Оле-Лукойе

      Школу он покинул через ту же неприметную дверь. На свежем холодном воздухе произошедшее за последние полтора часа незамедлительно начало казаться совершенно нереальным, чем-то из разряда навестившего его накануне Оле-Лукойе в спортивках и с разговорами об опиатах. И тем не менее соблазна выбросить все из головы и вернуться домой, в соседнее здание, не возникло. Арсений добрался до своей ауди, с подозрением обошел ее по кругу, не обнаружил ни новых ключей, ни каких-либо устройств или посланий и наконец устроился внутри.       Наличие в этом городе улицы Андерсена тоже казалось чем-то из области странных снов. Объекты местной топографии все сплошь были названы в честь деятелей науки и изобретателей, и как среди них затесалось имя датского сказочника, оставалось загадкой и вполне восхитительным в своей непостижимости фактом.       Иллюзий Арсений не строил и правильно сделал: улочка оказалась короткой, узкой, плохо освещенной и, несмотря на неуместно сказочное название, мало отличалась от других улиц старого центра, где довоенные здания либо доживали свой век без человеческого присмотра, если не считать шаловливых конечностей мелких вандалов, либо сдавались в аренду небольшим разномастным конторам.       Полуподвал одного из неплохо сохранившихся строений в самом начале улицы Андерсена занимал бар, небольшой, небогатый, но очень атмосферный. Каким-то удивительным образом столики в скромных размеров помещении удалось сделать очень уединенными. Отчасти помогала причудливая планировка — громоздкие, квадратные в сечении колонны неизвестного назначения, перегородки в половину человеческого роста и еще освещение. Низко подвешенные лампы выхватывали из полумрака барную стойку, отражались в зеркальной поверхности за спиной бармена и бликовали на бутылках с не самым разнообразным алкоголем. За пределами же освещенного пространства, где бурлила жизнь, царил уютный полумрак. Арсению, который прошел через весь зал, чтобы занять один из пустующих столиков, даже показалось, что при пересечении неосязаемой границы, обозначенной только светом лампы, музыка становилась тише.       Присев и осмотревшись, он осознал, что совершенно не подходит этому месту, заполненному каким-то особым сортом творческой молодежи, простой, позитивной, местами не от мира сего. Странно, как все это он понял про завсегдатаев за каких-то несколько минут — видимо, дало о себе знать продолжительное и… довольно близкое знакомство с его преподавателем вокала, Арленычем, который был ярчайшим, если не сказать каноничным представителем. Даром что прошло больше десятилетия — некоторые вещи, как он теперь понимал, оставались по сути своей неизменными. Вещи вроде горящих глаз, длинных музыкальных пальцев, нелепых и трогательных нарядов, подведенных глаз у парней и полного отсутствия макияжа у их спутниц — и наоборот, разумеется. И, Арсений задумался, а потом понял: интонаций. Он почти не встречал баров, где гул, в который складывались десятки голосов, нес бы в себе отчетливо доброжелательную интонацию. Не агрессивное «пойдем выйдем», не апатичное «все срань», а…       — Хорошей ночи, — приглушенным и извиняющимся за беспокойство голосом поздоровалась очень юная девушка, едва ли работающая здесь официально. — Я принесла ваш заказ. Если будет нужно что-то еще, подойдите к стойке, я не все время в зале.       С очаровательной смущенной улыбкой, обозначив таким образом свое отношение к стандартам сферы обслуживания, девушка удалилась прежде, чем Арсений успел сказать, что ничего не заказывал.       А чего он еще ожидал? Естественно, очередной подсказки, и прекрасно, что она не заставила себя ждать. Арсений осторожно повернул большую кружку матового стекла, размерами почти с пивной бокал. На поверхности густого, насыщенного напитка плавала долька апельсина, листочек мяты и какие-то ягоды, а аромат, исходящий от него, был чем-то средним между безалкогольным глинтвейном и бабушкиным компотом. Более чем чудесное сочетание.       И вкус тоже, умиротворенно заключил Арсений, отпив густого горячего варева. Он не представлял, как это поможет ему со следующим заданием, но был рад передышке в такой обстановке.       В которую он, конечно, не вписывался, но, кажется, был единственным, кто обращал внимание на такое несоответствие. Компания у барной стойки радостно гомонила, парочки за столиками приглушенно переговаривались, и никому не было дела… Впрочем, нет. Один человек в заведении смотрел прямо на него. Тот самый парень в маске, встреченный в школе — пришел, пока Арсений отвлекся на официантку.       Он сидел за столиком у противоположной стены, по диагонали от Арсения, и, когда тот привстал со своего места, намереваясь подойти, поднял руку, останавливая.       Жест был лаконичным и не подразумевал возражений. Арсений присел обратно, не сводя внимательного взгляда с человека, потом коротко оглядел зал. Остальным посетителям не было дела не только до самого Арсения, но и до неподвижной фигуры в маске. Хотя тот вполне мог оказаться здесь постоянным клиентом. Мало ли что происходит в таких странных местах.       На столе перед человеком в маске стояла такая же кружка, полная фирменного компота. Тот коротко отсалютовал ею, потом по понятным причинам поставил напиток на стол, костяшкой обтянутого тонкой черной перчаткой пальца поправил маску и уткнулся в телефон.       Арсений покачал головой и, чуть расслабившись, снова пригубил ароматное содержимое своей кружки, намеренный оставаться на месте, невзирая на то, что обладатель ответов на большую часть его вопросов находился в десятке метров и не имел путей к отступлению. Ему было интересно, что произойдет дальше, если он станет соблюдать правила игры.       А дальше были десять минут покоя, в течение которых Арсений совершенно расслабился и почти растворился в ненавязчивой музыке. Пока он не присел, и не подозревал, что нехарактерная деятельность вроде обследования пустой школы и решения нетипичных задач на логику так его утомили. Впрочем, до этого случился еще и полноценный рабочий день.       Давешняя девушка подошла к человеку в маске, о чем-то переговорила с ним и вернулась с трубочкой, и Арсению, внимательно за этим наблюдавшему, пришлось постараться, чтобы прогнать с лица ехидную улыбку. Такая она, плата за соблюдение анонимности. А мог бы не выпендриваться и пить компот по-человечески. И почему-то Арсений был уверен, что, заметив его веселье, координатор, чуть приподнявший маску, чтобы поймать трубочку ртом, закатил глаза.       Он почти все время активно с кем-то переписывался или, возможно, решал какие-то другие вопросы, и, когда варева в кружке осталось на пару глотков, Арсений всерьез озадачился тем, ждут ли от него каких-то действий. После того, как он получил от незнакомца в маске однозначное указание насчет того, что подходить к нему не стоит, он прекратил и любые другие попытки выяснить свое следующее задание. Возможно, зря? Помимо этого парня здесь были еще люди, и увешанные газетными вырезками стены, и фантасмагорического вида декор, и что угодно из этого могло быть следующей подсказкой.       Рассудив таким образом, он решительно допил остывшее содержимое кружки, и почти в тот же момент его провожатый поднял голову от телефона, хотя вроде бы обзор в маске должен был быть минимальным. Подняв собственную кружку с торчащей из нее трубочкой, человек указал на ее дно, а потом на Арсения.       Тот недоуменно покрутил свою кружку в руках, приподнял и ощупал снизу, заглянул внутрь, но не обнаружил ничего примечательного кроме мешанины из ягод и каких-то трав. Снова поднял голову на маску, обладающую нулевой выразительностью, и почему-то остался в полной уверенности, что его недоумение позабавило скрывающегося под ней человека. Убедившись, что снова завладел его вниманием, тот изобразил, как поднимает кружку со стола и с усилием разбивает об пол.       Кажется, подумал Арсений, его подталкивают к акту вандализма.       С другой стороны, в таком случае перерыв на фруктовый чай, или как еще определяли здесь этот компот, имел смысл.       Арсений вздохнул, поднимаясь. Захватив с собой кружку, наведался в уборную и вымыл ее в раковине, чтобы избежать долгих объяснений с персоналом. В толстом прозрачном дне действительно угадывалось что-то странное, вероятно — сложенный в несколько раз клочок бумаги в герметичной упаковке. Эпоксидкой его, что ли, залили, подумал Арсений, которому внезапно стало очень жаль кружку. Красивая ведь в сущности вещь. Он провел подушечками пальцев по ее дну, но не обнаружил неровностей, которые удалось бы подцепить.       Вернувшись, отметил, что занимаемый его советчиком столик опустел, и совершенно не удивился. С легким сожалением скользнув взглядом по его месту и убедившись, что для него ничего не оставили, захватил со стула свое пальто и направился к барной стойке.       — Скажите, — обратился он к молодому парню, колдующему над каким-то напитком, — сколько мне пришлось бы заплатить, если бы я разбил кружку?       Бармен, как ни странно, не удивился вопросу и не стал расспрашивать, что успел натворить гость. Вполне вероятно, на пару с официанткой был осведомлен об истории, в которую влип Арсений, по крайней мере настолько, чтобы вынести напиток в заранее подготовленной посуде.       — Двести, — ответил он, выливая в стакан, полный льда, содержимое шейкера.       Арсений достал бумажник.       — Без сдачи, — проговорил он, оставляя на стойке пятисотку. — Я могу попросить у вас какую-нибудь тряпку?       — Конечно можете, — мурлыкнул парень, отставляя шейкер, бросил взгляд на Арсения, нырнул под стойку и через секунду протянул ему вафельное полотенце. — Примите его и мои пожелания удачи, — добавил он с лукавой улыбкой, забирая купюру со стойки.       Хмыкнув и поблагодарив бармена, Арсений направился к выходу с кружкой и полотенцем в руках. Он намеревался немного отъехать от бара и уже там бить посуду, однако опустив руку в карман пальто, не обнаружил там ключей. Коснулся противоположного — пусто. И этот факт вызвал бы у него намного больше ярких эмоций, если бы Арсений уже не успел выйти за дверь, в двух метрах от которой была припаркована его ауди.       Понимание того, что машину никто не угнал, немного успокоило. Он был уверен, что не выронил их около столика, а значит… возможно, не стоило бросать пальто вот так. Или наоборот?       Осмотрев машину, подергав запертые дверцы и не обнаружив никого внутри, Арсений, за неимением лучших вариантов, решил сначала разобраться с подсказкой. И тут же оказался перед трудностью: разбить толстое стекло было не так уж просто. Камней поблизости не наблюдалось, а просто бросать ее на асфальт Арсений не собирался: свинство это, покрывать тротуар осколками. В багажнике лежал балонный ключ, идеально подходящий для этой задачи, но туда было не добраться.       Со стороны переулка раздалось негромкое покашливание, и Арсений резко поднял голову. Его старый знакомый был там: высокий, широкоплечий, с почти военной выправкой, полностью упакованный в черное. И странная маска явно ручной работы. Интересно, все-таки глина или папье-маше?       Человек сделал короткое движение рукой, и Арсений едва успел поймать полетевшие по большой дуге ключи.       — Я обычно не бросаюсь на людей, что ж вы так шарахаетесь? — с нервным смешком проговорил Арсений, имея в виду дистанцию, которую тот так тщательно соблюдал весь вечер.       Его молчаливый компаньон неопределенно повел рукой в черной перчатке.       — Спасибо, — добавил Арсений, сжав в ладони ключи и недоумевая, к чему вообще было их вытаскивать.       Или все же выронил и не заметил?       Ответ стал ясен спустя секунду, когда он полез в багажник, намереваясь все же добыть что-то тяжелое, и обнаружил там несколько объемных непрозрачных пакетов без опознавательных знаков. Оглянувшись на человека в маске, который скучал на углу здания, Арсений полез в один из них, и с изумлением нашел внутри новый комплект зимней спецодежды со светоотражающими и неоново-желтыми вставками. В остальных пакетах его ждали термобелье в заводской упаковке, шапка, флисовый бафф, перчатки и две пары шерстяных носков, все с бирками одной и той же отечественной фирмы. Арсений изумленно оглянулся.       — Это куда мне предстоит ехать? За полярный круг?       Человек повторил жест, которым в баре велел ему разбить кружку. Движения его при этом напоминали скорее компьютерного персонажа, чем живого человека. Арсений кивнул и, порывшись под шуршащими пакетами, вытащил со дна багажника балонный ключ, который на пару с домкратом еще ни разу не пригодился с момента покупки машины.       Тщательно завернув кружку в полотенце, Арсений присел на корточки, примерился и ударил по стеклу почти полуторакилограммовым инструментом. Поддалась кружка только со второго удара, раздался жалобный звон, и Арсений, бросив звякнувший ключ на асфальт, осторожно развернул полотенце.       Порывшись в осколках при свете фонарика, он обнаружил, что дно со спрятанной в нем подсказкой осталось целым, и вынужден был повторить процедуру еще дважды. Наконец, превратив несчастную кружку в мелкие куски стекла, Арсений добился желаемого: запакованное в плотную пленку послание было освобождено. Подцепив его, он потянул за последний мелкий осколок, прицепившийся к подсказке, почувствовал резкую боль, втянул воздух сквозь зубы и сунул пострадавший палец в рот, тут же ощутив на языке соленый металлический вкус. Черт.       Уловив движение краем глаза, он поднял голову и обнаружил, что человек в маске с отчетливым тяжелым вздохом приблизился на расстояние пары шагов и протягивал Арсению небольшой флакон с пульверизатором, очевидно, извлеченный откуда-то из многочисленных карманов.       — Да нормально, — пробормотал Арсений, тем не менее потянувшись за антисептиком и рассматривая небольшой, но глубокий порез, на котором снова выступила кровь.       Пока он промывал его над асфальтом, человек в маске склонился над горой осколков, нашел подсказку и быстро освободил ее не только от злосчастного кусочка стекла, но и от пленки, при этом не снимая перчаток. Потом в его руках, будто это был какой-то фокус, появился пластырь, по крайней мере, вроде бы неотрывно наблюдавший за ним Арсений не сумел уловить, лазил ли тот в карман.       — Спасибо, — кивнул он, заклеивая продолжавший кровоточить порез.       Человек в маске проследил за его действиями, а потом протянул еще один пластырь — на этот раз Арсений успел заметить, что достал он его из кармана на рукаве куртки. И как ему удается действовать настолько точно, не снимая перчаток?       Убедившись, что инцидент исчерпан, неизвестный протянул ему подсказку и легким пружинистым движением поднялся на ноги, тут же удаляясь на прежнюю дистанцию. Стараясь не выпускать его фигуру из поля зрения, Арсений развернул клочок бумаги. Внутри обнаружились отпечатанные координаты с точностью до секунд. Любопытно.       Встав с корточек, он потянулся было за телефоном, намереваясь вбить цифры в приложение с картами, но отвлекся на чужое движение. Человек в маске покачал головой и указал на машину, куда-то в районе передних сидений. Хочет, чтобы Арсений забил данные сразу в навигатор, которым до сегодня почти не пользовался за неимением поводов?       Причина такой настойчивости стала ясна прежде, чем Арсений успел дотянуться до навигатора. Между сидениями лежало совершенно чудовищное устройство, напоминавшее телефон только очень отдаленно. Массивный ударопрочный корпус с яркими оранжевыми вставками, толстая антенна в палец толщиной — очевидно, этот кирпич, с которым можно было идти врукопашную, обладал также функциями рации. Телефон выглядел как влажная мечта выживальщика, и Арсений поймал себя на мысли, что эта игрушка задевает какие-то его примитивные мальчишеские инстинкты.       Он вопросительно показал телефон своему спутнику, выходя из машины, и тот приглашающе повел рукой, предлагая вбить координаты в более надежное устройство, чем гражданский смартфон, к тому же разряженный больше чем наполовину, и заодно потренироваться.       Пару минут ушло на то, чтобы найти в кирпиче навигатор и разобраться с вводом: все же с последним своим кнопочным мобильником Арсений попрощался очень давно. А получив местоположение заданной точки, заподозрить ошибку. Впрочем, в таком случае гора теплой одежды в багажнике начинала казаться вполне оправданной.       Точка находилась в другой области, и рядом с ней не было вообще ничего, даже дорог. Автоматически проложенный маршрут, начинавшийся у дверей бара, петлял по нескольким улицам, где Арсений ни разу не бывал, выводил на загородное шоссе, по которому даже при условии приличного дорожного покрытия предстояло ехать не меньше полутора часов. А потом…       Арсений приблизил карту, но предположить наличие хотя бы проселочной дороги в месте, где с шоссе предстояло свернуть, было трудно — не то леса, не то степь, и наверняка снега по пояс. А до ближайшей деревни и железнодорожной станции было километров двадцать. Он поднял недоуменный взгляд на человека в маске. Одно дело — позволить себе носиться по городу в погоне за подсказками. И другое — оказаться одному на краю географии. Разумеется, он хорошо запомнил все разговоры о том, что Оле-Лукойе заботится о безопасности игроков, но его собственному инстинкту самосохранения этого было недостаточно.       Его молчаливый спутник достал свой телефон, что-то быстро напечатал, не снимая перчаток, и спустя секунду кирпич завибрировал. Это был не один из мессенджеров, а простая смс-ка со скрытого номера, гласившая:       «Мы можем закончить прямо сейчас».       Арсений нервно усмехнулся, глядя на фигуру, замершую в ожидании того, победит ли азарт занудство.       — Не хотите проехаться со мной? — поинтересовался он, не в расчете на положительный ответ, а чтобы дать себе дополнительную секунду.       «Не на этой машине», — прочитал он следующую смс-ку.       Любопытно. Значит ли это, что у него будет страховка? И какова дальность действия рации в выданном ему кирпиче? В смысле, может ли он рассчитывать, что если его попытается сожрать медведь, то некто неравнодушный поможет ему отбиться?       Осознав, что его куда-то не туда занесло, Арсений медленно выдохнул. Дело было даже не столько в его безопасности. Весь опыт походов остался для него в пятнадцатилетнем возрасте, когда отец окончательно забил на идею привить ему любовь к охоте, так что он подозревал, что будет вполне нелеп и беспомощен. Он терпеть не мог оказываться в таком положении, но… разве не за этим все затевалось? Естественно, посторонний человек не мог быть осведомлен о видовых особенностях его тараканов, но обитатели его бедной головы абсолютно точно не были уникальны. Сколько их таких в мире, ребят за тридцатку, которых не мешало бы за шкирку вытащить из зоны комфорта, чтобы спасти то, что к этому возрасту осталось от их настоящей личности? Безотносительно к сомнительным профессиональным достижениям, однообразным социальным контактам и унылым амбициям.       — Хорошо, — выдохнул Арсений, отвечая. — Погнали. Спасибо за выбор.       Кажется, человек под маской не сдержал изумленного фырканья.       «Никогда не занимался похищениями людей и не планирую начинать», — отправил он сообщение, заставляя своего подопечного широко улыбнуться.       Очевидно, дело было в непривычности ситуации, обострившей восприятие и прочистившей голову, но Арсений вдруг поймал себя на мысли, что успел привязаться к незнакомцу, весь вечер маячившему на периферии, чтобы поправлять и снабжать пластырями. Разумеется, его помощь не была жизненно необходимой, но дело было не столько в ней, сколько в факте проявленного участия. Молчаливого, ненавязчивого и уверенного. Когда с юности привык самостоятельно отвечать за себя и временами за некоторое количество окружающих, вроде сменяющихся девушек и студентов, планируешь провести таким образом остаток жизни и при этом создал репутацию человека, которого как-то дико жалеть и поддерживать, вовремя протянутый пластырь может показаться чем-то особенным.       Пожалуй, окажись он в плену у маньяка, имел бы все шансы заработать Стокгольмский синдром, если бы похититель просто временами готовил для него.       — Спасибо, — вздохнул Арсений и, поколебавшись, протянул руку для пожатия. — За эту позицию и за помощь. Или такой контакт тоже запрещен вашими правилами? — вскинул он бровь, когда его спутник с сомнением склонил голову, не торопясь отвечать.       Пожалуй, в какой-то степени это было провокацией. Арсений не слишком хотел просто так расстаться после того, как этот человек (очевидно, при еще чьем-то содействии) весь вечер над ним измывался. Конечно, он получил удовольствие от процесса, но когда кто-то так явно контролирует ситуацию и остается на шаг впереди, наравне с желанием расслабиться и довериться хочется переиграть его хотя бы по мелочи. А поскольку человек в маске явственно избегал лишних контактов, выбор был очевиден.       Скорее всего, это было частью образа, но существовал шанс, что они знакомы. Например, игру, финал которой состоялся во вторник, кто-то должен был координировать, и это наверняка был человек из ЛАИ. Правда, ни среди студентов, ни среди коллег Арсений не мог вспомнить никого соответствующего роста и с военной выправкой. Но в ЛАИ семь факультетов, на каждом несколько кафедр…       На самом деле, это соображение преследовало его еще с начала игры в школе и поначалу ощутимо напрягало, потому что проявить себя тупицей перед посторонним было бы не так досадно, чем перед знакомым человеком. Конечно, со временем он выбросил эти заморочки из головы и расслабился, а вот его сопровождающий мог всерьез заботиться о своем инкогнито, и Арсению была интересна его реакция.       Плавным движением человек в маске шагнул ближе и обхватил его протянутую ладонь крепко, но осторожно, помня о порезанном пальце. Чуть склонил голову, кажется, с добродушным вызовом, и Арсений не сдержал легкой улыбки, глядя в прорези на маске, где угадывался блеск глаз, цвета которых, впрочем, было не разобрать.       Отпустив чужую руку, он было направился к расстеленному на асфальте полотенцу с осколками, но его спутник махнул рукой, имея в виду, что уберет беспорядок сам, и поводов откладывать поездку больше не осталось.       Усаживаясь за руль, Арсений поймал себя на таком предвкушении, будто ему снова восемь, а завтра Новый год. Дурак, определенно.