Рубаха из крапивы

      — Не пугай меня так в следующий раз, ладно? Не откачаем.       Тони произнёс это без упрёка, но дыхание всё же перевёл театрально ярко, и Питер виновато улыбнулся, поравнявшись с ним.       — Простите, сэр, — сказал он, внимательно вглядываясь в голограммы, — вы не опустили занавес на стекло и двери, поэтому мне стало любопытно уже на лестнице.       Старк отмахнулся, потянулся рукой к таблице, сравнивающей Камень Бесконечности и Тессеракт, и убрал её в сторону.       — Пятница, открой архивы, которые мы собрали на Тессеракт и Локи, — и, пока одни проекции сменяли другие, Тони отошёл чуть в сторону и присел на выдвинутое кресло.       Ноющая боль в спине с самого утра не давала долго стоять. Он был чертовски благодарен Питеру, что тот не обернулся, не видел его скривившегося от неприятных ощущений лица. Тони не любил показывать свои слабости. Питер это чувствовал и знал, ни разу не доставив Старку неудобств и не став причиной постыдной неловкости за все эти месяцы совместного проживания.       Сколько он уже живёт в Башне? Год?       Им даже не потребовалось серьёзного разговора о том, как и какие личные границы друг друга нужно соблюдать. При всей взбалмошности характера, Питер был умён, честен и прекрасно воспитан. Тони неоднократно в мыслях благодарил Мэй Паркер за то, какого человека она воспитала.       Мэй не хватало всем. Особенно крепко её потеря сказалась на Питере и Хэппи; Тони особенно и не общался с Мэй, но что-то гложило его тупой тоской по ней. Может быть, причина в том, что Питер, перебравшись к нему, стал для Тони близким и родным, не просто стажёром или протеже, а больше. Сыном? Он себе в этом, конечно, никогда не признается, но была здесь доля истины. И разговор с Мэй, как с той, кто знала Питера с самого рождения, был ему жизненно необходим.       Как ему правильно себя вести? Когда стоит посадить Питера напротив и выспросить о его чувствах, а когда нужно оставить его одного? Когда ему нужна просто безмолвная поддержка, когда нужно обнять? Или пора встать и разбить кому-нибудь лицо, чтобы Питер не сомневался, что за него вступятся? Как объяснить ему, что Тони всегда будет на его стороне, даже если сейчас ругается? И что ругается он от страха, а не со злости?       У Тони не было внятного опыта общения с подростками и (столь) молодыми людьми, совершенно не было, тем более длительного опыта, тем более бок о бок. Иногда незнание того, как нужно себя вести (когда стоит быть мягче, когда жёстче), его пугало.       Всё, на чём базировались знания Тони в данный момент — его же опыт подростковой юности. Но Питер — не Тони, Питер в сто раз лучше. Да и ролевая модель родительского поведения в виде Говарда Старка явно не лучший вариант.       К тому же, Тони искренне гордился Питером, любил его, пусть и не произнося последнее вслух.       Нет, он ни единой минуты не сожалел, что принял такое решение — уговорить Паркера переехать, и ведь действительно пришлось уговаривать, тот слишком боялся создавать неудобства, хоть в глазах и горела надежда.       С Питером было хорошо.       Им всегда было о чём поговорить, Питер гасил спесивость характера Тони просто своей улыбкой.       Время, проведённое рядом, их сроднило, у Питера пропало ощущение «О мой бог, это же Тони Старк, и он рядом!», оно сменилось на глубокую привязанность и уважение, а Тони перестал ёрничать и вести себя как самодовольный кретин, научился прислушиваться к мнению Питера и доверять ему.       Это было сложно.       Да, он всё ещё переживал за Питера, всё ещё не находил себе места, когда тот решал свалившиеся проблемы, стоя почти на грани между этим миром и тем, но тот путь, что был пройден ими, доказал Тони — Питер взрослый, он не ребёнок, он справится.       Потеряв его тогда на Титане, прожив пять долгих лет без этой ребяческой улыбки, яркого задорного азарта в глазах, этой болтовни без умолку, Тони многое переоценил. И ценить присутствие Питера рядом тоже стал куда больше. Ему, конечно, не хотелось, чтобы причины переезда Паркера в Башню были омрачены скорбью, но сам факт того, что теперь Питер рядом, не мог его не радовать.       — Так, — упираясь ногами в пол, Тони подкатился на кресле поближе к голограммам, — давай посмотрим. Кстати, — полуобернулся к Питеру. — Что ты помнишь о вторжении читаури?       — Я был в средней школе, — задумчиво нахмурившись, Питер потёр пальцами подбородок, — и, кажется, мы с Мэй были у родственников в Айдахо. Но я всё смотрел в прямой трансляции. Мы все смотрели. И то, как вы всех спасли, это было вау! А потом было неясно, в порядке ли вы, все молчали, я тоже молчал и просил... молился, чтобы вы были в порядке.       Это «вы» — то единственное, что ещё стояло между ними барьером, который оба не особенно хотели убирать. С таким обращением было комфортно, всё так же крепко стояли стены личных границ. У каждого есть определённые аспекты жизни, куда не готов кого-то пускать, и не потому что не доверяешь, а потому что уважаешь.       Паркер вытянул одну из открывшихся вкладок с видеорядом летящих сквозь червоточину читаури.       — И это до сих пор выглядит жутко.       Тони согласно кивнул.       Тот полёт сквозь громадную дыру в небе — невозможно забыть. Пугающая темнота космоса, холодная пустота, ледяная бесконечность.       Тони ненавидел космос.       Космос не принёс ни Земле, ни ему лично ничего хорошего, только опасность и разрушения, раз за разом, кто бы оттуда ни приходил. Будь то Тор, разнёсший в своих разборках город, будь то его брат с хитрой улыбкой, открывший этот портал, будь то Танос с его прихвостнями. Ничего, что исходило бы из космоса, не сулило хорошего.       Но так о космосе думали не все.       Тони много и долго общался с Ракетой; преодолеть в себе странные ощущения от разговора с енотом он так и не смог, но признавал его интеллект и знания на сто процентов. Ракета рассказывал ему про другие миры и планеты, про технологии, некоторыми из которых с радостью поделился в обмен на знания и пару интересных приборов Старк Индастриз.       И эти беседы — импульсивные и яркие — во многом сыграли решающую роль в тех сложных решениях, что пришлось принять Тони после известий о неминуемой скорой кончине.       Но космос от этого больше любить он не стал.       — Да, зрелище и ощущения были эпичными, но нас сейчас интересует не это, — Старк, погрузив руку в массив данных, вынул на ладонь ярко-голубой кубик, — а вот это.       — Тессеракт, — кивнул Питер.       — Да. Камень пространства в сдерживающей оболочке. Именно благодаря ему Локи смог проникнуть на Землю и открыть портал для тех тварей, — Тони покрутил кубик в руках, — по тем данным, что ты видел, когда пришёл, у нас объявилась сигнатура, идентичная Тессеракту. Возможно, это аномалия...       — Это ваши приборы, они не могут ошибаться, — Питер гулко выдохнул, — если бы это была аномалия или ошибка, то почему она не рандомная?       Он повернулся к Тони и продолжил говорить, не дав тому вставить слово.       — Я имею в виду, почему выпали именно эти значения? Вы не калибровали приборы слежения под Камни Бесконечности, они должны чётко реагировать на любые изменения. То есть вариант ошибки может быть, но не Камнем Бесконечности же сразу. И не Камнем пространства.       — Теория вероятности с тобой согласна, конечно...       — Простите, — Питер перебил его, подняв руку; Тони его взгляд показался одновременно озадаченным и прозревшим, — Пятница, назови дату Битвы за Нью-Йорк.       «Битва за Нью-Йорк, — в мыслях фыркнул Старк, — до сих пор звучит пафосно, даже для меня».       — Четвёртое мая две тысячи двенадцатого года.       — Текущая дата? — продолжил Питер, и до Тони начало доходить.       — Четвёртое мая две тысячи двадцать пятого года.       — Твою же мать.       Питер быстро обернулся к Старку, тот потёр лицо ладонью, слепо глядя перед собой.       — Надеяться на совпадения и так не было вариантов, а теперь это уже совсем за гранью фантастики, — Тони перевёл взгляд на голографический кубик в своих руках.       — Но как? То есть кто-то пытается пройти в нашу вселенную, ещё и в ту же дату? Выглядит всё как розыгрыш.       — Если бы, — Старк выбросил кубик в общий массив данных и поднялся со своего места, — у меня есть несколько теорий, — он отошёл чуть в сторону, растаскивая данные в разные колонки, чтобы они не занимали слишком много места. Выдержал паузу, чувствуя на себе заинтересованный взгляд Паркера.       — Делитесь!       Питер внимательный, чуткий и заинтересованный. Это всегда подкупало.       Чьё-то присутствие в мастерской Тони порядком выбешивало, потому и доступ на проход имели лишь единицы. Только с Брюсом, в уже далёком прошлом, и Пеппер он мог здесь ужиться. Не злиться, когда что-то перекладывают с места на место, берут его любимую кружку или сбивают помол кофемолки. С ними он мог быть расслабленным, сосредоточенным, шутливым или наоборот совершенно разбитым.       А потом появился Питер.       Он появился в его жизни второй раз, когда они победили. Эта победа и годы, проведённые с ощущением потери, открыли глаза Старку. «Маленького гения» — так Тони иногда называл Паркера про себя — не хватало, и это было не просто чувство, которое диктовала вина за то, что не спас, это было физическое ощущение потери важного, родного, близкого. Того, кого так сильно не хотел впускать в своё сердце и с чьей потерей так и не смог смириться ни через год, ни через пять лет.       Когда Тони после всех операций и реабилитации смог прикасаться к кому-то, не скуля от боли, первым, что он сделал — обнял Питера. Так же, как тогда на Титане, может, даже крепче, жмурясь от сильной хватки на своей спине и скрывая проступившие слёзы за болью ещё неокрепшего тела.       «Размяк ты, старик, ну и пусть», — говорил себе, смаргивая влагу с ресниц.       Питер появился вновь и был всё таким же взбудораженным и бесконечно болтливым. Всё трогал, задавал кучу вопросов, наводил беспорядок в инструментах, за всё постоянно извинялся и почему-то совершенно не раздражал.       «Хватит извиняться, Пит, я серьёзно», — единственное, что было непреклонно-строго сказано Старком. Питеру не за что извиняться, он чудесный «маленький гений». Он живой и здесь. Остальное значения не имело.       — Когда мы совершали прыжки за Камнями, это было нелинейным перемещением, — Пятница, читая его мысли, вывела информацию о прыжках. — Это было не только в пространстве, но и во времени, сквозь ткань пространства. Да, мы перемещались на другом «моторе», не благодаря Камням, но можно ли совершать такие прыжки с помощью Камня пространства, мы не знаем. Было не до того.       Паркер хмурился, молча рассматривая данные.       — А что, если и время во вселенных идёт нелинейно? — он обернулся к Тони. — Мы понимаем и знаем только тот факт, что изменённое прошлое как бы не меняется, а подменяется новым, которое включается в нашу временную линию.       Тони кивнул, подходя ближе.       — Продолжай.       — Мы не можем утверждать, так как не были во всех вселенных, что время там идёт с той же скоростью, что и наше. Я имею в виду, что здесь у нас сейчас две тысячи двадцать пятый, а...       — А там может быть две тысячи двенадцатый.       — И это может быть попытка какого-то другого Локи провести армию читаури в Нью-Йорк. Но ошибка в настройке того аппарата, который установил мистер Сэлвиг у вас на крыше Башни, могла привести их в наш мир.       — Звучит логично, но почему тогда не образовалась червоточина? У Камня не хватило мощности? Он всё ещё в оболочке Тессеракта, это ослабляет его.       — Да и к тому же, раньше у нас не стояли эти приборы. Нельзя утверждать, что такого колебания энергии не происходит каждое четвёртое мая, ведь если вселенных бесконечное множество... — Питер пожал плечами и сложил руки на груди.       — То есть у нас есть бесконечное количество Локи, которые идут с глупым планом атаковать Землю, — Тони потёр правый висок указательным пальцем.       — Глупым? — Паркер удивлённо взглянул на него. — Почему глупым?       — Давай начнём с того, что, если ты хочешь завоевать Землю, очень странно отправлять армию прямо на выставленные штыки защиты, — Старк отмахнулся, — это долгий разговор и лишь мои догадки, как-нибудь в другой раз. Сейчас стоит разобраться с этим, — пальцем указал на всё ещё горящую зелёным формулу.       — Вы установили эти приборы только этой осенью. И мы даже не можем сейчас узнать, были ли такие же вспышки энергии в прошлые годы.       — Не можем. И на данный момент похожих вспышек больше не происходит, так что, возможно, это и правда лишь неудавшаяся попытка кого-то из наших соседей по вселенным. Пятница?       — И мы ничего не будем делать?       — Да, босс?       — Собери всю информацию, что мы тут нашли и озвучили, преобразуй в отчёт и отправь Роуди. Скажи ему, чтобы держал меня в курсе изменений, и сама следи за приборами.       — Хорошо, — мягко отозвалась Пятница, вслед погасли голограммы.       — Мы будем наблюдать, — чуть улыбнувшись, сказал Тони. — И будем готовы, будь то вторжение или чей-то визит.       Тони похлопал Питера по плечу, плавно переходя от одного стола к другому.       — Так что, — поймал его взгляд, — доставай костюм, я же обещал тебе апгрейд, время пришло, — и то, как засветились искорки радости в глазах Питера, приятно согрело Тони изнутри.       «Стареешь», — ехидно протянул голос в мыслях.       Ну да, стареет. Становится мягче.       «Не вижу зла в том, чтобы нежнее стать», — парировал Тони про себя, постукивая пальцами по столешнице. Всё лучше, чем становиться мерзким брюзжащим сухарём.       — А я пока за пончиками и кофе, что тебе взять?       — Эклер? Фисташковый, — Питер отозвался уже из противоположной части мастерской.       — Один? — Тони сощурился.       Питер — бескорыстный ребёнок. За всё время их знакомства без лишних «нет, не стоит» и «мистер Старк, это слишком дорого, вы что!», а ещё «вы тратите на меня слишком много денег, это неправильно» Паркер соглашался принимать только техническое оснащение костюма. Всё остальное — нет, неа, нетушки. Даже чёртов эклер.       Тони прекрасно знал, насколько Питер любит эти фисташковые эклеры, знал, что от полной коробки в двенадцать штук остаются только крошки меньше, чем за час. Но чтобы Питер просто так взял и попросил купить ему двенадцать эклеров? Ну, нет.       — Один? — на лице Тони искреннее удивление.       — Два? — улыбка у Питера совершенно неловко-детская, невозможно милая.       «Не взрослей ещё сильней, Паучок. Пока есть время — не взрослей», — мысли проявились улыбкой на губах.       — Три, я понял, — Старк пошёл к двери, оборачиваясь на оклик Питера.       — И кофе!       — И кофе, — кивнул, махнул ему на прощание уже через стекло двери.       До кабины лифта он прошёл неожиданно быстро для себя. Конечно, можно было заказать кофе и пончики прямо сюда, его отлично знала — неудивительно — хозяйка пекарни миссис Берч, скорее всего, принесла бы всё сама, она та ещё непоседливая мадам, но хотелось пройтись.       Пройтись, проветрить голову и немного подумать.       Тони свернул вопрос, связанный с сигнатурой Тессеракта, слишком быстро, когда они с Питером обсуждали полученные данные; внутри заново стала подниматься противная тревога, с лёгкостью готовая переродиться в паническую атаку. Вторую за день он не вывезет.       Да и что они действительно могут сделать? Сидеть и паниковать? Нет. Поднимать мобилизацию? Тоже нет. И уж тем более Тони не собирался выискивать по всему миру остатки Мстителей, связываться с Сэмом Уилсоном — отношения так и не сложились — который собирает новый выводок «отважных героев Земли». Рано. У них есть лишь полученные единожды данные. О них знает Тони, Питер и Роуди вместе со всем подконтрольным ему ведомством и дальше. Если действительно придётся несладко, они справятся. В крайнем случае, он наберёт Стрэнджу. Если тот не заблокировал его номер.       Хмыкнул себе под нос, выходя из лифта в холл Башни.       Заблокировал, конечно. Тони его достал. Выйдя из госпиталя, Тони проводил у Стрэнджа дни, изучая вместе с ним — Стивен изучал, Тони внимательно на него смотрел — материалы, которые помогли бы сохранить ему жизнь.       Умирать не хотелось. Ни единого раза, когда жизни грозила реальная угроза, ему по-настоящему не хотелось умирать. И сейчас не хочется. Он как оголтелый вцепился в возможности и знания Стивена, надеясь-надеясь-надеясь.       — Я видел только один исход, где ты должен был умереть, — Стивен опустил руку ему на плечо в тот последний вечер, когда они сидели в библиотеке Санктум Санкторум, — и будущее не изменилось. За пределами щелчка тебя нет.       — Но я же есть, — невесело усмехнулся Тони.       — Прости, — Стивен похлопал его по плечу.       Больше они не виделись. Тони понимал, что Стрэндж не виноват, он бы и сам пожертвовал — и пожертвовал — чем угодно, чтобы победить. Если последствием должна стать его смерть, пусть и растянутая во времени, значит так и будет. Удача в любом случае была на его стороне. Она подарила ему ещё несколько лет, возможность увидеть то, ради чего они все боролись.       Это было приятно.       И всё же Тони классифицировал номер Стрэнджа как «на самый крайний из всех крайних случаев».       Они будут готовы, в любом случае будут. Отразили прошлую угрозу, отразят и новую. С потерями, приложив усилия, но отразят. Никто больше не расслаблялся, все в режиме ожидания и, если будет нужно, придут в боевую готовность.       Тони это не нравилось: быть постоянно начеку.       И ведь так происходило каждый раз: разобрались с одной проблемой, на голову сваливалась другая, ещё ладно, если бы масштабом поменьше, но, как правило, проблемы, летящие метеоритами на Землю, становились всё страшнее в геометрической прогрессии.       Старк даже поймал себя на совершенно старческой мысли — прожить бы остаток дней спокойно — по-собачьи расфыркался и тряхнул головой.       — Рано ты себя хоронишь, Тони, у нас ещё дело не завершено, — почти беззвучно, самому себе, одними губами.       С улицы пахнуло совсем не майской жарой, лицо обдал сухой летний ветер. Сейчас где-то полдень? Тони покосился на наручные часы, удивлённо вскинув бровь. Три часа дня, серьёзно? Сколько они провели в мастерской, или время схлопнулось, пока он валялся на полу кухни? Чёрт знает.       Прохожие быстро проскальзывали мимо остановившегося Тони, тянуло запахом выпечки и кофе, а ещё жареными морепродуктами, видимо, из соседнего ресторанчика. В глаза бликовали солнцем лобовые стёкла машин, пока Старк быстро перебегал оживлённую улицу, разумеется, не по светофору. Водители сигналили, Тони им помахал и скрылся за дверью пекарни.       — О, мистер Старк! — миссис Берч как всегда была за прилавком, она радушно развела руки, словно желая обнять Тони.       — Мэгги, мы же договорились, просто Тони, — обворожительная улыбка мягко сменила задумчивый излом на губах, Тони снял очки, повесив их на нагрудный карман пиджака.       — Всё не могу привыкнуть, — кокетливо отмахнулась она. — Вам как обычно, или попробуете новинки? У нас появилась эмпанада с тунцом.       Тони не любил тунец, да и вообще всю рыбу. Внутренне скривившись, он мягко перешёл к витрине со сладостями.       — Обязательно попробую, но в следующий раз, — скользнул взглядом по выпечке, — а сегодня как обычно. Только фисташковых эклеров двенадцать. И кофе два: просто чёрный и латте.       Миссис Берк понятливо кивнула и начала собирать заказ, передав заказ на кофе бариста, который, кажется, вжался в кофемашину, даже боясь посмотреть в сторону Тони.       И если в лихую молодость такое поведение даже льстило, льстило и в первые годы в броне, то сейчас от этого Тони порядком устал. Неловко заламывающие руки бариста, желающие просто так угостить ужином в ресторане повара, просьбы подписать плакаты и случайные листки бумаги, сфотографироваться. Всё это надоело.       Он не певец и не актёр, он Тони мать его Старк, и времени у него осталось мало.       Но не будешь же рассказывать об этом каждому встречному.       — Готово, — Мэгги вернулась с большим бумажным пакетом и двумя стаканчиками кофе в крепкой картонной переноске с ручкой, — можете хоть ронять, эклеры не пострадают.       — Вы знали, что вы лучшая? — часы пикнули, передав информацию на платёжный терминал, Тони забрал кофе и уже начавший протекать маслом пакет, оставленные Мэгги на прилавке, — я обязательно приду за эмпанадой.       — Отличного дня! — откликнулась миссис Берч ему вслед.       Тони махнул ей рукой с пакетом и вышел на улицу.       Солнце было высоко над Нью-Йорком, ещё не сильно покатившись к закату. Даже через два слоя ткани неприятно припекало кожу на месте ожогов. В глухой водолазке и пиджаке было слишком жарко, желание вернуться в приятную прохладу кондиционера множилось с каждым шагом. Ещё очки забыл надеть, приходилось щуриться на всё ещё яркие блики лобовых стёкол.       Он прошёл через крутящуюся дверь в здание. Обеденные перерывы миновали, до конца рабочего дня ещё далеко, и холл казался пустынным. Тони помахал рукой, всё той же с пакетом, в камеру видеонаблюдения, здороваясь с охраной.       Сегодня, кажется, смена Джорджа, надо было и ему кофе взять. Ничего, доберётся до пентхауса и закажет ему кофе. Джордж хороший малый.       Тони уже потянулся придержать дверь, ведущую в коридор и к лифту, чтобы пройти и не разлить кофе, когда сзади послышался громкий хлопок. Он инстинктивно пригнулся, но ничего не произошло. Не полетели осколки — стекла тут предостаточно — и даже не было ощущения ударной волны. Это точно не взрыв.       Обернувшись, удивлённо увидел движущуюся на него высокую фигуру.       — Локи?       Старк сам не поверил в то, что сказал. Но Локи, совсем не похожий на себя, в какой-то странной одежде, растрёпанный и взмокший, приблизился к нему длинными шагами. Тони даже сказать ничего не успел, Локи толкнул его в грудь, пакет выпал из рук, кофе следом за ним, тут же разливаясь лужей на светлом мраморе.       Спина врезалась в холодную фактурную стену, боль неприятно покоробила тело. Тони хватанул воздух губами, собираясь что-то сказать, но Локи успел перехватить его ладонью за шею, подняв на несколько десятков дюймов над полом, пригвоздив рукой как бабочку. И взгляд у него был такой безумный, напоминающий тот взгляд из две тысячи двенадцатого, только с глубоко запавшим в зрачках страхом.       — Это какая-то традиция хватать меня за горло?       Голос хриплый, воздух встал комом между носом и горлом.       — Эй, эй, принцесса, хватит прожигать меня взглядом, я всё равно не прочту твои мысли, — Тони перехватил руку Локи за запястье и попытался оттянуть её от своей шеи. — Ты меня сейчас задушишь!       Не хватало дыхания, но Старк старался виду не подавать, только морщился от ощущений.       — Я не знаю, из какой ты вселенной, не знаю, что случилось, но, если ты меня отпустишь, мы разберёмся. Я обещаю.       — Из твоей, Энтони, — Локи расслабил хватку, отпустив его, отдалился на полшага назад, позволяя Тони встать на ноги и перевести дыхание. — Мне нужна помощь.