Пока ты спишь

      

***

      — Моя леди, — его игривый полутон ласкал дуновением её порозовевшие от холодного смущения уши, — а давай поспорим?       Ледибаг, в отличие от Маринетт, не привыкла пасовать перед трудностями.       — Ну, давай. На что спорим? Уверена, что на желание.       — И как ты догадалась? — его брови приподнялись в притворном удивлении, но в темноте она этого не могла заметить. — Ладно, а теперь серьёзно. Правда хочешь поспорить со мной? Учти, что у меня есть все шансы на победу.       — У меня их точно больше. Так... что загадаешь в случае выигрыша?       Его глаза лукаво заискрились зелёным пересветом:       — Если скажу, будет уже неинтересно.       — Да сто процентов снять с меня маску, — со смешком произнесла она. Затем Ледибаг увидела шкодливо вперенный в соседнюю многоэтажку взгляд Кота, и желание шутить отпало. — Погоди, то есть всё ради этого?!       — Я полагал, вы знаете меня лучше, чем кто бы то ни был, миледи.       — Дай мне подумать... Я могу пожелать что угодно?       «Я сейчас всерьёз планирую пойти на поводу у Нуара, учитывая, что на кону стоит моя тайна личности?»       — Если одержишь победу.       «Помнится мне, Кот Нуар хорошо знаком с Адрианом Агрестом. А может?..»       — Окей, идёт, котёнок.       — И ты не спросишь, в чём суть спора?       «Разве это важно, когда на кону...»       — Так... что загадаешь?       — Свидание с Адрианом Агрестом, — слегка фанатичное вырвалось из её уст.       — Оу, ну ты жжёшь, миледи.       — Я вслух сказала, да? — прикрыв стыдливо лицо руками, прошептала Ледибаг.       Кот энергично кивнул:       — Определённо.

***

      — Тикки, я пропала!       Тикки решила хранить гордое молчание, прерываемое хрустом свежеиспечённого ванильного печенья.       — Тикки, ты обиделась из-за моей беспечности?       — Мы, квами, священные и древние существа, поэтому нам присуща не свойственная людям мудрость, закреплённая многотысячелетним опытом и...       — Ты сейчас похожа на Плагга.       — С каких пор ты с ним так хорошо знакома?       Маринетт улыбнулась:       — Не дуйся. Лучше помоги мне выиграть своим «многотысячелетним опытом».       Тикки тяжело вздохнула: печенька закончилась. Маринетт, быстро сообразив, сбегала на кухню и тайком прихватила ещё тарелочку.       — В чём заключается спор? — с довольством прожевав пищу, спросила Тикки.       — Кажется, проиграет тот, кто первым уснёт.       — Кажется? — чуть не подавившись, воскликнула Тикки. — Как я помогу, если ты сама не уверена не то что в победе, а даже в сути спора? Нет, я, конечно, тебя не упрекаю...       — Спрошу у Кота.       — Я у-ста-ла, понимаешь?       — Да, именно поэтому я напишу ему, а не пойду опять искать его, как ты успела подумать.       — Ты дала ему свой гражданский номер? А если вы знакомы?       Тикки умолчала о том, что в сущности так и есть.       — Не волнуйся, мы будем переписываться через анонимный чат. Вычислить кого-то через него практически нереально.       — Очень на это надеюсь.       Маринетт схватила телефон, тихо-мирно лежащий на столе, и настрочила коротенькое сообщение:

Спишь?

      Ответ пришёл буквально через две секунды: размяучталась, мяуледи       Маринетт почти рассмеялась, однако ему об этом ни за что не расскажет.

Ты обычно в переписке каламбуришь ещё больше, чем в реале?

это преслапление?       На этот раз усмешку сдержать не удалось. Тикки с некоторым неодобрением глянула на подопечную, разве что у виска не покрутила (у квами они вообще есть?)

Если я не смогу ответить сразу, ты подумаешь, что я уснула?

естественно! и заметь, засчитаю за проигрыш

Ты такой жестокий

просто вы мне нравитесь, миледи       Да, у Маринетт в этот момент ёкнуло сердце, но глупому-глупому-глупому Коту об этом знать необязательно.

Тогда давай я включу аудиозвонок

не боишься, что я могу тебя рассекретить?

У меня так-то никаких дел на выходных А мои родители уехали загород

отдохнуть от тебя?

Именно Я для них ходячая проблема Да и вообще для всех(

эй, ты просто чудо и я уверен, что они так же думают)

Да я шучу! Глупый Кот

      Надо ли говорить, какая широкая улыбка расцвела на лице Маринетт после его слов?

***

      — Плагг, я идиот, — пробурчал Адриан, уронив голову на клавиатуру.       — Ты только заметил? Я тебе давно это говорю, между прочим.       Адриан, подскочив и оживившись, воздел руки к потолку:       — Нет, ну как я докатился до такого?       — Бедный мальчик потерял голову? Алло, — Плагг приложил самодельную тетрадно-бумажную трубку к уху, — Земля вызывает Юпитер! Ты о чём вообще сейчас?       — О споре, конечно!       — Пф, — Плагг беспечно махнул лапой, швырнув трубку куда-то в центр комнаты, — нашёл проблему.       — Помоги тогда, месье Эксперт В Сфере Пари.       Сказав это, Адриан состроил самые умильно молящие кошаче-щенячьи глазки на свете. О, Маринетт наверняка бы продала дьяволу душу за такое зрелище.       — Легко, — простодушно кивнул Плагг и с обыкновенной для него наглостью и прямотой вытянул лапу: — предоплата пятьдесят процентов.       — Моцареллой? — с надеждой предложил Адриан.       — Обижа-аешь, — с белозубой улыбкой, растянутой на всю мордочку, сказал Плагг. — Исключительно камамбером.       — Им и так вся комната провоняла.       — Сюда никто не заходит, так какая разница?       — Я, видимо, не в счёт.       — Не жалуйся, иначе подумаю, что это тебе больше пяти тысяч лет, а не мне.       Адриан с протяжным «эх» встал с места и достал из мини-холодильника коробку с сыром.       — Держи, проглот, — он всунул полголовки камамбера Плаггу в лапы, а сам сурово скрестил руки на груди: — А теперь помощь.       Обещанную консультацию на тему пари Плагг смешал с чавканьем:       — Что сложного в спорах, ням? Люди часто не сходятся во мнениях, ням. Это идёт ещё из древнего мира, когда они только, ням, овладели речью, ням. Вот было, ням, времечко: дикая природа, дикие звери и ещё более, ням, дикие люди...       — Я не просил лекцию по истории, я просил помощи. И хватит так громко жевать! — в доказательство своей злости Адриан громко хлопнул ладонью по столу.       — Не кипятись, мальчик мой.       Адриан неприязненно сморщил нос:       — Фу, Плагг, что с тобой? Что за сентиментальность? Или что это такое...       — Эх, парень, ты безнадёжен... Открывай тот анонимный чат, который я любезно нашёл для тебя вчера.

***

      — И что мне на это отвечать? — Маринетт, видимо, спрашивала воздух, потому что Тикки, покончив с печеньем со второй тарелки, возобновила игнор в её сторону. Возможно, она дулась не столько из-за спора подопечной, сколько из-за её удивительной и внезапной связи с Плаггом. А главное, совершенно не объяснимой. — Если я буду слишком долго думать, он подумает, что я уснула, и тогда не видать мне свидания с Адрианом! Мы не выпьем по коктейлю, не пройдёмся по парку, не станцуем вместе на выпускном, не поженимся, у нас не будет троих детей и хомячка, и я умру в одиночестве, захваченная в плен проклятыми. Чёрными. Котами.       После этих слов Маринетт упала лицом в кровать, подогнула ноги, изображая эмбрион, и финальным штрихом вцепилась гневно зубами в ни в чём не повинную кото-подушку.       Тикки, холодно осмотрев Маринетт, ответила с некой долей раздражительности:       — Просто позвони уже Коту. Даже если ты будешь молчать, он по крайней мере услышит твоё дыхание, — затем она добавила задумчиво: — хотя люди дышат и во время сна...       Маринетт резво подскочила и, преисполненная решимости, заявила:       — Я звоню.       Через минуту комнату Адриана огласил задорный гудок. Он был неожиданен настолько, насколько неожиданен снег в мае — Адриан вздрогнул.       Раньше, чем Плагг бы успел прошипеть: «Да ответь ты, кретин чёртов!» — Адриан принял входящий, включил связь на громкую и вновь стянул с себя давящую маску пай-мальчика.       — Хэй, миледи, чего молчишь? Кошка язык проглотила?       — Эта шутка стара как мир, Кот.       Где-то на заднем плане Плагг ограничился красноречивым фейспалмом.       Адриан беспечно передернул плечами, но, естественно, Маринетт не могла этого увидеть.       — Однако это не мешает мне так шутить. Классика нетленна, моя леди.       Воспаленному по причине привалившей удачи мозгу Адриана показалось, или Ледибаг в самом деле хихикнула?       — И не надейся усыпить мою бдительность — кашлянув, грозно предупредила Маринетт, — я не поведусь на твои глупые шутки и ни за что, ни при каких обстоятельствах, не усну.       Губы Адриана расплылись в хитрющей ухмылке, а-ля, «это мы ещё посмотрим, миледи».       — Ты просто не слышала, как я учу китайский.       Маринетт судорожно сглотнула. Мало того, что её насило заставили вспомнить об Адриане, так бонусом собирались пытать.       — И лучше бы никогда не слышала.       — Не любишь китайский? — признаться честно, Адриан изумился, правда непонятно почему.       — Я наполовину китаянка.       Понятнее не стало. Обычно в такие моменты неловкую паузу разряжает умелая шутка:       — А, поэтому ты неприступна, как Великая Китайская Стена.       Но это был не тот случай, когда шутник умел хорошо шутить.       Плагг откровенно катался по ковру, истерично гогоча и размазывая горячие слёзки о короткий ворс.       — Но отложим шутки в сторону и вернёмся к нашим кошкам, — вдруг, спустя минутную тишину, заговорил Нуар, и Маринетт почти физически ощутила его радостный кошачий оскал. — Я выйду победителем при любом раскладе.       Маринетт эта мысль категорически не устраивала.       — И почему же? — спросила она, а её голос опасно понизился.       Кот, впрочем, не торопился терять своего приподнятого настроя:       — А вот это ты узнаешь, когда передашь лавровый венок в мои лапы.       Тут Маринетт сделала то, чего не ожидал никто: ни Плагг, по-прежнему смеющийся в припадке хохота, ни Тикки, нарочно медленно жующая ванильное печенье с третьей тарелки, ни Адриан, способный отныне лишь... внимать чарующему пению нимфы. Маринетт пела детскую колыбельную, которую Адриан смутно помнил по мотиву, давным-давно, будто до начала времён, напеваемому его матерью. Это был миг щемящей ностальгии, и Адриан искренне благодарил небеса и Ледибаг за него.       — Правосудие не дремлет, миледи — наконец сбросив наваждение, бодро произнёс Адриан.       Маринетт цыкнула языком:       — Тогда героине Парижа уж точно не следует спать.

***

      Прошло ровно двенадцать часов с начала разговора Маринетт с Котом, когда стёкла в их комнатах задребезжали и прозвучали команды трансформации. На город лавиной обрушилась атака Бражника. В прямом смысле лавиной: акума поразила горнолыжника, прибывшего с заснеженных швейцарских Альп в солнечный Париж. Горнолыжник был достаточно зол из-за отсутствия снега, так что с усердием сыпал его на любую возвышенность и затем сверхсильно дул, чтобы пласты снега сходили на дороги и радовали горожан так же, как они радуют его.       На первые минуты происшествия герои сражались со сном около сорока часов из заранее установленных семидесяти. И это на самом деле было весьма утомительно. У Нуара заплетался язык в попытке выдавить членораздельный каламбур, Ледибаг же пыталась не смыкать глаза каждые две секунды. Заметив смятение героев, Бражник удержал марионетку от нового залпа и заговорил своим голосом через его рот:       — Что, герои, растеряли сноровку? — он, казалось, отрывался за долгие годы молчания. — Что-то рано вы собрались в отставку.       — Не раньше, чем ты уйдёшь на пенсию, мо-отылёк, — скучающе опершись на шест, зевнул Кот.       Бражник в своём логове озадаченно нахмурился и произнёс чуть ли не заботливо:       — И что всё-таки с вами произошло?       Ледибаг споткнулась, но Нуар, любезно поинтересовавшись, в порядке ли она, помог ей подняться.       — Кот затеял спор, — сказала она вяло. — Снова.       — Прошлый раз был на той неделе? Кто сделает больше сальто за время боя? — припомнил Бражник.       Кот блеснул весёлой полуулыбкой:       — Ага, ты тогда ещё акуманизировал Хлою Буржуа. Опять, — на последнем слове Кот зевнул.       — Эмоции были очень сильными, — самоуверенно ухмыльнулся Бражник.       Ледибаг простенала:       — Она всего лишь сломала ноготь.       Бражник и Кот вместе, как истинные отец и сын антагонист и протагонист, засмеялись:       — Это же Буржуа.       Бражник почувствовал смутное шевеление тёплой волны в груди и смиловался:       — Я отзову акуму, а вы отдохните немного: пытаться отнять игрушки у сонных детей даже по моим меркам жестоко.       Ледибаг благодарно вздохнула и лицезрела, как чёрная бабочка выпорхнула из лыжных очков и была подвержена очищению, превратившись в белую с переливающимися жёлтым крыльями. Кот подал ладонь мужчине и утешающе похлопал по спине. В этот момент затуманенный мозг Маринетт решил, что жест Нуара был довольно милым. Кот располагал к себе, и ей захотелось, чтобы его ладонь прикоснулась к её волосам, поглаживая.       Ледибаг сильно тряхнула головой, пальцами оттянула слипавшиеся веки, и напарники привычно стукнулись кулачками.

***

      — Тикки, а как часто Ледибаг сходили с ума?       Тикки подавилась травяным чаем, налитым в крохотную кукольную чашку в дополнение к шоколадному печенью.       — Насколько я помню, — начала Тикки, — такое бывало пару раз, — она скорчила гримасу, граничащую между осуждением и сожалением.       — И в чём это проявлялось?.. — намекнула Маринетт, подначивая малышку-квами.       Тикки отставила чашку с сердитым стуком.       — Мы можем поговорить о чём-нибудь более приятном? К чему вообще этот разговор?       Маринетт слегка пугливо сглотнула и проговорила:       — Ни к чему, просто... мне кажется, я сошла с ума? — к концу она полузадушенно пискнула, так что вышло похожим на вопрос.       Тикки снисходительно улыбнулась:       — Ну, и почему ты так подумала?       — Полагаю, нет... Мне кажется, я влюбилась в Кота.       Тикки в отключке. Неужели всё было настолько просто, а этим идиотам понадобилось больше трёх лет, чтобы выровнять этот перекошенный квадрат?       — И что ты собираешься с этим делать?       Маринетт стянула резинки и яростно взлохматила волосы. И в который раз в её воображении возник Нуар, ласково гладящий ладонью все доступные ему участки девичьего тела. Вот он провёл по её щеке, спустился к шее, плечам, взял её за руки, поднёс их к своему лицу, к губам и...       — Так не может больше продолжаться! — вскрикнула Маринетт, чем вызвала у Тикки шум в ушах. — Я сейчас же позвоню Коту, он сморозит какую-то глупость, и я выкину этот любовный бред из своей сумасшедшей головы.       Тикки притворилась, что поверила, когда Нуар позвонил и Маринетт в доли секунды ответила:       — Привет, Кот, давно не виделись!       Нуар поражённо моргнул и поспешил озвучить свои мысли:       — Ты в порядке? — и даже не скаламбурил. — Вроде бы от Бражника ничего не прилетало...       Тикки дотронулась до предплечья Маринетт, внезапно завалившейся на бок и выронившей телефон, и поставила режим громкой связи.       — Алло, Кот Нуар. Это Тикки. Кажется, ты сломал Ледибаг, так что я скажу тебе, как только она заснёт. А это произойдёт, — она бросила взгляд на верхний угол экрана, — о-очень скоро.       Адриан не на шутку распереживался:       — С ней точно всё в порядке? Она не ранена? Не заболела?       — Разве что в самое сердце, — отшутилась Тикки, но Кот, как обычно, когда речь шла о его леди, развёл панику:       — Тикки, миленькая, скажи, что она будет жить.       Маринетт гневно сжала телефон и прошипела:       — Я не умираю, чёртов Кот.       — Ми-иледи, — всхлипнул он, — ты цела. Я готов мириться со всеми твоими оскорблениями, только объясни, что Тикки имела в виду. У тебя, — несмело предположил он, — сердечная болезнь?       Маринетт стукнула по лбу телефоном, и Кот, конечно же, услышал этот стук и участливо сказал:       — Ты упала?       Маринетт прорычала:       — Нет! И отстань уже от меня. Тикки тебе доложит, если я засну.       Адриан повесил уши ненаигранно расстроился:       — Да, хорошо, я уйду. Я признаю поражение, но не ищи меня ради свидания с месье Агрестом-младшим.       Маринетт неожиданно для себя забыла об Адриане и разволновалась из-за назревающей ссоры с Котом, поэтому протараторила:       — Ладно-ладно, прости, Нуар. Я была неправа. Мне не стоило так реагировать.       Адриан по ту сторону провода просиял, и Маринетт ощутила его невидимую улыбку:       — Хорошо, я прощаю тебя. Встретимся на вечернем патруле?       Сердце Маринетт совершенно точно не пропустило удар.

***

      После той маленькой истерики Маринетт они болтали, казалось, совсем не долго, но наступил вечер и стало смеркаться. Солнечный лик вспыхнул, поблёк и скрылся за горизонтом — на сумрачном небе проступил лунный обод, рассыпались молочные капли. Леди и Кот не прерывали беседу, пока бежали по крышам к месту встречи, тому самому перекрёстку любви, где познакомились.       — Зачем ты хотел встретиться? — Маринетт задала вопрос, упрямо глядя в его невозможно мерцающие звёздами глаза. А для верности втихаря ущипнула своё предплечье.       — Эм, — неловко начал он, — патруль у нас вроде как явление постоянное.       Маринетт мысленно отвесила себе пару десятков щелбанов.       — О. Ясно.       Повисло напряжённое молчание. Невдалеке переругивались дворовые собаки и по мусорным бакам гремели уличные кошки. Ночной воздух был пропитан свежестью и покоем. И вдруг...       Лопнула фонарная лампочка. Маринетт с перепугу дёрнулась и вжалась в тело Кота.       Вероятно, миновала вечность, прежде чем Нуар нашёл в себе силы и хладнокровие отстранить Ледибаг. Заметив растерянность на её лице, он легонько щёлкнул её по носу.       — Ты точно в норме, миледи?       Леди сразу залилась краской. Стало слишком жарко.       — Д-да, в норме, — её руки подрагивали, когда она приглаживала торчащие пряди.       Кот принял вид провинившегося перед родителями ребёнка. Маринетт ни за что не признается, но у неё щемило в груди от этой картины.       — Прости, ты, наверное, устала. А всё из-за меня и этого глупого спора.       — Давай поднимемся на крышу, — она тепло улыбнулась, а её рука была призывно протянута.       Он сжал её ладонь и мог поклясться, что весь мир был ничем в сравнении с этим теплом, явственно проникающим сквозь спандекс, с этой незримой связью, соединившей их.       Крышу навестил ветер. Он трепал волосы, путая, петляя, скрещивая. Нуар нисколько не жалел, потому что здесь он чувствовал себя по-настоящему дома. Он был дома в этот момент, когда луна стояла по-прежнему высоко и его леди была так близко, что он слышал её робкое дыхание и мысли в её голове, и он мог коснуться её рук и лица и вправду делал это. В своих самых смелых мечтах.       — Хочешь, я буду беречь твой сон? — эти её слова определённо померещились Коту в полубессознательном состоянии, поскольку недостаток сна сказывался на нём особенно сильно. Он ведь здоров, да?       — Миледи, мне послышалось или...       — Нет, не послышалось, — твёрдым голосом сказала она, и её рука легла на его щёку. — Просто я уже не могу сдерживаться.       Она поцеловала его. Ледибаг приблизилась и соприкоснулась губами с Нуаром. Он знал, что она это делала для победы в споре, для свидания с Адрианом Агрестом, идеальным мальчиком с обложки, и как бы он ни верил в их партнёрство и дружбу, как бы ни надеялся на взаимность, она предпочла их реальности свои фантазии.       Кот, не успев ответить Леди, разорвал поцелуй.       — Что это значит? — спросила она. В темноте обострённое зрение сыграло с Нуаром злую шутку: Ледибаг была на грани срыва, в её синих глазах застыли слёзы. — Я думала, что нравлюсь тебе. Это не так?       Он увидел её искренность и понял, каким глупцом был мгновение назад. Чёрт возьми, он же ранил свою леди! Без ножа, без удара в спину, но это было так. И хотя Нуар всё ещё сомневался в причине её изначального желания и пребывал в смятении из-за перемены её чувств, он был обязан объяснить и расставить точки над «и».       — Ты мне нравишься, и... я подумал, что ты это делаешь из-за спора, что ты хочешь, чтобы я сдался. Но теперь я вижу, что ты правда хотела поцеловать меня. Прости, что оттолкнул.       Ледибаг шмыгнула и одним движением стёрла влагу с щёк.       — Не извиняйся. Мне следовало сначала сказать, что ты мне тоже нравишься.       Она снова улыбнулась, и Нуар мог поклясться, что ничего прекраснее он не видел в своей жизни. И конечно, он улыбнулся ей в ответ.       — Мир? — Нуар протянул мизинец, и возлюбленные скрепили клятву.       И запечатали сладким касанием губ.

***