О платьях и физике

Конкурс на физико-математический профиль в этом году был уж очень высок. Чуя мечтала об этом все три года изучения физики и, будучи круглой отличницей по этим предметам, она смело пошла к классному руководителю заявлять, какие предметы выбирает для сдачи экзаменов.

И как же она уже возненавидела того высоченного блондина, который прямо сейчас стоял и заявлял ей, что всем девушкам светит только англ-общество.

Почему-то этот зазнайка не рассчитал, что даже в платье девушки могут ударить с нехилый силой и разбить ногой нос. Даже при росте сто пятьдесят пять сантиметров. Даже, если через пять минут экзамен. И этот блондинчик пошёл прямо с разбитым носом отвечать физику и математику, пока Накахара чуть ли не падала на пол от смеха. Ведь выражение лица парня стоило всего удара и того разбитого носа. Конечно, она, после успешной сдачи экзамена, пошла с тем блондином, которого, как она узнала, зовут Куникида Доппо, в медпункт, где они неплохо так разговорились. — Всё-таки дискриминант надежнее теоремы Виета. — Зато Виета быстрее. И не надо тратить много времени на выделение квадрата, — говорит Накахара, придерживая Куникиду, ибо что-то тот странно пошатывался. — Но всё-таки дискриминант лучше. — Не согласна. И не признаю. Как-то так они и разговорились. Перешли на обсуждение физики и дружно признали, что оптика восьмого класса была лучшим периодом в жизни. Но лёгкие толчки в бок после описания всякой ерунды только раззадоривали настроение. Через где-то месяц спустя такого знакомства и довольно-таки интересных прогулок по всяким выставкам (оказывается, Чуя знает в этом толк) Куникида как-то совершенно случайно обнаруживает, что он уже исправил добрую половину пунктов в графе "идеальная девушка". И как-то это не казалось неправильным, наоборот, он перечитывал этот список (уже в более прояснившемся разуме) и осознавал, что да, эта рыжая девушка, разбившая ему нос на первой встрече, — невероятная. Доппо как-то не привык так быстро принимать себя и свои решения, от чего набирает рыжулю. Она что-то говорила вроде бы о вечерней прогулке, да? А возможно, он просто хотел услышать ее снова. Накахара поднимает на удивление быстро, будто бы и ждала звонка. И очень как-то быстро тараторит: — Привет-привет, слушай, помнишь, я предлагала ко мне зайти? — Помню, не тараторь так, я половину только что осознал, — с доброй усмешкой говорит Куникида, зажав телефон между ухом и плечом и параллельно выбирая водолазку, ибо погода не радовала. — Так вот, я тут на две недельки одна и, знаешь, если ты не занят… — Приглашаешь? — Ещё чего! Больно надо мне это! — Накахара розовеет, немного смутившись от вопроса в лоб, будто это не она добровольно отдраивала квартиру, чтобы понравится идеалисту. — Я приду, — спешно заверяет тот, уже хватая свой рюкзак и открывая тяжелую дверь, — что тебе взять? — Себя возьми. Остальное мне не нужно и вообще… ты этого не слышал. Всё. Давай. Пока. Девушка сбрасывает и утыкается лицом в подушку. Боже. Ну и зачем она это сболтнула? Доппо же ясно дал понять, что такое ему не нравится, но блин, хотелось бы хоть намёк на взаимность (о невзаимности думать не хотелось) получить. Поэтому она и продолжает расчесывать волосы, чтобы хоть чуточку привести себя в порядок. Но Куникида приходит слишком быстро, настолько, что она даже и не накрасилась, и не оделась, и вообще не готова была! Хотя мягкая и смущенная улыбка друга и его розовые щёки говорили о том, что ему приятно видеть Накахару даже такой. — Тебе идёт это… этот верх. — Спасибо. А тебе водолазки. Сразу такой мужественный становишься, хах, — она с улыбкой шутит, пока в животе бьются бабочки. Да. Чуя влюбилась. И она помнит, как долго стебался над ней Дазай, узнав об этом. Но всё же помог подруге, сказав, что Доппо питает к ней легкую слабость. Но она решает сказать всё в лоб, не смотря и даже не думая о том, что что-то будет плохое. Накахара же не отпустит его просто так. Им ещё учиться вместе. — Доппо, знаешь, мне нужно сказать кое-что важное. — Давай я помою руки, а потом мы пойдём к тебе, ибо я тоже пришёл не просто так. Это тоже, но всё-таки с разговором. Двоим страшно. Чуя нервно смеётся с мелочей, у Куникиды трясутся руки, пока он пытался их помыть. Но вот они садятся на застеленную бордовым покрывалом кровать. Доппо осторожно берет ее руки в свои и взглянув на неё, говорит: — Я… Знаешь, я никогда не думал, что смогу поладить с человеком, который разбил мне нос… — Ты сам нарвался, а я уже извинялась. — Да я не об этом. Ты просто реальное солнце, нет. Ты целый огонь, который спалил мои идеалы дотла. И да, я буду писать тебе стихи, если ты этого захочешь, — сказал он на невысказанную фразу Накахары. — Но я не до конца понимаю, неужели…? — Да. Я… Я влюбился в тебя. Нет, не так, я люблю тебя, Чуя. Она видит, как парень нервничает, как он сжимает ее руки и решает пойти на крайние меры. Рыжуля достаёт свои руки из рук блондина, который уже не был готов к отказу, живенько садится на коленки к возлюбленному, и, прижавшись так близко, что она могла почувствовать его сердцебиение, лепечет: — Ты придурок. Это аксиома, что ты чёртов идиот и придурок. Я тебя тоже люблю, бесконечно сильно. Я так расстраивалась, когда ты рассказывал о той дуре, я боялась, ты заменишь меня ею. — Никогда не хотел тебя заменять. А теперь, если я тебя не поцелую, то все законы Ньютона в один момент станут неправдой. И блондин со всей любовью и жадностью целует ее, поглаживая открытые бледные веснушчатые плечи. Как же ей идёт эта черная майка на брительках. Какая же она красивая. Как же Доппо любит ее, любит Чую. Как-то совсем незаметно скучные уроки стали прогуливаться в раздевалке или в каких-то пустых кабинетах, где о проверке тетрадей и речи не шло — они слишком увлечены поцелуями друг с другом. И как-то совсем незаметно Чуя увидела исчерканный список идеалов, и в тот день Куникида не знал, почему она так ласкова с ним. И совсем незаметно они поступили в один универ. Но очень заметно у них стала складываться своя жизнь. И сейчас Накахара, которая отвоевала право быть Накахарой, лежит в объятиях мужа, который ещё мирно спит. Она подросла всего-навсего на пять сантиметров, но целоваться стало удобнее. У них прекрасная дочь, которую скоро надо будет вести в школу. А вот у Доппо и Чуи сегодня выходной, от чего она ласково целует мужа в щеку и игриво шепчет: — Вставай, а то вместо поцелуев снова нос разобью). И Куникида, нападая на возлюбленную со щекоткой и поцелуями, думает, что как удачно он тогда ляпнул такую глупость. Ведь как бы иначе сложилась жизнь? Да никак. С Чуей слишком хорошо. И не нужен ему никто другой. Только его милая Чуя.