пока солнце не погаснет

***

      — Больно…больно…как же больно. Слова вылетали с тихим свистом из осипшего горла, задевая потрескавшиеся из-за обезвоживания губы. Лужа крови под боком увеличилась ещё на несколько сантиметров от слишком интенсивного дыхания. Эйден снова попытался приподняться и наконец смог проползти пару метров. Последнее, что он видел перед падением, это конец оборванного троса. Нужно было всё-таки обновить оборудование, перед тем как куда-то лезть. Теперь из ноги торчал кусок арматуры, а бок был разодран буквально в мясо. Боль захлестнула новой волной и захотелось закричать, но изо рта вырвался только хрип. Нужно было поскорее добраться до какого-нибудь укрытия, ведь через пару часов стемнеет. Зомби уже начинали протяжно скрипеть и двигаться на запах крови. В период солнечной активности они естественно особо не отсвечивали, но близились сумерки. Чувствовать собственную беспомощность было максимально отвратительно, особенно, когда постоянно выходишь сухим из воды. Теперь же вместо неё был горящий бензин, в который по тупости был брошен факел. Чудом уцелевшая рация противно закряхтела на бедре. Эйден, с трудом шевеля пальцами, нажал на кнопку приёма вызова.       — Малыш…малыш…ты куда пропал? Я уже полчаса тебя ищу, ты будто сквозь землю провалился. Голос Хакона немного отрезвлял и не давал впасть в состояние забытия. Даже во всём его оптимизме проскальзывали обеспокоенные нотки. В обыденной ситуации можно было бы показательно закатить глаза, но сейчас за эти слова хотелось уцепиться как за спасательный круг.       — Я…и правда практически под землёй…окажусь, если ты мне не поможешь. Это бывшая база ренегатов, которых я разогнал на той неделе. Спускайся на первый этаж и желательно побыстрее…       — Держись, малыш…я скоро буду. Хакон сорвался с места и чуть не улетел с края крыши. От глупой смерти его спасла сумка, зацепившаяся за выступ. Отсутствие лифта удручало, ведь это сильно замедляло скорость перемещения. Пришлось «вспомнить молодость», когда ноги на автомате преодолевали практически полностью лестничный пролёт за один прыжок. Страх гнал вперёд не хуже кучки озлобленных миротворцев. Эйден уже практически отключился, когда перед его лицом появились знакомые кроссовки. Сильные и заботливые руки тут же аккуратно встряхнули его полубессознательное тело, проверяя на наличие каких-нибудь признаков жизни. К счастью железка проникла неглубоко в бедро, зато перебила одну из артерий. Именно из-за этого вокруг пилигрима растекалось красивое красное пятно. Хоть картину «Купание красного коня 2» рисуй. Поддавшись накатившему бреду, Эйден хихикнул, но впился зубами в подставленную руку. Вообще извлекать предмет из его тушки было нежелательно, но иного выхода не наблюдалось. Прокусив Хакону предплечье, он вяло наблюдал за быстрым накладыванием повязки. Пришлось потратить кучу бинтов, но кровь всё ещё продолжала течь. Зато в полевых условиях это была практически идеально оказанная первая помощь. Хакон взгромоздил Эйдена к себе на спину и направился домой. Убежище к счастью было недалеко, вот только добраться до него оказалось довольно затруднительно. Без носилок и доп помощи приходилось довольно туго. Спасали только маты и упрямство — всего этого у мужчины было навалом. Пилигрима уже начинало лихорадить, поэтому первым делом его пришлось загрузить в некое подобие ванны. Хакон, превозмогая щипающую боль в сердце, раздел мужчину и стал осторожно мыть. Жар чуть уменьшился и даже грязи практически не осталось. Раны очистились — теперь их можно было зашивать. Эйден уже даже не реагировал на немного грубые стежки, потому что из-за горы обезболивающего их просто не чувствовал. У него даже сложилось такое ощущение, что ему скормили годовой запас таблеток. Естественно доза была нормированная, просто уставший мужчина надышался ещё и спиртом, которым его обрабатывали. Вода в ванной приобрела насыщенный красный оттенок после купания. Хакон поморщился от некрасивых разводов на белой эмали, но и говорить ничего не стал. Всё же чужая жизнь важнее какой-то вещи. Отмыть это убожество он всегда успеет. Пилигрим облегчённо вздохнул, когда его на руках перенесли на кровать. Он даже успел почувствовать себя принцессой, о чём естественно не сообщил в слух. Хакон позволил себе переодеться и буквально упал на пол рядом с младшим. Голова неприятно гудела, будто внутри черепной коробки поселился недовольный жизнью улей. Эйден запустил пальцы во влажные от пота волосы Хакона и улыбнулся. Лихорадить его меньше не стало, зато желание чудить появилось. Мужчина развернулся к нему полностью, чтобы видеть побледневшее лицо.       — Знатно же меня потрепало, но вот чтобы я без тебя делал… Спасибо. Хакон только кивнул на эту невнятную речь и положил подбородок на одеяло. Утром нужно будет обязательно сходить к какому-нибудь врачу и насильно притащить его к раненному. Сейчас же хотелось пустить себе пулю в лоб, чтобы не видеть как пилигрим страдает. Эйден же ни о чём не думал, потому что пока боли не было. Сейчас он хотел просто поцеловать старшего и уснуть. Вот такие вот желания приходят в бредовую голову.       — Малыш, как ты?       — Нормально…к утру не помру. Если ты меня поцелуешь, то вернусь в строй гораздо быстрее. Хакон встрепенулся и с недоумением посмотрел на совершенно серьёзного пилигрима. Эйден первый потянулся вперёд, но его придержали за плечо. Чужие губы были тёплые, довольно мягкие, но со своими недостатками. Всё же это не сравнить с женским прикосновением, но кто сказал, что это хуже. Из-за неудобной позы целоваться долго не получилось. Несгибающимися от усталости пальцами, Эйден стёр случайные дорожки слёз со своих и чужих щёк. Видимо таким образом организм намекал, что им бы не помешало расслабиться.       — Я такой идиот, малыш. Понял бы раньше…       — Тише тише, только не надо себя винить — это уже моя прерогатива. Просто ложись рядом и не выпендривайся. Хакон ночью так и не уснул, зато смог несколько часов охранять сон уже своего парня. «Я останусь с тобой до того, как погаснет солнце.» Эйден пока не умел читать мысли, зато сквозь дрёму прочувствовал эмоции. Теперь он мог с уверенностью сказать, что самое уютное и защищённое место в мире — под одеялом с Хаконом.