Рубаха из крапивы

      Ужин прошёл в ожидаемой тишине. Питер не горел желанием оставлять Тони наедине с Локи, это прекрасно считывалось в его нахмуренных бровях и напряжённых движениях рук. Краткого пересказа событий, что случились на первом этаже, было достаточно, чтобы тот стал ещё более настороженным.       Старк не стал скрывать от Питера ничего из произошедшего: ни о том, что забрал себе немного чужих технологий, ни о том, что, кажется, с таймлайном что-то не то и обнулить их ветку УВИ не смогли.       Может быть, не стоило вываливать на него это вот так. Он всё ещё казался Тони мальчишкой. Не ребёнком, но и не взрослым. Привязавшись к Питеру, пустив его в сердце, Тони совершил глупость и одновременно один из самых верных поступков в своей жизни. Питер не незнакомец с суперспособностями, он — семья.       Скоро Питеру Паркеру придётся самому разбираться со всем, что останется после Старка. И Тони разрывало изнутри от этого. Ему хотелось защитить Питера, остаться рядом и закрывать собой от всех невзгод так долго, как только сможет. Остаться рядом навсегда. Но это невыполнимо. Лишить его возможности научиться самому справляться с напастями — худшее из того, что он может оставить Питеру в наследство.       Его не станет, это константа. И парень должен быть готов к этому.       Что бы ни произошло, свалятся ли им на голову очередные немёртвые боги, Хранители времени, ещё одни злобные инопланетяне с идеей геноцида, неважно — его не станет. И если его план, для которого теперь сложились все карты, осуществится, есть шанс, что в помощь Питеру и остальным ему удастся оставить после себя хотя бы что-то. Но это всё равно не избавит от всех неожиданностей.       В мыслях голосом Наташи — а ведь он понемногу стал забывать, как звучал её голос — проскользнуло: не переоценивай свою значимость, Старк.       «Не переоценивай свою значимость, Старк». А ещё: «Хоть раз можешь засунуть своё эго в задницу». И что-то вроде: «Ты не незаменим, даже если убедил себя в этом».       Слова, даже не произнесённые самой Наташей — Наташей, которой уже давно нет — всё равно больно кольнули рядом со шрамами от реактора, отдались резью в переломанных от удара щита рёбрах.       Ни Стив, ни Наташа никогда не были теми, кто протянул бы ему руку, оступись он. Но Тони на них и не рассчитывал; может быть, раньше, очень давно, но не после противостояния, нет. Ему никто из них не поможет подняться — но они точно смогут помочь миру вместо Тони, когда он рухнет и больше не встанет. Да, через него перешагнут, но вряд ли бросят мальчишку в трико, всех этих детей, которых собирает вокруг себя Сэм, не бросят Землю перед лицом беды.       В это он всё ещё верил.       Верил, а потому с лёгкостью — не обманывай себя, Старк, с лёгкостью, конечно — щёлкнул пальцами.       И пусть Наташи уже не было, но был Стив, блюститель морали, ответственность во плоти. Он остался у Земли, у Питера, у Роуди и министерств обороны, он остался у ООН — и остался бы, когда Тони лёг на колючую проволоку и дал пройти по своей спине половине вселенной.       Но Старк встал, отряхнулся, кое-как заштопал раны, оттянув свою смерть; а Роджерс выбрал уйти. Вот так просто взять и уйти. Бросив своего отмороженного друга, Уилсона, бросив Брюса.       Беннеру даже оплакать Наташу было не с кем. Закрывшийся ото всех, кроме Ванды, Клинт явно не подходил на роль того, кто готов поддержать.       Стив просто ушёл. Даже не предупредив, не намекнув. Ушёл.       Об этом кульбите кэпа ему рассказал Роудс, когда кома отступила, а сознание перестало меркнуть так же часто, как свеча на ветру. Старк покосился тогда на замотанную в бинты руку, бинты уже не были белыми, а стали жёлто-коричневыми от пропитавшихся сквозь них лекарства и сукровицы — скоро будут менять — поднял взгляд на друга и просто кивнул с осознанием, что Стива больше нет. И это был его выбор.       Питер остановил его с тарелками в руках, выдернув из мыслей прикосновением к плечу.       — У вас кровь.       Тони сразу поймал его за руку, когда тот потянулся к его лицу, словно рефлекторно желая стереть размазанные потемневшие красные полоски под носом. Кровь теперь шла часто, привычно расплываясь в щетине усов, пачкая и слепляя волоски, мочила губы. Когда Тони был один, он замечал её только высохшей.       — Эй, эй, Пит, всё в порядке.       — Не в порядке, — Питер заговорил серьёзно, понизив громкость голоса, будто так мог обеспечить безопасность их разговору, и Локи, сидящий всего в паре шагов от них, не услышит, — ничего не в порядке, мистер Старк.       Тони прижал пальцы к носу, утирая кровь, другой рукой отставляя тарелки обратно на стол.       — Вам нужно связаться с мистером Роудсом.       — Конечно, я всё расскажу Роуди, но не сейчас…       — Тогда доктору Стрэнджу.       — Не думаю, что у Стивена есть квалификация в вопросах квантовой физики, — Тони фыркнул, пытаясь увести подозрительно настойчивого сегодня Паркера от этой беседы.       Локи всё ещё не проявлял к их разговору никакого интереса, покачивая в бокале остатки красного сухого.       — Зато у него есть квалификация в перемещении между вселенными и…       — Всё в порядке, Пит, я серьёзно. Нам нужно время, чтобы разобраться, не больше.       — Старк, — Локи впервые с начала ужина подал голос, отмерев из холодного мрамора статуи и мягко поднявшись со своего места, — не хотел вас прерывать, но семейных сцен мне вполне хватило за тысячу лет, — он бросил взгляд к стеклянной стене и дверям, ведущим на посадочную площадку. — Я хотел бы поговорить с тобой, — Локи чутко поймал взгляд Питера, обращённый к нему, — наедине.       Тони глубоко вдохнул и почти что поблагодарил Локи за то, что тот прервал Питера.       Питер знал всё.       — Хорошо, окей, — Тони кивнул богу и перевёл взгляд на Паркера, — мы с тобой обязательно договорим, приятель, идёт?       — Я не хочу оставлять вас одного, — теперь Питер хотел, чтобы Локи, до этого момента безразличный к разговору, отчётливо услышал каждое его слово.       — Ты можешь остаться здесь и видеть нас, и, если что-то случится, ты узнаешь первым, по рукам? — улыбнувшись, Старк похлопал его по плечу, взял со стола салфетку, тут же оттирая засохшую на руке кровь, и двинулся в сторону Локи. На затылке горел взгляд Питера, не согласного, но и не ставшего вступать в спор; он сам его научил этому.       «Раз ты теперь большой и взрослый Паук, — Питер закатил глаза, глядя на довольную улыбку Тони, — и мы теперь вроде как партнёры во всём этом геройском вареве, предлагаю поступать так, даже если злишься на меня, хочешь сказать мне, что я последний негодяй и идиот, скажи мне это, но наедине. Не позволяй противнику даже подумать о том, что между нами есть трещина, даже если между нами пропасть. Только единым фронтом, идёт, парень?»       — У тебя настырный мальчишка. Он так обеспокоен, — Локи не стал хранить молчание, стоило стеклянным дверям закрыться за их спинами. Он обернулся, Тони машинально обернулся за ним, взглядом натыкаясь на обеспокоенное лицо Питера, так и оставшегося стоять возле обеденного стола.       — Что? Что ты имеешь в виду?       — Он говорит так, будто знает что-то, что не готов произнести вслух, — Локи поймал взглядом лицо Старка, чуть сощурив глаза, — и это пугает его.       «От одного неприятного разговора к другому?»       — Не думаю, что ты хотел поговорить со мной об этом.       — Ты прав, это подождёт, — он кивнул и сделал несколько шагов вперёд, — это место совершенно не изменилось, — Локи сложил руки на груди, прохладный ветер растрепал его волосы. Без своего царского костюма и скипетра он ужасно походил со спины на обыкновенного человека.        Тони тряхнул головой, отметая эти мысли, и поравнялся с ним.       — В отличие от всего остального, не так ли?       Локи не удостоил его ответом, лишь коротким косым взглядом, и глубже втянул воздух, медля со следующей фразой. Старку этот назревающий разговор ощущался першащей горечью в горле, и, кажется, заведомо не нравился и Локи. Но тот был настроен решительно. Всегда лучше покончить со всем сразу.       — Расскажи о том, что было после меня, — замялся в окончании фразы, будто не мог подобрать правильные слова. — После моего вторжения… что было дальше.       — Ты хочешь узнать, как мы победили фиолетового страшилу?       — Нет, — его рот скривился, а сам он зажмурился на несколько секунд; не посмотри на него Тони в этот момент, никогда бы не заметил. Его это задевало, возможно, делало больно. Как это ощущалось, как украденная жизнь? — Не только об этом. Я хочу узнать всю историю. Всё то, что было после меня.       — Ты же всё видел, Локи, — Тони шагнул вперёд, ему вдруг захотелось глотнуть побольше воздуха, — сам сказал, что они показали тебе твою жизнь, проиграли, как фильм на плёнке… Что ты хочешь узнать?       Бог молчал, так и не двинувшись следом, Тони не услышал стука каблуков его сапог. Он сделал ещё один шаг вперёд к краю посадочной площадки и развернулся, опасаясь нарушить отведённую им границу невидимости.       Сложенные на груди руки Локи уже не были в покое, пальцами правой он постукивал себя по левому предплечью. Голова отведена вбок, рот приоткрыт, Локи часто моргал, словно пытаясь скрыть, как быстро двигаются его глаза. Тони считывал все его движения, каждую крохотную деталь, записывая в своей памяти. Он не знал, зачем ему это, но и отвести взгляда не мог.       Сколько раз за этот бесконечный день Тони ловил себя на ощущении, что таким Локи он не видел никогда прежде? И почему вообще решил, что видел в нём до этого хоть что-то настоящее? Измождённый, одурманенный болью и чужой волей бог, который ещё и пытался сопротивляться, саботировать планы проклятого Титана. Вот что он видел тогда, вот что видели они все.       — Последствия, — на выдохе произнёс Локи, теперь он смотрел прямо на Старка, крепче впиваясь пальцами в свои руки, — каковы были последствия моего вторжения для твоего мира?       Сколько же ещё Тони придётся удивляться?       — Я не ожидал этого вопроса, — Тони потёр шею, ладонью пройдясь поверх шрамов. — Никогда бы не подумал, что тебе важны последствия. Ты не очень-то похож на того, кому есть дело до оставшейся после твоей модельной походки выжженной земли.       Ему захотелось тут же прикусить язык, желательно как можно больнее. Минуту назад ведь думал о том, что Локи не похож на того безразличного алчного божка с безумным взглядом затянутых льдом глаз, и тут же сказал это, видя его таким… уязвимым?       — В твоих словах нет ошибки, — сразу же отрезал Локи, но Старк заметил, как он подобрался всем телом — как от удара — не вытягиваясь в напряжённую струну, как было в первые часы их неожиданной встречи, но распрямляя плечи и отпуская руки. Он двинул нижней челюстью и глубоко втянул воздух через рот. — И что же: ты мне не ответишь? — и приподняв подбородок, плотно сжал губы.       — Хорошо, — усугублять собственными руками испорченное начало разговора отнюдь не хотелось. Тони прошёл вбок и уселся на вторую ступень короткой лестницы, ведущей к вертолётной площадке. Потом замер на месте, опустив взгляд к собственным ладоням: испещрённая тонкими линиями левая и словно сшитая из лоскутов и лишённая естественного рисунка правая. Одна живая, другая уже давно мертвая.       Ему была известна вся горечь ответственности за свои поступки, даже за те, что он делал во благо или же думал, что действует во благо. И распинать Локи на сколоченных брёвнах за прошлое, прошлое, существующее только для их Локи — того, что отдал свою жизнь за жизнь вселенной — не казалось правильным.       У всех действий есть последствия; он, как никто другой, прекрасно прочувствовал это на своей шкуре. Его попытка защитить чуть не погубила однажды всё живое и была причиной смертей. Бессмысленных смертей. Альтрон утянул за собой Заковию, трагедия Заковии породила Земо, Земо открыл ему правду.       Прошло столько времени с того дня в холодном сибирском бункере, но Старк до сих пор не мог с уверенностью ответить себе на вопрос: если бы не Гельмут Земо, рассказал бы ему Стив правду о смерти родителей? Рассказал бы?       Возможно, Тони знал ответ, но не хотел себе в нём признаваться. О мёртвых либо хорошо, либо никак? Часть про «правду» он предпочёл благодушно обойти.       — Всё есть сумма слагаемых, к которым мы прикладываем руку, — он поднял взгляд на Локи, так и оставшегося стоять на месте. Ветер утих и оставил в покое его волосы, в расправленных плечах заново читалась царственность, весь морок ощущения, что перед ним «просто человек», рассеялся. Теперь в глазах его читалась готовность отразить удар, какой бы ни приготовил ему Старк. — Давай я лучше расскажу тебе цепочку событий. Не могу сказать, что ты её начал, эта история началась намного раньше, стоило появиться на моей дорогой планете твоему ненаглядному кубику. Но начну я с того, что было сразу после вашего с братом отбытия в Асгард. Идёт, принцесса?       — Рассказывай, Старк.       Тони кивнул, втянул носом побольше воздуха и качнул головой на место рядом с собой, получив в ответ лишь скупо дёрнувшуюся бровь Локи.       — Твой скипетр, помнишь его? Так вот, всё началось с того, что твою волшебную палочку украли, — Тони прикрыл глаза, решив, что так больше шансов рассказать всю историю от начала до конца, не отвлекаясь на красноречивые взгляды Локи. — Знаю-знаю: как мы все, смертные идиоты, могли это допустить. Вопрос хороший, но уж что было, то было.

***

      Напряжение, вставшее между ними в начале разговора, почти исчезло к его окончанию. Тони даже показалось, что Локи перестал смотреть на него волком, поджидая, когда тот воткнёт ему в сердце ещё одну колкую фразу. Такое опасение относительно Старка явно было не безосновательным, и будь у него цель — пройтись по всем болезненным мозолям Локи — Тони точно преуспел бы. Но он не хотел этого делать. Не хотел выводить его из себя или играть с его чувствами.       Он искоса смотрел на Локи, всё же опустившегося рядом с ним на ступеньку. Тони рассказал Локи всё, сняв гриф секретности с информации, которую Пентагон планировал хранить в своих тайниках ещё с пять десятков лет минимум. Рассказал про разрушения Нью-Йорка и про человеческие жертвы, про то, что скипетр Локи был украден Гидрой, про Альтрона, про потерю Джарвиса и рождение Вижена. Даже затронул их внутреннюю войну, где не было Тора и о чём Локи точно не мог знать. Про то, как они первоначально пытались противостоять Таносу, и про то, как он потерял Питера, а Тор тосковал по брату; как они собрали Камни, лишились Наташи, а Брюс надел перчатку и совершил щелчок.       Почти не прерываясь в своём рассказе, Тони только сейчас почувствовал, как сухость перехватила горло, а во рту встала горечь.       Ещё ни разу с того дня он не воспроизводил всё это вот так: от начала и до конца, заново зажигая в памяти воспоминания, освежая обиду, страх и боль. Прошлое, пока он говорил, проносилось перед его глазами, как в самом мыльном сериале нулевых перед смертью главного героя. Пройдясь языком по шершавым губам, Старк подумал, что последнее, что бы он хотел увидеть перед смертью — свою жизнь.       — Но как вы победили? — Локи заговорил, воспользовавшись молчанием Тони. — Я знаю, что вы победили, но я не видел, как. Плёнка оборвалась моей… его смертью.       Тони выдохнул перед собой и поёжился, бездумно глядя вперёд. Ветер, вновь вернувшийся, пробивался между его волос к коже затылка, добавляя неуютности вопросу. Локи такой молчаливый ответ явно не понравился.       — Собрали Камни, а дальше? — подтолкнул он.       Бросив короткий взгляд на бога, Старк повернулся к нему всем телом, чтобы видеть лицо и знать, что Локи смотрит на него.       — На родной планете Таноса, — язык ещё раз скользнул по губам, Тони сглотнул, но горечь изо рта не ушла, — на Титане, наш маг, он… — Тони запнулся и нахмурился, постукивая себя ладонями по коленям. Он не думал, что это будет так тяжело выговорить, даже тяжелее рассказа о том, как Питер рассыпался пеплом у него на руках, — он сказал, что у нас есть лишь один шанс.       Локи не перебивал его, только смотрел опечаленно-пусто, и как бы Старк ни старался, не мог считать эмоции с его бледного лица.       — Мне тогда казалось, что мы проиграем, но Стрэндж вернулся и… он, знаешь, показал мне палец. Вот так, — Тони неловко хохотнул и выставил перед собой указательный палец левой руки. — Один шанс.       — И ты сделал это.       Бог не спрашивал, и в голосе его не было ни издёвки, ни надменности, ни попытки подловить на вранье. Тони не нужно было отвечать, доказывать что-то или оправдываться. Но под тканью водолазки, поверх ран, вдруг разгорелся огонь, не давая смолчать. Словно Локи не верил ему, не понимал, что то, что сделал Тони — это не просто дал в морду наглому пьянчуге у клуба, не похлопал в ладоши; это больше, страшнее. Это не было его выбором или попыткой покрасоваться на публику, он считал это своим долгом. Он должен был. Должен-должен-должен.       Он дрогнул, отмерев от собственных мыслей, и, всё ещё гонимый жаром на коже и в сердце, оттянул горло водолазки, обнажая уродливые шрамы, покрывающие шею и заходящие на ухо и челюсть.       — Сделал, — получилось злобно и обиженно. — А это, — прошёлся пальцами по отметинам на шее и лице, — никогда не даст мне забыть.       Ему хотелось сказать что-то ещё, закрыться от того, что может произнести Локи, опережающими фразами-щитами. Ему хотелось сказать, что он не хотел такого, он не специально выбрал эту роль, роль спасителя, ему это было не нужно. Как все этого не понимают? Ему это было не нужно.       Через год после Битвы за Землю на одном из интервью он не смог закрыться таким словесным щитом от нападок. Тони тогда только начал выбираться в свет, привыкая к своему отражению в зеркале, и оказался уязвимей, чем после плена в Афганистане. Вернувшись из лап Десяти колец, Тони выковал не только свой костюм, но и себя нового. У него была цель, ему было куда идти.       После щелчка ему не осталось ничего.       — Мистер Старк, вы осознанно взяли на себя роль спасителя мира?       — Не понимаю вопроса, — Тони мотнул головой, щурясь от софитов.       — Я повторю, — ведущая откинулась в своём кресле, вальяжно махнув рукой, — не поймите меня неправильно, но этот вопрос интересует всех, — зал в ответ глухо зашумел, пробиваясь сквозь гул крови в ушах Старка. — Во время Битвы с вами было столько сильных героев. Был Халк, Капитан Марвел, Тор, Капитан Америка. Все они обладают недюжинной силой, регенерацией. На некоторых из них даже следа бы не осталось. Но Камни получили именно вы, — Тони поджал губы, грудь высоко поднялась со вдохом, желваки проступили на скулах, он медленно выдохнул через нос, — нам всем известна ваша любовь к эпатажу, знаете… — она замолчала, пожимая плечами, — …из всех щелчок совершили именно вы.       «Эпатажу? Вы думаете, я хотел этого? Этого?!»       Ему хотелось закричать. Вскочить со своего места, выпрыгнуть из неудобного кресла, в котором он сидел, и высказать всё, что он думает. Выплюнуть все слова без цензуры прямого эфира, чтобы её напомаженный рот скривился, а уши свернулись от его крика и брани. Чтобы никогда и никто больше не посмел говорить с ним в таком тоне о том, что он сделал.       — Прошу прощения… а что? Что здесь происходит? — осветительные приборы слепили его, размывая голову журналистки в ауре света, даже в глаза ей не взглянуть. Ему не хватило сил на то, чтобы сделать это. Ему разбитому, ему умирающему впервые в жизни не хватило сил защитить себя. И от кого? От какой-то журналистки.       — Извините, я не хотела, — она подняла руки, будто капитулируя перед ним, но в этом не было никакого раскаянья; Тони чувствовал, что за мутью света она продолжала улыбаться, — я лишь задаю вопросы.       — Пока, — с холодной улыбкой в зал произнёс Тони, поднимаясь со своего места. Уходя из прямого эфира за кадр: медленный, неловкий, болезненно кривясь на каждое движение, но не позволивший этому унижению длиться.       Локи молчал.       Тони задумчиво наморщил лоб, он ждал в ответ едкости, а получил тишину и быстрое движение рук. Локи, будто вторя тому, как он касался своих шрамов, перехватил ладонью с длинными пальцами собственную шею, ощупывая и потирая её. Будто пытался проверить, убедиться, не сломана ли она.       Бессловная тишина перемешивалась с гулом вновь налетевшего ветра, и её не хотелось нарушать. Тони смотрел на руку бога на шее, тот словно бы ушёл куда-то глубоко в свои мысли. И эта тишина оказалась неожиданно уютной, спокойной. Мирной. Она была так отлична от тишины в паузах, что были между ними до этого, и её не нужно было заполнять, словно бы между ними не осталось пустых мест, все они были пропитаны историей, нитями в полотне судьбы, переплетёнными между собой.       Это осознание на несколько коротких мгновений напугало Старка, а ветер показался особенно холодным, но тут же холод сменился на благодушное тепло. Тепло не от радости или близости, а от ощущения, что не он один прошёл через весь этот ад, не он один сделал самоубийственный шаг, чтобы кого-то спасти. Да, этот Локи, сидящий перед ним — не тот же, что погиб на том корабле во чреве чёрного космоса, только чтобы спасти брата, а не оказаться героем для кого-то. Он другой, но Тони был бесконечно уверен, что любой Локи поступил бы так снова и снова.       — Ты должен был умереть, — голос бога показался Тони охрипшим.       — Должен был.       — Но ты жив.       Тони внезапно рассмеялся, запрокидывая голову. Смех заполнил его грудь, лёгкие, прорвался некрасивыми булькающими звуками в горло, выступил слезами в уголках глаз.       — Ну, знаешь, — сквозь смех проговорил он, подавшись вбок и почти ложась на ступеньки, — ты тоже.       Но Локи вновь ответил безмолвием, он замер, но почти сразу же согнулся в смехе, ложась на свои колени грудью, Тони увидел это из-под мокрых ресниц. Старк был уверен, что им обоим подобный смех не казался здоровым, скорее уж истеричной попыткой сбросить давление эмоций в голове и сердце, но отчего-то это сближало.       Ему казалось, что, будь всё иначе, появись Локи в его жизни не как захватчик и враг, а как хитрый и мудрый брат Тора, они бы стали друзьями. И он ценил бы эту дружбу, так же как дружбу с Роуди или Пеп — Тони не разбрасывался такими вещами.       Но судьба или норны, или все они вместе, решили иначе, но всё же сведя их друг с другом на этой чёртовой крыше в проклятом мае столько лет спустя.       Тони запыхался от смеха, как от быстрого бега, оттолкнулся от ступеней лестницы, чтобы сесть ровнее и успокоить дыхание. Рядом Локи прикладывал кончики пальцев к собственным щекам, будто пытаясь снять с них жар или румянец; последнего Тони, кстати, ни разу не видел на его лице. И выглядело это так нормально, будто и не было позади безумного дня, а Локи не умирал и не возвращался из прошлого.       Тони улыбнулся, усаживаясь поудобнее, бросил взгляд на зал за стеклом. Питера там уже не было. Сколько они здесь? Час, может, больше. Даже у самого терпеливого откажет терпение сидеть и смотреть на их милую беседу, тем более у мальчишки. Нет, Старк обязательно его найдёт, и они обо всём поговорят.       — И что же? — Тони обернулся на голос Локи, тот тоже выпрямился. — Выходит, мы оба — аномалия?       — Ну, — Старк покривился, — звучит не очень, но, видимо, так и есть.       Локи спокойно кивнул, будто ему не впервые именовать себя аномалией. Ошибкой. Тони передёрнул плечами, решив, что это можно списать на холод, а не на неприятные мысли, и продолжил.       — Только есть загвоздка.       — Какая?       — Я жив ненадолго, — его губы тронула непрошенная улыбка, защитная реакция на мысли о собственной смерти. Локи же нахмурился, внимательно глядя на него, — меня спасли врачи, медицина. Спасли, но не излечили.       Повисшая пауза вновь не показалась некомфортной, что удивило Тони ещё больше.       — Энергия Камней, — выдохнул Локи.       — Да. Она облучила меня. Как и предполагалось, она куда сложнее, чем знакомая моему миру радиация. К тому же, даже с радиационным заражением мы мало что можем сделать, если не говорить что вообще ничего не можем. А здесь... — Тони не закончил, да и не нужно было, всё и так понятно: его время на исходе.       — А ваш маг?       — Стрэндж? — хмыкнув, Старк прихватил нижнюю губу изнутри. — Его магия не видит меня. Я должен был умереть после щелчка, а дальше моей судьбы не существует.       — Как интересно, — с неудовольствием протянул Локи, чем вызвал у Тони сдавленный смешок, — и если всё то, что мы выяснили сегодня, правда, то, как только ты умрёшь...       — Ты станешь виден как на ладошке для УВИ.       — И сколько тебе осталось?       Тони был благодарен богу за этот прагматичный вопрос. Слушать о том, как Локи жаль, что Старку осталось всего ничего до могилы, было бы не лучшим развитием их разговора.       — Несколько месяцев, может быть, год. Вряд ли больше.       — Что ж, получается, вселенная нашла способ, как стереть свои ошибки, — Локи усмехнулся, — связав меня с тобой, она практически одновременно избавится от обоих. Что такое для вселенной месяцы, годы. Ничто.       — Думаешь, вселенная нас связала?       — Это был бы хороший вопрос к норнам, — бог откинулся назад, локтями уперевшись в ступеньку выше и, запрокинув голову, разглядывая звёзды, — но их тоже больше нет.       — Звучит так, будто ты готов сдаться судьбе, — и Локи скосил на него взгляд, чем Тони и воспользовался, чуть наклонившись вперёд к нему и проговаривая тише, — не очень похоже на вас, ваше высочество.       — Да неужели, — губы Локи обнажили зубы в опасной улыбке.       — Если уж судьба и связала нас, то мы должны повернуть это в свою пользу. Тебе нужен я, а мне нужен ты, — задумчиво проговорил Тони, бог цепко смотрел ему в глаза. — Тебе нужен я, чтобы желудёвые человечки до тебя не добрались. Я же хочу отправиться в космос и найти там то, что поможет жить моему разуму после смерти. Мне нужен проводник, и разве лучше тебя есть кандидатура?       Старк открыто льстил ему в лицо, но Локи, кажется, был не против, пуская улыбку и в глаза.       — И что же ты предлагаешь, смертный?       — Сделку.       — Магическую сделку?       Тони медленно кивнул и затем с удовольствием смотрел, как Локи резко выпрямляется и хмурится, глядя на него с недоверием и едва скрываемым удивлением.       — Да, Динь-Динь, стряхни пыльцы с крылышек и полетели.