё тебя и развеселить хочу, — он игриво пробегается пальцами по его руке. — Я пытаюсь отдохнуть. — Просто послушай… — Ну, ладно. Рассказывай.       Гарри приподнимается на руках, прижимается грудью к спине своего невольного слушателя и обнимает его одной рукой. — Итак, шутка первая, — он показательно прокашливается, — «легче посмеяться над геем, чем улыбнуться под ним». — Какой кошмар… — Снейп открывает глаза и со всей глубиной своей бездонной душевной боли через плечо смотрит на смеющегося над собственной шуткой Поттера, — он ещё и смеётся, как гиена. — Слу… слушай дальше, — он хлопает себя по груди, пытаясь успокоиться, и продолжает. — «Надпись на входе в г-гей-клуб…» — Поттер… — …«Вход сзади». — Отодвинься от меня, немедленно, — он левой рукой пытается отпихнуть его, но ему это не удается. Гарри его уже не слушает — Гарри в истерике. — Ты аж весь вспотел от своей «удачнейшей» шутки. — Ну, смешно ведь! — Ни капли, ни ка-пель-ки, ты слышишь меня?       Гарри валиться обратно на подушки и вытирает мокрые глаза, не сдерживая смех. Снейп садится и молча смотрит на него, ожидая, пока он успокоится. Тот ощущает его взгляд на себе и начинает чувствовать себя… как-то странно. Он постепенно успокаивается, находит в себе силы открыть глаза: он видит, как Северус смотрит на него, загораживая ему свет от импровизированной лампы — левитирующей палочки со статичным заклинанием. Мужчина выглядит немного необычно, и Гарри не знает, что с этим делать — он ещё не до конца понимает Снейпа со всеми его… особенностями.       У него чёрные глаза. При свете люмоса они выглядят светлее обычного. Мальчик протягивает к нему руки и говорит: — Ей, иди ко мне. У меня всё-таки есть парочка серьезных мыслей. — Да неужели? — его «удивление» — это отдельный вид хамства, но Гарри проглатывает это. — Ужели. Укладывайся на меня, — он призывно сжимает-разжимает кулачки.       Снейп слушается.       Он ложится рядом на живот, обнимает его за шею и таким образом остаётся слегка приподнятым, нависая над обнимающим его за плечи Поттером. То, как он устраивался, выглядело очень элегантно. Особенно красиво на нём смотрелся солнечный свет: он разливался белым золотом по рубашке и брюкам, словно очерчивая каждый изгиб его тела. Гарри отрывается от этого зрелища, чтобы посмотреть Снейпу в глаза, и говорит: — Я здесь думал… ну, всякое думал… может, после всего этого поедем в Испанию? Или Норвегию. — Почему именно туда? — Не знаю… просто они мне нравятся. Хочу поселиться там. Недалеко от парка. Тебе ведь нравятся наши прогулки? — …Хорошая мысль. — Ещё хочу, чтоб у нас было три кота и две собаки. Чтоб мы их выгуливали на поводках… — Тебе твоих друзей не хватает? — Сев, — он легонько хлопает его по плечу, — шутишь ты ещё хуже меня. И к тому же шутки у тебя глупые, ни о чём. А ведь я… — А что ты? Что ты, Поттер? — …а ведь я тебя люблю. Хочу целовать тебя, злыдня, каждый день, и любить каждую ночь… — Ого. — Ага. — Ты это на магловском форуме для домохозяек прочитал? — Нет, сам придумал! — Тебе точно не нужна профессиональная помощь, дорогой? — …Я бы ударил тебя подушкой, но пожалею на сей раз.       Снейп хмыкает. Гарри слышит, как в соседней комнате начинается суетливая возня — наверное, эльфы пришли убирать класс. Он отвлекается на шум, пока профессор его пристально рассматривает. Проходит минута молчания, прежде чем зельевар с совершенно ровным выражением лица выдаёт: — Ты так глупо выглядишь…       Гарри недовольно прыскает. — …когда пытаешься выглядеть серьезно. — Ну, спасибо!       Он вновь смотрит ему в глаза и ждёт, когда «парад унижений» продолжится, но внезапно Снейп резко прижимается к нему и, крепко держа мальчишку за плечи и затылок, осыпает его лицо поцелуями. Они были быстрыми, точечными, от них невозможно было отбиться — не очень-то и хотелось, с другой стороны.       Гарри начинает громко смеяться, игриво отбиваясь, заведомо проигрывая, и чем дольше это продолжается, тем веселее эта ситуация становиться: он дёргает ногами, извивается, иногда визжит. Снейп останавливается только тогда, когда его жертва выгибается, просовывает руку меж их телами и легонько отодвигает его от себя. Северус улыбается, не в силах сдержать смешки.       Поттер начинает вытирать лицо футболкой и говорит: — Ты — дурак, я теперь весь в твоём бальзаме для губ! — Да к Реддлу его, — Снейп отмахивается и ложится на спину рядом с ним. — Пусть губы трескаются.       Они лежат так какое-то время, оба не знают, сколько именно — это просто неважно. В какой-то момент Гарри придвигается к нему, проводит пальцами по его щеке и шепчет на ухо: — Не потрескаются, — Северус слышит шорох, — не успеют высохнуть.       Зельевар открывает глаза и видит перед собой очень симпатичный профиль. Он обнимает его за шею и чувствует его поцелуй на своих губах. Снейп умел хорошо целоваться, а Поттер умел находить подходящий момент для поцелуев — но оба понимают, что целуются они не поэтому. Это настолько хорошо, что мир вокруг будто замирает, а время замедляет свой ход; это настолько приятно, что эльфы, работающие в соседней комнате, остаются неуслышанными; это настолько… удивительно, что они оба в какой-то момент начинают верить, что однажды действительно смогут пожениться, ибо каждый из них сейчас думает об одном:

«Всю оставшуюся жизнь я хочу целовать его, и только его».

      Они лежат вместе: Гарри смотрит на вид озера из окна, пока Северус отдыхает у него на груди. Прижавшись к ней ухом, он слышит биение его сердца. — Насчёт твоих… шуток… — Да? — …Расскажи мне ещё одну.       Это был обычный солнечный день в школе чародейства и волшебства Хогвартс.