come into the water

      У Джисона не всегда был краш на отца Феликса.       Почти все два года, что они дружили, он был не более, чем просто папа Феликса, мистер Ли.       Впервые Джисон с ним встретился, придя в гости к Ликсу, чтобы вместе поработать над групповым проектом. Когда мужчина открыл дверь и представился отцом его друга, Хан и глазом не повёл. Зачем бы ему обращать на него внимание? Кем были родители друзей, как не чужими людьми в лучшем случае, а в худшем — надоедливыми занозами?       Но папа Феликса — его звали Минхо, как он узнал, — отличался от других. Он никогда их не беспокоил и не отвлекал от работы. Собственно, он и дома-то редко бывал днём. Однако он очевидно заботился о Феликсе. Души в нём не чаял, но не навязывал свою любовь. Объятия или громкие слова — не по его части. Он выражал любовь иначе.       Бассейн всегда был чистым, ведь он кропотливо убирал опавшие листья каждый божий день, потому что знал, что Феликс любит поплавать.       На столе Феликса всегда стояла тарелочка нарезанных фруктов, ожидавшая его после школы. Яблоки Ханикрисп — его любимые — были непременно разрезаны на дольки и очищены, ведь Феликс не любит кожуру.       На каждом танцевальном выступлении Феликса он обязательно сидел в зрительном зале. Джисон тоже там был, сидел прямо рядом с Минхо, как и предполагалось, когда Феликс вручал им обоим билеты. Места рядом в первом ряду, идеальный вид на сцену.       Когда Феликс выходил кланяться в конце выступления, они оба вскакивали со своих мест. Джисон мог поклясться, что видел слёзы гордости в глазах Минхо, пока тот крепко сжимал в руках огромный букет роз для сына.       Он был просто отцом Феликса. Да, хорошим, но на этом и всё. Папа лучшего друга Джисона.       Пока однажды внезапно всё не перестало быть так просто. Из папы Феликса, мистера Ли, он превратился в… Минхо.       Поначалу Хан списывал это на одиночество, грусть, возможно, на приступ отчаяния. Это же должно быть отчаяние, верно? Рассматривать отца своего лучшего друга в качестве… нет, пока что Джисон не хотел это никак называть.       На дворе стояло лето. Влажное, жаркое, приятное. Тогда-то он и заприметил его. Учёба закончилась, работы не было, и Джисон не знал ничего лучше, чем лениво развалиться на шезлонге у бассейна в доме семьи Ли.       Минхо вышел на площадку бассейна. Из одежды на нём были только чёрные плавки до середины бедра. Вся видимая часть его ног золотилась загаром, в отличие от бледных, как поганка, ног Джисона, носившего узкие джинсы не снимая.       — Вы не против, если я…? — Минхо неопределенно повёл рукой в сторону воды.       — Да пофиг, — Феликс и глазу не поднял, продолжая валяться на животе на шезлонге, подставляя спину солнцу.       Джисон — человек простой: видит голый мужской торс — пялится на него. Этот алгоритм работал безотказно, парень не был переборчив в объектах для любования.       Мир вокруг выглядел темнее из-под солнцезащитных очков, приглушая блики солнца на поверхности воды. Джисон наблюдал, как мужчина продефилировал к глубокой стороне бассейна, потягиваясь.       Хан буквально поедал его глазами. Он никогда раньше не видел папу Феликса — Минхо, напомнил он себе, — с голым торсом. Его тело атлетичное, поджарое от регулярного плавания, но не перекачанное. Не было чётких линий пресса на животе или выпирающих бицепсов. Его силуэт был плавным, изящным, и в то же время источал силу. Настоящую силу, а не просто мускулами поиграть, как какие-то спортзальные крысы на жидкой диете.       Голос из недр сознания Джисона лениво предположил: «А он выглядит сильным. Уверен, он бы смог взять тебя на руки».       Другой голос, тот, что разума, тут же встрял: «Стоп, почему ты вообще об этом подумал? Это же папа Феликса».       Первый голос громко возразил: «И что? Он адски горяч».       Джисон выключил звук в голове. Его глаза продолжали жадно скользить по чужому телу к небольшой дорожке волос внизу живота, переходя на тазовые косточки, выглядывавшие из-за резинки низко сидевших плавок. Он невольно облизнулся, благодаря солнцезащитные очки за то, что те скрывали его очевиднейший залипший взгляд. Минхо вытянул руки, вставая в стойку, и нырнул в воду.       Он сделал пару кругов вокруг бассейна, и всё это время Джисон неотрывно пялился на него. Ничего не подозревающий Феликс похрапывал рядом. Хан наблюдал за тем, как руки мужчины рассекали воду, с какой силой отталкивались его ноги. Каждый круг он заканчивал плавным, изящным, отточенным переворотом.       Время пролетало незаметно. Джисон не знал, сколько Минхо проплавал, просто в какой-то момент он остановился и вылез из воды. Она стекала по его животу, рукам, бёдрам. Тонкая ткань мокрых плавок плотно облегала его ноги. Он тряхнул влажными каштановыми волосами с только пробивающимися седыми прядями. Его длинная челка спадала поверх карих глаз и приоткрытых губ, а грудь вздымалась от тяжёлого дыхания после тренировки.       Джисон закусил ноготь большого пальца, наблюдая за ним. Минхо вытер волосы полотенцем и направился в сторону дома. В сторону Джисона. Он буднично помахал парню, как будто буквально только что не перевернул его мир с ног на голову. Подойдя ближе, он шёпотом обратился к гостю, чтобы не разбудить Феликса:       — Джисон, я собирался сделать коктейль, не хочешь?       Джисон не знал, какой коктейль тот имел в виду, но кто он такой, чтобы отказывать мокрому полуголому мужчине в чём-либо?       — Да, да, спасибо. Было бы супер.       — Отлично, — кивнул Минхо, забрасывая полотенце на плечо. — Я думал приготовить нам Маргариту… — вдруг он замолчал и покосился на Джисона. — Погоди. А тебе разве уже можно пить?       Джисон густо покраснел, надеясь, что Минхо просто спишет это на солнечный ожог, и сжал свои маленькие кулачки. В ответ он раздражённо прошептал:       — Я… да, мистер Ли. Мне двадцать четыре. Мне уже можно.       Минхо кивнул, смотря нечитаемым взглядом. Капля воды стекла с его чёлки, падая на губы, и он высунул кончик языка, слизывая её.       — Хорошо, Джисон, — он повернулся на пятках и вошёл в дом, закрывая за собой стеклянную дверь.       Джисон пытался успокоить разгулявшееся сердцебиение, вытирал потные ладони, но у него никак не получалось остыть и прийти в себя.       — Оч жарко. Идём в дом, — сонно пробурчал Феликс, проснувшийся от щелчка двери.       Джисон сглотнул от мысли, что внутри их ждёт Минхо. Его слух уловил звук шейкера для коктейлей — удары льда о металл.       «Тебе разве уже можно пить?»       — Я… — Хан прочистил горло, — да, Феликс, идём.

***

      Впервые по-настоящему заметив Минхо, Джисон больше не мог относиться к нему с прежним равнодушием. Он интересовался им всё больше и больше, думая о том, где он бывал вне дома и могут ли они внезапно столкнуться.       Всё началось достаточно невинно. Ему просто было любопытно, вот и всё.       Джисон жуёт рукав своей кофты и то и дело поглядывает на входную дверь дома Феликса, пока они рубятся в Tekken.       — Слушай, а твой отец скоро домой вернётся?       Феликс и глазом не ведёт.       — Без понятия, — отвечает он с полным ртом чипсов. — Выбирай давай персонажа.       Джисон старается отвлечься и выбросить ненужные мысли из головы, вновь берясь за геймпад.       «Раунд один: Бой!»       — А чё ты спрашиваешь? — Феликс легко блокирует первый удар Джисона.       — Да так, — врёт Хан, — просто интересно, приготовит ли он нам ужин позже.       Феликс опрокидывает Джисона в фатальном комбо.       «Поражение»       — Чёрт, а ты прав. Умираю с голоду. Может, пиццу закажем?       — На какие такие шиши? — удивлённо глянул на него Джисон.       — И правда, — Феликс задумчиво чешет подбородок.       Они сыграли ещё несколько раундов со счётом 8:2 в пользу Феликса. После последней победы его живот громко заурчал.       — Как же хочу есть, — тянет он. — Где его носит?       — Знаешь, мы могли бы и сами что-то приготовить.       — Ага, чтобы получилось, как в прошлый раз? — иронично повёл бровью Феликс.       Джисон недовольно морщится. Перед глазами тут же пролетают воспоминания: запах гари, клубы чёрного дыма, громкий звон пожарной сигнализации. И Минхо, залетающий в кухню, чтобы спасти их.       — Во-первых, это было всего раз. Во-вторых, и правда, где твой отец? — Джисон никогда не называл папу Феликса по имени вслух. Для него он был Минхо лишь в его мыслях.       — Работа, чел.       — А где он работает?       — Какая-то техническая компания. А тебе-то что? — подозрительно зыркнул на него Феликс.       — Ой, ну засуди меня за то, что интересуюсь семьёй своего друга, — Джисон корчит выражение наигранной вселенской обиды, пытаясь скрыть смущение.       — Да я просто прикалываюсь, — смеётся тот, тыкая друга в бок.       И будто по сигналу открывается дверь. Джисон с Феликсом тут же вместе оборачиваются. Зайдя в дом, Минхо со звоном кладёт ключи в чашу у выхода. На нём рабочая одежда: черный приталенный костюм. Самый обычный деловой костюм, в котором Джисон видел его сотни раз, но внезапно это ощущается… иначе. Хан замечает, как манжеты рукавов идеально облегают его запястья, как плотно сидят брюки на его бёдрах, как он расстёгивает верхнюю пуговицу, обнажая крохотный участок кожи. Джисон сглатывает.       Минхо смотрит на них поверх оправы очков, не понимая, с чего это они уставились на него.       — Вы что, ждали меня что ли?       — Привет, пап, — здоровается Феликс.       Джисон мысленно бьёт себя по лицу. «Да, Джисон, это папа Феликса. Или ты успел забыть об этом, пока пялился на его…»       Он обрубает мысль прежде, чем успевает закончить её, отбрасывая подальше и прочищая горло.       — Эм, драсьте, мистер Ли.       — Привет, Феликс, — кивает ему мужчина, затем поворачиваясь к Джисону с улыбкой и озорным блеском в глазах. — И наш новый почти постоялец.       — Так, я попрошу, — встрепенулся Джисон негодующе, — не так уж я и много у вас сижу, — он глянул в сторону Феликса, ища поддержки. — Не много же?       — Ты здесь буквально каждый день торчишь, — закатывает глаза тот. — Но всё в порядке. Он просто шутит. Мы всегда тебе рады.       — Кому-то же нужно присматривать за тобой, Джисон, — Минхо проходит на кухню и достаёт продукты из холодильника.       — Да ладно, неужели я, по-вашему, настолько беспомощный? — дуется он, вставая с дивана и скрещивая руки.       — Я ещё не встречал человека, который умудрился бы сжечь спагетти.       — О боже, мы только это вспоминали! — Феликс прыснул смехом, сгибаясь пополам на диване. У Джисона от такой наглости аж челюсть отвисла.       — Ах вот как, значит? Знаете что, вы… — бурчит он беспомощно.       — Не кусай руку, что тебя кормит, Джисон, — предупреждает Минхо, указывая на пакет продуктов на столе. Ужин.       Живот громко заурчал, и Хан тут же закрыл рот. Он плюхается назад на диван, беря в руки геймпад, и уже тише бормочет другу:       — Ладно, давай ещё раунд.       — Что, думаешь, в этот раз победишь?       — Ой, заткнись.

***

      Как и всегда, Минхо приготовил для них ужин и, как и всегда, было бесподобно вкусно.       — Это просто ахуенно, — стонет Джисон с вилкой во рту, пока на языке тает мясо, а на губах остаётся сладкий соус.       — Спасибо, — улыбается ему через стол Минхо, затем переводя взгляд на Феликса, приклеившегося к своему телефону. — Приятно знать, что хоть кто-то в этом доме ценит мой труд.       Феликс чувствует тяжесть чужого взгляда и поднимает голову.       — Ой, прости-прости! Да, всё очень вкусно, спасибо.       — Что там, что-то интересное? — Джисон кивает на его телефон. Феликс оглядывается на Минхо, затем снова на друга, словно взвешивая, стоит ли ему отвечать перед отцом.       — Да там… вечеринка завтра, — он задумчиво обводит вилкой тарелку. — Думаю, нам тоже стоит сходить.       — Ты же ненавидишь вечеринки, — удивлённо подмечает Хан.       — Ну да, но эта…       — О боже, — вдруг на Джисона снисходит осознание. — Она будет у Чана, да?       — Ну может и да, и что?       — Так и знал.       — Ох, ну так ты идёшь со мной или нет? — вздохнул Феликс.       Минхо переводит взгляд то на одного, то на другого, поворачивая голову, будто наблюдает за игрой в теннис. Вопрос Феликса повис в воздухе, и он останавливает взор на Джисоне.       — Ты же знаешь, я ненавижу дурацкие вечеринки, — бурчит он.       — Мне страшно идти одному, — Феликс тянет его за рукав через стол. — Ну пожалуйста.       — Ладно, — устало тянет Джисон.       — Обожаю тебя! — Феликс подскакивает со стула и целует Джисона в щёку.       — Фу, — скривился тот, вытираясь. — Да-да, пофиг. Я тебя тоже.       Минхо тихонько посмеивается со своего места, восторженно наблюдая за ними двоими. Джисон пересекается с ним глазами и застенчиво улыбается.       И Минхо улыбается в ответ.

***

      Не успел Джисон закрыть глаза, чтобы провалиться в сон, как ему приходит сообщение. (XXX-XXX-XXXX) (23:34) Привет, Джисон. Прости, что пишу так поздно. Это Минхо, папа Феликса. Ты оставил у нас свою куртку. Я её постираю и оставлю на вешалке, чтобы ты забрал. Джисон (23:35) оу, привет, мистер ли!!! не стоит беспокоиться, можете не стирать!!! я завтра её заберу (XXX-XXX-XXXX) (23:35) Слишком поздно, она уже в машинке. Джисон (23:36) ТТ окей ладно… пасиба большое спок ночи мистер ли! (XXX-XXX-XXXX) (23:36) Спокойной ночи, Джисон.       Перед сном Джисон решает добавить номер себе в контакты. Телефон просит ввести имя.       Он пишет: «Папа Феликса». Затем стирает. Пишет: «Мистер Ли» и стирает снова.       Пишет: «Минхо». Пальцы нерешительно зависли над клавиатурой, пока он сверлил взглядом это имя.       Сохранив контакт, он закрывает глаза прежде, чем успеет засомневаться и задуматься над этим.

***

      У Джисона ещё ни разу не было секса. Он даже не целовался ни с кем.       Он не особо задумывался над этим, его это как-то не беспокоило, пока вдруг всё его внимание не заострилось на этом факте его жизни. Пока он не оказался средь толпы из сотен людей, практически укладывающихся друг на друга, пьяных и жадных до внимания. Дом пронизывала искрящаяся сексуальная энергетика, атмосфера просто закипала от градуса её накала, а в уши долбила громкая музыка.       Феликс бросил Джисона одного, оставив его потягивать пиво в метре от гудящей толпы. Ну, не то чтобы прямо «бросил». Он очень вежливо спросил Хана, сможет ли тот посидеть сам, чтобы он мог поехать домой вместе с Чаном, явно заряженным энергией и довольным вырисовывающимся перспективами. Джисон заверил его, что справится, после чего те двое пулей вылетели из дома.       А ещё его насмешили слова Феликса, брошенные напоследок:       — Позвони моему папе, если нужно подвезти! Он приедет, заберёт тебя!       Джисон отмахнулся, возвращаясь к дерьмовому пиву в укромном уголке под лампой с краю гостиной.       Его внимание привлекла флиртующая парочка. Они танцевали и целовались, повисая друг у друга на шее, обхватывая талию, и плотно тёрлись бёдрами. Интересно, как ощущается такая тесная близость с кем-то? Тот факт, что Джисон ещё ни с кем не целовался, не был по вине каких-то его недостатков. Многие пытались.       — Чего грустишь, сладкий? Не хочешь потанцевать? — его мысли прерывает парень, протянувший ему руку. Красивый, длинноногий, глаза с хитринкой, как у лисы, и губы бантиком, покрытые красиво подчёркивающим их блеском.       Джисон был бы не против поцеловаться с ним. Даже хотел бы. Возможно, настала та самая ночь.       Он принимает протянутую руку.

***

      Спустя несколько шотов водки и пару часов танцев внезапно обнаружилось, что у этого парня есть свой парень, когда тот подошёл к ним.       Первый парень, Чонин, посчитал Джисона очень миловидным, с чем согласился и его бойфренд. Он… Они пригласили его поехать к ним домой. Джисон вежливо отказался.       Было немного обидно упускать шанс впервые поцеловаться, да ещё и с таким красавчиком. Однако первый сексуальный опыт сразу с двумя незнакомцами его не прельщал. Даже если эти незнакомцы хороши собой.       И вот он сидит здесь, пьяный на заднем дворе у бассейна, болтая ногами в воде. На часах 3:34. Чёрт.       Он продолжает пялиться в воду, предпочитая не думать о времени. Бассейн напоминает ему о доме Феликса. А бассейн в доме Феликса напоминает ему о мистере Ли. О Минхо.       Минхо, Минхо, Минхо.       Его трезвое сознание неплохо сдерживало его порывы фантазии в отношении отца своего друга, сурово напоминая: «Не думай о том, какой горячий и сексуальный у него отец, Джисон. Это слишком! Не смей!»       Алкоголь приглушил голос разума и его потуги остановить это безумие, и теперь он дал волю полёту мыслей.       «Интересно, он поцелует меня, если я его попрошу?»       Он уже инстинктивно ждёт второй голос в своей голове, который бы ответил ему, отругал бы его, сказал бы: «Джисон, ты чёртов извращенец!» Но он молчит. А вот мысли идут дальше.       «Интересно, он трахнет меня, если я его попрошу?»       Мурашки пробежали по позвоночнику. В ногах вдруг стало тепло даже в холодной воде.       Вопреки всякому здравому смыслу он достаёт телефон и выбирает контакт Минхо, нажимая кнопку вызова.       Время тянется ужасно медленно, пока, наконец, Минхо берёт трубку. Джисон уже успел засомневаться, что тот ответит. Туманным мозгом он понимает, что мужчина, наверное, спит и что его звонок сейчас раздражает и будит его, однако та часть мозга, что отвечает обычно за подобные переживания, сейчас и сама в отключке.       — Эм… Джисон? — доносится хриплый низкий голос сонного Минхо.       — Вы бы поцеловали меня, если бы я попросил? — буднично спрашивает Джисон.       На другом конце повисла пауза.       — Что?       — Я спросил, вы поцелуете меня? — он повторяет вопрос, пьяно хихикая. Минхо прочищает горло, но на вопрос не отвечает.       — Эм… у тебя… всё хорошо? По голосу ты пьян, а сейчас три часа ночи. Феликс с тобой?       Феликс. Ну конечно он спрашивает о своём сыне. Любящий отец и все дела. Джисон дуется и пинает воду.       — С ним всё норм. Он меня бросил тут одного.       Минхо тяжело вздыхает, из трубки доносится копошение.       — Я сейчас приеду заберу тебя, Джисон. Напиши мне адрес.       Настроение Хана тут же подскакивает, в душе аж солнце засияло и птички запели от одной только перспективы увидеться с Минхо, остаться наедине с Минхо.       — Спасибо, Минхо, — он позволяет его имени соскользнуть с языка, опуская формальности. Минхо секунду молчит, затем лишь отвечая:       — Скоро буду.

***

      И действительно, минут через десять Джисон замечает машину Минхо возле дома. Хан её сразу узнал: большая и чёрная, с кожаным салоном. Он много раз в ней ездил вместе с Феликсом. Но он ещё ни разу не ездил в ней один, ещё ни разу не был наедине с Минхо.       Он запрыгивает на пассажирское и пристёгивается. Ли старший, судя по всему, даже не переоделся, так и приехал в чём спал: спортивки и растянутая донельзя футболка. Его очки сидят немного косо, а волосы взъерошены из-за подушки.       — Привет, — глупенько и широко улыбается ему Джисон. Усталый взгляд мужчины и его тёмные круги под заспанными глазами тут же исчезают, и он прыскает смехом.       — Боже, Джисон, ну ты и наклюкался.       — Неправда! — возражающе трусит головой младший. Внезапно Минхо наклоняется очень близко к нему, оказываясь буквально в сантиметрах от его лица. Он склоняет голову и принюхивается, глубоко вдыхая носом.       — Ты очень пьян, — ухмыляется он. — От тебя на подходе алкоголем разит.       — Ну, может чуть-чуть, — Джисон выдыхает, даже не заметив, когда успел задержать дыхание.       Минхо заводит машину, и они отдаляются от дома. Джисон в открытую пялится на его руки на руле. Сильные, немного мозолистые, с красиво проступающими линиями вен.       — Я рад, что ты позвонил мне, а не стал пытаться доехать домой сам. Это опасно.       — Да-да, — закатывает глаза Хан на эти родительские нотации. — Как скажешь, пап.       — Ты хоть повеселился? — улыбается Минхо с нечитаемой искоркой в глазах.       — Ага, — кивает Джисон.       Несколько минут после они едут в тишине. Джисон смотрит в окно на бегущие мимо фонари. Не выдержав молчания, он решает заговорить и переходит на шёпот, хотя в машине некому подслушать их.       — Могу я рассказать секрет?       — Конечно, Джисон, — усмехнулся мужчина.       — Я сегодня почти что впервые поцеловался.       — Оу, — Минхо прочищает горло. — Так ты поэтому…?       — А-ага.       — Ты… принял меня за кого-то другого? Ошибся номером?       — Нет, — легко отвечает Джисон. — Я знал, что звоню вам.       Минхо припарковал машину, и Джисон вдруг осознал, что он отвёз его не домой, а к себе домой. Впрочем, этот дом Джисону был уже роднее собственного.       — Вот как, — выдыхает Минхо, тревожно теребя пальцами по рулю. — Почему ты не…?       — Поцеловался с кем-то ещё? Просто не срослось.       — Понятно, — задумчиво отвечает старший, на мгновенье снова замолкая. — Слушай, Джисон, я…       — Я хочу, чтобы это были вы, — уверенно заявляет Джисон.       — Джисон… — Минхо смотрит на него, как на сумасшедшего.       — Я хочу, чтобы это был тот, кого я знаю, кому доверяю, — он сглатывает, собирая в кулак всю свою поддатую смелость. — Тот, кто позаботится обо мне. И сделает всё правильно.       Джисон наклоняется ближе и поправляет очки Минхо, чтобы они сели ровно. Он пытается прочесть его выражение лица, видит опасение, замешательство, шок и что-то еще, что не может распознать. Минхо вздрагивает, стоит кончикам пальцев Джисона коснуться его лица. Он так близко, что Хан может рассмотреть морщинки вокруг его глаз, оставленные годами улыбки и любви. Он прекрасен.       — Джисон, — Минхо издаёт нервный смешок, — я не могу поцеловать тебя. Я почти вдвое старше тебя, и ты дружишь с моим сыном. Это было бы неправильно.       — Это всего лишь поцелуй! Всего один! — Джисон капризно дует нижнюю губу, надеясь, что Минхо это покажется очаровательным. Тот на долю секунды опускает взгляд на его губы, тут же спешно возвращаясь к глазам.       — Ты… — предупреждает Ли.       — Что? — вопрошает Хан, изображая всю из себя невинность. Он дотягивается, чтобы провести большим пальцем по нижней губе Минхо. Мягкая, пухлая, блестящая. Он, наверное, нанёс гигиеническую помаду перед сном. Пахнет вишней. — Я хочу, чтобы мой первый поцелуй был стоящим и приятным. Вы наверняка много с кем целовались. Вы можете показать мне, как это, научить меня.       — Научить тебя? — удивлённо моргает Ли, подняв брови, но не отталкивает его.       — Да, — отвечает Хан. — Ладно. Если не хотите целовать меня, хотя бы просто расскажите. Как оно?       Минхо, наконец, отстраняется, уворачиваясь от руки парня перед собой, и вздыхает, барабаня пальцами по рулю.       — Это… сложно объяснить.       — Постарайтесь.       — Хороший поцелуй, эм… — он глубоко вздыхает, — от него ты чувствуешь себя будто немного пьяным, — выговаривает он со сдавленным смешком. — Голова идёт кругом, сердце колотится, и по нервам словно огонь течёт.       — Вау, — Джисон гладит рукой по его волосам, пропуская пряди меж пальцев. — Звучит очень приятно.       — Да, — сглатывает Минхо, его дыхание перехватывает. — Да, так и есть.       — Покажите мне.       — Джисон, я же уже сказал тебе, я не могу тебя поцеловать…       — Ладно, — раздражённо выдыхает Джисон. — Тогда я вас поцелую.       И прежде чем старший успевает возразить, Джисон прижимается губами к его. Они такие мягкие, тёплые, пахнут вишней, прямо как он себе и представлял. Но только прильнув к нему в поцелуе, Хан замирает, не зная, что делать дальше.       Губы Минхо, в которые он так рьяно вжался, изгибаются в лукавой ухмылке, и он издаёт тихий смешок.       — Ты понятия не имеешь, что делаешь, да?       — Почему, по-вашему, я прошу показать мне? — дуется Хан. Старший отстраняется со вздохом лёгкого раздражения.       — Джисон, я же сказал, я не собираюсь…       — Я не выйду из машины, пока вы не поцелуете меня. По-настоящему.       — Ты серьёзно что ли? — неверяще оглядывает его Минхо поверх своих очков.       — Да, серьёзно. Я никуда не уйду.       Минхо откидывается на спинку сидения, и Джисон буквально слышит, как вращаются шестерёнки в его голове, усиленно анализируя происходящее.       — Ну пожалуйста, — милейшим сладеньким тоном умоляет Джисон. Его секретное оружие. Его козырь. Он наклоняется ближе, мягко оглаживая пальцами шею мужчины и обвивая её сзади.       Минхо проводит руками по лицу, снимая очки и отбрасывая их в сторону. Он выжидающе смотрит на Джисона, но сам не двигается. Просто молча наблюдает. Он не говорит «да», не говорит «поцелуй меня», но ему и не нужно. Джисон и так понял. И он вновь примыкает к его губам, к его сладким, мягким, тёплым губам.       — Открой, — выговаривает старший, скорее выдыхая, чем произнося.       Джисон делает совсем тонкую щель между губами, боясь шевельнуться. Минхо наклоняет голову, пытаясь прильнуть плотнее и обхватить его губы своими, рукой направляя парня в нужное положение, поглаживая большим пальцем по линии челюсти.       — Вот так, — немного сбивается дыхание Минхо. — Расслабься. Повторяй за мной, хорошо?       Хан бездумно кивает, не смея отстраниться. От Ли пахнет мятой от зубной пасты. Приятно, успокаивающе, притягательно. Хочется ещё. Хочется целовать его быстрее, почувствовать его прикосновения к своей коже, ещё, ещё, ближе. Джисон отодвигается на мгновение, чтобы вызывающе прошептать:       — И это всё, чему вы можете меня научить?       — Думаю, с тебя хватит, — взгляд Минхо тёмный, хищный, предупреждающий.       — Нет, не хватит, — он вновь прижимается поцелуем, проскальзывая меж губами мужчины, слегка проводя кончиком языка по нижней. — Думаю, вы можете показать мне больше.       Минхо глубоко, напряжённо выдыхает ему в рот. Его зрачки расширились, поглощая радужку, а взгляд прикован к губам Джисона.       — Ты уверен?       — Да, уверен.       И снова тяжёлый вздох. Он зажмуривает глаза, и Хан ждёт, наблюдает, смакуя вишнёвую гигиеничку на языке. После короткой паузы веки Ли распахиваются, будто на него снизошло озарение.       — Иди сюда, — говорит он и тянет Джисона через центральную панель к себе на колени. Джисон пищит, пока сильные руки мужчины усаживают его поудобнее, руль упирается ему в спину, а ладони Минхо ложатся на его талию. — Хороший поцелуй, по-настоящему хороший — это больше, чем просто, — он легко прижимается губами к Джисоновым для демонстрации, — вот это. Это важная часть, да, но ещё есть вот это, — он проводит кончиками пальцев по загривку Джисона, — это, — обхватывает талию Хана, прижимая ближе к себе, — и это, — его руки ложатся на бёдра парня, сжимая их. — Важна связь, прикосновения, чувство близости с кем-то.       — Покажите мне, как это, — Джисон кивает, а в голове круговерть от ощущения бёдер Минхо под собой. Тот же заставляет его приоткрыть рот, легко надавливая большим пальцем и наклоняясь ближе.       — Открой, — шёпотом приказывает Ли.       Стоит младшему разомкнуть губы, как Минхо впивается в них поцелуем, проводя самым кончиком языка по нижней губе Джисона, заставляя того тихонько захныкать. Но он услышал, конечно же, ведь тот заскулил ему прямо в рот, и довольно усмехнулся, расценивая это как разрешение зайти дальше, теперь уже полностью проталкивая язык в рот сидящего на нём парня. Он обводит язык Хана своим, проводя всей длиной, сильнее сжимая хватку на его бёдрах, вдавливая пальцы в мягкую кожу. От ощущения его впившихся ногтей Хан звучно стонет, на что Минхо прикусывает его губу, немного оттягивая.       Джисона бросает в жар, всё тело напряжено, словно пружина, пока столь желанный мужчина целует его, увеличивая напор, лижет, кусает, присасывает, заставляя его шире открыть рот, чтобы впустить дальше.       — Минхо, — стонет Джисон ему в рот, внезапно почувствовав чужой стояк, упирающийся ему в ногу.       Звук собственного имени, кажется, вытягивает его из сладостного забвенья, и он отстраняется, прокашливаясь. Джисон удовлетворённо замечает, как покраснели его уши.       — Ну что… теперь понял?       Джисон активно кивает, пытаясь отдышаться.       — Отлично, — просто отвечает Ли.       Неожиданно он открывает дверь машины, собираясь выйти. Воздух снаружи окатывает холодной волной, резко возвращая Джисона в реальность. «Эй, засранец, ты только что страстно лизался с отцом своего друга».       — Можешь поспать в комнате Феликса, если хочешь.       Отчаянный голос доносится эхом из глубин сознания Хана: «Почему не в вашей?» Но он просто кивает, находясь под кайфом от ощущения рук Минхо по всему телу, его губ, и всё, что он сейчас может делать, это беспрекословно слушаться.       — Хорошо.       Минхо улыбается, обнимая Джисона за талию и крепко прижимая к себе, чтобы вытащить его из машины. Аккуратно поставив его на землю, он захлопывает дверь авто и усмехается, глядя на то, как Хан застыл на месте, будто разучившись пользоваться ногами. Возможно, так и есть.       — Идём, Джисон, — зовёт он, направляясь к дому.       Тот ничего не отвечает, просто стоит посреди улицы, как придурок, пока Минхо не доходит до входной двери и не открывает её, оглядываясь через плечо.       — Идём уже, — Ли подзывает его рукой.       Джисон вдруг вспоминает, как ходить. Возможно, потому что Минхо его попросил. Он бы сделал всё, что попросит этот мужчина.       — Иду… я иду.

***

      Джисону хватает тактичности добраться сначала до своего собственного дома, и только тогда залезть рукой себе в штаны.       Может он и кончает от мыслей об отце своего лучшего друга, но он не собирался осквернять постель этого самого друга. Его моральные принципы выше этого. Пока что.       Поэтому он терпеливо дожидается возможности выскользнуть из дома семейства Ли рано утром, когда он протрезвеет достаточно, чтобы самому сесть за руль, и едет к себе домой, где сможет спокойно вздрочнуть.       Он не начинает фантазировать о Минхо прямо с ходу. Возможно, он нарочно сдерживается, оттягивает момент, не желая пока признаваться себе же в своих грязных мыслях. Всё, о чём он может думать, это о собственном безумном возбуждении, буквально срывая с себя штаны и выскакивая из трусов стоит ему перешагнуть порог своей спальни.       Его бросает в жар, он весь пылает от дикого желания, бурлящего внутри. Такого с ним ещё не было, он сходит с ума от ещё свежих фантомных ощущений поцелуев, прикосновений, сильных рук, обвивающих его тело.       Может он и не начинает сразу с мыслей о Минхо, но ему хватает пары лёгких движений рукой, чтобы сорваться в эту пропасть.       Голова гудит от обилия ощущений, член стоит колом, и Джисон представляет губы Минхо на своих, его язык, уверенно скользящий внутрь, вылизывающий его рот, и каждое движение мужчины сильное, властное. Да, именно так всё и чувствовалось. Он целовался так, будто хотел присвоить рот Джисона себе, ревностно и собственнически, чтобы никто другой даже не подумал сунуться на его территорию.       Головка члена сочится предэякулятом, смазывая движения руки Джисона. Ему не верится, что он готов кончить от одного только поцелуя. Он и так был в шоке, что Минхо вообще согласился на это, и боялся даже заикнуться о большем.       Но что если? Что если он попросит большего?       Заставить Минхо ослабить поводок своего самоконтроля достаточно, чтобы он согласился поцеловаться, уже стоило огромных усилий. И Джисон даже представить не может, что бы ему пришлось провернуть и на что пойти, чтобы затащить его в постель. Чего он и хотел бы в итоге, если уж быть совсем честным.       В какой-то момент ему становится мало руки на члене. Он судорожно лезет в ящик тумбочки у кровати, достаёт смазку и наливает её себе на пальцы. Всего один палец внутри, и Хан уже издаёт звучный стон, слишком громкий для этого времени суток и определённо непозволительно громко звучащий в доме, который он делит с семьёй.       Он переворачивается на живот, чтобы закусить подушку и убрать лишний шум. Джисон хорошо себя знает, он может быть довольно громким, поэтому лучше уж наверняка заглушить все непотребные звуки, чем рисковать, тщетно надеясь, что он сможет сдержать стоны удовольствия и сохранить тишину.       Он встаёт на колени, прогибаясь в спине и выпячивая задницу кверху, проталкивая второй палец и трахая себя ими, кусая подушку и глухо гортанно стоная в неё.       Вдруг раздаётся голос из недр сознания, столь глубоких, что туда не дотягиваются тревога, стыд и вина:       «Что бы сделал Минхо, если бы застал тебя в таком положении?»       Его фантазия услужливо рисует картинку, такую приятную, возбуждающую и не сдерживаемую никакими внутренними рамками, что он не смеет даже пытаться ей сопротивляться, отдаваясь порыву.       Закрыв глаза, он представляет себя в спальне Минхо. Он никогда там не бывал, видел эту комнату лишь через щель приоткрытой двери. Представляет именно в той позе, в которой он выгнулся сейчас: трахающим себя пальцами, глубоко толкаясь ими внутрь, выпятив задницу повыше, буквально подставляясь. И всё это на огромной двуспальной кровати, которую он там заприметил.       Когда воображаемый Минхо подходит к нему, он даже не прикасается к Хану. Только говорит.       — Оу, Джисон, — проворковал бы он, садясь рядом на кровать. — Чем это ты занимаешься?       — Хочу… Хочу вас, Минхо, безумно хочу, — отыгрывает свою реплику Хан, шепча в подушку.       Минхо бы склонил голову, стараясь сохранить флегматичное выражение. Будто Джисон, трахающий себя пальцами перед ним, был не интереснее воскресной газеты.       — Ты не должен ко мне так обращаться, Джисон. Ты должен звать меня мистер Ли, — издевательски говорит он. Джисон толкается сильнее, добавляя третий палец.       — Мистер Ли, — послушно повторяет Хан. — Возьмите меня… Трахните меня, прошу.       — Уверен, ты можешь найти кого-то своего возраста, Джисон.       — Нет! — тут же протестует он, неожиданно для себя споря с воображаемым Минхо. — Я хочу вас.       — Ты же знаешь, я не могу с тобой переспать. Что подумает Феликс?       Джисон рычит в подушку, злится, что даже в его собственной фантазии Минхо каким-то образом сохраняет рациональное мышление, оставаясь любящим отцом. Где-то в потёмках сознания он гадает, не это ли приводит его в такое возбуждение? Постыдный секрет, запретный плод. В голове снова раздаётся голос: «Как что-то настолько неправильное может так притягивать?»       — Мне… Мне плевать, — отвечает Джисон.       — Тебе плевать? — резко поднимает бровь Минхо, критически оглядывая его.       Джисон сгибает пальцы внутри себя и опускается ниже, чтобы потереться текущим членом о матрас. Его прошивает новая волна удовольствия от такого приятного давления.       — Плевать, — стонет он в подушку, толкаясь бёдрами в такт движениям пальцев. Жар скапливается внизу живота, подогреваемый фантазией о прожигающем взгляде Минхо. Тот бы посмеялся над его наглым поведением. Поиздевался бы над ним немного.       — Ты ведёшь себя как маленькая похотливая шлюха, Джисон.       Сладкое унижение, грубое обращение толкает Хана за край, и он бурно кончает, продолжая быстро тереться о простынь, не в силах остановиться. Ноги дрожат от усилия, а пальцы всё ещё засажены глубоко внутрь него.       Воображаемый Минхо встаёт с кровати, собираясь покинуть его, сохраняя всё то же выражение скуки и безразличия на лице.       — Найди кого-то своего возраста.       Джисон больше не может держаться, его ноги слабеют, и он падает животом прямо в лужицу собственной спермы, бессильно обмякая.       Спустившись с пика наслаждения назад в реальность, туман в его голове рассеивается, и по ней с силой бьёт осознание, точно грузовик врезается на трассе. Он не хочет кого-то своего возраста. Ему нужен кто-то взрослый, зрелый, опытный, тот, кому он может довериться, и кто трахнет его как следует, так, как он этого хочет.       Он хочет Минхо. У них уже был первый поцелуй, они уже касались друг друга по-особенному. И Джисон хочет попробовать с ним всё. Исследовать все грани неизведанного, взять всё, что может дать ему Минхо.       Голос разума, очнувшийся от страстного наваждения и вынырнувший из-под разлившейся толщи похоти, прокашливается и напоминает ему, что он мечтает о папе Феликса. Мистере Ли. И ему никак не удастся провернуть всё так, чтобы Феликс не узнал о его грязных делишках.       В ответ звучит другой голос, являя своё бесстыдное обличие: «Или можно сохранить это в секрете. Ему не нужно знать об этом».       Точно дьявол на его плече.       «Это бы определённо стоило того, неправда ли? Снова оказаться в руках Минхо».       Джисон рычит, перекатываясь на спину. Он закрывает лицо руками и зажмуривается, пытаясь утихомирить сражение, разгорающееся в его голове. Хан пытается убедить себя, что он на нейтральной стороне этого внутреннего конфликта, простой наблюдатель без чёткого мнения по этому поводу. Но это всего лишь жалкая попытка отрицания. Он отходит ко сну, совершенно точно понимая, чего он хочет, но всё ещё пребывая в неуверенности, насколько далеко он готов ради этого зайти.

***

      На следующий день Минхо ведёт себя как ни в чём не бывало.       Он не охладел, но и лишнего внимания не уделял. Не вёл себя неловко или странно. Вообще никак не реагировал, будто ничего и не было.       Увидев его впервые после их поцелуя, Джисон ожидал сурового разговора. Выговора или может даже извинений. Не то чтобы Джисону они были нужны. Однако когда он постучал сегодня в дверь, ему открыл Минхо с неизменным повседневным выражением лица, слегка опущенными очками и книгой в руке.       — Эм, здрасьте, мистер Ли, — выдавливает из себя Джисон, нервно теребя руками. Его мозг взрывает оскорблениями в сторону себя же: «придурок, это странно, о боже, ты всё ещё обращаешься к нему так…»       Минхо сохраняет бесстрастность, даже не моргнул, не прищурился в его сторону или не приподнял уголки губ в улыбке. Просто смотрит на него так, как смотрел бы любой родитель на друга своего чада.       — Привет, Джисон, проходи, — приглашает он, открывая дверь шире. — Феликс наверху, у себя в комнате.       Хан заходит в дом, а Ли старший возвращается в своё мягкое кресло с откидывающейся спинкой в гостиной. На кофейном столике горит свеча, наполняя комнату насыщенным роскошным ароматом. На свету поблескивает бокал вина сбоку кресла.       — Эм… мистер Ли? — Джисон паникует. Он не может поверить, что Минхо не сказал ничегошеньки по поводу произошедшего и ведёт себя абсолютно невозмутимо.       — М? — мычит тот, садясь в кресло и даже не отрываясь от своей книжки. Полная непоколебимость.       Почувствовав, как ладони начинают потеть, Хан натянул рукава рубашки, чтобы промокнуть их. Как будто Минхо бы увидел нервозность, ползающую мурашками у него под кожей.       А что вообще можно сказать-то? Как Джисону хотя бы подобраться к этой теме? Так вот, да, тот вчерашний поцелуй перевернул всю мою жизнь, и я бы хотел узнать, не согласитесь ли вы нагнуть меня над столом на кухне и…       — Джисон! Наконец-то ты пришёл!       Звонкий голос Феликса рассекает пространство гостиной, точно пощёчина. Джисон вздрагивает, оборачиваясь. Феликс лучезарно улыбается своему другу, радуется его приходу. Хан вдруг чувствует себя каким-то животным, примитивным и грязным, от одной только мысли, как он мог поступить с Феликсом.       — Привет, Ликс, — выдавливает он.       — Идём! — воодушевлённо подгоняет он, уже поднимаясь по лестнице, и добавляет, громко смеясь. — Оставь старика с его чтивом.       — Я всё слышал, — ворчит Минхо.       — Давай же! — хихикает Феликс со второго этажа.       Возможно, Джисону стоило развернуться, закончить начатое и будь что будет.       — Иду, — отвечает он вместо этого, поднимаясь по лестнице.

***

      Целую неделю после их поцелуя Минхо ведёт себя безразлично.       В доме семьи Ли дела идут своим чередом. Он приветливо здоровается, вежливо открывая дверь, готовит им еду, оставляет тарелки с нарезанными яблоками для Феликса. Словно ничего и не произошло. Джисону кажется, что он сходит с ума. Чем более невозмутим Минхо, тем более на взводе сам Джисон. Пока один играет айсберг, у другого нервы горят огнём.       Минхо ничего не говорит о том случае, вообще никак не касается этой темы, даже в те редкие моменты, когда они остаются наедине, пока Феликс уходит в другую комнату за телефоном или вкусняшками или просто рано ложится спать.       Но упорства Джисону не занимать. Он терпеливо ждёт своего часа, пока, наконец, Феликсу не приспичивает сходить отлить во время их группового вечера кино. Ну и что, что Хан подсунул ему дополнительный стакан воды за ужином? Ему нужны ответы, чёрт возьми.       Джисон украдкой косится в сторону ванной, дожидаясь, пока за Феликсом закроется дверь и включится свет, выглядывающий тонкой полоской внизу. Звучит щелчок замка.       Собрав всю смелость в кулак, Хан прерывает тишину, пока фильм стоит на паузе.       — Мистер Ли.       — М? — тот даже не смотрит в сторону Джисона, залипая в телефон. Наверное, проверяет электронную почту, если судить по его нахмуренным бровям. Джисон раздражённо выдыхает.       — Мы когда-нибудь поговорим уже о том, что произошло? — тихо спрашивает он, хотя Феликс всё равно их не услышит.       — О чём ты? — поднял на него взгляд Минхо, не поднимая головы, оценивающе смотря поверх очков.       — Вы прекрасно знаете, о чём я.       Минхо откладывает телефон и снимает очки, массируя виски большим и указательным пальцами, пытаясь унять зреющую боль в голове.       — Я совершил ошибку. И я не поднимаю эту тему, потому что не могу допустить, чтобы это повторилось. Вот это, — он помахал рукой между ними, — не должно было происходить.       В груди Джисона закипает возмущение. Его столько дней игнорировали, изолировались от него, оставляя вариться в собственном соку. Тон его обретает острую решительность.       — Вы ответили на поцелуй, если вы вдруг забыли, — ультимативно заявляет Хан. Этот факт не давал ему покоя последнее время. То, как Минхо рьяно отвечал на поцелуй, как страстно вылизывал его рот, как затащил его на себя, усаживая на бёдра. Инициатива шла от обоих, в этом он был уверен. — Вы могли оттолкнуть меня, послать, но не сделали этого. Я знаю, что вы тоже этого хотели.       — Дело не в том, чего я хочу, Джисон, — рыкнул Ли старший, наконец встречаясь с ним взглядами. — А в том, что можно и чего нельзя…       — А если бы в этом? — перебивает его Джисон. — Если бы имело значение, чего вы хотите, а не что можно и нельзя. Что бы вы сделали?       На короткий миг Минхо позволяет настоящим эмоциям вырваться, показываясь на лице, и Джисон не упускает этот момент. Защитная стена пошатнулась, пошла крошечная трещина, которую он тут же замазывает, возвращая былую непробиваемость.       — Я же сказал, не важно, чего я хочу…       Его прерывает щелчок двери ванной. Феликс возвращается в гостиную, плюхаясь на диван. Минхо берёт телефон, делая занятой вид, пока Джисон сверлит его взглядом.       — Боже, ребят, чего это с вами? — спрашивает Феликс.       — Он проспойлерил мне концовку, — фыркает Джисон, беря в руку пульт.       — Ну пап! — возмущённо восклицает Феликс.       — Там и так всё было очевидно с самого начала, — отмахивается Минхо, жалобно глядя на Джисона.       Тот стискивает зубы и, не проронив больше ни слова, включает фильм. Накалившееся напряжение потихоньку растворяется в шуме с экрана.       Он почти не следит за сюжетом, перебирая мысли в голове после их разговора. Не сказать, что они куда-то продвинулись, однако эта короткая перепалка пролила свет на кое-что важное. Джисон прокручивает слова в голове.       Минхо не отрицал, что хочет Джисона, лишь настаивал на том, что так нельзя, он не может. И, честно говоря, Джисон не мог его винить в этом. Это очевидно было аморально и несправедливо в отношении Феликса. Однако это не усмиряло его желаний, его жажду вновь ощутить эти руки, гуляющие по его телу, и ему было плевать, что и кто подумает.       Напротив, очевидная неправильность и запретность заставляет нечто тёмное и потаённое в душе Джисона хотеть Минхо ещё сильнее.       И к концу фильма он переполнен решимостью, поставив себе целью пробить защиту Минхо, вытащить его истинные желания на поверхность, доказать, что он хочет, жаждет Джисона так же сильно, как и он его, независимо от того, правильно это или нет.       Джисон просто обязан пробить его броню и доказать свою правоту.       О да. Он подаст себя на тарелочке с золотой каёмочкой, угощением столь соблазнительным, что устоять будет невозможно. Нужно было заставить его быть честным с самим собой, признаться себе в том, что он хочет Джисона. Заставить его нуждаться в Джисоне настолько, что он отбросит все препятствия на пути ради него.       Эгоистичное, глупое, коварное желание. Где-то в глубине души Хан понимал это. Но как бы там ни было, чувство вины тонуло всё глубже, и тем легче было его заглушить, чем больше Джисон ловил взгляды Минхо через гостиную, блуждающие по его телу.       К чёрту мораль.

***

      На следующий день Джисон приводит свой план в действие.       Он ждёт, пока Феликс заснёт вечером, как и всегда. Судя по бубнежу телевизора, растекающегося по дому, Минхо ещё сидит на первом этаже.       Хан вылез из кровати, стянул спортивные штаны и, прежде чем спуститься вниз, остановился перед зеркалом Феликса, оценивая свой внешний вид. На нём были самые маленькие и до смешного тонкие боксеры из всех, что у него были. Они плотно прилегали к бёдрам, как вторая кожа, чёрная ткань задиралась достаточно высоко, чтобы оголить ноги до самой задницы. Покрутившись перед зеркалом, он убедился, что вид сзади будет просто огонь. Крошечные трусы отлично подчёркивали аппетитную округлость. Идеально.       Джисон довольно улыбается своему отражению, после чего снимает и рубашку, потому что к чёрту стеснения. Он зашёл уже слишком далеко, чтобы думать о рамках приличия.       Спустившись на цыпочках по покрытой ковром лестнице, он обнаружил спящего Минхо, удобно развалившегося в кресле под тихое вещание телевизора. Джисон берёт пульт и выключает его, погружая комнату в тишину.       Минхо продолжает мирно спать дальше.       Джисон фыркает и идёт на кухню. Планировка дома была такова, что гостиная и кухня были соединены и обе комнаты просматривались друг из друга.       Найдя в морозилке начатое ведёрко клубничного мороженого, Хан закрывает дверку, нарочно громко ей хлопнув. Минхо дёргается, просыпаясь из-за резкого шума. Джисон же берёт ложку из ящика и открывает мороженое.       Он пристраивается у кухонного островка прямо посреди комнаты, опираясь предплечьями на мраморную столешницу, изящно вытянув обнажённые ноги назад.       Джисон наблюдает за тем, как Минхо смаргивает остатки сна и, наконец-то, по-настоящему замечает его — практически голого, нагнувшегося над столом во тьме ночи. Хан набирает целую ложку мороженого прямо из ведёрка и вставляет себе в рот, обхватывая столовый прибор губами.       — Джисон? — щурится старший в темноте.       Хан вытаскивает ложку изо рта с пошлым чмоком, облизывая остатки клубничной сладости с губ, и хитро улыбается.       — Приветик, мистер Ли. Простите, я вас разбудил?       — Эм, да нет, порядок, — смеётся Минхо, вставая с кресла и направляясь на кухню. — Не переживай об этом.       Набрав ещё одну большую ложку, Джисон вновь отправляет её в рот, ухмыляясь вокруг неё, позволяя мороженому измазать его губы, стекая по ним. Он демонстративно облизывается и глотает.       — Хорошо, мистер Ли.       Мужчина присаживается за кухонный островок на барный стул рядом с ним. Пальцами слегка оттягивает нижнюю губу, пока взгляд скользит по очевидно выставленной напоказ наготе молодого парня перед ним.       — Вообще-то, ты мог бы взять тарелку, — не говорит — отчитывает родительским тоном Минхо.       — Упс, простите, — ни разу не извиняется Джисон и кладёт ещё ложку мороженого в рот, прокатывая холодный металл по языку.       Минхо усмехается и встает, чтобы достать небольшую глубокую тарелку из шкафчика и поставить её перед Джисоном. Тот опускает взгляд на тарелку, затем переводит назад на Минхо. Он не предпринимает никаких действий, а из его рта так и торчит ложка, зажатая между губ. Хан чувствует, как мороженое стекает по подбородку и капает на столешницу.       Ли резко вынимает ложку из его рта, наблюдая, как губы Джисона раскрываются для него. Зарывшись в ведёрко мороженого, он набирает большой шарик и кладёт его в тарелку, подталкивая её к Джисону. Тот так и стоит с открытым ртом в ожидании, и Минхо вкладывает ложку назад меж его губ, тут же рефлекторно обхватывающих её.       — Так-то лучше, — Минхо закрыл ведёрко с мороженым, кивая на тарелку.       — Спасибо, — Джисон смотрит вниз на поданную тарелку, а из его рта глупо торчит ложка.       Минхо ставит мороженое назад в морозилку, тихонько закрывая дверку. Он уже выходит из комнаты, направляясь к лестнице, когда оглядывается через плечо на Джисона, чтобы взглянуть на него ещё разок. Он очерчивает его силуэт глазами с головы до ног, прослеживая плавные линии тела.       — Джисон, — вдруг окликает он.       — Да? — голос младшего надломился.       — У тебя мороженое на бёдрах.       Глаза парня вмиг округляются, и он смотрит вниз на свои ноги. Одинокая розовая полоса мороженого, растаявшего от тепла его тела, расположилась ровно возле края боксеров, что красноречиво топорщились. Он тут же бросается суетливо вытираться, слыша, как Минхо посмеивается над его паникой, удаляясь на второй этаж и исчезая за углом.

***

      На следующий день Джисон предпринимает ещё одну попытку.       Он не расценивает первую как провал, не полностью, во всяком случае. Неловко? Да. Полный крах? Не совсем. Уж точно не после того, как Минхо явно открыто заглядывался на него, пожирая глазами.       Его просто нужно подтолкнуть чуть сильнее.       Поэтому, когда Феликс зовёт его искупаться, он обращает взор прямо на Минхо, сидящего в другом конце комнаты. Как раз воскресенье, у Ли старшего выходной. А значит у него не будет отмазки, чтобы отказаться.       — Конечно, Ликс. Не хотите присоединиться к нам, мистер Ли? — кокетливо хлопает ресницами Джисон. В ответ Минхо смотрит с подозрением.       — О! О! О! — с энтузиазмом спохватывается Феликс. — Пап, включишь нам и сегодня джакузи?       — Хм-м-м, — мычит Минхо, откладывая книгу. — Последний раз, когда ты просил меня об этом, я включил, и ты сказал, что вода слишком горячая для джакузи. А подогрев воды, между прочим, удовольствие недешёвое.       — Ну да, но сегодня погода гораздо лучше! Я залезу в джакузи, клянусь. Честно-честно.       Минхо приподнимает бровь, глядя на сына. Тот закидывает голову.       — Ну пожа-а-а-алуйста, — умоляет он.       В жилах Джисона бурлит азарт, он не может упустить эту возможность. Поэтому присоединяется к умилительным упрашиваниям Феликса, выпячивая нижнюю губу.       — Ну пожа-а-алуйста, мистер Ли, — он улавливает крохотное движение мимики на лбу Минхо. Тот вздыхает.       — Ладно, но если увижу, что вы к нему даже не подходили, оплачивать счёт за подогрев будете вы.       Конечно же он шутит. Минхо нагревал бы джакузи для Феликса хоть каждый день и оставлял его кипеть на ночь, если бы тот попросил. Всё что угодно для родного сына. Идеальный любящий отец.       — Спасибо! — радостно восклицает Феликс и бежит вверх по лестнице, чтобы переодеться. Джисон следует за ним.       Переодевшись в плавки, они спустились вниз и вышли на площадку бассейна. Минхо уже был там — в тех же чёртовых облегающих шортах, которые преследовали Джисона во снах неделями. Мужчина пыхтит над каким-то механизмом у бассейна, смотря на джакузи, когда, наконец, включаются воздушные форсунки, и вода начинает бурлить.       Минхо встаёт, замечая их и вытирая пот с бровей, щурясь от яркого солнца. Капли влаги стекали по его шее и блестели в лучах света. Жарко, очень, кажется, будто солнце сконцентрировало всю свою мощь именно на Джисоне.       Он прочищает горло, а Феликс пищит от радости, глядя на джакузи.       — Ура, ты это сделал! Спасибо, спасибо!       — Пожалуйста, — Минхо подходит к ним. — Но вода ещё даже не горячая. Подождите, пока она прогреется как следует. А пока что вам бы надо…       Плюх.       Феликс прыгает бомбочкой в бассейн, не давая Минхо договорить.       — …намазаться кремом от загара, — заканчивает он после оглушительного всплеска.       — Ты что-то сказал? — Ли младший выныривает на поверхность и хохочет от восторга, отряхивая волосы от воды.       — Крем от загара, Феликс. Иначе сгоришь.       — Ой боже ж ты мой, — драматично ворчит тот. — Ты такой старик, пап. Не сгорю я, а просто загорю, окей? Не нужен мне крем, — отмахивает он.       Джисон фыркает.       — Зато знаешь, кому нужен? — продолжает Феликс, смотря из бассейна в сторону Джисона. — Вот ему. Не думаю, что его ноги видели свет хоть раз за последние лет десять, — смеётся он.       — Феликс, какого хрена? — у Джисона аж челюсть отвисла и румянец пополз по лицу.       Феликс сбегает от его праведного гнева, ныряя под воду и начиная нарезать круги вокруг бассейна.       — Вообще-то, он прав, — Минхо поворачивается к Джисону с озорной искоркой в глазах.       Хан осматривает мужчину перед собой: полуголый, кожа сияет золотистым загаром на солнце. Смотрит на бутылочку крема от загара в его руке. Наблюдает, как он наносит немного себе на кожу, растирая.       И ему в голову приходит ужасная идея.       — Помогите мне, — выпаливает он.       — С чем? — нахмурился Минхо, натирая лосьоном своё предплечье.       — Нанести крем.       — Ты шутишь, да? — Минхо недоверчиво смеется, когда на него снисходит осознание.       Джисон готов признать, что ведёт себя немного нелепо, однако решает, что он уже достаточно глубоко себя закопал и назад пути нет.       — Нет, — отрицает он канючащим голосом капризного ребёнка. — Я не хочу сам, мне не нравится, у меня руки потом липкие.       — Ты не маленький, Джисон. Мне не нужно помогать тебе с этим, — усмехается Ли старший, склоняя голову.       — Ладно, — вздёргивает нос Хан. — Тогда обойдусь и без него.       Он отворачивается, медленно направляясь к бассейну. «Схватите меня», — думает он. «Потяните на себя. Заставьте меня». И он чувствует, как чужая рука берёт его за запястье.       — Какой же ты капризный, — рычит позади Минхо.       У Джисона аж живот свело — смесь удовлетворения и предвкушения, что кружили ему голову. Минхо тянет его прочь от воды, закатывая глаза на его поведение.       — Ты и правда не станешь наносить крем от загара, если я тебя не намажу?       Джисон отрицательно трясёт головой.       — Ладно, хорошо, Джисон, — вздыхает Ли. — Иди сюда, — он подзывает его двумя пальцами.       Хан делает шаг вперёд, дыхание застревает где-то в груди. Они не были так близко друг к другу с того самого поцелуя, и даже тогда на них было гораздо больше одежды, чем сейчас.       Старший берёт его за руку и начинает втирать в неё крем. На контрасте с горячей кожей он кажется холодным сначала, от чего Джисон тихонько пищит. Ли рассмешил этот звук, но он продолжает намазывать лосьон на руки парня, двигаясь вверх к плечам. Его хватка сильная и уверенная.       — Ведёшь себя как ребёнок, — отчитывает он.       — Не-а, — по-детски возражает Джисон.       — Ты только доказываешь мою правоту, — усмехается старший, втирая крем за ушами Джисона, переходя на шею.       — А может, мне нравится, когда обо мне заботятся, — дуется тот. — Что в этом плохого?       — Ничего, — Минхо растирает лосьон по талии Джисона, обвивая её руками и переходя на поясницу. Он мог бы просто попросить его повернуться, если хотел намазать ему спину. Вместо этого он притягивает его к себе ближе, настолько, что они почти соприкасаются грудью, и говорит прямо на ухо Джисону. — Мне нравится заботиться о других.       Джисона пробивает дрожь. От холодка лосьона, от ощущения дыхания Минхо над ухом, от подтекста, который тот вложил в сказанное — он сам не уверен, от чего именно. От всего. По телу бегут мурашки вниз по позвоночнику, следуя за руками Минхо.       Вдруг Ли отпрянул, натягивая маску безразличия. Он указывает на шезлонг.       — Садись.       Джисон слушается, не задавая вопросов. Как только он приземляется на шезлонг, Минхо становится перед ним на колени. У Хана глаза округлились.       — Что вы… ай!       Холодный шок от крема, который Минхо начинает втирать в лодыжки Джисона, двигаясь выше по голеням. Почувствовав руки на своём теле, Хан сводит ноги вместе, инстинктивно закрываясь.       — Мне нужно намазать твои ноги, — старший невинно смотрит на него из-под ресниц.       Вид Минхо на коленях перед ним, водящего руками по его телу, кажется Джисону чем-то нереальным, его самой смелой и горячей фантазией. Он сглатывает, силой воли пытаясь пресечь нарастающее возбуждение от одной только картины перед глазами. Он бы с потрохами себя выдал из-за тонкой ткани плавок, это было бы так унизительно.       Удостоверившись, что голени Джисона надёжно защищены от солнца, Минхо перевёл взгляд на его бёдра. Из-за сидячего положения плавки подскочили довольно высоко, наполовину обнажая его ноги с бледной нежной кожей. Мужчина на секунду задерживается на них, прежде чем подать голос.       — Раздвинь ноги, — он стучит по коленке Джисона одним пальцем.       — Ч-что? — внутренности Хана делают кульбит.       — Раздвинь ноги, говорю.       Джисон, кажется, сходит с ума. Просто невозможно, что Минхо не понимает значения своих слов, их подтекста. Все эти разговоры о том, что он там не может, не будет, ему нельзя делать, и вот, пожалуйста, флиртует с ним в ответ.       Феликс в это время продолжал плескаться в воде, обплывая бассейн по кругу. «Он плавает уже какое-то время. В конце концов он устанет и остановится, это может произойти в любую секунду. И тогда он всё увидит. Бля, бля, бля».       Минхо тыкает его коленку ещё раз, любопытно склонив голову. Джисон отворачивается, чтобы спрятать краснеющие щёки, и разводит ноги в стороны. Послушный, как и всегда в итоге.       — Вот умница, — хвалит его Минхо и начинает водить рукам по его бедру, ощутимо массируя.       Джисон держится за ткань полотенца под собой, крепко сжимая его в кулаках. Он наблюдает за другом, пока Минхо мычит себе что-то под нос, старательно втирая лосьон в его бедро. Руки двигаются уверенно, властно, с нажимом скользя по худой ноге парня.       «Что бы Феликс подумал, если бы увидел это? Это нормально? Я нормальный? Я схожу с ума?»       Внезапно ладони Минхо двигаются немного выше, забираясь под край плавок Джисона на пару сантиметров.       — Ах! — вдыхает тот резко, громко. Его руки были так близко, слишком близко.       Губы Минхо изогнулись в небольшую хитрую ухмылочку, и он медленно убрал руки, напоследок несильно шлёпнув Хана по бедру, оставляя светлый розоватый след от пальцев на поверхности кожи. Джисон не в состоянии смотреть на него без смущённого румянца, он не может даже думать об этом без риска усугубить его и так шаткое положение.       Минхо тем временем переключается на вторую ногу, оглаживая. Джисон молча наблюдает, безуспешно пытаясь сохранять спокойствие.       — Я знаю, что ты задумал, — наконец, подаёт голос старший, не отрывая глаз от его тела.       — И что же я задумал? — тот закусил губу.       — Флиртуешь со мной.       Хан кусает нижнюю губу сильнее.       — А вы тогда что делаете? — указывает он взглядом на руки Ли, скользящие вверх по его бедру.       — Забочусь о тебе, — отвечает мужчина, продвигаясь выше с каждым разом. Джисон неосознанно выгибается навстречу.       — Ох, — выдыхает он, пытаясь откровенно не застонать от прикосновений чужих рук, посылающих электрические импульсы по его нервным окончаниям. — Я тоже мог бы о вас позаботиться, — слетает у него с языка прежде, чем он успевает подумать.       Минхо улыбается ему и убирает руки. Почему-то в этот момент он будто резко постарел. Глубоко в его глазах плескалось одиночество, маячило что-то, не желающее показываться на поверхность. Он поднимается с коленей, теперь глядя вниз на Джисона, и берёт его за подбородок, заставляя поднять глаза.       — Даже если бы я этого хотел… я не могу, — произносит он тихо, только для него.       Всплески со стороны бассейна, где всё ещё плавал Феликс, тяжело оседают в тишине между ними.       — Почему? — спрашивает Джисон, хотя и так уже знает ответ.       — Потому что… — Минхо сжимает губы в раздумьях, аккуратно подбирая слова, — потому что это эгоистично.       — Что именно?       — То, как я хочу тебя, — он проводит большим пальцем по нижней губе Джисона, заигрывая.       У Хана же дыхание спёрло. Его парализовало, и он не мог найти слов, чтобы ответить на такое. Но как только ему удаётся сформулировать ответ, Минхо уже уходит.       — Это не эгоистично. Я тоже хочу вас.       Откровенная честность бьёт по Минхо, и Джисон видит, как что-то загорается в его глазах. Ему требуется на секунду больше обычного, чтобы закрыться, вернуть своё вышколенное сдержанное выражение лица.       — Искушаешь, Джисон.       — Так поддайтесь, — провоцирует он. Минхо же мечтательно вздыхает, так, будто ему никогда в жизни не хотелось чего-то больше.       — Я пойду в дом, — отвечает в итоге он.       — Мистер Ли, — разочарованно выдыхает Джисон в спину удаляющемуся мужчине. — Минхо, вернитесь.       — Я в дом, Джисон. А, и ещё… — он обернулся на секунду, — подожди десять минут, прежде чем идти в бассейн. Дай крему впитаться.       — Не могу поверить, что вы говорите сейчас о чёртовом креме от загара, — вскидывает руки Хан. — Минхо!       Стеклянная дверь за ним закрывается, оставляя Джисона наедине со своими мыслями, пока всплески воды от бассейна ездят ему по ушам.

***

      — Эй, Феликс?       — Что? — он даже не отрывается от манги, лежа вверх ногами в кровати.       — Ты когда-нибудь снимал нюдсы? — нервно сглатывает Джисон. Манга падает на пол рядом с ним, и всё внимание Феликса тут же переключается на него.       — А что? — задорно играет бровями Феликс. — Хочешь посмотреть?       — О боже, нет! — Джисон поднимает мангу с пола и швыряет ею в друга, который тут же блокирует атаку руками. Хан вздыхает, подбирая слова. — Я просто думал… типа… как можно сфоткаться.       — Так, стоп, — Феликс переворачивается на живот, уставившись на Джисона. — Ты там что, виртишь с кем-то?       Джисон тяжело вздыхает, откидывая голову на кровать. Он знал, что этот вопрос всплывёт, знал, что этого не избежать. К горлу подбирается когтистая лапа чувства вины. К сожалению, спросить ему больше не у кого. Но он не станет открыто признаваться в этом.       — Нет, нет, ты что, боже! Нет у меня никого, — яро отрицает он. — Я просто типа… не знаю. Подумал, что это может быть типа неплохим способом принятия себя или вроде того.       — Ага, да, — саркастично поднимает брови тот. — Чё ещё расскажешь?       — Феликс!       — Я скажу тебе, как сделать просто бомбические нюдсы, отвал жопы, если ты скажешь, к кому мы пытаемся залезть в штаны.       «Ты себе даже не представляешь, о чём ты сейчас спрашиваешь».       — Ну Фе-е-е-ели-и-и-икс, — канючит Джисон.       — Где вы познакомились? О боже, это что, на вечеринке? Ты подцепил там кого-то? — бомбардирует вопросами тот.       Джисон понимает, что без имени предполагаемого парня Феликс ему ничего не расскажет. Но и правду сказать он не может ни в коем случае. Ситуация отстой, конечно, Джисон чувствует себя дерьмово из-за того, как поступает со своим другом, но у него нет другого выбора. Поэтому он решает соврать.       — Ладно. Его… — он штурмует мозг на предмет мужского имени. На ум приходят длинные ноги, красивые глаза и потянутая в его сторону рука в полумраке. — Его зовут Чонин.       — О боже! — восторженно пищит Феликс. — Это же офигенно! — он сползает с кровати, чтобы сесть рядом с Джисоном, и начинает набрасывать советы. — Так, окей, расскажу всё, что знаю.       Он заваливает Хана всевозможными подробностями: как подобрать угол, освещение, что именно нужно фоткать, использовать фронталку или основную камеру телефона. О разнице между фото в зеркале и обычными сэлфи. А затем он подаёт Джисону ужаснейшую идею прямо перед тем, как уйти на вечернее свидание с Чаном.       — О, Джисон, ещё кое-что! — у него будто лампочка загорелась над головой, когда он крутился перед зеркалом в спальне.       Джисон отрывается от телефона — от треда, который он нашёл после агрессивного гугления во вкладке инкогнито: «Я сволочь, если хочу переспать с отцом своего друга?» Все комментарии сходятся во мнении — да, ты мудак. Джисон всё ещё пытается решить, плевать ему на это или нет. Что вообще знают все эти люди в интернете?       — М?       — Ты знаешь про «случайные» нюдсы? — он показывает пальцами кавычки.       — Случайные нюдсы? — нахмуривается Хан.       — Ну, знаешь, иногда тяжело придумать повод, чтобы просто отправить кому-то свои голые фотки. Это может показаться слишком быстро или странно. А так можно как бы прощупать почву и притвориться, что «случайно» отправил кому-то нюдсы.       — Окей, но типа… в чём смысл? — ему слегка дало в голову. А у Феликса в глазах чёртики пляшут.       — Чтобы тебя увидели голым, конечно же. Чтобы захватить его мысли и направить в нужное русло. И при этом остаться не при делах, типа тебе на него пофиг.       — Ты просто гений, — спустя секунду осознания выдаёт Джисон.       — Я знаю, — ухмыляется тот. Вдруг у него зазвонил телефон, и он быстро берёт трубку. — Чанни? Ты уже здесь? Да-да, я уже бегу… — Феликс выходит из комнаты, напоследок помахав другу и потрусив большими пальцами в воздухе. — Ты справишься!       Когда дверь за ним закрывается, Джисон полностью сползает на пол, распластавшись на ковре и наблюдая за вращающимся вентилятором на потолке. Он, наверное, самый ужасный друг во вселенной, но по крайней мере у самого ужасного друга во вселенной есть план. И он от своего не отступится. Он уже давно смирился с вопиющей аморальностью своего решения.       Поэтому, вместо чувства вины, всё, о чём он может думать, это руки Минхо на его бёдрах и дразнящая нотка в его голосе.       «Искушаешь, Джисон».       Джисон покажет ему искушение, он сделает из себя настолько соблазнительную цель, что Минхо будет уже не в состоянии думать о том, что правильно, а что — нет.       Он щёлкает замком на двери, выключает свет, снимает футболку и открывает камеру на телефоне.

***

      Джисон просматривает больше сотни отснятых фотографий, прежде чем выбрать одну, ту самую, которую он и отправит.       Он не постесняется признать, что вышло красиво. Фото сделано на фронтальную камеру, лёжа на спине на кровати Феликса. Он держит нижний край футболки в зубах, обнажая мягкий животик и соблазнительные голые бёдра. Другой рукой, что не держала телефон, он оттягивает и так низко сидящие облегающие боксеры, демонстрируя на камеру свой вставший член. Он красивый, даже сам Джисон это понимал — мокрый, с розовой головкой, что сочилась естественной смазкой. Так и просится в руку.       Вышло эффектно и горячо, это бесспорно. Но он всё ещё сомневается, стоит ли отправлять фото. Более того, стоило ли пытаться соврать и притвориться, что он не собирался этого делать. Что если Минхо это покажется стрёмным и отталкивающим? Что если он посчитает Джисона совсем поехавшим? Что если, господи, прости, он расскажет Феликсу?       Хан отгоняет скребущуюся на душе тревогу и напоминает себе о фразе, которую сказал ему сам Минхо.       «Это эгоистично. То, как я хочу тебя».       Страшно представить, что Минхо не понравится фото, но столь же волнующе представить, что ему действительно понравится. Может, он даже подрочит на него. Будет водить рукой по своему налитому члену, фантазируя только о нём. Бурно кончит, содрогаясь и стоная от оргазма, — и всё это из-за Джисона. Всё это, если он сейчас отправит ему нюдс.       Джисон сглатывает, его сердце норовит выскочить из грудной клетки. Он нажимает кнопку отправки. Джисон (22:35) IMG_2756.jpg думаю о тебе       Он чувствует себя глупо, когда пишет это. Всё так очевидно. Минхо (22:36) Ух, Джисон, какой вид. Ты что, пытаешься соблазнить меня?       К лицу приливает кровь, Джисон чувствует жар. Он тут же бросается всё отрицать, бешено стуча пальцами по экрану телефона. Джисон (22:37) о боже не туда как же неловко       Он пялится в экран и кусает ногти до самой кутикулы в ожидании. У него перехватывает дыхание, когда внизу экрана появляются три точки — Минхо печатает ответ. Минхо (22:38) Ты уверен? Это было не для меня?       «Ох, он знает. Он всё прекрасно понял», — думает Джисон. — «И он реально заставляет меня поднять ставки». Джисон (22:39) я эм… я случайно не тому отправил ТТ Минхо (22:42) Понятно. Тогда я удалю это.       Стоп, что?       Нет-нет-нет, нет. Это последнее, чего хотел Джисон. Нет! Он хотел, чтобы Минхо смотрел на эту фотку и внутри него загорелось настолько сильное желание, что у него рука бы стёрлась от возбуждения, но никак не чтобы он решил удалить её.       Он, наверное, просто пытается вести себя прилично и вежливо. Джисона это выбешивает. Джисон (22:42) о боже… да нет, всё норм можете оставить… если хотите Минхо (22:43) Джисон. Так мне оставить или удалить? Джисон (22:46) ну типа… думаю, это зависит от того… что вы думаете…?       Джисон вот думает, что ещё, наверное, ни разу в своей жизни не был таким жалким. Минхо (22:47) Ты спрашиваешь моего мнения о твоей голой фотографии?       «Вот же сволочь», — вздыхает Джисон. — «Он знает, чего я добиваюсь, он просто хочет заставить меня сказать это».       Ну что ж, он уже достаточно опозорился. Можно заодно и получить то, зачем он всё это затеял. Джисон (22:47) да       Целых пять минут, что Минхо думает над ответом, Джисон напряжённо ждёт. Минхо (22:52) Я думаю, что она вызовет большие чувства в том, кому она предназначалась. И лучше бы ему заботиться о тебе как следует.       Оу. О боже.       Он перечитывает сообщение несколько раз, с десяток раз. Скрытое между строк значение растекается лавой по его телу, оседая внизу живота. Он задаёт вполне ожидаемый ответный вопрос. Джисон (22:52) а что если нет? Минхо (22:55) Тогда приходи ко мне.       Член Джисона дёрнулся от такого внимания.       Он утыкается лицом в подушку, пиная ногами матрас под собой, и прокручивает в голове всё, что хочет написать в ответ. «Да, я приду. Потому что больше никого и нет. Никогда не было. Потому что больше никто не позаботится обо мне так, как вы, не оттрахает меня так как вы. Я так хочу вас, что аж больно».       Ничего из этого он не говорит, а вместо этого пишет: Джисон (22:56) окей я запомню Минхо (22:57) Хорошо. Спокойной ночи, Джисон.       Хорошо. Хорошо, хорошо, хорошо. Это слово безостановочно крутится в голове Хана. Джисон (22:57) спокойной ночи мистер ли       Джисон отбрасывает телефон на тумбочку у кровати. Он берёт в руку свой истекающий пульсирующий член и кончает буквально за минуту, повторяя имя Минхо, как мантру.

***

      Хан выпил уже три пива, но это не особо помогло ему выучить новые комбо в Tekken 8.       Единственным его спасением было то, что, когда он приехал в дом Ли тем вечером, дверь ему открыл не Минхо, а Феликс, тут же усадивший его в гостиную и всучивший в руки геймпад.       Минхо ничего не сказал, когда он прошёл мимо него на кухне. Даже не обратил внимание на его присутствие, увлечённо занимаясь мытьём посуды. Рукава его тщательно выглаженного пиджака защищали от воды ярко-розовые кухонные перчатки.       Розовый цвет был идеей Феликса. Джисон помнит, как тот вручил отцу перчатки, уверяя, что они внесут разнообразие в его скучный одноцветный гардероб. Минхо отнёсся к этому с притворным скептицизмом, но с тех пор каждый день ими пользовался.       Феликс старается объяснить, чем теперь отличаются персонажи от Tekken 7, но его слова пролетают мимо ушей. Джисон слышит только шум на кухне, отслеживая звуки шагов, движений — вдруг Минхо выйдет к ним что-то сказать.       Когда они, наконец, садятся играть, Джисон безбожно лажает. Он настолько жалко проигрывает, не в силах сконцентрировать внимание на игре, что даже Феликс начинает беспокоиться. Феликс, обычно надирающий ему зад в играх со счётом 10:0, даже не моргнув в его сторону.       — Ты в порядке? — внезапно раздаётся его вопрос, когда он побеждает, кажется, в сотый раз подряд.       Звук запуска посудомоечной машины забирает внимание Джисона. «Он там закончил? Он теперь пойдёт наверх? Что он сделает, что скажет…»       — Да, порядок, — прочистив горло, отвечает Джисон.       — У тебя на лице всё написано, — тыкает его в плечо Феликс. — Что случилось?       — Да… ничего, — упирается Хан.       — Это из-за Чонина? — по его лицу ползёт хитрая ухмылка.       — Эм… — запинается Джисон и озадаченно моргает. Чонин. Он и позабыть успел про ту ложь. — Насчёт этого…       — Так ты отправил ему нюдсы? — вопрос раздаётся слишком громко, что беспокоит Джисона. Звон тарелок в кухне на миг прекращается.       — Феликс! — он легонько бьёт друга по плечу.       — Что? — невинно хлопает он глазами. — Я помогал тебе. Я заслужил узнать, что у вас и как.       Джисон запускает пальцы себе в волосы в раздумьях. Нужна новая ложь. Срочно. Он должен что-то придумать.       — Я не думаю, что у нас с ним что-то получится, — наконец, выдавливает он, избегая зрительного контакта.       — Блин, почему? Что случилось? — огорчённо спрашивает Феликс, мило надувая губы. Хан пинает мозги, чтобы те выдали какое-то оправдание, что угодно, что заставит Феликса сменить тему.       — Я… эм… отправил ему… фотки, — тянет он, — и он типа… не ответил. Заигнорил меня. Отметил прочитанным и всё. Ничего не сказал.       Он слышит шум разлетевшихся по полу столовых приборов на кухне, со звоном ударяющихся о плитку, будто их случайно уронили. В сознании невольно всплывает сообщение Минхо: «Я думаю, что она вызовет большие чувства в том, кому она предназначалась. И лучше бы ему заботиться о тебе как следует».       — Чего? Какого хрена? Ты не шутишь?       — Да если бы.       — Джисон, — Феликс скрестил руки. — Я его прибью. Давай я спрошу у Чана, кто был на вечеринке, найдём этого урода, чтобы я надавал ему по…       — Нет! — тут же прерывает его Хан. — Пожалуйста, Ликс, я это очень ценю, правда, но я бы хотел просто забыть его и никогда с ним больше не пересекаться.       — Могу я хотя бы отправить ему жёсткое и очень обидное анонимное сообщение?       — Спасибо, Феликс, но не стоит, — посмеивается он.       — Но… — его прерывает телефон, яростно вибрирующий на кофейном столике. На экране высвечивается имя «Чанни» с сердечком.       — Момент, — он отвлекается, чтобы ответить на звонок.       Феликс удаляется на второй этаж, чтобы поговорить, а Джисон слышит другие шаги, следующие за ним. Минхо. Пошёл наверх. Не проронив ни слова.       Спустя пару минут кто-то топает по лестнице вниз. Выбегает Феликс уже переодевшийся и в обуви, но с болтающимися шнурками. Выглядит запыхавшимся и взволнованным.       — Джисон, прости, мне очень жаль, но я должен идти, — спешно тараторит он.       — Что случилось? — удивлённо наблюдает за ним Хан       — Я худший парень на свете. Я забыл, что у нас сегодня свидание. Блять! — ругается тот, завязывая шнурки.       — Так ты собираешься… — Джисон замолкает, завершая мысль лишь про себя. «Оставить меня здесь? Одного? С твоим отцом?»       — Я должен идти, — вздыхает Феликс. — Я знаю, что сам позвал тебя, прости, пожалуйста. Можешь переночевать у нас, если хочешь!       «Переночевать? Одному? Когда твой отец дома? И всё это мне?»       Джисон сглатывает ком, образующийся в горле. Он вдруг занервничал, и вся смелость разом испарилась.       — Я, наверное, пойду домой…       — Чего? — хмурится Феликс. — Даже не думай. Ты выжрал три пива, Джисон, — он демонстративно забирает ключи от машины Хана с кофейного столика и закидывает себе в сумку. — Я не позволю тебе сесть пьяным за руль.       — Да ничего я не пьяный, Феликс! — поражается он наглости друга, отобравшего у него ключи.       — Рисковать не будем. Ты и так постоянно тут ночуешь, в чём проблема? Ты же сам говорил, что мой матрас удобнее, — пожимает тот плечами.       Прежде чем Джисон успевает возразить, Феликс выбегает из дома. Ещё раз дико извиняется, желает ему спокойной ночи и напоминает выпить воды перед сном.       Когда дверь за ним захлопывается, в доме повисает тишина. Джисон барабанит пальцами по бёдрам и ждёт. Пару секунд ничего не происходит. А затем… шаги по лестнице. Медленные, тяжёлые. Минхо.       — Я услышал, как закрылась дверь, — появляется он внизу лестницы, прищуриваясь через очки. — Феликс что, ушёл только что?       Джисон скользит взглядом по Минхо. Он, видимо, спустился, не успев до конца переодеться. На нём больше нет пиджака, рубашка частично расстёгнута и вытянута из-за пояса брюк, на которых уже нет привычного ремня. Галстук развязан, но так и болтается на шее.       — Да, он, эм… — Хан отворачивается, не давая себе залипнуть надолго, — он пошёл к Чану. Он забыл, что у них свидание.       Минхо опирается на спинку дивана, вторгаясь в поле зрения Джисона. Его галстук свисает дразняще близко к лицу парня. Так легко было бы схватиться за него и притянуть его поближе к себе. Джисон встаёт с дивана, выключая телевизор. Уходя от соблазна.       — Я пойду домой, — решает он. — Феликс забрал мои ключи, потому что считает, что после трёх банок пива нельзя водить машину, — он направляется к выходу. — Я просто вызову…       — Постой, — выдыхает Минхо, неожиданно останавливая его, удерживая за запястье. Хан разворачивается, его рука свободно болтается в хватке старшего.       — Да?       Минхо вздыхает, поджимая губы в раздумьях. На миг между ними повисает тишина, пока он погружается в размышления, явно что-то тщательно обдумывая. Тем временем у Хана в голове целый вихрь из возможных вариантов того, что он может сказать. «Он скажет, что ты фрик, ты стрёмный, извращенец и…»       — Кто такой Чонин? — выпаливает Минхо, будто не успевая остановить себя.       — Простите… что? — удивлённо моргает Джисон.       — Я слышал ваш разговор с Феликсом, — признаётся Минхо, на его лице прослеживается злость в сочетании со смущением. — Судя по всему, он тот ещё козёл.       — Вы… — ошеломлённо запинается Джисон. — Вы всё слышали?       — Ну, вы не то чтобы тихо разговаривали.       — Я… — Джисон замолкает, смеётся, всё ещё пребывая в шоке. — Да пофиг на него. Не важно. Какое вам дело?       — Мне есть дело, если к тебе плохо относятся, — щурится Минхо, в его глазах мелькает гнев. — Ты сказал, что отправил ему что-то, и он не ответил?       — Значит вы подслушали весь наш разговор, я прав?       — Это та фотография, что ты мне отправил, да? — давит на него Минхо.       — Это… — ошарашенно запинается Джисон.       — Он не достоин был увидеть это, — перебивает его Минхо, сильнее сдавливая его запястье.       Его слова повисают в воздухе. Джисон обдумывает их пару секунд. «Не достоин…»       — Подождите-ка. Вы что, ревнуете? — наконец, вопрошает он.       — Нет, Джисон. Я не ревную, — фыркает Минхо. Наигранно. Фальшиво. Он говорит так, будто это предположение само по себе абсурдно, будто Джисон ведёт себя как надоедливый ребёнок. Сквозит родительским тоном, которым он иногда поучает Феликса. Сложи одежду. Приберись в комнате, тут беспорядок. Спускайся ужинать.       Джисона это бесит.       — Нет, вы ревнуете, — тыкает он его пальцем в грудь. — И это после всех ваших нравоучений, что мне стоит найти кого-то своего возраста. Я нашёл, и что дальше? Теперь вас это не устраивает? — Джисон чувствует гулкое сердцебиение в груди Минхо через единственный вжатый в неё палец. Ли сбрасывает с себя его руку.       — Ты должен найти того, кто будет относиться к тебе с должным уважением, — шипит он. — Того, кому не плевать на тебя. Того, кто позаботится о тебе.       — Кого-то вроде вас? — озвучивает он очевидный вопрос.       — Я не это сказал, — раздражённо выдыхает через нос Минхо.       — А, по-моему, это вы и пытаетесь сказать, разве нет? — давит Хан, подступая ближе к нему, так что между ними остаются жалкие сантиметры. — Разве не вы сказали мне «приходить к вам»? — он наблюдает за тем, как к лицу мужчины приливает кровь от вернувшихся бумерангом его же слов и их скрытого смысла. Тот же тряхнул головой, очевидно внутренне ругая себя и возвращая вымученно спокойное выражение.       — Мне не стоило этого говорить, — шепчет он.       — Но вы бы этого хотели, верно? Признайте это, — Джисон давит сильнее.       — Я всё равно считаю, что тебе стоит найти кого-то себе по возрасту, — Минхо пытается придать своему голосу большего авторитета, но опять звучит фальшиво.       Джисон же вдруг почувствовал… усталость. Он устал от этой дурацкой игры, устал от Минхо с его дурацким самоконтролем, чувством вины, упрямством.       — Что если я не хочу никого своего возраста? — в лоб заявляет он, повышая голос. — Что если я хочу именно вас?       Глаза Минхо округляются позади стёкол очков. В них мелькает надежда, буквально на короткий миг, прежде чем он снова прячет её поглубже.       — Джисон, нам нельзя…       — Та фотка была для вас.       — Что? — мужчина моргнул и мотнул головой в неверии.       — Та фотография, — повторяет Джисон. — Я и не собирался её никому больше отправлять. Да никого другого и не было, — говорит он всё громче, с тем как его терпение достигает своего предела. — Нет никакого «Чонина», Минхо. Я его выдумал!       Минхо шокировано замолкает. Весь дом погружается в полную тишину, лишь тихое гудение посудомойки робко доносится с кухни.       — Зачем? — наконец, спрашивает Ли, переходя на еле слышный шёпот.       — Да затем! — взмахивает Джисон руками. — Не знаю я! Чтобы попытаться сохранить хоть какие-то остатки гордости? Чтобы заставить вас ревновать? Что, кстати, и получилось.       — Я же сказал, я не рев… — начинает старую песню Минхо.       — Хватит, — обрывает его Джисон, практически умоляя с отчаянием в голосе. — Хватит врать мне.       Минхо ничего не отвечает, вновь тревожно замолкая.       — Вам же понравилось, да? — шепчет Хан. — Та фотка.       — Тебе честно ответить? — видно, как мужчина покусывает свой язык, напряжённо двигая челюстью.       — Да, — больше выдыхает чем произносит Джисон. Минхо сжимает кулаки и отводит взгляд.       — Конечно же мне понравилось, Джисон. Шутишь что ли? Ты прекрасен, — в его шёпоте слышится тоска и погребённое желание. — Ты хоть представляешь, насколько ты привлекательный? — добавляет он, мотая головой, будто не может поверить в то, что говорит это вслух. — Как тяжело мне быть рядом с тобой всё время, не имея возможности заполучить тебя?       — Почему нет? — вопрос звучит по-детски отчаянно. Будто ребёнок топает ножкой, потому что ему не разрешают съесть мороженое на ужин или не хотят покупать все игрушки в магазине. Почему нет, почему, почему?       — Ты знаешь, почему, — устало отвечает мужчина. — Мне не нужно тебе объяснять, почему это невозможно. Что если Феликс узнает или…       Феликс. Его имя звучит как табу в этом разговоре. Обстоятельство, которое никто не хочет признавать.       — Ему не обязательно об этом знать.       — Джисон… — предупреждает Минхо.       — Что? Не нужно ему знать! Вы думаете, я не смогу сохранить всё в секрете? Я не ребёнок.       — Я знаю, — родительский тон вновь закрадывается в его голос. — Думаешь, я этого не понимаю?       — Просто… Просто выслушайте меня, ладно? Я девственник, — начинает Джисон.       — При чём тут это? — опешил старший.       — Дайте договорить, — парень глубоко вздыхает. — Я… У меня ещё никогда не было секса. Даже петтинга. Да я даже не целовался ни с кем до того раза с вами. И с тех пор я… я не могу перестать думать об этом.       Воздух вокруг них тяжелеет, молчание растягивается на долгие секунды, прежде чем Минхо отвечает.       — Я тоже постоянно думаю об этом, — наконец говорит он смягчившимся тоном.       — Я хочу ещё, — практически умоляет Хан. — Я хочу всего, и я хочу этого с вами. Потому что я доверяю вам.       Наконец-то, наконец-то, Ли касается его снова. Он всего лишь заправляет прядь волос за ухо Хана, но от этого у парня мурашки бегут по телу. Мужчина ничего не говорит, только вожделенно смотрит на губы Джисона. Тот же думает, что скажет что угодно, на коленях будет ползать и умолять, если это поможет убедить Минхо сократить дистанцию между ними.       — Как с поцелуем, — еле слышно говорит Хан. — Я хочу, чтобы вы показали мне всё. Научили меня.       Тот ничего не ответил, но облизнулся. Он сделал шаг навстречу, затем ещё один, заставляя Джисона пятиться, пока его ноги не упёрлись в диван.       — Скажи конкретно, чего ты хочешь. Прямым текстом.       Джисон поднимает глаза, встречаясь со взглядом Минхо. Он тёмный, голодный, слишком властный, чтобы он мог его выдержать. И он не может, отводит взор.       — Я… я же сказал вам. Я хочу чтобы вы… чтобы вы лишили меня девственности. Показали мне, как это, дали почувствовать. Сделали мне хорошо.       — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — требовательно сверлит его взглядом Минхо.       Джисон никогда не умел скрывать эмоции. Он резко вдыхает, глаза расширяются. Ему удаётся собрать немного сил и кивнуть, тихонько пискнув: «Угу».       Минхо кладёт руку ему на грудь, надавливая, заставляя упасть на диван позади него. Хан всё ещё не может оправиться от шока. Мужчина оценивающе смотрит на него сверху вниз. Сомнения, за которые он всё это время держался, исчезли, и их заменили сосредоточенность и расчётливость. Будто он сдался и прекратил притворяться, что не хочет этого, теперь раздумывая над тем, как разложить Джисона, сломать его и собрать заново по частям.       — Хорошо, — мечтательно выдыхает Ли, оглаживая большим пальцем щёку Хана.       — Хорошо? — его дыхание замирает.       — Я трахну тебя, детка. Я сделаю тебе очень хорошо. Но не сейчас.       — Не сейчас? — сглатывает Джисон. Он покраснел, по телу пошла дрожь от ласкового обращения. Минхо отрицательно покачал головой, проводя пальцем по его нижней губе. Хан открывает рот ровно настолько, чтобы суметь говорить. — Почему? Вы думаете я… не справлюсь или что?       — Нет-нет, — коварно улыбается Минхо. — Ты справишься. Думаю, у тебя бы отлично получилось принять меня.       Джисон молчит, позволяя его словам гудеть эхом в голове. «Справишься», «принять», ох, что он творит.       — Но раз уж мы заходим так далеко, я хочу гораздо большего, чем просто трахнуть тебя. Есть многое, что я могу показать тебе. Чему могу научить тебя.       Джисона бьёт дрожь, прокатываясь холодком по позвоночнику. Он хочет знать всё. Если Минхо будет его учителем, то он будет зубрить каждую ночь, выполнять все задания, оставаться после занятий и ходить на дополнительные.       — Например?       Минхо опускается перед ним на колени, смотря на него поверх оправы очков. Он кладёт руку на бедро Джисона, обтянутое штанами, от чего тот вздрагивает всем телом, стесняясь своей бурной реакции. Мужчина издаёт смешок, резко выдыхая через нос и пытаясь сдержать ухмылку, закусив губу.       — Ты такой милый, — хвалит он парня, сжимая пальцы сильнее.       — С-спасибо, — у того кровь закипает.       — И такой вежливый, — восхищённо улыбается старший, кладя другую руку на второе бедро. — Хм. Тебя кто-нибудь трогал вот так, детка?       — Нет, — шепчет Джисон. — Только вы.       — Ммм, — задумчиво тянет Минхо, скользя руками выше по его ногам. — Я могу продолжить?       Джисон еле успевает кивнуть, прежде чем тяжёлая ладонь мужчины накроет его член через одежду. От её давления из горла Джисона вырывается высокий скулёж. Унизительно. Минхо умиляется его реакции, расстёгивая пуговицу и ширинку его штанов. Хан отводит взгляд от слишком смущающего зрелища, не в силах смотреть на выражение лица мужчины — властное, решительное. Когда его вставший член обдаёт прохладным воздухом, тут же сменяющимся теплом ладони, крепко обхватившей его, он зажмуривается и громко хнычет.       — О боже! Чёрт, блять, ах, — бешено тараторит он, чувствуя, как его член уже течёт, пачкая руку Минхо. Тот звучно вздыхает.       Его движения медленные, настойчивые, всё тело Джисона подрагивает, выгибаясь навстречу. Ощущения совсем другие, чем когда дрочишь сам себе: не знаешь, что он сделает следующим, ускорится ли внезапно или сожмёт его сильнее или вообще прекратит любые действия. Потеря контроля кружит голову Джисону, он отчаянно выгибает спину, подаваясь навстречу, пытаясь подстроиться лучше. Тогда Минхо надавливает другой рукой на его бедро, прижимая к дивану.       — Какой нетерпеливый, — рыкнул на него Ли, двигая рукой быстрее, сильнее.       Хан осмеливается открыть глаза и видит, как Минхо неотрывно пялится на его член, надрачивая ему. Заметив чужой взор, он поднимает глаза, сжимая его член почти до боли. Джисон скулит, порываясь двигаться вопреки придавливающей его сильной руке, притереться, отчаянно пытаясь толкаться ему в ладонь в погоне за стимуляцией. Прошла всего минута, а он уже так близко, и ощущение взгляда Минхо на себе и потери контроля толкают его всё ближе к краю. И старший это, конечно же, замечает.       — Терпи, — велит Минхо. — Ты не должен кончить, пока я тебе не разрешу. Твой урок ещё не окончен.       Джисон хнычет, запуская пальцы себе в волосы, не зная, куда деться. Он мечется на грани, сознание плывёт.       — Минхо, — умоляюще тянет он, — Минхо, прошу. Умоляю, дайте мне кончить. Я уже не могу.       — Не можешь, значит? — неодобрительно цокает языком мужчина. — Как жаль. Я ведь собирался разрешить тебе кончить мне в рот.       — Вы… ч-что? — у Хана сердце останавливается.       — Хм. Думал, ты хочешь чему-то научиться. Что ты будешь послушным хорошим мальчиком. Но раз ты хочешь остановиться на этом, то…       — Да, пожалуйста, — бессвязно умоляет Хан на грани сознания. Он жадно смотрит на его аккуратный рот, блестящие хитрецой глаза и манящую нижнюю губу, которую тот закусил, наблюдая за его реакцией. — Пожалуйста, да-да-да.       — Пожалуйста что?       Может Джисон и закатил бы глаза, ударил бы его, если бы он сказал это при других обстоятельствах. Но сейчас самый красивый мужчина на свете предлагает ему минет, и Хану кажется, что он умрёт, если не получит его. Он запихивает гордость подальше.       — Пожалуйста, умоляю… возьмите его в рот, Минхо. Пожалуйста.       — И ты не кончишь, пока я тебе не скажу? — растягивается он в довольной ухмылке, приподнимая бровь. — Будешь послушным?       — Да, да, я буду послушным. Обещаю. Пож…       Джисон теряет мысль, теряет дар речи, теряет голову, когда Минхо проводит языком по всей длине его члена. Он думал, что пасть ниже он уже не сможет, и тут из него вырывается жалкий скулёж, сдавленный, высокий, на грани плача.       — Как мило, детка, — стонет Минхо, наслаждаясь его плотью, лениво облизывая головку, от чего у Джисона перед глазами звёзды взрываются. — Как же сильно ты хочешь. Такой отчаянный малыш.       Хан закусывает губу, пытаясь замолчать и не издавать больше звуков, тут же проваливаясь и издавая громкий стон, когда Минхо обхватывает его губами. Он берёт в рот только головку, проезжаясь языком по нижней стороне, смотря на Джисона из-под полуприкрытых век.       Минхо точно делает это не в первый раз, у него сто процентов был опыт с другим мужчиной: слишком уж он уверен в своих действиях, опытен, идеален. Внезапно мысль о том, что Минхо мог ублажать ртом кого-то другого, врезается в мозг, вызывая непонятное чувство. Джисон хочет, чтобы этот рот принадлежал только ему. Навсегда. Безраздельно. В нём так влажно, так тепло, так восхитительно, и ему нужно ещё. Он пытается приподняться и толкнуться глубже, буквально на пару сантиметров. Однако старший тут же отстраняется. От его губ тянется ниточка слюны. Он усаживает Джисона обратно, надавливая сильнее, врезаясь пальцами ему в кожу, и бросает суровый взгляд поверх очков.       — Бери то, что дают. Большего не получишь.       Джисон чуть не издаёт ещё один жалобный всхлип, когда Минхо снова берёт его член в рот, с силой придавливая его к дивану, обездвиживая. Он не может пошевелиться, не может сопротивляться, вообще ничего не может — только сидеть и принимать ласки этого чудесного мужчины. Ли открывает рот шире, пропуская член глубже, и начинает двигать головой.       Вот теперь Джисон громко всхлипывает. Он никогда в жизни ещё не чувствовал такой сладостной тесноты, самой лучшей, самой божественной. Он закрывает лицо руками, чтобы не кончить за секунду от того, как красиво натягиваются губы Минхо вокруг его члена.       — М-Минхо, — скулит он, — С-сейчас кончу. Не могу, не могу больше. Слишком хорошо.       Старший отпускает его бёдра, перемещая ладонь на его яички. Он с чмоком снимается с члена, слюна капает ему на руку.       — Потерпи ещё немного, детка, — его голос низкий и хриплый. Он сжимает ладонь, и Джисон снова отлетает к звёздам. — Пока я не скажу.       Губы вновь захватывают его плоть, в глотке старшего тесно до невозможности. Джисон, кажется, сейчас умрёт. Член уже начинает отдавать болью от перевозбуждения и дикой потребности кончить. Всё тело натянуто, как струна, мышцы напряжены, пока Минхо продолжает свою сладостную пытку ртом. И как только Хан почти сдаётся, не в силах продержаться больше ни секунды, Минхо заглатывает его до основания, пропуская глубоко в горло. Горячая теснота давит на всю длину, и это чудо, что Джисон не спускает в тот же момент.       — Минхо… Минхо. Умоляю, пожалуйста, дайте кончить, — скулит и всхлипывает он. — Я больше не могу. Пожалуйста.       Мужчина выпускает его изо рта, закатывая глаза. Они затянуты дымкой удовольствия, а губы влажные и слегка опухшие от работы.       — Хорошо, детка, — медленно произносит он. — Ты молодец. Мой хороший мальчик. Кончи мне в рот.       «Хорошо. Молодец. Мой хороший мальчик.»       Джисон кончает сразу же как его член вновь оказывается в плену влажного горячего рта. Он послушно держался всё это время, и последняя ниточка его самоконтроля лопается с разрешением Минхо.       Тот не колеблется ни секунды, не останавливается — он наслаждается этим. И когда Джисон кончает, он стонет вокруг его члена, позволяя сперме стекать по языку дальше в горло. Звук создаёт приятную вибрацию, отдающую в измученную плоть Джисона, и тот скулит от наслаждения, утопая в нём целиком. Он никогда не испытывал таких ощущений, все оргазмы до этого меркнут по сравнению с этим.       Когда же горло Минхо сдавливает его снова, проглатывая всё до капли, он бормочет какие-то глупости в бреду.       — Боже, блять, да, господи, как же хорошо, идеально, чёрт…       Он буквально чувствует, как губы Минхо изгибаются вокруг него в коварной ухмылке. Ли не выпускает его даже когда член уже обмяк, а бёдра дрожат под его руками. Джисон полностью разбит и обессилен.       Когда старший, наконец, отпускает его, Хан смотрит на него из-под полуприкрытых век. Он хочет что-то сказать, сделать, но вряд ли его тело сейчас согласится даже на малейшее движение. И он просто завороженно пялится на влажные от слюны губы Минхо и его довольные глаза. Ли разрывает тишину первым. Он поднимается с колен, теперь глядя вниз на Джисона, на то разбитое и затраханное месиво, в которое он его превратил, довольный своей работой.       — Хорошо справился, детка.       — Боже, блять, это было… было так хорошо, о чёрт… — бессвязно мямлит Джисон, но Ли уходит от него раньше, чем он успевает сформировать какую-то мысль.       — Стойте… ох, куда вы? — вскидывается Хан, поворачивая голову в его сторону.       — Иду спать, — останавливается он, чтобы оглянуться.       Джисон запинается, пытаясь быстро придумать хоть что-то, чтобы уговорить его остаться. Его взор ложится на выпирающий бугорок в штанах мужчины. Он облизнулся, демонстративно приоткрывая рот.       — А что, эм… Что насчёт вас? Могу я…? — неопределённо ведёт он рукой.       Минхо подходит ближе к нему, смотря вниз на его губы. На мгновенье кажется, что он всерьёз рассматривает этот вариант, но затем поднимает взгляд к его глазам.       — Ты очень милый, Джисон, — он ласково проводит рукой по волосам младшего. — Мне приятно твоё внимание. Но, думаю, я сам справлюсь, — его пальцы спускаются, оглаживая лицо парня напоследок. Он разворачивается, собираясь удалиться.       — Но я хочу этого! — отчаянно выкрикивает Джисон. Глупо, как ребёнок.       — Может, в следующий раз, — усмехается Ли, пожимая плечами, и поднимается вверх по лестнице.       Джисон больше ничего не говорит, только прислушивается к звукам наверху, к его шагам и щелчку выключателя в его спальне, когда дверь за ним закрывается. Заправив член назад в штаны, он поднимается следом. Какое-то время он просто сверлит взглядом дверь в комнату Минхо, раздумывая.       «Думаю, я сам справлюсь». Он этим сейчас занимается? Ласкает себя, думая о Джисоне так же, как Джисон думает о нём? Хан прислоняет ухо к двери и старательно вслушивается. Изнутри доносится копошение, а затем резкий вдох, граничащий с задушенным стоном. Услышав этот сладостный звук, Джисон роняет телефон, который всё это время держал в руке, и раздаётся гулкий удар о пол. Внутри всё стихло. А после — тихий смешок из-за двери.       — Спокойной ночи, Джисон, — говорит приглушённый весёлый голос из спальни.       Джисон густо краснеет, сердце колотится в груди. Он ничего не отвечает от смущения из-за того, как глупо он спалился. Забежав в комнату Феликса, он закрывает дверь и забирается в кровать, держась за сердце в попытках успокоиться.       Но спокойствие ему не светит, и в ту ночь он почти не спит.

***

      Джисон думает о члене Минхо всё время, пока, наконец, не видит его вживую.       Чувствовал ли он себя жалко в ту ночь, практически умоляя Минхо позволить ему потрогать его, чтобы, в итоге, получить отказ? Да. Очень. Жалел ли он о том, что не настоял сильнее, не умолял активнее, чтобы добиться-таки своего? Да. Ещё больше. Каждый день с тех пор. Это бы того стоило, наверняка. Джисон бы с радостью швырнул свою гордость в мусор, если бы ему разрешили хотя бы взглянуть, прикоснуться, попробовать на вкус. Хотя не то чтобы у него эта гордость осталась. И ведь Ли пообещал продолжение, так ведь? «Может, в следующий раз».       Следующий раз. Следующий. Будет следующий раз. Джисону нужно просто потерпеть, и он напоминает себе об этом в последующие дни.       Дни. Вот как долго Минхо заставляет его ждать. По ощущениям проходят годы, ну или хотя бы недели, но точно не каких-то там три дня. Семьдесят два часа, если точнее. Но кто такое считает?       Джисон считает. Каждый час, каждую минуту, каждую ночь что он возвращался домой и ублажал себя фантазиями о Минхо. Проталкивал два пальца себе в рот, представляя его член. Он хотел сделать ему приятно, быть настолько хорош, чтобы Минхо отбросил свой дурацкий бессмысленный план заставить Джисона ждать, потому что он не хотел ждать.       Он думал, что если попробует что-то с Минхо, это, возможно, удовлетворило бы его любопытство и он бы отбросил своё больное увлечение. Однако это лишь распалило его голод.       Надрачивая себе, он пытается скопировать движения Минхо, его рук, его языка. Ничего не выходит. Ничто даже близко не сравнится с теми ощущениями. У него получается кончить, лишь когда он засовывает пальцы в рот, представляя, как Минхо толкается членом ему между губ, кончает ему на язык, на лицо, на…       Этого хватает, чтобы достигнуть пика. И так каждую ночь, что Минхо не касается его, оставляя Джисона комкать простыни в одиночестве, хныча и стоная в подушку. Каждую ночь, что он идёт в дом семьи Ли, где Минхо притворяется, что ничего не было, расхаживая по дому, очищая бассейн, оставляя Феликсу нарезанные яблоки, будто он не перевернул всю жизнь Хана за одну ночь.       Его немного пугает то, насколько легко дальше проводить время с Феликсом, как ни в чём не бывало, спокойно прячась за ложью. Последние крупицы вины, что Джисон доселе ощущал, теперь вытеснил всепоглощающий голод, сумасшедший, ненасытный, заставляющий больше жизни хотеть оказаться в руках Минхо снова. И когда старший не предпринимает ничего в течение трёх дней, он решает сам взять быка за рога.       На четвёртый день Феликс снова канючит у Минхо подогреть им джакузи. Опять.       — Клянусь, — обещает он, — в этот раз я точно в него залезу! А если нет, то я дам тебе пятьдесят баксов!       — Ты? Пятьдесят баксов? — посмеивается Минхо, подняв бровь. — Ну не знаю. Видел я твой банковский счёт, Ликс.       Минхо сомневался в этой затее, но, в конце концов, они играли в ту же игру, что и всегда: Феликс умолял и миленько дул губы, а Минхо уступал и включал обогреватель, прежде чем пойти на работу.       В бассейн они пошли поздним вечером — единственное время, когда становилось достаточно прохладно, чтобы показать нос на улицу. Они с Феликсом немного побрызгались и проплыли несколько кругов, когда наружу вышел Минхо. Он уже переоделся во всё те же чёрные плавки.       Увидев Феликса в бассейне, он неодобрительно наклонил голову, демонстративно смотря на сына, затем на бурлящее пустое джакузи, от которого шёл пар, и назад на Ли младшего.       — Ой, привет! — отзывается Феликс из бассейна вместо того самого джакузи, которым обещал воспользоваться. — Ты… дома! Уже.       — Драсть, мистер Ли, — вежливо улыбается ему Хан.       Минхо смотрит на Феликса, показательно подняв брови и ничего не говоря. Тот устало вздыхает, понимая беззвучную команду отца.       — Ладно-ладно! Иду!       Когда они вылезают из бассейна, Минхо направляется к джакузи. Джисон прослеживает взглядом его походку, отмечая, как плотно прилегают плавки к его заднице. Старший опускается в воду, низко выдыхая, откидывая голову и закрывая глаза.       «Чёрт. Интересно, как он выглядит, когда…»       — Джисон! — окликает его Феликс. — Давай!       Хан подходит к джакузи и чуть пробует воду ногой. Горячо, гораздо жарче, чем в ванне, и ещё гораздо жарче, чем в бассейне. Возможно даже горячее обычного джакузи. Однако он медленно опускает в воду ноги, а затем и торс, немного шипя, когда горячая вода достигает его живота. Минхо это слышит и приоткрывает глаза.       — Давай, — говорит он, ободряюще похлопывая воду рядом с собой. — Не будь ребёнком.       Джисон дуется, полностью опускаясь в воду. Он немного вздрагивает, но подплывает к нему, чтобы сесть на скамейку под водой рядом с Минхо. Позади него бьёт струя воды с пузырями, массируя спину.       Оба обернулись на Феликса, не спешащего залезать к ним. Он садится на корточки и пробует пальцем воду.       — Ай! — вскрикивает он, тут же отдёргивая руку. — Пап! Слишком горячо!       — Что? Мне так нравится.       — Боже, тебе нравится вариться заживо? Чудила, — он всё равно присаживается на край джакузи, опуская ноги и умоляюще смотря на друга. — Джисон, ну скажи ему, что слишком горячо. Это вообще безопасно?       — Да всё не так плохо, нужно просто привыкнуть. Мне нравится, — пожимает тот плечами.       Это, конечно, полуправда. Он действительно чувствует, будто варится в котле, однако это успокаивает нервы и расслабляет мышцы. К тому же он сидит прямо рядом с мокрым полуголым Минхо. Потерпеть высокую температуру — не проблема в таком случае. Ничто не проблема, в принципе.       — Аргх! Вы оба чокнутые, — жалуется Феликс, опускаясь в джакузи, по ходу тараторя: «горячогорячогорячо» и «айайай». В итоге он зажмуривается, пытаясь совладать с температурой.       А пока его глаза закрыты, Джисон кладёт руку на бедро Минхо, скрывая движение под толщей бурлящей воды. Он чувствует, как напрягаются мышцы под его ладонью, и видит, как глаза Минхо совсем немного округляются. Однако он не двигается и не отталкивает его.       — Ах, — выдыхает Феликс, открывая глаза и садясь, наконец, на лавочку. — Всё равно слишком горячо, но ты прав. Жить можно.       — Умничка, — хвалит его Минхо.       — Пожалуйста, можно в следующий раз не такой кипяток? — жалуется Феликс.       — О, малыш, для тебя это слишком?       К своему ужасу Джисон чувствует, как его член дёрнулся под водой. «Нет» — тут же ругает он себя. «Нет, нет, нет. Он не тебе это сказал, ты, ёбаный фрик. Он разговаривает со своим сыном. Успокойся уже».       Ведь так? Потому что Джисон может поклясться, что видел, как Минхо мельком глянул в его сторону, произнося эти слова. В его глазах плясали озорные искорки. Всего на секунду, и он тут же отвёл взгляд.       — Эй! Не издевайся! — дуется Феликс. — Вы оба, чудилы, просто невосприимчивы к температуре.       — Ладно-ладно. Следующий раз сделаю холоднее.       — Только об этом и прошу, — Феликс устраивается в воде поудобнее.       — Я видел, как ты плавал круги в бассейне, — говорит ему отец. — Ты в хорошей форме.       — Спасибо, тренер, — саркастично фыркает тот.       — У тебя уже очень хорошо получается, — вдруг захихикал Минхо, пытаясь заглушить смех рукой. — Помню, как ты даже по-собачьи плавать не мог.       — Пап! — у сына краснеют уши.       — Что? Ты был таким милым. Мне приятно было учить тебя.       — Вы научили Феликса плавать? — удивлённо изогнул бровь Хан.       — О да, — отвечает за него Ли младший. — Я имел честь учиться у самого пловца-суперзвезды, Ли Минхо. Как мне повезло. Я батрачил, чтобы поддерживать форму, с трёх лет.       — Пловец-суперзвезда?       — Вау, стой, мы что, не рассказывали тебе? — уставился на него Феликс, тут же воодушевлённо улыбаясь. — Он был капитаном команды по плаванию своего колледжа.       «Капитан. Команда по плаванию колледжа». Джисона повело.       — Феликс, ему не обязательно рассказывать… — краснеет Минхо.       — Почему? Ты должен гордиться, — невозмутимо продолжает Ликс. — У него было лучшее время на дистанции 100 метров баттерфляем в штате.       Джисонов мозг выключается, перезагружается и снова выключается. Его наводняют изображения молодого Минхо в колледже, в одном из этих до безумия облегающих плавательных костюмов для соревнований, ныряющего в воду и скользящего по ней, рассекая гладь мускулистыми руками. Видит, как он выпрыгивает из воды, отряхивает влагу с волос, ободряюще хлопает парней из своей команды по спине. Как он переодевается возле шкафчика, стоя в одном лишь полотенце, обёрнутом вокруг бёдер, затем направляется в душ. Возможно, там его ждал другой член команды. Возможно, именно там Минхо научился так хорошо…       — Скажи круто, а, Джисон? — доносится голос Феликса.       Хан резко поворачивает голову в его сторону, прочищая горло и сознание от фантазий.       — Да, эм, вау! Это очень круто, мистер Ли.       — Это было давно, — Минхо отворачивается с лёгким румянцем на щеках.       Ему идёт румянец. Джисону нравится, как он смущённо отворачивается — разительный контраст с его обычным холодным безразличием. Он сжимает его мускулистое бедро под водой сильнее.       — А мне интересно. Расскажите об этом.       — И что же тебе рассказать? — выгибает бровь Минхо, сглотнув перед этим, судя по тому, как дёрнулся его кадык.       — Вы много работали для этого? Вам нравилось? — Джисон начинает массировать его мышцы под водой большим пальцем, настойчиво потирая кожу бедра.       — Я очень много работал. Мы должны были рано вставать на утренние тренировки, затем идти на занятия, а потом снова на ещё более усердные тренировки. Ещё были соревнования по выходным, кардио, тренировки с весами…       — С весами? — перебивает Джисон.       — Да, мы делали жим лежа, становую тягу и все такое. Для плавания нужно быть сильным.       — И сколько вы могли выжать лёжа? — Хан ведёт рукой выше по бедру, заходя в опасную зону.       — Ох… я не помню. Это было так давно…       — Уверен, что много, — встревает Феликс. — Учитывая как легко он меня в детстве поднимал и таскал везде.       — Как мило, — воркует Джисон, под водой кладя руку прямо поверх члена Минхо в плавках. Минхо на миг давится вздохом, тут же пытаясь прикрыться кашлем, но Феликс замечает.       — Ты в норме? — спрашивает Ли младший.       — Да, — задушено отвечает отец. — Всё в порядке. Но, думаю, мне надо покурить, Ликс.       — Когда ты уже бросишь эту дрянь? — цокает языком тот. — Это же ужасно вредно.       — Прости, малыш. Мой дом — мои правила, — пожимает плечами Минхо.       — Ладно, пап, — закатывает глаза Ли младший. — Я не хочу дышать этим, и здесь всё равно слишком жарко, — он встаёт и вылазит из джакузи, оборачиваясь полотенцем. — Я пойду в душ. Джисон, я скажу, как закончу, если ты хочешь остаться пока здесь.       — Да, я пока тут побуду. Спасибо, — улыбается ему Джисон, тем временем обхватывая рукой член Минхо, оценивая его внушительный размер.       — Как хочешь, — Феликс разворачивается и идёт в сторону дома.       Как только дверь за ним закрывается и он исчезает из поля зрения, Минхо хватает Хана за запястье, отрывая от себя его руку и держа её над водой.       — Что ты, по-твоему, делаешь? — шипит он.       — Вы меня игнорировали, я должен был что-то предпринять, — хлопает тот невинными оленьими глазками.       Минхо отпускает его, откидывает голову назад и смеётся. Он тянется к небольшой коробочке позади, где хранятся сигареты и зажигалка. Достав одну, он прикуривает, держа её двумя пальцами.       — Значит ты теперь ведёшь себя, как наглый маленький паршивец, чтобы привлечь моё внимание? Ты думал, это сработает?       — Возможно, — с надеждой отвечает Джисон. Старший же усмехается и делает затяжку. Ветер уносит едкий сухой дымок в сторону Хана.       — Со мной такое не прокатит.       — Позвольте мне тогда загладить вину.       — И как же ты собираешься это сделать, малыш?       — Позвольте сделать вам приятно, — младший снова кладёт руки на бёдра Ли.       — Почему мне кажется, что в этом больше выгоды для тебя, чем для меня? — оценивающе поднимает брови тот.       — Может и так. Но вам будет хорошо. Я постараюсь. Можете показать мне. Использовать меня, — задыхаясь, отвечает Джисон.       — Ты бы позволил мне трахнуть твой сладкий маленький ротик? — вновь затягивается Минхо.       — Угу, — мычит Хан, почти хныча, жалобный звук. Его прошивает дрожь, по телу бегут мурашки там, где оно над водой.       — Не знаю, готов ли ты к такому, — ещё затяжка. Минхо на секунду потерялся в глазах парня рядом.       — Чего это вы? Вы что, думаете, что сломаете меня или ещё что? Я не хрустальный.       — Ты уверен? — ухмыляется Минхо, сверкая искорками веселья в глазах, и стряхивает пепел через край джакузи.       — Уверен! Дайте попробовать. Я сделаю всё хорошо. Очень хорошо.       — Ну посмотрим. Иди сюда, — указывает Минхо себе на ноги. Джисон подплывает, опираясь коленями на лавочку по бокам от мужчины.       — Вот так?       — Ага. А теперь открой для меня ротик.       Лицо Джисона уже полыхает. Но он послушно выполняет его просьбу, зная, чего хочет Минхо. Он приоткрывает рот, отводя взгляд. Слышит всплеск и видит, как Минхо поднимает другую руку из воды, обхватывая ей челюсть Хана и надавливая большим пальцем, заставляя открыться шире. Ли проникает внутрь лишь подушечкой, одной фалангой, завороженно смотря. На языке вкус тёплой влаги и хлорки.       — Ну как тебе? — наклоняет голову мужчина.       Джисон кивает, пока его рот слишком занят. Палец входит до конца, заполняя всё пространство.       — Хочешь ещё?       Снова кивает, нетерпеливо, отчаянно, полностью выдавая, насколько же он этого хочет. Минхо вынимает большой палец, и Джисон почти хнычет от пустоты, прежде чем его место занимают уже два пальца. Мужчина медленно вводит их меж его губ, внимательно наблюдая.       Большой палец был короче и намного уже, чем два других сразу. Глотка сокращается от вторжения чужеродного тела, и он давится, не успевает Ли войти хоть немного глубже. Тот сразу же вынимает пальцы и аккуратно берёт его за щёки.       — Боже, ты в порядке? — с тревогой спрашивает он.       — Да! — дуется Джисон от потери чувства наполненности во рту. — Я просто привыкал. Почему вы остановились?       — Я не хотел сделать тебе больно.       — Не сделаете, не переживайте. А даже если и сделаете, то я, может, и не против, — честно отвечает младший.       — Ты… — совсем чуточку поднимает брови Минхо, не находя слов на такое заявление.       — Я не хочу ваши пальцы, я хочу вас, — Джисон притирается к его бёдрам. У него уже стоит, он весь горит от желания, и он знает, что сможет принять его.       Он видит, как закатываются глаза Минхо, когда он роняет сотлевшую сигарету на землю. Его руки обхватывают талию Хана.       — Прямо здесь? — вопрошает он, обводя жестом джакузи, задний двор и окна дома. — Тебя это не смущает?       — Не-а, — он легонько прикусывает губу Минхо. — По-моему так ещё горячее.       — Боже, — рычит старший в его рот. — Блять, хорошо, давай.       Минхо вылазит из воды, садясь на бортик джакузи, и раздвигает ноги пошире, чтобы Джисон занял место между ними. Тот становится коленями на лавочку, и его глаза оказываются ровно на уровне мокрых топорщащихся плавок Минхо. Младший облизывается, укладывая свои маленькие ручки высоко на бёдра мужчины по бокам.       — М-можно?       — Да, — выдыхает он, поднимая таз, когда Джисон берётся за резинку его плавок, стягивая их с его ног полностью и бездумно бросая их куда-то в воду, не особо заботясь, куда, просто радуясь, что избавился от мешавшей ткани.       Член Минхо большой, плотно прижат к его животу, с капельками воды, стекающими по стволу, налитый кровью и жаждущий внимания к себе. Он оглядывается через плечо в сторону дома.       — Поторопись, детка, пока он не вернулся.       Он. Не Феликс. Он. Джисон замечает, как тот избегает упоминания его имени.       — Окей, я быстро.       Джисон поднимает руку из воды и берёт в кольцо основание члена Минхо. Он горячий, почти обжигающий, и Хан не уверен, нагрелась ли его кожа так сильно от возбуждения или это из-за температуры воды. Внезапно его накрывает. Лихорадит. Просыпается что-то дикое. Он сжимает орган на пробу, немного двигая рукой, и из Минхо вырывается сладостный вздох.       — Ах, — тяжело выдыхает он, подаваясь навстречу. — Вот так хорошо, детка.       Джисон ведёт рукой выше, оглаживая большим пальцем влажную головку. Минхо дрожит под его прикосновениями, мышцы на шее напрягаются, когда он сжимает челюсти. Младший будто в трансе. Он хочет ещё. Его голод требует большего. И наклоняется, открывая рот, чтобы лизнуть на пробу.       Минхо тихо матерится, и Джисон чувствует, как его мокрая рука ложится ему на голову, зарываясь пальцами в волосы и немного оттягивая. Небольшой разряд боли приятно ударяет в мозг, помогает заземлиться. Он обхватывает губами головку, и хватка на волосах сжимается и тянет сильнее.       — Блять, — шипит Ли, и это просто музыка для ушей Джисона. — Хорошо. Молодец, вот так.       Хан наслаждается вниманием, реакциями, похвалой. И хочет больше. Хочет всё. Он шире открывает рот, пропуская член глубже. На языке вкус хлорки и приятная горячая тяжесть, о которой он так мечтал. Он продвигается дальше сантиметр за сантиметром, пока вдруг не становится слишком. Горло сокращается, не пускает, и он снимается с члена, задыхаясь. Минхо витает в тумане возбуждения, но всё равно выражает беспокойство.       — Ты… — выдыхает он, — с тобой всё в порядке?       — Всё норм, — отвечает младший, вытирая рот. Он поднимает умоляющий взгляд вверх. — Но я не могу дальше. Как вы это делаете?       — Иди сюда, — мужчина притягивает его голову назад, мягко направляя, всё ещё путаясь пальцами в его волосах. — Дыши через нос и расслабь горло. Помогай себе рукой.       Тот моргает, кивает и вновь берётся за основание члена старшего. Он опускает голову, вбирая в рот головку, и старается дышать носом. Расслабив горло, он насаживается глубже, пока не утыкается губами себе в руку. Тогда он поднимает глаза на Минхо, смотря из-под ресниц, как бы спрашивая: «Вот так хорошо? Я делаю всё правильно?»       Веки старшего трепещут от удовольствия, часто моргая в ответ, закусив губу.       — Очень хорошо, ты такой молодец, — хвалит он охрипшим голосом. — Мой хороший мальчик. Мой Джисон.       Мой Джисон. Сам Джисон и не припомнит, чтобы хоть раз в жизни слышал нечто слаще и приятнее, чем эти слова. Он начинает двигать головой, надрачивая в такт рукой. Изо рта льётся слюна, и ладонь удобно скользит по ней, как по смазке.       Самоконтроль Минхо, видимо, отключился от перегрузки. Он толкается бёдрами навстречу, в рот Джисона, упираясь в заднюю стенку горла, и тому приходится приложить все усилия, чтобы сосредоточиться на дыхании через нос и не начать давиться. Глаза наполняются слезами, уши закладывает от гулкого сердцебиения. Он отстраняется на секунду, едва узнавая собственный голос: низкий, хриплый.       — Пожалуйста, — умоляет он, — сделайте так ещё раз. Трахните меня в рот. Используйте мою глотку.       Минхо смотрит вниз на него, как на мышь, пойманную в ловушку. Будто он ничего так сильно не хотел бы, как использовать его, наполнить собой, сделать своим. И всё же он сомневается.       — Ты уверен? — спрашивает он, пытаясь отдышаться. — Можешь ударить меня, если я сделаю тебе больно или ещё что.       Джисон мило полизывает головку, как котёнок лакает молоко, продолжая надрачивать рукой и кокетливо хлопая глазками, надеясь, что выглядит очаровательно.       — Да, уверен. Прошу, Минхо.       Хватка на его волосах усиливается, и мужчина проталкивает член в его горло на всю длину. Хан зажмуривается, выступают слёзы. Он фокусируется на дыхании, расслабляя глотку, пропуская Минхо глубоко внутрь. Позволяя ему взять то, что он хочет.       — Ох, детка, — восторженно стонет Ли, — видел бы ты себя. Так хорошо принимаешь мой член. Будто создан для этого.       Хан мычит, пока он толкается в его горло снова и снова, проезжаясь по задней стенке. Невероятные ощущения, он впервые так возбуждён, взбудоражен до помутнения рассудка. На самом деле, так даже легче, свободнее — просто сидеть и принимать. Горло жжёт огнём, челюсть ноет, слёзы катятся по лицу, но это именно то, чего он хотел. Чего жаждал. В чём нуждался.       — Ты этого хотел, да? — Минхо будто читает его мысли. — Чтобы тебя поимели? Выебали? — он толкается в его горло, расставляя паузы в предложении. — Сломали? — ещё толчок. — Унизили?       Джисон кивает насколько может в своём положении, издавая жалобный скулёж. Он чувствует, как пульсирует член Минхо в его горле, чувствует вкус предэякулята на языке и наблюдает, как он смотрит вниз на него, закусив губу, пожирая голодным, хищным взглядом. Это будоражит — знать, что именно он заставил Минхо выглядеть таким возбуждённым и выебанным. Заставил его, наконец, отпустить поводок самоконтроля. Джисон не может оторваться, он плотно подсел на эту иглу.       Минхо закидывает голову, и младший чувствует его бешеный пульс через член во рту.       — Ох, блять, детка, я сейчас кончу. Хочу кончить тебе на лицо, малыш. Тебе это понравится, правда?       Тот кивает прежде, чем успевает осознать. Это уже подсознательное, его желание подчиняться. Не то чтобы он отказался, если бы успел подумать на секунду дольше.       Он снимает свой рот с члена и открывает пошире, высовывая язык, выглядя пошлее некуда. Как игрушка, созданная, чтобы её использовали, трахали, брали, метили. Инстинкты вытесняют любой здравый рассудок, он чувствует себя дико, необузданно, поражаясь собственным мыслям и сравнениям с вещью. Он будто пьян или под кайфом, но в нём ни капли веществ.       — Посмотри на себя, — выплёвывает Минхо, не сводя взгляд с его рта. — Маленькая жадная до члена шлюха.       Его слова проникают в Джисона, забираясь ему под кожу и прямо в душу. Ещё ничто не возбуждало его так сильно.       Хватает ещё пары движений рукой, чтобы довести Минхо до края. Вот он надрачивает ему, смотря из-под ресниц, и в следующий момент его лицо орошает белыми горячими каплями. Джисон ни на секунду не отводит взгляд, смакуя каждое мгновение, каждый звук, каждое движение мимики в его выражении — всё, что Минхо даёт ему. Стон, что издаёт мужчина, невероятен, он ещё не слышал подобного: низкий, животный рык наслаждения. И всё это для него. Ли шёпотом тараторит «детка, боже, детка», задушено, отчаянно.       Джисон собирает большим пальцем капли спермы с лица и отправляет их в рот, слизывая, чувствуя солёность и хлорку.       — Хорошо справился, детка, — повторяет его недавние слова Джисон, ухмыляясь.       Минхо пытается отдышаться. Ему сейчас слишком хорошо, он не в состоянии ругать Джисона за то, какой он дерзкий и наглый засранец. Он сползает с бортика джакузи вниз в воду.       — Боже, ты просто нечто.       Он тянется за полотенцем рядом с джакузи, чтобы вытереть лицо младшего, когда вдруг тишину на заднем дворе пронзает звук открывающейся двери.       Джисон смотрит на Минхо. Минхо смотрит на Джисона. С его лица стекают капли спермы. И сын Минхо вот-вот увидит это.       Нет времени. В ту же секунду, как Феликс открывает дверь и выходит наружу, Джисон резко опускает голову под воду.       Горячо, она почти ошпаривает, но он старается игнорировать жар, старательно оттирая лицо дочиста. «Какая потеря» — нехотя думает он. С удовольствием бы слизал всё до капли.       Он выныривает, глотая воздух и тяжело дыша, пока Минхо гнётся пополам со смеху. Феликс стоит в дверном проёме, щурясь на них.       — Джисон? — непонимающе окликает он. — Что за дела? Зачем ты это сделал?       Джисон смотрит на Минхо. Минхо смотрит на Джисона, не в силах сдержать смех. Вообще не помогает. Хан пинает мозг, чтобы тот придумал отговорку.       — Он, эм, он взял меня на слабо, — кричит он Феликсу. — Сказал, что я этого не сделаю, что я не выдержу, — он красноречиво смотрит на Минхо и добавляет просто для себя. — Но я справился.       — Так и есть, — подтверждает Минхо. На секунду он смог совладать с собой и перестать хихикать. — И он действительно справился, — крикнул он сыну, затем переходя на шёпот, такой тихий, что Феликс не смог бы услышать. — Он очень хорошо поработал.       — Пап! — негодует Ли младший, нахмурившись. — Хватит издеваться над моими друзьями.       — Ладно, — отвечает Минхо. — Следующий раз буду нежнее.

***

      На следующий день Джисон покупает себе дилдо.       Он выбирает игрушку по рекомендации Феликса, о чём старается не задумываться. Особенно когда от него приходит сообщение со ссылкой и поддерживающими смайликами пальцев вверх и поцелуйчиком. «Настоящий всё равно переоценён!» — утверждает он. Ну, по крайней мере, Джисон не единственный из них привирает.       Он также спрашивает у Феликса, можно ли организовать доставку на его адрес вместо дома Джисона. Его родители постоянно просматривают почту, иногда просто разрывают упаковки и конверты, чтобы засунуть свои любопытные носы, прежде чем он успеет сам получить посылку. На такой риск идти не хочется. И он внутренне хвалит себя за дальновидность и сообразительность, пока в день доставки не спускается вниз, чтобы увидеть Минхо с коробкой в руках.       — О, привет, Джисон…       — Вы открывали её? — выпаливает он с очевидным волнением в голосе.       Минхо оглядывается на него, смотря сквозь весьма отросшую чёлку, спадающую на глаза. «Стрижка бы ему не помешала» — думает Хан. «Если бы у Феликса так отросли волосы, Минхо бы заметил и постриг его. А кто следит за тем, чтобы его волосы не отрастали слишком сильно? Кто стрижёт его?»       — Нет, ещё нет. А что?       Джисон неосознанно напрягается, сжимая и разжимая кулаки. Нужно выкрутиться и быстро. Он только что сказал Феликсу, что сходит отлить, а это занимает совсем немного времени.       — Это… это мне.       — Вот как. На ней нет имени… — Минхо прищуривается, разглядывая наклейку с маркировкой. — А почему она здесь?       — Это, эм… я не хотел, чтобы моя семья это видела. Поэтому её доставили сюда.       — И что же ты такого заказываешь в интернете, что твоя семья не должна видеть?       — Это-о-о… — запинается он, — это подарок! Сюрприз. Для них.       — Подарок для семьи, значит? — насмешливо улыбается Минхо, опуская взгляд на коробку.       — Да.       — От магазина под названием… Spankys Adult Emporium?       — О боже, отдайте сейчас же! — Джисон тут же бросается к коробке, но Минхо прячет её за спину. Говнюк. Младший пытается силой воли заставить кровь перестать приливать к щекам.       — Хм, даже не знаю, — задумчиво тянет мужчина. — Посылку доставили ко мне домой, имя получателя не указано. А значит, полагаю, она теперь моя.       Джисон пытается фыркнуть с достаточно убедительным безразличием, чтобы скрыть волнение. А волнуется он ещё как.       — Вы даже не знаете, что в ней! — говорит он, будто это что-то изменит.       — Думаю, я догадываюсь, что там может быть, — смеётся Минхо, приподнимая бровь поверх оправы очков.       — Тогда вы тем более понимаете, что должны отдать её мне.       — Зная, что там, мне ещё меньше хочется отдавать её тебе.       — Почему же?       — Потому что, — мурлычет старший, опускаясь к его уху и приникая к нему губами, — Я знаю, что тебе нужно. И это не оно.       — А что же тогда, Минхо? — тихо шипит Джисон, закусывая нижнюю губу. — Что мне нужно? Вы?       — Это ты сказал, не я, — дьявольски ухмыляется он.       — Просто отдайте мне чёртову посылку.       — Я думаю, тебе нужно проявить терпение, — наконец, говорит Ли. — Но ты ведь так отчаянно жаждешь этого, я прав? Ты готов на всё, и потому утешаешь себя тем, до чего можешь добраться.       Джисон открывает было рот, чтобы ответить, но не выходит ни звука.       — Я отдам тебе твою маленькую игрушку, — выплёвывает Минхо. — Даже зная, что она не сможет удовлетворить тебя.       У Джисона голова идёт кругом. Он не может решить, хочет ли он дать Минхо по лицу или упасть перед ним на колени прямо посреди кухни. Отбросив оба варианта, он жадным резким движением забирает посылку из рук старшего.       — А может и сможет. Потому что вы, очевидно, не способны на это.       — Что, Джисон? — прыскает он. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо сейчас? На кухне? Средь бела дня? Чтобы все слышали твои громкие сладкие стоны?       «Да» — кричит мозг Джисона. «Да, да, да». Он пытается выговорить «нет», но язык отказывается поворачиваться.       — Я же сказал, я трахну тебя, детка, — обещает Минхо, запуская пальцы ему в волосы. — Ты получишь мой член. Потерпи. Не торопи события.       — Ладно, — выдавил Хан, поднимая коробку перед Минхо и разворачиваясь на пятках. — Но это я всё равно забираю себе.       — Веселись, — бросает ему вдогонку Минхо, когда тот уже взлетает по лестнице наверх.

***

      Чана приглашают на семейный вечер кино в дом Ли, и Феликс хочет показать ему «Властелин колец». Причём не один фильм, нет. Все три. Подряд.       Джисону со скрипом удаётся отговорить его от расширенных режиссерских версий, напоминая, что весь их хронометраж занимает одиннадцать часов. Поэтому они останавливаются на обычных версиях фильмов, сокращая время просмотра до «вполне приемлемых», по словам Феликса, девяти часов.       Это не вечер кино. Это день кино, мучительно медленно перетекающий в ночь, и Хану становится скучно уже на четвёртый час этой эпопеи. Нет, его не напрягает эта франшиза, просто он теряет интерес, когда на экране нет Вигго Мортенсена.       Не помогает и то, что Чан с Ликсом полностью оккупировали раскладное кресло, вообще-то рассчитанное на одного человека, оставляя Минхо и Джисона ютиться на диване.       Они посмотрели половину «Двух крепостей», когда Джисон заскучал достаточно, чтобы взять телефон и написать Минхо. Феликс настоял, что болтать во время фильма строго запрещено, кроме тех случаев, когда он перешёптывался с Чаном, конечно же. Поэтому сообщения — лучшее решение. Джисон (19:45) так вот что там с говорящими деревьями       Минхо поднимает свой телефон и усмехается над сообщением. Минхо (19:46) Они называются Энты. Они сыграют свою роль позже. Джисон (19:48) сколько раз феликс заставлял вас смотреть эти фильмы Минхо (19:48) Много, очень много раз.       Джисон пинает ногами под одеялом, не зная, что ещё сказать. Джисон (19:50) мне скууууучнооооо       Минхо посмеивается с другого конца дивана, и Феликс тут же шипит на него, призывая к тишине. Минхо (19:51) Какой ты нетерпеливый, малыш. Джисон (19:52) и что же вы сделаете?       Всплывают три точки, пока Минхо печатает ответ, но тут же исчезают и появляются только через минуту. Будто он что-то написал, затем передумал и стёр, чтобы ответить иначе. Минхо (19:54) Я знаю, чего ты добиваешься. Снова. Джисон (19:55) оххх какой вы скучный </3 чего будет стоить добиться от вас реакции Минхо (19:56) Прямо сейчас? Здесь? Многого.       После короткой паузы он дописывает ещё сообщение. Минхо (19:57) Но можешь попробовать.       Лицо Джисона озаряет сумасшедшая улыбка. Он вытягивает конечности, притворно небрежно прижимаясь телом ближе к Минхо. Он протягивает мужчине край одеяла, что укрывает его ноги, предлагая поделиться. Минхо смеряет его взглядом, но соглашается, укрывая их ноги вместе. Джисон укладывает ладонь на его бедро, ведя выше по мягкой ткани шортов, на что тот почти незаметно играет желваками. Он берёт телефон и печатает. Минхо (19:59) Ты сегодня больно активно требуешь внимания. Полагаю, твоя маленькая игрушка всё-таки не смогла удовлетворить тебя.       Хан ухмыляется и печатает одной рукой, ведя другой ещё выше. Джисон (20:01) вообще-то смогла мне было так хорошо уверен вы бы хотели посмотреть на это Минхо (20:02) Тебе нечем меня удивить.       Джисон усмехается и открывает галерею. Он это предвидел — его напускное безразличие. И он подготовился. Джисон (20:03) MOV_9382.MP4 что, правда? вы бы не захотели увидеть вот это?       Выражение лица Минхо, когда он открывает файл, просто бесценно. Оно стоит всех усилий, что приложил Хан, пока настраивал камеру, подбирал идеальное освещение, угол. Вышел шедевр, глаз не оторвать, ему самому нравится.       Он смотрит видео через плечо Минхо. На экране с его губ стекает слюна, пока он трахает себя дилдо. Игрушка стоит на присоске на полу в его спальне, и он активно скачет на ней, насаживаясь посильнее. Виден красивый загар на его руках, мягкий изгиб животика, из которого то и дело выпирает длинный член, проезжаясь бугорком изнутри, безостановочно вбиваясь в его задницу, жадно принимающую его в дикой погоне за удовольствием.       Если бы Минхо включил звук, он бы услышал, как Джисон стонет его имя, загнанно дыша, когда кончает себе на живот красивыми белыми струйками. Выжав себя до последнего, он подползает к камере и подмигивает — последний гвоздь в крышку гроба.       Минхо моргает, смотря в телефон. Джисон видит, как он сглатывает, напрягая челюсть и стискивая зубы. Он смотрит видео ещё раз, затем блокирует телефон и откладывает его себе на колени.       — Мы с Джисоном съездим за пиццей, — оглашает он спокойным голосом. Тщательно контролирует себя.       Что?       — Да? — вскидывает голову Джисон.       — Да? — вторит Феликс.       — Вы же проголодались, разве нет?       — Хм, да, вообще-то да, — задумывается Ликс. Чан кивает в подтверждение. — А зачем тебе Джисон для этого?       — Я заплачу, а он поведёт. Да, Джисон? — они переглянулись. Джисон сглотнул.       — Эм, да, конечно. Я поведу. А вы разве не вод…       — Идём, — Минхо резко встаёт с дивана. — Поехали. Умираю, есть хочу, — с намёком призывает он.       — Эм, да, х-хорошо, — выдавливает Джисон, вставая за ним. — На паузу можешь не ставить! — кричит он другу.       Только скрывшись из виду Феликса и Чана, Минхо хватает Джисона за руку и тянет за собой. Они идут к его машине. Надуманная причина, зачем ему нужен был Джисон, растворяется сразу же на выходе из дома. Минхо открывает заднюю дверь и жестом приказывает залезать на сидения. Джисон открыл было рот, чтобы что-то сказать, спросить, но слова на ум вообще не идут. Так что он послушно садится в машину.       Она большая, чёрный седан. Здесь они впервые поцеловались. Она дорогая, с мягким кожаным салоном, в ней могут удобно разместиться шестеро пассажиров. Наверное, тот, у кого Минхо купил её в дилерском центре, рекламировал её как добротную, безопасную, семейную машину. «Много места на заднем сидении! Идеально для детей!»       Минхо толкает его дальше в эту добротную, безопасную, семейную машину. Он садится рядом на заднее сидение, хватает парня своими сильными руками и укладывает, как ему удобно, — на спину на кожаном сидении. Ли нависает над ним, упираясь руками и ногами по бокам, обрубая все выходы и накрывая своим телом. Близко, плотно, настолько, что Джисон может явственно почувствовать стояк Минхо, упирающийся ему в бедро. Во рту вдруг пересохло.       Минхо, кажется, хочет что-то сказать, но то ли слов подобрать не может, то ли просто передумывает, потому что в следующую секунду он притягивает Хана к себе и впивается ему в губы.       Он даже не заморачивается с разогревом вроде лёгких поцелуев, переходящих в более глубокие позже, нет. Он сразу, без предупреждения толкается языком ему в рот, обводя и присасывая язык Джисона, скользя по кромке зубов, пока под ним не начинают хныкать.       — М-Минхо, — успевает выговорить Хан, пока тот продолжает влажное нападение на его рот. — Минхо, что вы…       — Ты мелкий… — начинает мужчина ругательным тоном, но, кажется, не может заставить себя оторваться от Джисона так надолго, чтобы закончить предложение. — О чём ты думал, когда показывал мне это?       — Я хотел… — его прерывает рука Минхо, что резко и грубо обхватила его член через спортивки. — Я хотел привлечь ваше внимание, — сознаётся он, заканчивая высоким тоном на грани писка.       — Ну что ж, получи его теперь сполна, — рычит Минхо, стаскивая с Джисона штаны вместе с трусами до самых лодыжек, оголяя вставший член, что уже течёт в руке старшего. — Ведёшь себя как похотливая шлюха. Но ты ведь так и хотел, верно?       Джисон задыхается и чувствует, как дёргается его член от слов мужчины.       — Н-нет, — врёт он, отрицая, просто пытаясь заставить Минхо сказать это ещё раз. И это работает. Минхо смеётся, ни капли ему не веря, прокручивая запястье на его члене.       — Ещё как хотел, дрянь ты мелкая, и ты сам это знаешь, разве нет?       — Не-не-не, нет, — мямлит снизу младший и трясёт головой в стороны.       Минхо улыбается, глядя на него сверху, но его глаза не меняются, нет этих солнечных добродушных морщинок от улыбки. Там маячит что-то зловещее.       — Можешь не врать, ты отлично понимаешь, что ты делаешь, — шипит он. — Тебе так нужно, чтобы тебя выебали, да, малыш?       — Да, — теперь яростно кивает Хан, вернув голос. — Очень нужно, очень хочу. Пожалуйста, вставьте мне, пожалуйста…       — Блять, — ругается Минхо, лаская большим пальцем головку истекающего от желания члена Джисона. — Ты бы позволил мне взять тебя прямо на заднем сидении машины, да? Настолько сильно ты этого хочешь?       — Да, только трахните меня уже, наконец…       — Какая жалость, — мурлычет Минхо. — Я не собираюсь трахать тебя сегодня.       — Но, но… — Джисон почти плачет, его горло сдавливает от вырывающегося лепета.       — Встань в коленно-локтевую.       Приказ настолько неожиданный, настолько властный и уверенный, что тело Джисона начинает двигаться прежде, чем он успевает осознать. Минхо отстраняется, позволяя ему извернуться и перекатиться на живот. Он так и лежит плашмя несколько секунд, не поднимаясь, закрывая лицо руками.       — Это слишком смущает…       Хан чувствует, как чужие руки берут его под бёдра у основания и толкают вверх, пока он не встаёт на колени, высоко задирая оголённый зад. Минхо накрывает его ягодицу ладонью, другой рукой удерживая его в таком положении, не позволяя опуститься назад. Джисон чувствует, как полыхает его лицо, продолжая прятаться от смущения.       — Минхо… здесь окна повсюду, чёрт, а если кто-то из соседей увидит?       Ответа он не получает, зато слышит глухой, мокрый звук — плевок. Чувствует, как он попадает прямо между ягодиц, стекая по его анусу. Минхо размазывает слюну пальцем, играясь с его входом, дразня чувствительное колечко мышц. Дыхание младшего сбивается, спина выгибается.       — Что? Тебя это смущает? — Минхо кивает в сторону заднего окна, запотевшего от жары замкнутого пространства, и Джисон слышит низкий, приглушенный звук проходящих мимо людей.       Чёрт, чёрт, чёрт.       — Раньше тебя это явно не беспокоило, — продолжает издеваться мужчина, поднося руку ко рту парня. — Сплюнь, — приказывает он.       Джисон пытается собрать хоть немного слюны и сплюнуть в руку Минхо, но выходит лишь жалкая попытка. Он не может сосредоточиться ни на чём, он думать не может, когда Минхо раскрывает его задницу рукой прямо посреди улицы. Он пробует плюнуть, слюна слабо вытекает изо рта, едва достигая руки Минхо. На его подбородок и то больше слюны попало.       — И это всё? — с жалостью посмеивается Ли.       Джисон оборачивается, встречаясь с ним взглядами, пока у самого в глазах стоят слёзы, а по подбородку стекает влага изо рта. Он кивает.       — Не переживай, малыш, — Минхо улыбается, в этот раз по-настоящему нежно, и целомудренно целует Джисона в губы. — Тогда я сам тебя смажу. Сделаю тебя мокрым.       Он покидает поле зрения младшего, и в следующий момент тот чувствует его язык на себе. Минхо широко проводит им, мокрым и горячим, от основания его члена до самой дырочки. Джисон тихонько вскрикивает, стоит ему добраться до его входа, и чувствует, как язык старшего плотно прижимается к нему.       Минхо отпускает его бёдра, но только чтобы уже двумя руками раздвинуть ягодицы, сминая мягкие половинки. Он раскрывает его, затем отпускает, и тут же со шлепком снова хватается за него, впиваясь пальцами жёстче. Кожу печёт и покалывает. Слова вырываются сами, минуя фильтр сознания Джисона, умоляя о большем.       — Пожалуйста… Ещё. Сильнее…       Минхо вновь опускает ладонь на его задницу, ударяя ещё сильнее, хищно сжимая нежную ягодицу, оставляя следы от ногтей, затем снова отпуская. Он зализывает место, которое терзала его рука до этого. Тепло, успокаивающе, то что нужно для краснеющей от шлепка кожи.       — С-спасибо, — громко скулит Джисон, всхлипывая, утыкаясь лицом в руки сильнее.       — Боже, — выдыхает Ли, прежде чем его язык снова оказывается на самом чувствительном месте, лакая. — Так бы и сожрал тебя, детка.       Он задаёт жёсткий темп языком, сплёвывая и прижимаясь ртом прямо к дырочке, позволяя слюне вытекать на неё. Джисон чувствует капли, стекающие по его промежности, оставляя мокрые пятна, и наслаждается лёгким покалыванием от трения щетины на подбородке Минхо. Когда же мужчина проводит большим пальцем по его отверстию, мягко надавливая, он вскрикивает.       — Блять, Минхо, Минхо, пожалуйста…       — Чего ты хочешь, детка? — говорит старший низким, хриплым голосом прямо в него, не отрываясь.       — Пальцы, внутрь, вставьте в меня пальцы…       Он даже не успевает поумолять как следует, как смазанный слюной палец проскальзывает внутрь и толкается дальше в отверстие, что легко поддаётся, жадно засасывая его в себя.       — Надо же, — усмехается Минхо. — Я думал, тебе стыдно. Думал, ты смущён.       — З-заткнитесь, — еле выговаривает Джисон. В голову бьёт круговерть возбуждения от проникновения. Но его гордость всё ещё при нём.       Он чувствует, как в ответ в него толкается второй палец, и внезапно издаёт задушенный всхлип, а тело пробирает дрожь до самых кончиков пальцев.       — Вот это, — холодно говорит Минхо, сгибая пальцы внутри, — и есть причина, почему я не оттрахаю тебя сегодня, детка. Потому что ты ведёшь себя, как маленькая дрянь и шлюха.       Кровь кипит, гудит в ушах, пока Хан плавает в наслаждении от унижений старшего, словно это похвала. Минхо может называть его как угодно, любыми грязными словечками, но именно он затащил его сюда. Именно он не смог продержаться более ни минуты — так захотел его зажать, облапать, заполучить. От этого Джисона ведёт, он под кайфом от этих ощущений, несравнимых ни с чем другим в этом мире. Он расколол его, сломал, пробил защиту. От него у Минхо глаза затянуты пеленой возбуждения.       — Мхм, — мычит Джисон, прогибаясь в спине на встречу пальцам. — Может быть.       — Определённо, — смеётся Ли глубоким рычащим тоном, сминая его ягодицы другой рукой.       Его пальцы надавливают на простату, и Джисону приходится закусить свою же руку, чтобы заглушить рвущийся наружу стон.       — А-ах, — выдыхает он, освобождая рот. — Ах… Минхо, я хочу вас.       — Надо было думать, прежде чем показывать мне то видео, — мужчина вновь давит на чувствительный бугорок, и из глаз Джисона вырываются слёзы.       Он наращивает бешеный темп, трахая его пальцами, но только Хан подбирается к пику, как он их вытаскивает, мягко зализывая дырочку. И снова, и снова, он подводит Джисона к самому краю, но не даёт переступить через него, возвращая на старт. Это выматывает. Хочется…       — Ещё, — хнычет Джисон. — Хочу ещё, — он прячет лицо в ладони, продолжая. — Хочу ваш член, — звучит влажно, медово, наполнено сладкой честностью и отчаянием от дикого желания.       — Боже… Джисон, я не стану лишать тебя девственности на заднем сидении моей машины.       Джисон сдерживает очередной скулёж и всхлипы. Он выныривает из защитного кокона ладоней, чтобы завести руку назад и коснуться очевидной эрекции Минхо. Обернувшись через плечо, он, наконец-то, смог его увидеть: с чёлки стекает пот, губы приоткрыты от тяжёлого дыхания, пухлые, мокрые, слюна стекает вниз по подбородку. Очков уже давно нет — валяются где-то на переднем сидении, наверно.       — Дайте, — жалостливо выпрашивает Хан, оттягивая резинку шорт мужчины. Ему удалось собрать остатки сил и стянуть их вниз настолько, чтобы освободить стояк Минхо. Подавшись немного назад, Джисон почувствовал его горячее касание на своём бедре и прямо на заднице.       Ощущение члена Минхо на коже, на себе, так чертовски близко вызывает короткое замыкание в голове парня. Во всяком случае, в том, что осталось от его мозга и способности мыслить рационально. Он начинает требовательно хныкать, даже не пытаясь заглушить пошлые звуки, бесстыдно притираясь к члену мужчины сзади. Джисон чувствует, как головка проезжается по его дырочке, влажной, выебаной и растянутой, готовой принять его. Слышит, как Минхо задыхается.       — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Папочка, ну пожалуйста, — тараторит он.       И сразу после этого ему становится стыдно. Кажется, это самое кринжовое, что он мог сказать самому сексуальному мужчине в своей жизни. Этот момент войдёт в историю его унизительных провалов. Вот и всё, он не выживет после этого.       Однако Минхо рвано вздыхает и обвивает руками тело Хана, наваливаясь сверху на его спину. Он закусывает плечо Джисона, бормоча:       — Боже мой, детка…       Его сочащийся смазкой член давит на внутреннюю сторону бёдер Джисона, пока по ним стекают капли его предэякулята.       — Малыш, сожми ножки для папочки.       От его голоса по телу будто бьёт разряд электричества. Джисон тут же сводит бёдра вместе, плотно заключая член Минхо в свои мягкие тиски. Тот отводит таз назад, начиная вбиваться между его ног.       Джисон не знает, с чего вообще всплыло это слово. Он впервые даже задумался о том, чтобы назвать так Минхо. Но оно сработало как спусковой крючок и завело его так, что он уже не может остановиться.       — Папочка, — выдыхает он, чувствуя, как член мужчины проезжается по нижней стороне его собственного с каждым новым толчком. — Как же хорошо.       — Джисон, детка. Я с ума от тебя схожу. Ох, блять, — его голос тягучий, как мёд, услада для ушей Хана. Минхо отлипает от его спины, чтобы надавливать большим пальцем на вход в такт движениям, пока он трахает его бёдра.       — Я… я так хочу, вас. Хочу, чтобы вы трахнули меня, очень хочу, — ноет Джисон, и это единственная мысль, что осталась в его голове. «Трахните меня, возьмите, сделайте своим, пожалуйста, пожалуйста».       Минхо начинает сбиваться с ритма, двигается рвано, глубоко, не желая покидать жаркую узость бёдер Хана ни на секунду.       — Мх, какой милый и отчаянный. Позже, когда я смогу уложить тебя в свою постель. Тогда я оттрахаю тебя как следует, — обещает он и тянется рукой к члену Джисона. — Папочка хорошенько о тебе позаботится.       На этих словах Джисон кончает, орошая чёрную кожаную обивку сидений машины. Всё тело натянуто, как струна, его трясёт, и он с силой сжимает ноги вокруг члена Минхо. Тот рвано толкается в тиски из мягких бёдер и заваливается ему на спину, кончая.       — Детка, детка, детка, — сладко повторяет он, как мантру, пока его сперма стекает по бёдрам Джисона, по его обмякшему члену и на чёртово сидение машины. Пальцы впиваются в плечо младшего, оставляя следы от ногтей и царапая его спину.       Ноги Хана слабеют, и он сдаётся от силы накрывшего его оргазма и веса лежащего на нём мужчины. Он обессиленно падает прямо в лужицу своей спермы, не в силах пошевелиться.       — Детка, — шепчет Минхо. Его любимое прозвище.       — Да?       — Повернись ко мне, — он глубоко выдыхает, устало приподнимаясь, освобождая парня под собой.       — Но я так ещё сильнее в сперме изваляюсь, — дуется Хан, не предпринимая попыток пошевелиться.       — Хочу поцеловать тебя, — расслабленно смеётся Ли.       Джисон мигом переворачивается. Минхо нежно обхватывает его щёки и мягко целует в губы, задерживаясь буквально на секунду. И тут на его лице расплывается опасная, лукавая ухмылка.       — Мне стоило догадаться, что тебе такое нравится.       — Ой, замолчите, — Джисон бьёт его по руке, отводя взгляд.       — Ага, — издевается тот, беря его за подбородок и поворачивая к себе, чтобы встретиться взглядами и снова прижаться к его губам. — К счастью для тебя, мне тоже.       — Правда? — саркастично тянет он, закатывая глаза. — А я и не заметил.       — Сам заткнись, — безумно улыбается Минхо и притягивает его для ещё одного поцелуя, тягучего и сладкого.       — Нам, кстати, всё ещё нужно достать пиццу.       — Вот чёрт…

***

      Джисон засыпает на диване где-то между возвращением домой с пиццей и последним получасом «Возвращения короля». Позже Феликс ругает его за это, на что Джисон оправдывается, что всё равно не любит концовку. Его всегда бесило, что Сэм и Фродо так и не сошлись.       Входная дверь закрывается, отголоском отдаваясь в подсознании Хана. Он выныривает из сна ровно настолько, чтобы расслышать голос Минхо, но недостаточно, чтобы открыть глаза.       — Чан что, ушёл только что?       — Ага, у него завтра работа, — расслабленно и мягко отвечает Феликс.       — Хороший он парень, Ликс. Он мне нравится. Пусть приходит, когда захочешь.       — Спасибо, пап, — в голосе его сына слышится улыбка.       Наступает короткое затишье, и Джисон начинает проваливаться назад в сон, как вдруг вновь улавливает голос друга.       — Может, разбудим Джисона?       — Хм, нет, — отмахивается Минхо. — Пусть спит. Тебе тоже пора бы.       Раздаются шаги Феликса, идущего по лестнице на второй этаж.       — А ты? — окликает он уже сверху.       — Я тоже сейчас.       — Окей. Споки, пап.       — Спокойной ночи.       Джисон слышит щелчок двери спальни Феликса. А затем приближающиеся шаги. Минхо. Это взбадривает Хана, и он окончательно просыпается, но глаза всё равно держит закрытыми, сам до конца не зная, почему.       Рядом слышится какое-то копошение, после чего его кожи касается что-то мягкое, тёплое и укутывающее — одеяло. Он чувствует, как ловко чужие руки укрывают его, подтыкая это самое одеяло, заправляя края под его тело, чтобы хорошенько закутать в уютный кокон. Джисона захлёстывает внезапная волна нежности от мыслей о том, что Минхо сейчас с такой заботой и теплотой укладывает его спать.       Убедившись, что из-под натянутого до самой шеи одеяла не торчит ни одна конечность и ни один участок тела не будет обдувать холодом, руки Минхо покидают его, и Джисон теряет их из поля ощущений. Он борется с желанием вернуть эти прикосновения, податься в его руки, не дать ему уйти. «Останьтесь, пожалуйста, поспите рядом со мной. Спасибо».       Он ожидает, что Минхо сейчас уйдёт, но он всё ещё здесь. Джисон чувствует его присутствие, как он стоит рядом, чувствует его взгляд на себе. В доме царит тишина, слышно только размеренное глубокое сонное дыхание Хана.       Его веки вдруг накрывает тень, когда Минхо наклоняется ближе к нему. Он чувствует дыхание мужчины на щеке, оно тёплое и с ноткой сомнений. Его лицо, должно быть, так близко, в сантиметрах от его. Сердце отбивает учащённый ритм в груди, и вопреки всякому здравому смыслу ему кажется, что это видно через одеяло.       А затем… к нему тянется рука, ласково касаясь его. Минхо аккуратно убирает пряди волос, спадавшие на глаза спящего парня. И Джисон чувствует лёгкое, невесомое касание губ, оставляющих поцелуй на его лбу.       — Спокойной ночи, малыш, — даже не шепчет, а выдыхает Минхо практически неслышно.       Всё в теле Джисона кричит о том, чтобы он взял Минхо за руку, притянул ближе к себе, попросил поцеловать его ещё раз и ещё, снова и снова. Но что-то его останавливает. Возможно, он не хочет смущать его или ему просто страшно. Потому что его голос был таким мягким, ласковым, любящим, что в нём, казалось, таится обещание о чём-то гораздо большем, чем Джисон мог желать заполучить.       Он не успевает сделать выбор, и Минхо отстраняется. Слышен его вздох, затем удаляющиеся шаги по лестнице. Джисон ждёт, пока за ним закроется дверь, и только тогда распахивает глаза и хватается рукой за клокочущее сердце, пытаясь успокоить его бешеный ритм.

***

      Джисон накручивает на вилку ещё горячую пасту и подносит ко рту.       Он вдумчиво жуёт, причмокивая языком о нёбо, оценивая вкус. Пармезан идеально растворился в сливочном соусе, придав ему насыщенный пикантный вкус. Яркая нотка вяленых томатов и свежего базилика тонко пронизывает соус, ненавязчиво, но добавляя свой особый оттенок.       Идеально.       На лице расплывается довольная чеширская улыбка, и он смело окунает палец прямо в остывающую сковородку, слизывая соус, как вдруг позади него кто-то заходит.       — Джисон? — знакомый голос раздаётся на кухне. Минхо.       Хан резко оборачивается, так и держа палец глубоко во рту. Смотрится глупо. Он вытаскивает его, облизывая и вытирая о фартук. Фартук Минхо. А позади стоят кастрюли и сковородки Минхо. На кухне Минхо.       — А вы рано сегодня.       — Да, есть такое.       Больше Ли ничего не говорит, только вопросительно обводит глазами еду.       — Ах, это? — неловко почёсывает затылок Джисон. — Я, эм… приготовил это для… Феликса. Для Феликса. И для себя. Для нас с ним вместе. Чтобы поесть, когда он вернётся.       «Как глупо, вот дурак».       — Для Феликса? Вечером в среду?       — А-ага.       — У него уже полгода как танцевальные практики по средам вечером.       — Ой, я забыл, — врёт он. Всё он помнит. Хорошо помнит.       Минхо подходит ближе, проскальзывая между Джисоном и плитой. На нём всё ещё идеально выглаженный деловой пиджак, а на запястье в свете флуоресцентных ламп поблескивают часы. На его лице расцветает улыбка, образуя милые морщинки вокруг глаз.       — Джисон, это что, свидание?       — Что? Нет, — запинается Джисон, очевиднейше пытаясь солгать. Он заводит руки за спину, теребя узел от фартука. — Я просто… решил приготовить ужин. В качестве благодарности. За то, что вы мне разрешили практически переехать в ваш дом. И за то, что я всё время ем вашу еду.       — Последний раз, когда ты готовил, ты чуть не сжёг мою кухню, — оценивающе смотрит старший в сковородку, приподняв бровь.       — Это была случайность. Я умею готовить!       — Я верю тебе, — отвечает он, закрывая глаза и глубоко вдыхая через нос. — Пахнет чудесно. Молодец, постарался.       В этот момент Джисон решает отвернуться. И это совершенно точно не связано с тем, как его щёки стали наливаться румянцем от похвалы.       — Садитесь. Я положу вам в тарелку.       Мужчина чинно присаживается за стол, накрытый на двоих. Пара тарелок, разложенные вилки и ножи. О том, что всё это было подготовлено для них с Минхо, догадался бы самый последний идиот.       Джисон щедро наполняет его бокал вином.       — Хороший выбор, — отмечает тот. — Моё любимое.       — Я заметил, — ухмыляется Джисон. Он тянется зажечь свечу, стоящую на столе между ними, и лицо Минхо озаряет игривая улыбка.       — Ты точно уверен, что это не свидание?       Чирк. Язычок пламени появляется на кончике зажигалки. Джисон уходит от вопроса, пересаживая огонёк на фитиль свечи.       — Я же уже сказал, — хмурится он. — Скажите лучше, как вам паста.       Минхо больше не поднимает тему, чему Джисон рад. Он наблюдает, как Ли аккуратно накручивает немного пасты на вилку и кладёт её в рот. Он вдумчиво жуёт, стараясь тщательно распробовать, и Хан даже не думает о том, чтобы приступить к трапезе самому: он внимательно наблюдает в томном ожидании.       — Вкусно, — просто кивает Минхо.       — И всё? Просто вкусно? — сердце немного кольнуло таким скупым ответом старшего.       — Ладно, это не просто вкусно. Это невероятно, — усмехается тот и накручивает на вилку ещё одну щедрую порцию.       — Ну а теперь вы врёте.       — Неправда! Это действительно очень вкусно. Спасибо.       — Пожалуйста.       Какое-то время они едят в тишине, и Джисон с упоением наслаждается результатами своей работы. Паста и правда вышла отличной, немного вяжущей — идеальное аль денте. Он наблюдает за тем, как Минхо ест уже с большим аппетитом, и в его груди патокой растекается радость и удовлетворение.       — Как прошёл ваш день на работе?       — Неплохо, — пожимает плечами Ли, отпивая вина.       — А чем вы занимаетесь? — Джисон подливает ему в бокал, не скупясь наполняя его больше чем наполовину. — Феликс либо не знает, либо просто мне не рассказывает.       — Он не особо в курсе, потому что я стараюсь не грузить его этой скукотищей, — усмехается Минхо немного стыдливо.       — Я не думаю, что вы скучный, — отвечает Джисон. Проходит небольшая пауза. Минхо моргает.       — Программист.       — Оу, звучит интересно! — восклицает он с полным ртом пасты.       — Ничего подобного, — смеётся Минхо. — Это моя работа и даже я считаю, что это скучно.       Джисон отпивает пару глотков из бокала, стараясь заглушить волнение. Вино растекается приятным теплом по его животу, согревая его до самых кончиков пальцев.       — А это работа мечты? Всегда хотели стать программистом?       — Шутишь что ли? — усмехается Минхо, доедая последнюю порцию пасты из своей тарелки.       — Я не знаю! — ответно смеётся Джисон. — Вот вы когда были ребёнком или когда были моего возраста, кем вы хотели стать?       Минхо водит вилкой по тарелке, тщательно собирая остатки соуса и облизывая дочиста. Сердце Джисона расцветает, наполняясь любовью. Ему понравилось.       — Я хотел заниматься плаванием. Это всё, что меня интересовало.       — Так почему же вы бросили? — Хан одним махом осушает свой бокал. Минхо делает то же самое.       — Я не мог больше этим заниматься, — его голос стал ниже, а взгляд ушёл в сторону, избегая контакта. — Я… очень внезапно стал отцом ребёнка, о котором нужно было заботиться.       Джисон сглатывает, пытаясь смочить пересохшее горло. В голове выскакивает вопрос, тут же передаваясь в речевой аппарат и слетая с его уст, прежде чем он успевает остановиться.       — А что случилось с мамой Феликса?       — Что? — Минхо зависает на момент, моргая, не фиксируя заданного вопроса.       — Феликс не говорит о ней ни слова, и фотографий я не вижу…       — Она ушла.       — Ушла?       — Я не очень хочу говорить об этом, — на лицо Минхо опускается тяжёлая тень.       — То есть вы растили Феликса сами, без ничьей помощи?       — Да, — его глаза блуждают по комнате, видимо, устремляясь в пучину воспоминаний. — Я тогда ещё даже из колледжа не выпустился, когда он родился.       — Боже, я… я даже не представляю, как тяжело вам было.       — Очень тяжело, — подтверждает Минхо, устремляя взор далеко в пространство. — Поначалу меня не покидало ощущение, что у меня отобрали мою жизнь, выдернув её прямо из-под ног. Казалось, что я всё упускаю, жизнь проходит мимо меня, я совсем один, и на меня свалилась эта огромная, невероятная ответственность. И я действительно упустил некоторые вещи. Но в итоге я осознал, что они и близко не были так важны, как вырастить моего ребёнка. Он стал любовью всей моей жизни.       Джисон внимал каждому слову, закусив ноготь большого пальца.       — Знаете, никогда не поздно ведь, — после пары секунд молчания всё же ответил он.       — Для чего?       — Сделать то, что вы хотели, но упустили. Вещи, о которых вы переживали.       — Я же сказал, я понял, что это всё не так уж и важно. Детские глупости. Я уже слишком стар для этого.       — Например? — щурится Хан.       — Это глупо, правда.       — Уверен, что нет.       Минхо откладывает вилку на стол со звучным стуком, всё так же избегая зрительного контакта.       — Последнее соревнование по плаванию на последнем курсе колледжа.       — Вы… пропустили его?       — Оно проходило спустя неделю после того, как… она ушла. Моя первая неделя наедине с Феликсом. С ребёнком. Я просто… не мог его оставить. И я не пошёл. В следующие дни я много слышал об этом соревновании, — его голос понижается, становится тише. — Они нашли мне замену в команду. В тот день они вместе поставили новый рекорд по времени.       Сердце Джисона падает вниз, в желудок, будто ему дали поддых.       — Потом у них была вечеринка в честь празднования победы. Я видел все фотографии оттуда, — смеётся он сам себе, но веселья за этим смехом нет ни капли. — Они все пошли купаться нагишом в школьном бассейне. У них потом были такие неприятности… Но я всё равно хотел оказаться там, с ними, — на последних словах его голос становится громче. — Прости, это глупо…       — Минхо, это не глупо.       — Ещё как, — настаивает Ли. — Во всяком случае то, что я всё ещё с грустью вспоминаю об этом.       — Нет, — отрезает Хан. — Вам пришлось резко и быстро повзрослеть. Вы были совсем один, вам никто не помогал. Конечно же вам было грустно видеть, как ваша команда двигается дальше уже без вас.       — Оно того стоило, — отвечает тот. — И я бы поступил так же ещё раз. Он того стоил. Стоил намного большего, чем дурацкие студенческие вечеринки или купание голышом в чёртовом бассейне.       Джисон не может сдержать улыбки и тянется к руке Минхо через стол.       — Я верю. Но это нормально, что вы грустите по упущенным возможностям.       — Ну, раз ты так говоришь, — неуверенно отвечает Ли. Руку он не убирает.       — Но всё это звучит так, будто вам уже поздно делать все эти вещи, навёрстывать упущенное. Будто уже поздно веселиться.       — Именно, — улыбается он уголками губ, ответно сжимая руку Джисона. — Уже поздно. Я уже слишком стар. Ненавижу веселье.       Джисон выгибает бровь. Он кивает в сторону задней двери, за которой в темноте сверкают огни бассейна.       — Значит, если бы я предложил вам поплавать голышом в бассейне, вы бы отказались?       Минхо смеётся, откидываясь на стуле и закатывая глаза, скрестив руки на груди. Джисон же смотрит на то, как ткань пиджака плотно облегает его бицепсы.       — Джисон, — тянет он театрально шокированным тоном, — ты что, пытаешься раздеть меня на нашем первом свидании?       — Я же сказал, это не… — он обрубает эту мысль. — Замолчите. Идёмте, ну же. И даже не вздумайте заикаться о том, что нужно подождать десять минут после еды.       — Это всё равно выдумка.       — Ну так…?       — Я не могу, я… — он неуверенно замолкает, переводя взгляд на входную дверь. Возле неё валяется целая гора обуви Феликса.       — Он не придёт. Он сегодня ночует у Чана.       — А-а, — коротко отзывается Ли.       — У вас нет других оправданий.       — Джисон…       — Наперегонки.       Он сорвался с места, пулей полетев к задней двери, на бегу снимая и откидывая рубашку на землю. За ним следом доносится смех Минхо. «Джисон!» — последнее, что он слышит, прежде чем спустить трусы до щиколоток, отбрасывая их на площадку бассейна, и прыгнуть бомбочкой в воду.

***

      — Сосредоточься на том, чтобы оставаться на поверхности воды и держать голову и бёдра на одном уровне.       Джисон откидывает голову, погружая затылок в воду, и чувствует, будто парит в космосе.       Перед ним разливается целое море звёзд, широкое и бескрайнее. Они поблескивают на чёрной глади неба, отражаясь в его больших глазах, медленно моргающих и созерцающих непостижимое пространство. На земле его держит только голос Минхо.       — Вот так? — Джисон держится на воде, смотря ровно вверх. Шок от холодной воды на голой коже был пронзительным, но со временем он привык, и стало комфортно в объятиях приятной прохлады. Он расслабляется, раскидывая руки и ноги в стороны.       Минхо усмехается, тоже стоя голышом в воде. Он присоединился к Джисону почти сразу, как тот нырнул.       — Ты правда не умеешь плавать на спине?       — Умел. Когда мне было лет пять.       — Иди сюда.       Джисон чувствует, как рука мужчины мягко надавливает по центру его спины, выталкивая его таз вверх. Другой рукой он поддерживает его ноги, лишь мельком бросая взгляд за вуаль водной глади.       — Твои ноги не должны просто болтаться, как сосиски. Нужно держать таз вровень с головой, а ноги поднимать и отталкиваться.       Джисон горит от ощущения взгляда Минхо, блуждающего по его совершенно обнажённому телу. Он видит, как его член немного показывается из-под воды, и заливается румянцем.       — Скажите честно, — говорит он, не в силах остановиться и не ляпнуть глупость, — вы выбрали плавание на спине, чтобы смотреть на мой член?       В ответ Минхо ухмыляется, настоящая чеширская улыбочка расплывается по его лицу, откликаясь таким же огоньком в глазах. Он прыскает смехом.       — Джисон! Я оценивал твою форму!       — А, по-моему, вы оценивали кое-что другое.       — Нет, это не так, — отвечает Ли, немного успокоившись.       — Ещё как да.       — Мне кажется, ты выдаёшь желаемое за действительное, — мурлычет Минхо.       — Нет, вы смотрели! — дуется Джисон, брызгая Минхо тыльной стороной ладони.       Минхо поднимает брови, пока по его телу стекают капли воды. Он ответно брызгает на оголённый живот Хана, наблюдая за образующимися на нём узорами.       — И что, если да?       Джисон опускает ноги, принимая вертикальное положение в воде, и снова окатывает Минхо водой уже двумя руками, поднимая большую волну.       — Значит, вы признаёте это?       Минхо смеётся, пытаясь прикрыть руками лицо, защищаясь, но это бесполезно. Он весь промок, а в его глазах плавает нечто загадочное.       — Вдохни поглубже, — предупреждает он.       Джисон заторможено моргает, сбитый с толку, но повинуется, задерживая дыхание. В то же мгновение старший ныряет под воду и тащит его вниз за щиколотку.       Всплеск воды шумит в ушах, но он не успевает этого осознать, как его губы накрывают своими. Он ничего не видит и не осмеливается открыть глаза, от чего все чувства обостряются. Он парит в невесомости, будто единственное, что удерживает его на Земле, — это рука Минхо, обвившая его шею сзади, переходя на затылок, и его губы, прижимающиеся к нему.       Прикосновение мягкое, сладкое, Джисон чувствует, как он нежно поглаживает большим пальцем его челюсть. Хан пытается открыть рот и углубить поцелуй, но из его рта вырываются пузырьки. Минхо осторожно отстраняется от внезапного потока воздуха, а его губы растягиваются в улыбке. Джисон готов поклясться, что слышит, как тот хихикает под водой.       Он отталкивается ногами, выныривая на поверхность и пытаясь отдышаться. Следом из-под воды показывается и Минхо, подплывая к нему, словно акула, почуявшая кровь. Джисон снова отталкивается ногами, пока в висках бьёт бешеный пульс. Он плывёт, пока не упирается спиной в стенку бассейна, и откидывает голову на плитку.       — Зачем вы это сделали?       — Это была часть свидания, — Минхо легко нагоняет его и приближается, беря его за подбородок двумя пальцами.       — Я же говорил, это не…       Его прерывают, впиваясь поцелуем. На этот раз настоящим, без мешающей им воды. Минхо облизывает его губу, и Хан открывает рот, пропуская его язык внутрь, жадно захватывая со всем неутихающим в нём желанием. Он чувствует кисло-сладкий вкус красного вина. От ощущения того, как язык Минхо обводит его собственный, заигрывая, из его горла вырывается жалобный стон.       — Ладно, — сдаётся он, тяжело дыша. — Может быть это и было свидание.       Мужчина притягивает его снова и целует. Целует так, что у Джисона мозг отключается, он теряет счёт времени, не понимая даже, прошла минута или целый час. В конце концов он отстраняется, прикусив напоследок губу Джисона, слегка оттягивая её зубами.       — Джисон, ты что, пытаешься подкупить меня романтическим ужином с вином?       — А это сработало? — глупо моргает Джисон.       — Ну, — начинает Ли, обвивая его шею обеими руками, — если ты хотел, чтобы я трахнул тебя в бассейне, то этого не будет.       Джисон вскидывает руки из воды, позволяя им упасть обратно с ленивым, разочарованным всплеском, и начинает перечислять:       — Вы не хотите взять меня в машине, не хотите разложить меня на кухне, не хотите оттрахать в бассейне…       Минхо прерывает его поток возмущений, плотно прижимаясь к нему всем телом и обхватывая рукой его член под водой. Джисон шипит прямо ему в рот, потому что у него уже встал от одного только поцелуя.       — Какой нетерпеливый. Я же говорил, что позабочусь о тебе, ведь так?       Джисон вздрагивает, по телу бегут мурашки. Это наверняка от холода. Точно от холода. Он кивает, смотря на него из-под ресниц.       Мужчина двигает рукой, заставляя член наливаться кровью сильнее, полностью твердея, и Джисон чувствует, как он течёт прямо в бассейне. Минхо приникает к его ушной раковине горячим шёпотом:       — Я не буду заниматься с тобой сексом в бассейне. Я трахну тебя в своей кровати. В качестве награды. За то, что ты так мило обхаживал меня сегодня. Как тебе идея?       Джисон пищит от того, как же хорошо и правильно его трогают внизу, именно так, как ему нужно.       — Да, — выдыхает он. Во рту жарко, влажно. — Да-да-да. Пожалуйста.       Минхо хитро улыбается, и Хан готов поклясться, что видит, как в лунном свете сверкают его клыки.       — Тогда идём. Тебя нужно помыть.

***

      Минхо заходит в душ вместе с Джисоном.       Он настоял на том, чтобы помыться перед тем, как они пойдут к нему в комнату, приговаривая что-то о хлорке, высыхающей на коже после бассейна. Ли тщательно намывал Джисона, растирая гель для душа по его рукам, натирая спину, оглаживая ноги. Пахло мужественно, пьяняще и пряно. Наверняка где-то на упаковке красовалось слово «мускус». Мускус, сандал, амбра, кедр.       Закончив с ногами парня, Ли встаёт в полный рост и делает шаг ближе. Джисон отступает. Тогда Минхо делает ещё шаг и ещё, пока тот не ударяется спиной о холодную стенку душа. Он рефлекторно выгибается от неприятного ощущения, как раз подаваясь ближе к Минхо.       Мужчина толкается бедром между его ног и берёт его мягкий член в руку. Она всё ещё смазана гелем, от чего слышится пошлое скользкое хлюпанье. Он склоняется ближе к нему, вода собирается красивыми каплями на его ресницах.       — Детка, — говорит он, прижавшись губами к уху Джисона. — Я буду ласкать тебя, а ты мне расскажешь, чего ты хочешь, хорошо?       — Вы знаете, чего я хочу, — его спина выгибается сильнее, тело льнёт навстречу Минхо, жаждая его прикосновений.       — Думаю, да, — улыбается Ли. — Но я хочу сделать тебе хорошо. Доставить максимальное удовольствие. Поэтому я хочу знать, что тебе нравится, чего именно ты хочешь.       — Я не… не знаю даже, что вам рассказать, — голову Хана затягивает лёгкая дымка, он парит, его немного кружит от пара вокруг.       — Ты думаешь обо мне? Фантазируешь, когда дрочишь себе, когда трахаешь себя?       От его слов у Джисона по позвоночнику бегут мурашки. Ему хочется сказать: «да. Да, я уже даже кончить не могу, если не думаю о вас. Вы разрушили меня. Мне никто больше не нужен, я хочу вас сильнее, чем хотел что-либо в этой жизни».       Вместо этого он лишь закусывает нижнюю губу и кивает.       — Мило, — хитро ухмыляется Минхо. — Расскажи мне, о чём ты думаешь?       Голову Джисона наводняют все фантазии о Минхо, которые только были. Их так много, что он не знает, с чего вообще начать описывать свои желания. Кажется, ему было бы проще дать Минхо список вещей, которые он бы не хотел с ним попробовать. Очень-очень короткий список.       Пока Джисон молчал, Минхо отпустил его член и упёрся ладонью в стену рядом с его головой. Джисон плаксиво заныл от потери. Он толкается членом в живот мужчины, потираясь, пытаясь заполнить пустоту и вернуть приятные ощущения.       — Почему вы остановились? — скулит он.       Минхо же выжидающе смотрит на него, выгибая бровь, как бы говоря: «Отвечай на мой вопрос».       — Я… эм… — робко подаёт голос Хан, ковыряя пальцами кафель от нервов. — Я думаю о том, как вы… нагибаете меня, — он переходит почти на шёпот, невольно закрывая глаза. Он надеется, что шум воды смоет его позор. — Как вы берёте меня сзади.       Минхо внезапно награждает его серией резких движений рукой по всей длине, и Джисон очень, очень старается не кончить в ту же секунду.       — Что ещё?       — Я-я думаю о том, как вы используете меня, — выпаливает он. В его мозгу не осталось крови, чтобы остановиться и заткнуться, она вся стекла вниз.       Минхо прикусывает его за ухо, от чего Джисон пищит, как игрушка.       — Использую тебя?       — Ну… держите меня и используете. Как… — дыхание сбивается, прежде чем он успевает договорить, с его губ срывается тихий сладкий вздох, — как игрушку. Как свою вещь.       — Я хорошо обращаюсь со своей игрушкой? — Минхо проводит большим пальцем по головке, и у Джисона звёзды пляшут перед глазами.       — С вами… с вами так тяжело, — сбивчиво отвечает Хан высоким голосом. — Вы всё усложняете… заставляете меня умолять вас, умолять… п-папочку.       В глазах Минхо пролетает искра, и он вжимается грудью сильнее в Джисона, пригвождая его к стене. Тот завороженно смотрит, как мужчина берёт свой налитой и тяжёлый член и прижимается им к красному от трения и истекающему смазкой члену Джисона, обхватывая оба рукой.       — Я собирался быть с тобой нежным и ласковым в твой первый раз, — мурлычет Минхо. — Делать всё медленно, осторожно. Но мне кажется, это не то, что тебе нужно.       Джисон смотрит на капельки предэякулята, выступающие на головке и стекающие на член Минхо. Он пытается что-то ответить, но слова застревают в горле. «Вы правы».       — Тебе нужно, чтобы папочка был немного груб с тобой, был пожёстче, так ведь?       — Угу, — мычит Хан. Последние крохи стыда покидают его тело, рассыпаясь от касаний Минхо.       — Тогда иди ко мне.       Не успевает Джисон осознать его слова, как Ли подхватывает его и закидывает себе на плечо. Хан чувствует, как жалко вздрагивает его член от этого, упираясь в плечо мужчины.       Он выходит из душа и идёт прямиком к двери, даже не задумываясь над тем, чтобы выключить воду, прихватить полотенце, да хоть как-то привести их обоих в порядок и вытереться.       — Минхо! — вскрикивает Джисон, извиваясь в его хватке и наблюдая, как с них обоих стекает вода, собираясь в лужи на ковре.       Дорога из ванной в спальню Минхо очень короткая: всего несколько шагов и Джисона сбрасывают с плеча на кровать. Он всё ещё мокрый после душа, вода везде. Минхо забирается следом и нависает сверху, очерчивая его тело глазами. Капли с его чёлки падают прямо на грудь Джисона, и он наблюдает, как они скатываются по его коже. Он проводит всей плоскостью ладони по набухшему соску парня, и этой стимуляции хватает, чтобы тот издал тихий жалобный вздох.       — Скажите, — вдруг просит Хан. Минхо вопросительно щурится. — Вы тоже… тоже думаете обо мне?       Минхо вздыхает, задумчиво и мечтательно, будто ответ очевиден. Вразрез его умиротворённому выражению его пальцы безжалостно сжимаются на соске Джисона.       — Конечно же да.       — И о чём вы думаете?       Минхо не отвечает. Не сразу, во всяком случае. Вместо этого он поднимается, садясь на кровати, и складывает Джисона пополам. Парень задыхается, чувствуя руки на своих бёдрах, оглаживающих и толкающих его всё дальше, раздвигая, сгибая настолько, что, кажется, он сейчас сломается. Тогда мужчина ненадолго отпускает его, чтобы взять что-то из тумбочки у кровати, затем возвращаясь и твёрдо удерживая Джисона за щиколотки.       — Я думал о тебе с тех самых пор, как ты полез ко мне целоваться, — буднично рассказывает Ли, будто ведёт светскую беседу, а сам проводит пальцем меж открытых ягодиц по соблазнительному колечку мышц. — Я пытался прекратить, малыш. Я так старался не думать о тебе. Знал, что так нельзя. Но ничего не мог с собой поделать.       — Пожалуйста, пожалуйста. Вставьте в меня пальцы, прошу, — Джисон подаётся навстречу касаниям.       Рука Ли пропадает, и Хан слышит щелчок открывающейся бутылочки. Затем пальцы возвращаются, скользкие от смазки, и начинают лениво, изучающе водить по его анусу. Джисон извивается, пытаясь притереться.       — Ты тоже всё усложнял, детка. Так отчаянно хотел этого, не так ли? — упрекает его Минхо, надавливая пальцем на вход, дразня. — Постоянно требовал внимания.       Джисон ничего не отвечает, и Минхо продолжает.       — Расхаживал полуголый по моему дому, выставляя себя напоказ, — он вводит один палец совсем немного, на одну фалангу. — Выдумывал глупые оправдания, чтобы я потрогал тебя, — входит ещё глубже. — Отправил мне ту блядскую фотку.       Палец входит до конца, до самых костяшек, и Джисон замирает, переставая дышать. Минхо начинает медленно двигать им внутри, от чего слышится влажный звук смазки.       — Ты сделал всё, чтобы тебе невозможно было сопротивляться. Невозможно устоять. Но ты этого и добивался, верно? — Минхо вводит второй палец.       Джисон тихонько и высоко взвизгивает от отчаянного желания, когда Минхо сгибает пальцы и толкается глубоко внутри.       — Хочешь знать, о чём я думал? — с насмешкой вопрошает Минхо, раздвигая пальцы шире. — Я представлял, как трахаю тебя до слёз и криков. Пока ты не почувствуешь, что больше не можешь выдержать, пока не сойдёшь с ума хотя бы наполовину так же, как сводишь меня, пока я не разрушу тебя для остальных и для тебя не останется никого, кроме меня, — он вынимает пальцы и проводит эрекцией по дырочке Джисона, мокрой и растянутой. Он бьёт по ней членом, пока Хан не начнёт жалобно выть. — Пока не сделаю тебя своим.       У Джисона карусель в голове. Он не в состоянии думать, дышать, делать что-либо. Всё, что заполняет его мысли, это:       — Пожалуйста, трахните меня, мне нужен ваш член, пожалуйста, папочка…       — Перевернись.       Джисону даже немного стыдно за то, с какой скоростью он перекатывается на живот. Лишь немного, потому что ему просто некогда чувствовать смущение, когда член Минхо так близко и он ждал этого так долго.       Минхо проводит всей длиной меж его ягодиц, надавливая, раздвигая собой.       — Выгни спинку для папочки, — говорит он, руками приподнимая задницу Джисона повыше.       Хан выгибается ему навстречу, поддаваясь его рукам, толкаясь бёдрами с таким рвением, что член Минхо упирается прямо в его вход и чуть не заскальзывает внутрь.       — Чёрт, детка, — ругается Ли, впиваясь пальцами в его мягкий зад. — Только посмотри на себя.       — Пожалуйста, — из Джисона вырывает жалкий скулёж, пока он нетерпеливо трётся о член мужчины, подставляясь ему.       Минхо начинает медленно входить, проталкивая внутрь лишь головку, и Джисон замирает. Он знал, что у Минхо большой. Знал с того самого момента, как впервые попытался принять его в своё горло. Но то было одно. Сейчас же всё иначе. Внизу тянет и жжёт изнутри, а он ведь вошёл совсем чуть-чуть, на долю от всей длины. Хан еле вспоминает, как дышать. Он хватается за простыни и плачется в подушку:       — Большой. Такой большой.       — Знаю, — воркует Минхо сзади. — Но ты сможешь принять его.       Он входит, вталкиваясь бёдрами всё ближе и ближе, и Джисон сжимает простынь всё сильнее. Рука Минхо дрожит на его спине, удерживает, впивается в кожу, явно от наплыва чувств. Дыхание старшего становится чаще, и Джисон чувствует, как его член пульсирует внутри него от сильного сердцебиения.       — Детка, малыш, — блаженно бормочет он. — В тебе так хорошо.       Он резко вдыхает и входит до конца, вжимаясь бёдрами. У Джисона звёзды перед глазами. Он открывает рот, чтобы закричать, издать хоть какой-то звук, но ничего не слышит за гулом сердцебиения в ушах. Чувствует только, как впивается ногтями в свои же ладони и как Минхо разрывает его собой на части изнутри. Ему ещё никогда не было так хорошо. И вряд ли хоть что-то сможет сравниться с этими ощущениями.       Минхо выдыхает, облегчённо, будто держался уже долгое время. Возможно, недели. А может, с тех самых пор, как повстречал Джисона.       — Какой умничка, — хвалит его старший, раздвигая руками ягодицы. — Так хорошо берёшь мой член.       Он выходит, но тут же толкается назад, входя полностью. У Джисона в глазах стоят слёзы. Они скатываются по щекам, с тем как Минхо начинает медленно трахать его, долгими, глубокими движениями, от чего Хан подаётся навстречу, желая большего. Мужчина водит руками по его телу, бёдрам, заднице, пока не останавливается на его тонкой талии.       — Такой маленький, а такой шлюшный, — мурлычет он, медленно вытаскивая член, чтобы снова с силой загнать его внутрь. — Не могу поверить, что я у тебя первый.       Его слова эхом отдаются в голове Хана, отражаясь и звеня в сознании. Минхо берёт его так медленно, так лениво, и он знает, что Ли может трахать его быстрее. Знает, что может получить больше. Ему нужно больше.       — Ещё, Минхо. Ещё, — глухо просит он, уткнувшись в подушку.       — Хочешь ещё? — тот продолжает ленивые толчки.       — Угу. Ещё, ещё, сильнее.       — Тогда возьми сам, — Минхо выходит почти полностью, оставляя внутри самый кончик.       От его приказа Хана ведёт пуще прежнего. Сначала он даже не понимает, чего от него хотят. Но его тело двигается само по себе, на инстинктах, подаваясь бёдрами назад и насаживаясь на член. Минхо остаётся неподвижным, просто наблюдая. Джисон толкается назад, и ещё, и ещё, но он вообще не понимает, что делать. Не знает, как задать правильный угол, как насадиться поглубже, у него ничего не получается, как бы он ни старался. Это злит. Это почти хуже, чем если бы его вообще не трахали — его просто дразнят, заставляя самому тщетно гнаться за удовольствием, унижаясь в своих жалких попытках перед старшим. Тот же так и не двигается, и Хану кажется, что он вот-вот начнёт всхлипывать и…       — Ты так мило стараешься.       Джисон оборачивает насколько может, чтобы показать Минхо всю свою обиду, надув губы. Это не помогает, Минхо всё так же стоит на месте и пялится на него из-под полуприкрытых век, твёрдо держа руку на середине его спины.       — Тебе помочь, малыш?       — Нет, — врёт Джисон, стиснув зубы. Он не хочет признавать поражение. У него ещё осталась гордость.       В ответ Минхо давит на него, нагибая сильнее и вжимая щекой в матрас, затем резко толкаясь бёдрами. Он входит под идеальным углом, проезжаясь точно по бугорку простаты, посылая волны удовольствия. Они прокатываются по всему телу Хана, по позвоночнику к голове, собираясь в животе, в самой его душе.       — Уверен? Точно не нужно? — Минхо наклоняется ближе, упираясь руками по бокам и накрывая собой.       Джисон молчит, и он снова перестаёт двигаться. Младший сильнее выгибается, задирая задницу повыше, начинает опять насаживаться, но это не то, всё не так.       — Ладно, ладно, я не могу, — признаёт он, задыхаясь. — Не могу сам. Вы мне нужны, пожалуйста…       Ли рывком выходит, и Хан чувствует себя опустошённым во всех смыслах. Мужчина сдвигается и ложится на спину рядом с Джисоном, удобно устраиваясь на подушках, тут же намокающих от его влажных волос, пока сам Джисон пытается отдышаться. Минхо медленно водит рукой по своему члену, и рот младшего наполняется слюной от одного только его вида.       — Что вы делаете? — наконец, спрашивает он.       — Иди сюда.       Джисон залазит на Минхо, через силу перебирая уставшими ногами. Он обхватывает тело мужчины бёдрами, пристраиваясь к его члену. Живот рефлекторно поджимается от ощущения его твёрдости.       — Пожалуйста, трахните меня ещё, пожалуйста. Хочу… — запинается Джисон, смотря куда-то вдаль.       — Хочешь что? — старший приподнимает его ноги, направляя на свой член и прижимаясь головкой ко входу.       — Хочу вас, — почти кричит он, дёргая задницей в горячке возбуждения. — Хочу ваш член внутри, пожалуйста.       Минхо хищно впивается в его талию, оставляя следы от ногтей, и толкается в его дырочку, снова наполняя его, выбивая дыхание из его лёгких. Под таким углом он каким-то образом входит ещё глубже, чем раньше. Джисон хочет больше, сходя с ума, сгорая от желания.       Он начинает раскачиваться на нём верхом, упираясь руками в грудь мужчины. Минхо рычит, накрывая его задницу ладонями и грубо сжимая. Член Джисона подскакивает, тяжело ударяясь о живот налитой плотью, и Минхо смотрит на него затуманенным возбуждением взглядом. Хан старается двигаться самостоятельно, но даже в такой позе ощущения не те.       — Помогите мне, — умоляет Джисон. — Трахните меня, выебите, используйте.       В глазах Минхо вспыхивает что-то горячее, дикое, животное. Это чувствуется в том, как он с силой сдавливает его талию, в том, как его член пульсирует внутри. Он поднимает Джисона и резко толкается бёдрами в него, крепко держа и направляя его как ему хочется, наконец, используя как свою игрушку для ебли и жёстко насаживая на свой член, задавая быстрый темп и толкаясь резко и неглубоко. Хан не способен сопротивляться, он обездвижен сильными руками мужчины, тем, как яростно тот вколачивается в него, обжигая своим сумасшедшим напором.       — Ох, мой малыш Джисонни, — воркует старший, не останавливаясь. — Ты счастлив? Теперь, когда я заполнил твою маленькую задницу?       — Мгм, — только и может промычать он, пока его собственный член скачет и бьётся о живот, а глаза закатываются от блаженства. — Я так хотел этого. Хотел вас.       — Боже, — задыхается Минхо, срываясь и ускоряясь ещё сильнее, бешено вбиваясь в тело Джисона. Тот чувствует, как поджимается его живот, видит, как он нахмуривается. Он так близко. — Блять, какой же ты узкий. Просто идеально.       — Кончите в меня.       От его слов Минхо сбивается с ритма и стонет.       — Детка, — он обхватывает член Джисона, сжимая в руке. — Хочешь, чтобы папочка тебя наполнил?       Это так нелепо, порнографично, но это работает, и у Джисона перед глазами искрит. Ещё никогда в своей жизни он не чувствовал такой сверхстимуляции, когда его безжалостно трахают, с каждым толчком вбиваясь в простату, доводя до изнеможения, и грубо надрачивают одновременно. Он легко соглашается, спешно тараторя: «да, да, да!»       — Пожалуйста, папочка, я так хочу, пожалуйста…       И Минхо кончает с протяжным стоном, крепко держа Джисона за талию и входя до основания, плотно усаживая его на свои бёдра до упора и не давая сдвинуться. Тот видит, как старший закидывает голову, как напрягаются все мышцы в его теле, и оно содрогается от оргазма, вталкивая сперму поглубже в него, настолько далеко, что, кажется, Хан больше никогда не будет чувствовать пустоту внутри.       — Боже, о боже, детка. Джисон. Кончи для меня, сладкий, — тяжело выдыхает Минхо, водя рукой по его члену. — Ты такой прекрасный. Такой наполненный. Кончи для меня.       Джисон, как по команде, кончает с громким стоном, изливаясь в руку мужчины и обессиленно падая на него сверху. Он всхлипывает и чувствует, как его потряхивает, пока он кончает ещё и ещё, брызгая в чужую ладонь, а из его задницы сочится сперма Минхо. Он пытается приподнять бёдра, чтобы слезть с его члена, но старший твёрдо удерживает его на месте.       — Минхо, — хнычет он ему в грудь, что быстро вздымается от частого дыхания. — Внутри так много. Вы меня до краёв заполнили. Отпустите.       — Нет, — Ли обвивает его руками, крепко прижимая к себе и утыкаясь носом в его шею.       — Почему нет?       — Ты мне нравишься таким.       Джисон краснеет от таких откровений. Ничего не говорит, просто глупо улыбается куда-то в грудь мужчины.       Когда же Минхо решает, что достаточно приголубил, пообнимал и заверил Джисона, что он не слишком сильно нарушил его границы, он отпускает его, давая подняться. Стоит Хану подумать, что из него уже вытекла вся сперма, как выходит ещё. Поразительно. Минхо же завороженно наблюдает. Джисон легко ударяет его по руке.       — О боже, — смеётся младший, пытаясь вытереться от их телесных жидкостей. — Что вы сделали?       — Хм, — глаза Минхо прикованы к истекающей заднице парня, — ничего, о чём бы ты не просил.       Простынь вся заляпана и скомкана. К счастью, здесь Минхо за ответственного взрослого, а у ответственного взрослого дома всегда есть запасное постельное бельё. Джисон валяется на полу и дуется, когда Ли просит его помочь натянуть наматрасник.       — Смело с вашей стороны предполагать, что я сейчас могу шевелиться.       — Напомни, кто делал всю работу?       — Эй! Я, вообще-то, старался!       Минхо надевает наматрасник, затем простынь, меняет одеяло и наволочки. Джисон, до этого возлежавший звёздочкой на полу, перекладывается на кровать, плюхаясь сверху. Пахнет лавандовым кондиционером и Минхо. Всё ещё Минхо, даже после стирки.       Старший молча выключает свет и ложится рядом с Джисоном под одеяло. Хан так устал, а постель такая удобная и мягкая, и Минхо такой тёплый, прижимается к нему своим горячим телом, словно его личная печка. Они берутся за руки и укладываются на бок, смотря друг на друга.       — Минхо?       — Да?       — Пойдём на свидание.       — Ты имеешь в виду, на второе? — ухмыляется он.       — На настоящее нормальное свидание, — дуется Джисон.       Минхо вздыхает. В его глазах плавают сомнения, их видно даже в темноте.       — Я… Я хотел бы согласиться…       — Но?       — Ты всё понимаешь.       В воздухе повисает тяжёлая тишина. Ему не нужно говорить. Джисон и так знает, почему тот может отказаться, для его сомнений есть миллион причин. Хан пододвигается чуть ближе, его лицо в сантиметрах от Минхо. Минхо, Минхо, Минхо. Минхо, которому пришлось так быстро повзрослеть. Который добровольно пожертвовал молодостью ради своего ребёнка. Который жизнь свою посвятил ребёнку. Который никогда не делал выбор в свою пользу, не делал ничего для себя годами.       — А чего бы вы хотели? — спрашивает Джисон. — Если бы выбрали себя, своё счастье и свою жизнь. Сделали выбор для себя, а не для кого-то другого.       — Джисон…       — Удивите меня.       — Что ж, тогда я бы согласился, — его глаза заблестели во тьме.       — Такой ответ я приму, — улыбается Джисон и прижимается поцелуем к тыльной стороне ладони Минхо.