Разбитые мечты

Пьянящий запах старого выдержаного вина, резко ударивший в нос, казалось проник в каждый уголок погреба, в который Кэйа спустился после безрезультатного осмотра гостиной. Удовлетворенно вдыхая манящий аромат полной грудью, он начал ходить между стеллажами, представляя, как пьёт эти изысканные сорта напитка, который, даже за морями, известен, как символ города свободы. Вино, в своём наилучшем виде было так близко, только рукой подать к любой бутылке иле даже бочке. Воображение само рисовало картину, как гранатного оттенка жидкость медленно льётся в блестящий бокал, даруя возможность оценить аромат и медленно вращать ёмкость в руке, для обогащения вина кислородом, чтобы в итоге насладиться неповторимым вкусом с мягкими цветочными нотками. Но сделать хотя-бы глоток ему не дали даже в собственных мыслях. — Поставь бутылку на место. — послышался сзади голос не предвещающий ничего хорошего. Похоже, что его обладатель с проверкой дверного замка уже закончил и решил не упускать из виду действия рыцаря. — Ну зачем так грубо? Я ведь вообще-то осматриваю место преступления. — пытался оправдаться Кэйа, при этом дальше держа бутылку в руке, которую даже не заметил как взял до этого. — Ещё скажи, что пытаешься воспроизвести события, тем самым обокрав меня. — вполне справедливо подметил Дилюк, прислонившись к дверному косяку. — Ты слишком плохого мнения обо мне и моих методах расследования. А я ведь хотел предложить выпить этого чудесного вина, — поднёс руку с бутылкой перед собой, показывая, какое именно он имел в виду, — чтобы отпраздновать успешное закрытие дела. — увидев, сменившийся на осуждение, взгляд Рагнвинда, поспешил исправиться, чтобы не выслушивать заезженные лекции по поводу чрезмерного употребления алкоголя. — Конечно же после того, как поймаем виновного. Почему-то сейчас шутить или дразнить кое-кого не было сил, но объяснения этому не находилось. И только когда Кэйа почти поставил бутылку на прежнее место, до него дошло: его привлекла этикетка с датой изготовления этой партии и названием сорта. Слова застряли тяжёлым комом в горле, а температура в погребе, казалось, уменьшилась на несколько градусов, но слова вылетели быстрее, чем пришло осознание сказанного: — Мы тогда так и не выпили этого вина вместе. — смотреть на брата сейчас не хотелось, но было отчётливо слышно шуршание одежды, и Альберих догадался, что Рагвиндр скрестил руки на груди. Точно понял, что он имел в виду. Это было то самое вино, которое они планировали втроём выпить на восемнадцатилетие Дилюка, когда их отец был ещё жив… Визит сюда был всё же лишним, учитывая, что последствия погрома уже давно убрали. Даже по рассказу было ясно, что тут поработали люди с руками не и з того места, ведь запороть такую банальную часть, в то время, как самая сложная работа с дверьми была ювелирной по факту, было просто оскорблением всего преступного мира. Но кроме этого, погреб делу ничего нового не преподнёс, если не считать опьяненяющего аромата вина и печальной ностальгии. Кэйа решил оставить последнее слово за собой и быстро вышел из погреба, бросив Дилюка наедине со своими мыслями, которые крутились как раз вокруг той самой бутылки и её значимости. В это время Аделинда с интересом наблюдала за молодым господином и капитаном кавалерии и в глубине души была рада хотя-бы такому общению между ними. Она до сих пор помнит, как когда-то маленькие и шумные, они бегали среди виноградников, играя в догонялки, а потом уставшие прибегали к ней и с умоляющими глазами выпрашивали выпить чего-то освежающего, желательно с чем-то сладким. Но главная горничная делала вид, словно ругает их, ведь режим никто не отменял, а еда обычно ещё не была готова к основным приёмам пищи, но потом добродушно угощала их фруктами. Но под вечер всё же действительно отчитывала за испачканную одежду и синяки на коленках. Ну что за дети… Аделинда не знала всех подробностей, которые стояли за изгнанием Кэйи из винокурни, или семьи, если быть точнее, но что-то ей подсказывало, что люди связанные между собой с самого детства, не могут в один миг окончательно стать чужими. Перед уходом Дилюка в путешествие, одно только упоминание о бывшем брате зажигало в его глазах немыслимую ярость, но через четыре года, после его возвращения, и следа от гнева не осталось. К сожалению, отсутствие злости не означало прощение, но молодой господин научился держать эмоции под контролем в любой ситуации. Дежурная улыбка для обычных горожан и деловых партнёров, от которой веяло благородностью, но хищный оскал и лезвие в горле для врагов. Для рыцарей он надевает нейтральную «маску», а в каждом слове проскакивает ирония, иногда даже сарказм. Но вот общение с Кэйей нельзя было отнести к какой либо из предыдущих категорий. В глаза говорит ему: «Дела рыцарей меня не касаются», а затем втихаря пойдёт по пятам, чтобы он не пострадал не напортачил. Работать с Ордо Фавониус не было ни малейшего желания, но всё же с капитаном кавалерии сотрудничал, хоть и в особо опасных для города ситуациях, а не просто так. В обычной обстановке Дилюк предпочитал молчать, пытаясь не реагировать на пустую болтовню рыцаря. И только самые близкие люди знали, что такие натянутые отношения это маленькая, но всё же, попытка сохранить оставшиеся крупицы семейных уз, да вот каждый демонстрирует это по своему. Первым, что бросилось в глаза, как только Рагнвиндр вышел из погреба, был Кэйа, стоящий возле столика с той самой ужасной вазой. Мысленно он уже настроился на очередную пустую болтовню по поводу того, как мог мастер Дилюк, с его известным всему городу чувством прекрасного, поставить такое уродство у себя дома, ещё и на таком видном месте, но этих слов он так и не услышал от рыцаря. Тот дальше молча смотрел на свой же подарок и неизвестно о чём задумался с таким серьёзним выражением лица, ведь точно не шутки придумывал. — Я от тебя такого не ожидал если честно. — Хотя нет, придумывал. — Мы с тобой вместе расследуем такое важное дело, а ты дальше умалчиваешь про самую интересную часть этой заварухи. — Или всё же нет… Взамен, кажется, совесть проснулась и подсказала о существовании слова «серьёзность», хотя даже в такой ситуации Кэйа развлекается, но, слава Архонтам, хотя бы сменил тему. — С тобой говорить как-то скучновато, а вот с пойманными похитителями я бы с удовольствием поболтал. — при этом потёр запястье правой руки, словно разминал перед битвой. — Как я понимаю, они в той комнате? Провожать не надо, я сам. — Ты действительно думаешь, что сможешь выпытать у них новые детали? — сложил руки на груди Дилюк, а скептический взгляд не достиг своего адресата, ведь наткнулся на спину рыцаря, так как он уже поднимался на второй этаж. Беспардонность Кэйи выводила из себя, а держать свои эмоции в узде, особенно негативные, с каждой его проделкой было всё сложнее. Только украденная семейная реликвия, которую не получилось найти в одиночку, не позволяла вышвырнуть незваного гостя в первые же минуты, как тот переступил порог. И не важно, что хозяин поместья сам привёл это бедствие в их свой дом… Дверь звонко хлопнула прямо перед носом Рагвиндра, который последовал за рыцарем, чтобы тот не слишком самовольничал, но в итоге, был вышвырнут прочь в своем собственном доме. В момент, когда он уже собирался выломать злосчастный элемент интерьера, она вдруг сама открылась, а точнее из неё показался Кэйа со словами: — Я не думаю, я точно знаю, что добуду больше информации нежели ты смог. А теперь просто иди погуляй где-то. Как только закончу с допросом, то ты первый об этом узнаешь. И Дилюка оставили за порогом комнаты в собственном доме уже во второй раз… Сил стучать в дверь, а тем более ругаться с назойливым рыцарем не было вообще. Только осознание того, что он отвяжется сразу же после раскрытия дела, хоть как-то помогало держать контроль, чтобы не врезать кому-то в лицо, желательно стерев глупую ухмылку. Рагнвиндр подумав, что тут ему нечего делать, решил спуститься на первый этаж, чтобы не заснуть прямо посреди коридора, но с другой стороны его заинтересовал тот факт, что с комнаты до сих пор не донеслось ни единого звука. Любопытство взяло верх и он акуратно прислонился к двери, но даже так не было слышно ровным счётом ничего. Они там что, просто в гляделки играют? Разочарование напомнило, что он и дальше стоит как истукан рискующий задремать стоя. Спустя двое суток усталость всё-таки смогла добраться до Дилюка, и не просто добраться, а ей удалось словно укутать его тёплым покрывалом, заставляя собрать последние силы, чтобы пойти к дивану возле камина. Веки с каждой секундой становились всё тяжелее, а чувство словно ты на борту корабля усиливалось — в глазах всё нещадно плыло. Слишком много событий случилось за последние дни и слишком много Кэйи с его чрезмерной болтливостью. Вспоминая с чего вся заваруха началась, он даже подумать не мог, что дальнейшие события приведут к этому…