Гарри Поттер и Полукладбище Лунопухов

      — Добби, ты будешь ухаживать за Леди Малфой, пока она живет в подземелье. Ты будешь удерживать ее в ее номере все это время, для ее собственной безопасности.       — Добби будет.       — Ты не говоришь никому, что она там живет. И потом, когда она покинет подземелья, ты тоже никому не скажешь, что она жила там, совсем никому, понял?       — Добби будет! Добби понял! Пока Старая Хозяйка не покинула подземелья, Добби может сказать Великому и Предусмотрительному Гарри Поттеру, что Старая Хозяйка уже жила в Секретном Быстром Месте целых четыре с половиной дня, когда носила Старого Маленького Хозяина! Добби знает, как надо заботиться о Старой Хозяйке в Секретном Быстром Месте! Но тогда никто не требовал от Добби молчать об этом! Тогда никто не придавал значения Добби! Только Великий и Заботливый Гарри Поттер, сэр, впервые поговорил…       — Отлично, — Гарри взмахом руки остановил гиперактивного эльфа. Вопрос о том, зачем Нарцисса жила в подземельях во время прошлой беременности, юноша решил оставить на другой раз. — Ты будешь скрывать от нее, сколько времени прошло с момента ее спасения.       — Добби будет.       — Ты будешь давать ей зелья Сна Без Сновидений настолько часто, насколько это безопасно для ее будущего ребенка.       — Добби будет, но… Может Добби просто петь Старой Хозяйке Нарциссе колыбельные? Добби умеет! Добби пел колыбельные Старому Молодому Хозяину, пока Старый Молодой Хозяин был Старым Маленьким Хозяином, а потом Старый Старый Хозяин запретил петь Старому Маленькому Хозяину колыбельные, и Старый Маленький Хозяин стал Старым Плохим Молодым Хозяином!       — Ты прав, дружище, — маленький эльф чуть не упал в обморок от избытка чувств. — Колыбельные… Колыбельные — это действительно важно. Может быть… Может быть, люди становятся плохими из-за того, что им некому их петь?       — Добби… Добби тоже так думает! Добби споет Старой Хозяйке Нарциссе самую лучшую колыбельную. Может быть, неродившийся ребенок Старой Хозяйки Нарциссы тоже ее услышит?       — Я очень надеюсь на это, Добби. Очень.

***

      Гарри поднялся в свою комнату и открыл дверцу доставленного Добби из Малфой-мэнора Исчезательного Шкафа. Ему очень не хотелось оставлять Нарциссу под присмотром одного лишь домового эльфа, но пока не сдан отчет, Операция не закончена. В том числе и провальная Операция.       Он шагнул внутрь и решительно закрыл за собой дверцу. Его снова закрутило и выбросило в темноту второго шкафа. Ну или первого, как считать.       — Эй, это я, Поттер! — сообщил он, чтобы не поймать на выходе проклятие.       — Как Стабби пошутил над близнецами? — услышал он несколько напряженный голос Билла Уизли.       — Приклеил их пальцы к письму, а Молли отказалась их освобождать, — ответил гриффиндорец.       — Выходи, Гарри.       Комната Требований оставалась такой же, какой и была в момент отправления боевой группы в Малфой-Мэнор, а вот коридор седьмого этажа был почти полностью разгромлен. Гарри бросил взгляд на испуганно выглядывавших из-за обреза картины троллей в балетных пачках. Варнавва Вздрюченный выглядывал с другой стороны.       — Кто? — спросил он, заметив мрачное выражение на лице Билла.       — Вэнс. Эммелина Вэнс, — вздохнул Разрушитель Проклятий. — Фред и Джордж говорят, что им не удалось выдернуть Малфоя из-под носа Пожирателей достаточно быстро: Пожиратели применили Перуанский Порошок Мгновенной Тьмы, а Драко вел их, используя Руку Славы, ее свет был виден только самому Драко, а остальные держались за него. Так что, когда мы атаковали, Алекто Кэрроу, одна из нападавших, попыталась убить Малфоя. Эммелина бросила между ними щит от доспехов, но Смертельное Проклятие его разрушило, и один из осколков пробил ее насквозь. Грюм сейчас с ней, ну, с ее телом. Сидит, молчит и плачет.       Гарри тоже промолчал. Сил плакать у него не было.       Гарри и Билл завернули за угол, и юноша замер. В дальнем конце коридора стояла короткая шеренга бойцов его Армии.       Невилл. Джинни. Дин. Шимус. Луна. Рон. И Гермиона.       — Вы…       Договорить он не успел. Кудлатая каштановая молния рванулась к нему, налетела, сжала в почти смертельных по силе объятиях, и во всем мире не осталось ничего, кроме карих глаз, в глубину которых он полностью и целиком провалился…

***

      Встречный ветер бил ей в лицо, яростный и резкий.       — Не так быстро! Не отрывайся! — услышала Гермиона вопль Джинни и придержала «Молнию» Гарри: совсем чуть-чуть, так, чтобы остальные не отставали.       — Целимся точно на Астрономическую Башню! — крикнула она в ответ. — Иначе закрутит-завертит, и никуда не прилетишь!       Она чуть довернула влево, примеряясь к той самой площадке, на которую они три года назад привезли на мотоцикле сбежавшего с их помощью из кабинета профессора Флитвика крестного Гарри, и уже через минуту приземлилась на отполированные поколениями школьников камни: не слишком изящно, но хоть метлу не сломала — вот позору-то было бы…       — Карту давай! — распорядилась Джинни. Рыжая практически выхватила у нее заветный листок пергамента и пробормотала пароль.       — Вот они! Только что появились из-за края, им минут пятнадцать идти.       — Кто там? — обеспокоенно спросил Невилл, пытаясь разглядеть подписи к следам, приближающимся по ведущему из «Сладкого королевства» к статуе Одноглазой Горбуньи подземному ходу.       — Первым какой-то Скабиор, — пожала плечами Джинни, — а вот вторым… Вторым идет Фенрир Сивый!       — Кто? — спросил Дин.       — Можешь представить себе самого жуткого оборотня из маггловских сказок, приятель? — спросил Рон; Дин кивнул. — Так вот, Фенрир — в десять раз хуже. Им у нас тут детей пугают.       — И правильно делают, — кивнула Луна, — потому что он мечтает превратить всех детей в острозубов. И превращает, тех, кто не умирает от острозубной инфекции, конечно.       — Гарри говорил, именно он заразил профессора Люпина, когда тому было пять лет. Ну что ж… Бежим к Одноглазой Ведьме!       Они ссыпались по двум хорошо знакомым лестницам, благо те были именно в той позиции, в которой надо, пробежали около сотни ярдов и оказались прямо у статуи горбатой колдуньи.       — Так себе коридор, — бормотал Шимус, аккуратно разворачивая щиты стоящих вдоль стен рыцарей в понятном только ему направлении, — ниш всяких много, и вообще… Гермиона, можешь наколдовать стену в том вон конце? Хотя бы на полчаса наколдовать, а то оба поворота мы не перекроем.       — Да, разделяться нельзя, — кивнула мисс Грейнджер. — Особенно если этот Фенрир такой страшный… Я попробую, Шимус.       Девушку передернуло. Ей и профессора Люпина более чем хватило три года назад, а уж сейчас-то… В десять раз страшнее… А так вообще можно?!       — Лучше я, — помотал головой Невилл. — Грейнджер, конечно, в трансфигурации на две головы выше, но я вроде бы помощнее, да и профессор Дамблдор в этом году мне здорово помог.       — Угу, твой дождь из сиклей все видели, — мурлыкнула Джинни. — Десять минут! — заявила она, взглянув на карту. — И… И их шестеро!       — МУРУС ДУРУМ МАКСИМА! Ох, Мерлиновы яйца!       Древние камни в дальнем конце коридора зашевелились, поползли одновременно из стен, пола и потолка, формируя мощную кладку.       — Не забудь потом ее развеять, Нев, — ошарашенно пробормотал Рон. — Стенку эту. А то тут самый удобный проход на завтрак по четвергам и субботам.       — Кто про что, — ехидно протянула Джинни, — а Рон…       — Feuerbereit!       Все обернулись на звуки незнакомого лязгающего голоса. Дин улегся на полу перед самым поворотом, прильнув к жуткой конструкции с упрятанным в дырчатый кожух длинным стволом с маленьким раструбом на конце, с двумя еле заметно ерзающими металлическими ножками (те явно приспосабливались к неровностям пола) и с прилепленной сверху половинкой маггловского бинокля, которая время от времени моргала чем-то вроде диафрагмы. Откуда-то из середины устройства свешивалась налево длинная звенчатая лента, из которой торчали тускло отсверкивающие серебром головки пуль.       — МУРУС ДУРУМ МИНОРУМ! МУРУС ДУРУМ МИНОРУМ! — слева и справа от железяки каменный пол вздыбился, сформировав примерно двухфутовый бруствер с амбразурой в центре.       — Отличная позиция, Гермиона! — воскликнул Дин. — Герману нравится!       — Jawohl! — подтвердила железяка.       — Хотя… В десять раз хуже говорите? — нахмурился Дин. — Да еще и шестеро? Луна, ты мне не поможешь?       — Конечно, я помогу тебе, Дин Томас. И можно я буду называть тебя просто по имени?       — Не можно, а нужно. Луна, там у меня в чехле еще пара лент вроде этой валяется, только пули там не серебряные, а обычные. Достань еще одну ленту, а? И возьми у меня на поясе всякогубцы…       Блондинка улеглась на камни рядом с мулатом, ловко выдернула из висящего на его широком ремне футлярчика жуткого вида инструмент, когда-то давно бывший подаренным Дину на Рождество мультитулом, и пару раз пощелкала его челюстями.       — От обычных пуль сейчас мало толку будет. Так что ты захватывай пулю всякогубцами, вытаскивай ее, только так, чтобы порох не просыпался…       — Я буду очень аккуратна, Дин. Это ведь как разбирать стручки взрыв-гороха, да?       — Примерно, только не так опасно. Потом берешь сикль, вставляешь… ну, разберешься куда вставлять, сжимаешь ручки, и получившуюся из сикля пулю втыкаешь на место старой. А, и гильзу обжимаешь слегка. А то боюсь, с одной особой ленты я всех шестерых не положу.       Гермиона в очередной раз проверила, правильный ли в «Вальтере» магазин. Правильный. А если его не хватит…       — Луна, останешься с Дином? Будешь ему ленты подавать, — Луна кивнула, не отрывая взгляда от работы. — Остальные — в ниши. Невилл прикрывает Джинни, Шимус - Рона. Наша задача — не подпускать оборотней к пулемету.       — Пуле-чему?..       — К этой железяке, Рон. Она называется «пулемет», а зовут его Герман.       — Магглы с этими своими мега-низмами все сумасшедшие, — пробормотал рыжий. — Но почему-то сейчас я этому рад.       — Три минуты! — объявила Джинни; Луна сосредоточенно щелкала всякогубцами.       — Готово, — перепрыгнул через бруствер Шимус. — Луна, у меня еще полтора десятка сиклей осталось, — он ссыпал монетки рядом с блондинкой. — Четыре заряда установить успел, вперекрест, на рыцарских щитах. Может, и хватит…       — Подрываешь по моей команде. О, дерьмо!       Гермиона быстро наложила перед бруствером чары иллюзии, предварительно сформировав в воображении абсолютно пустой коридор. Хороша была бы засада, если б она забыла об этом!       — Кто пока не умеет разочаровываться — ко мне!       Накладывать маскирующие чары не умел никто, кроме и так скрытой бруствером Луны, так что мисс Грейнджер пришлось потрудиться.       — Джинни, как только все они вылезут из подземного хода — тихонько шлепни меня по руке.       — А если кто-то останется?       — Тогда по заднице. Потому что это будет ЖОПА. Все. Всем укрыться! И тишина!       Все замерли, только Луна продолжала возиться с лентой — раза в три медленнее, зато совершенно бесшумно.       Они сидели в молчании пару минут, пока скрип отползающего в сторону горба статуи не резанул по нервам.       — Проверь там, Скабиор! — услышали они зловещий хриплый шепот.       Гермиона старалась не смотреть прямо на появившуюся фигуру в черном, отслеживая ее движения периферийным зрением — этому ее уже давным-давно научил Гарри.       — Тут хорошо, Фенрир! — голос того самого мужчины, которого она заметила в Хогсмиде на крыльце «Сладкого Королевства» был под стать его внешности — уверенный и немного развязный. — Тут пахнет девочками, босс!       — Что ты гавкаешь, щенок? Они давно уже… Оп-па! Да ты прав, волчонок!       От появившейся следом фигуры веяло мощью и каким-то первобытным ужасом. Да, этот действительно был намного страшнее профессора Люпина… А ведь он до сих пор был в человеческой форме!       — Хех. Так значит…       — Я оставлю тебе цыпочку повкуснее, молодой. Вылезайте, волки! Все вылезайте! Будет добрая охота!       Фенрир тихонько, но вместе с тем насмешливо-страшно завыл. Гермиона изо всех сил надеялась, что ее джинсы все еще остаются сухими.       — А тут и правда пахнет девочкой, босс, и не одной! — ухмыльнулся вылезший последним.       — Ну значит никто из вас, волки, не уйдет без…       — Фенрир! — снова подал голос Скабиор. — А ведь я не помню этой стенки!       — Какой стенки?       — Вот этой, — Скабиор указал палочкой в дальний конец галереи, на наколдованное Невиллом препятствие. — Мы дважды в неделю бегали по этому коридору на завтрак. И ее тут точно не было.       — А, так ты ж у нас учёный, на хую верчёный!       — АРГГХ! — Скабиор ринулся на слишком языкастого товарища по стае, но отлетел от мощного удара лапы Фенрира. И эта лапа, как показалась Гермионе, была не вполне человеческой. Неужели он может… Сейчас же не полнолуние!       Внезапно она осознала, что Джинни шлепает ее по руке уже в третий раз.       — А НУ НЕ БАЛУЙ, ЩЕНКИ! Потом разберетесь, как волшебников сраных кончим да с детишками наиграемся. Скабиор, проверь эту стенку, потом догонишь. Остальные — вперед. Время, волки, время!       Темная группа сделала слитный и потому особенно страшный шаг. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Только не «Авадой», только не «Авадой»: в конце концов, у нее в руке не палочка Северуса и не… Седьмой шаг. Десятый.       — ОГОНЬ!!! — СЕКТУМСЕМПРА! — РЕДУКТО! — БОМБАРДА! — СЕКТУМСЕМПРА!       И заклинания, и рвущий барабанные перепонки визг пулеметной очереди — все это заглушили четыре взрыва, слившихся в один, и вой рикошетящих от камня сиклей.       — …ТЕ ИНКАНТАТЕМ! — донеслось сквозь вой и ругань: судя по всему, Скабиор пытался расколдовать стену Невилла, но та даже не дрогнула.       — Вон тот! Обратно в колдунью лезет! Бей его, Дин!       Полусекундный взизг еще одной, на десяток патронов, очереди.       — СЕКТУМСЕМПРА! — ЫА-А-А-А-А-А! — РЕДУКТО!       — Луна, ленту! Ленту давай!       Гермиона смотрела вдоль коридора поверх кожуха «Вальтера». Три черных пятна лежали неподвижно, еще один оборотень неопрятной кучей повис на горбу статуи. Скабиор, судя по всему, как минимум частично увернувшийся от пуль и избежавший осколков, забился в одну из дальних ниш. А прямо перед ними… Прямо перед ними, ярдах в пятидесяти, поднималась с пола гора покрытых шерстью мускулов, желтых, роняющих слюну клыков и огромных, намного длиннее и массивнее, чем у профессора Люпина в конце третьего курса, когтей.       — У-У-У-А-А-А-А-Ы-Ы-Ы-У-У-У!       — Луна, другим концом! Пулями вперед!       — Ы-Ы-Ы-А-А-АР-Р-Р!       Едва прикрытое лохмотьями чудище ринулось вперед, к Дину и Луне. Сорок ярдов. Тридцать восемь. Тридцать пять.       Гермиона Джин Грейнджер, отличница, заучка, зануда и в глубине души совершенно беспринципная личность, удерживающаяся плюс-минус в рамках морали только благодаря одному рано повзрослевшему и понявшему жизнь лохматому очкарику, сделала шаг вперед…       ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП.       Только после третьего выстрела она поняла, что заглушающие чары на «Вальтере» сыграли с ней злую шутку: тихие хлопки не могли привлечь внимания чудовища, а маленькие серебряные пульки… Они и против профессора Люпина-то работали кое-как, а этому монстру были как слону дробина: Фенрир все еще рвался сквозь упавшую с первыми же выстрелами иллюзию к Дину и Луне.       Перейти на палочку она тоже не успеет, так что… Двадцать ярдов ровно.       ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП. ЩЕЛК. ЗВЯК!       Звук упавшего на каменный пол пустого магазина, наконец, привлек внимание Фенрира, когти на задних лапах оставили на камнях глубокие борозды, и теперь он, немного довернув, медленно-медленно, как во сне, плыл прямо на нее с чудовищной грацией.       Хлопок закрываемой крышки лентоприемника и лязг рукоятки взведения откуда-то справа-снизу.       Пятнадцать ярдов.       Невыносимо-неторопливое ТАК-ТАК-ТАК-ТАК-ТАК-ТАК — мимо.       «Правая рука ищет левую» — один из двух приберегаемых на самый крайний случай магазинов с ярко-зеленой пластиковой накладкой со щелчком вошел в рукоятку, спуск затворной задержки, осталось семь ярдов, пять, лапы чудища поджались перед прыжком…       ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП.       Уже почти прыгнувшего Фенрира повело, левая лапа подломилась, и он, следуя все ускоряющемуся и ускоряющемуся до нормального темпа потоку времени, тяжело завалился на бок.       «Контроль!» — пронеслось в голове мисс Грейнджер. Она оторвала правую руку от рукоятки «Вальтера», вновь выхватив палочку: патроны с ядом василиска были слишком ценным ресурсом. Не «Авадой», как бы ее уже слегка потемневшей от тренировок с Се… с профессором Снейпом душе этого ни хотелось!       — СЕКТУМСЕМПРА! — серия глубоких разрезов исчертила катающегося по полу и раздирающего когтями собственную грудь вожака оборотней одновременно с очередным визгом пулеметной очереди; на этот раз Дин стрелял от бедра, сверху вниз.       — СЕКТУМ…       — Тише, девочка, тише! — сильные руки — или лапы? — схватили ее, выбили палочку и развернули ее спиной к остальным — Цы-цы-цы. Ты знаешь, красотка, что убивать, да еще и такими темными заклинаниями, нехорошо?       Скабиор, вроде бы так его звали, остро пах потом и кровью. Если бы не кордитный запах, который всегда — ну, с определенного времени, конечно — ассоциировался у мисс Грейнджер с надежностью, ее бы уже вырвало.       «Как он смог подобраться так близко? Ах да, он же учился в Хогварсе и, наверное, умел накладывать маскирующие чары! Жил ли он среди магглов? Нет. Он отобрал у меня палочку, но… Он, как и Фенрир, так и не придал значения…»       — А особенно нехорошо было бы убить собственную подружку, не так ли? Бросьте эту маггловскую железяку, юноша: прежде, чем вы сможете хотя бы задеть меня, вы нашпигуете серебром эту прекрасную нежную спинку, а это было бы совсем некстати! НУ!       Металл звякнул о камни с приглушенным «Scheisse!»       — Вот и хорошо. Я даже не прошу вас бросить палочки. Сейчас мы с юной леди тихо и спокойно подойдем к этой старой карге с дыркой в горбу и спустимся вниз. И мы вряд ли увидимся еще раз — ну, за исключением леди: кажется, мне придется основывать свою собственную стаю. Ну что ж в ближайшее же полнолуние я открою тебе, красотка, множество новых…       ХЛОП.       — РЕДУ…       ХЛОП.       — А-А-А-Ы-Ы-АРГХ!       ЩЕЛК!       Скабиор завалился на камни, вцепившись обеими руками — все-таки у него были руки, а не лапы! — в бедро. Сквозь пальцы двумя струйками сочилась совершенно черная кровь.       — Это был яд василиска, — спокойно пояснила она, пинком отправляя его палочку вдоль коридора. — Большая редкость. Гордись.       — А ты… А ты краси… красивая, — оскалился он, его глаза медленно мутнели. — Жаль, что мы…       Она вщелкнула в рукоятку еще один магазин, на этот раз обычный.       ХЛОП. ХЛОП. ХЛОП.       — Нет никакого «мы». И прости, мачо, — она криво улыбнулась, глядя на растекающуюся под затылком уже гарантированно мертвого оборотня черную лужу. — Ты показался мне слишком живучим.       — Что здесь происходит, дети? — услышали они из-за спин удивленный голос профессора Трелони. — Смерти? Убийства? Кровь?!       — Blut… Schon wieder Blut… — печально лязгнул Герман.

***

      Они снова стояли на площадке седьмого этажа и глядели в глаза друг другу, а шеренга бойцов смотрела на них, не издавая ни звука.       — Ты ведь видел у меня в голове… — Ты ведь видела у меня в голове…       Синхронный вздох.       — Теперь я убийца, Гарри… — Я теперь и правда убийца, Гермиона.       Одновременный печальный смешок.       — Это ерунда, Гарри, я все видела, и… — Это ерунда, Гермиона, я все видел, и…       Еще один двойной смешок, на этот раз нервный, и безмолвный обмен взглядами.       — Ты убила в бою. Того, кто напал на тебя… А я… Он был беззащитен…       — Дурак! Ты опять спасал людей, и я тебе говорила еще на первом курсе, что…       — Вы оба можете поговорить о том, какие вы плохие чуть позже, мисс Грейнджер, мистер Поттер, — Поппи Помфри снова была в бешенстве. — А теперь — немедленно проследуйте в Больничное Крыло. Оба. Кстати, вас всех это тоже касается, — развернулась она к бойцам Армии Тревора.       — Но…       — ВЫПОЛНЯТЬ! Кстати, мисс Грейнджер, хотя срок вашего обещания уже и вышел, но мистер Поттер сегодня будет спать в своей персональной кровати один. Ясно? Шесть оборотней, Мерлин милостивый, шесть оборотней и сам Фенрир среди них, да еще и перекинувшийся почти за неделю до полнолуния… Уму непостижимо…