Графский ужин

      Дима, только что вернувший удочки дяде Грише, курил около калитки дома Шастунов. Его пальцы всё еще подрагивали, а перед глазами стояло бледное антоновское лицо.       Дима ничего не мог сделать.       Позову было стыдно до самых кончиков подрагивающих пальцев за то, что не смог помочь лучшему другу. По сути, если бы на берегу не появились Оксана с Серёжей, то Дима бы сейчас курил над могилой Антона.       Если бы остался жив.       Вздрогнув от таких мыслей, Дима вернул свое внимание на кончик тлеющей сигареты и сбросил с неё пепел. Внутри всё скулило и ныло от бессилия. Антона не переубедить, не остановить — он всё равно вернется в дом Арсения. Причем так послушно, по первому зову. К Позову даже закрадывалась мысль о том, что его друга заколдовали, приворожили. Иначе нельзя было объяснить эту слепую привязанность к малознакомому вампиру.       Позов, туша сигарету носком кроссовка, даже и не догадывался, что у Антона, которого он ждёт, точно такие же мысли.       Арсений Антона не пугал. Не пугали Оксана с Серёжей, не пугала жажда крови от всей этой тройки. Его пугала лишь неизвестно откуда взявшаяся необходимость видеть Арсения каждый день. Каждый час.       Шастун геем себя никогда не считал. Его всегда интересовали только красивые девушки и их звонкий смех от антоновских шуток. Его всегда интересовала Ира.       Про странную симпатию к учителю немецкого парень старательно пытался не вспоминать.       Втирая обезбаливающую мазь в укус, Шастун размышлял о случившемся. Арсений почти его убил. Вот так просто. Мозг юноши блокировал половину воспоминаний, поэтому Антон помнил те страшные минуты лишь отрывками. Слабость, прощание со всеми, сильная хватка.       Голубые глаза, отдающие красным оттенком, наполненные грустью и безысходностью.       Как будто Арсений не хотел этого делать. Как будто просто не мог противостоять инстинкту - инстинкту пить кровь.       Антон глубоко вздохнул, закрутил крышку на банке. Внизу ждет Дима явно с каким-то предложением. А там, в лесу, в доме из страшилок, ждет Арсений, который может рассказать о неизвестной вампирской жизни.       Внизу ждёт лучший друг. В доме ждёт предмет воздыхания.       Антон вернулся к зеркалу, осмотрел себя с ног до головы. Два метра роста, кучерявая голова, зеленые глаза. Ничего необычного, кроме кучи точек на плечах, часть из которых в будущем останется шрамами. Стараясь об этом не думать, Шастун натягивает футболку с каким-то ярким принтом и спешит спуститься на первый этаж, на улицу, где Дима курит уже вторую сигарету подряд. Антон встаёт рядом, опирается спиной на забор, достаёт пачку из кармана джинс. Дима молча протягивает свою зажигалку. Шастун затягивается.       Погода сегодня паршивая. Облачно, темно, дует прохладный ветер. Птицы летают низко, дети не поднимают пыль на дорожках, бабушки сидят в домах, а не на скамейках у заборов. Между парнями гнетущая атмосфера, а погода делает её в 1000 раз хуже. У обоих есть что сказать друг другу, но никто не решается начать. — Я собираюсь в соседнее село в магазин, — Слова выходят изо рта Димы вместе с дымом. — Мама дала мне целый список покупок.       Антон понимающе кивает, затягивается сильнее, ощущая, как никотин наполняет легкие. Антон прекрасно понимает, что эти слова — предложение поехать с Димой.       «До завтра, Антон» — Предлагаешь мне дополнить этот список? — Шастун не смотрит на Позова, но прекрасно знает, как тот сжимает челюсти в попытках сохранить самообладание и не послать друга нахуй. — Предлагаю тебе поехать со мной, — Звучит так же тяжело, как тучи над ними. — Отказываюсь, — Звучит так же холодно, как ветер, пробирающий до костей.       Вчера парни возвращались в деревню в полной тишине, так и не обсудив случившееся. Они неловко распрощались и разошлись по своим домам, оставив произошедшее огромным вопросом висеть в воздухе. Антон знал, что Дима был против того, чтобы Шастун возвращался в арсеньевский дом. Дима знал, что Антон всё равно туда вернется.       Как будто они всё это уже проходили. — Почему? — Дима стряхивает пепел с сигареты. — Арсений звал к себе, — Антон зеркалит его жест. — И ты, как верная собачка, побежишь к нему? — Дима замечает боковым зрением недовольный взгляд друга, но продолжает: — Чем же он так тебя приручил?       Антон от закипающей злости чуть ли не ломает сигарету между пальцев. — Что? — Голос почти дрожит от гнева. — Почему ты хочешь вернуться к тому, кто чуть не убил тебя? — Позов всё-таки смотрит на Шастуна снизу вверх. — Но не убил же, — Пожимает плечами Антон, пытаясь скрыть хоть какие-то намеки на свою, кажется, влюбленность. — Вчера не убил. А завтра? А послезавтра? — Дима сводит брови к переносице. — Через год? — Ты так далеко не заглядывай, — Усмешка, умело скрывающая раздражение. — Может, мы разойдемся с ним в конце этого лета. — Шаст, ты серьезно? — Позов встает перед собеседником, пытается поймать его глаза. — До конца лета собрался туда таскаться? — Да, — Совершенно спокойно отвечает Антон, смотря на клин каких-то птиц в небе. Он никогда не был силен в биологии. — Я же сказал, что обещал ему. — Ебануться! — Дима разводит руками, нервно смеется. — Шастун, ты чего? Арсений — убийца! — Нет! — Слишком громко отрезает Антон, грозно смотря на друга. — Он не убийца. — За что его тогда ищут? — Дима прищуривается, вспоминая относительно недавний диалог. — Неужели хотят грамоту за хорошее поведение вручить?       Антон давится воздухом от возмущения. Действительно, а почему Арсения ищут? Что такого он сделал, что теперь вынужден скрываться в лесу? Надо будет у него обязательно разузнать всю информацию об этом. — Я-то откуда знаю за что? — Находит слова Антон, выбрасывает окурок, убирает руки в карманы джинс.       Вдалеке звучит раскат грома. Дима ёжится от неприятного ощущения тревоги где-то между кишками. Он пытается придумать хоть что-нибудь, что сможет остановить Антона. — Очевидно же, что он убил кого-то, — Позов с вызовом смотрит на серьезное антоновское лицо. — И тебя убьет. — Не убьет. — Почему? — Он обещал.       Антон, включивший броню, казался совершенно непробиваемым. Дима чувствовал себя солдатом с пистолетом перед танком. Позов, ощущая свою беспомощность, горько усмехнулся: — Я на твою могилу и цветочка не положу.       Шастун на секунду округляет глаза, явно задетый этой фразой, но затем вновь надевает маску безразличия: — Мне и не надо будет.       Сверкает молния, кричат птицы. Надо бы зайти в дом или разойтись, чтобы не попасть под дождь. Парни молча смотрят друг на друга, мысленно перезаряжая свои ружья для очередного едкого выстрела. — Значит, всё-таки вернешься к нему? — Дима, зарядивший ружье раньше, снял его с предохранителя. — Да, — Антон начинает быстрее вставлять патроны. — Я против, — Выстрел мимо. — Мне всё равно, — Прямое попадание в грудную клетку. — Ты мне кто, чтобы что-то запрещать? — Еще одна дыра появляется в димином туловище. Руки Антона, как и голос, не дрожат. — Ты не можешь запретить мне делать то, что я хочу. — Но я переживаю за тебя, Шаст! — Мысленно прикрывая свежие дыры, кричит Дима. — Как ты этого не понимаешь? — Позаботься лучше о себе, Поз, — Слова точные, меткие. — Мне твоя забота не нужна.       Убит.       Антон, ведомый чувством юношеского максимализма, чувствует от Димы только угрозу. Позов просто завидует, просто хочет оказаться на месте Шастуна. Ведь это такое приключение! — Не стань графским ужином, хорошо? — Дима криво улыбается, хлопает друга по плечу и уходит в сторону своего дома.       Точно туда, откуда идут тучи.       Сверкает яркая молния, гремит оглушительный гром. Ощущая кожей капли, Шастун смотрит вслед уходящему в темноту другу. Ветер, поднимающий песок, бьет в лицо, заставляя парня жмуриться и прикрывать лицо руками.       Перебесится, вернется. Всегда же возвращался. Вернулся, когда Антон сломал его любимую машинку. Вернулся, когда Антон сорвал Диме свидание с Катей. Вернулся, когда Антон сказал учителям, что Дима украл ответы на контрольную, а не он.       Только сейчас внутри ныло по другому. Как будто больше не вернется. Как будто Антон сказал что-то лишнее.       Небеса, будто чувствуя переживания Антона, разверзлись, опуская на землю литры воды. Надо добраться до Арсения прямо сейчас. Рассказать, выплакаться. Сказать, мол, смотри, какую я жертву для тебя принес, может посмотришь на меня не как на донора?       Пытаясь заглушить совесть, кричащую о том, что надо догнать Диму и извиниться, Антон доходит до велосипеда. Легко его оседлав, парень начинает крутить педали, чтобы успеть добраться до арсеньевского дома раньше, чем развезёт дороги.

***

      Арсений, открыв дверь, ахнул. Он тут же отошел от двери, чтобы пропустить в дом вымокшего до нитки Антона. Парень молча прошел в прихожую и там остановился. С кучерявых волос на глаза стекала вода. Шастун знал, что с его одежды вода опускается на резиновый коврик перед дверью. — Настолько сильно хотел меня увидеть, что не дождался окончания дождя? — Арсений пытается пошутить, даже улыбается, но тут же меняется в лице, когда видит тяжелый взгляд своего гостя. — Снимай обувь и дуй в гостинную. Сейчас принесу тебе сухие вещи.       Арсений понял, что что-то произошло с Антоном. Шастун молча снял влажные кроссовки, прошел в гостинную. Не обращая внимание на дискомфорт, парень плюхнулся на кожаный диван и уставился пустым взглядом в декоративный камин. На душе скреблись кошки. Хотелось вытащить каждую из них за шкирку и встряхнуть. Лишь бы не было так паршиво.       Антон и сам не понимал, что чувствовал. С одной стороны — Дима прав. Арсений — вампир, убийца, охотник. Ему и стараться не надо, чтобы убить Антона.       С другой стороны — Арсений, который обещал его не убивать.       Обещал?       Антон напрягается. Откуда такая слепая уверенность в обещании, если его даже не было. Не было же! Шастун лихорадочно перебирал папки с воспоминаниями в надежде найти хотя бы однокоренные слова, но ничего не получалось. Он помнил почти дословно каждый диалог. Ни в одном из них не было обещания про сохранение жизни.       Тогда откуда взялась такая уверенность? — Что случилось? — Раздаётся прямо около Антона.       Парень дергается, почти падает на диван всем телом. Он натыкается на вопросительный взгляд голубых глаз, тяжело дышит. Мозг любезно подкидывает воспоминания о том, как Арсений чуть не убил Антона. Становится страшно.       Наверное, Дима был прав. — Пока ничего, — Сглатывает Шастун, забирая темный халат из рук мужчины. — А должно что-то случиться? — Вампир проходит в сторону кухни. — Надеюсь, что нет.       Арсений растворяется в проёме. Антон лихорадочно смотрит на махровый халат в руках. Если что-то случится, то Шастун же не сможет далеко в халате убежать, да? Может не надо переодеваться? Соврать что-нибудь, сделать вид, что кто-то позвонил и убежать. Убежать. Убежать. — Антон, не скажу, что ты меня пугаешь, но точно напрягаешь, — Арсений возвращается раньше, чем парень успевает принять окончательное решение о побеге.       Антон нервно сжимает пальцы на мягкой ткани, прикрывает глаза, глубоко дышит. Надо просто улыбнуться, сказать о неотложных делах и свалить. — Вы меня тоже, Арсений Сергеевич, — Вырывается непроизвольно.       Шастун прикусывает язык, совершенно не понимая почему решил это сказать. Вампир понимающе хмыкает, вновь уходит на кухню, перед этим бросив: — Переодевайся. Обсудим всё.       Пар поднимался над чашками с горячим чаем, шоколадный торт заманчиво стоял на столе. Антон, стараясь затянуть пояс халата на себе потуже, не мог найти себе место и удобно сесть. Арсений, ведущий с кем-то активную переписку, хмуро смотрел в экран телефона. Дождь барабанил по стеклам высоких окон. — Так вот, Шаст, — Арсений отложил телефон на подлокотник дивана, повернулся корпусом к парню. — Ты пей чай, не стесняйся. Его из Индии привезли.       Антон посмотрел на фарфоровые чашечки на журнальном столике. Чай пить не хотелось. Хотелось курить. — Я, конечно, могу начать наш диалог с обсуждения того недоразумения, но я сомневаюсь, что нам есть что обсуждать, — Арсений, в отличие от своего гостя, чашку с чаем все-таки взял. — Оксана дала всю нужную тебе информацию. — За что Вас ищут? — Антон выпаливает это раньше, чем пытается поймать этот вопрос в своей голове.       Арсений хмурится, опускает взгляд в черноту напитка. Кажется, вспомнив свой диалог с Серёжей, тяжело вздыхает. — Ты знал, что подслушивать разговоры взрослых — плохо? — Вопрос такой холодный, что если бы его можно было потрогать, то на пальцах сразу бы остался ожог.       Антон опустил голову, сосредоточился на кольцах на своих пальцах. Да, некрасиво получилось. — Мы, вампиры, в пищевой цепочке стоим выше, чем люди, — Через какое-то время начинает хозяин дома. — Но нас и меньше, чем людей. Когда-то давно, ещё до моего рождения, была ужасная война между людьми и вампирами, которую стараются в истории Земли не упоминать. Погибло очень много бойцов с обеих сторон. Всё закончилось созданием «Комиссии», которая должна была следить за тем, чтобы вампиры не убивали людей. Вампирам разрешалось пить кровь в разумных количествах, жить своей длинной жизнью. Комиссия, кстати, до сих пор помогает нам обновлять документы, скрывать нашу сверхъестественную сущность.       Антоново сердце перестало биться после слов о том, что Комиссия была создана для защиты людей. Если эта Комиссия ищет Арсения, то явно за убийство. Страх сводил конечности. Вампир, заметив, как побледнел Антон, усмехнулся. — Убийство человека карается смертью. Честно говоря, у нас даже суда как такого нет. Почти все подозреваемые сразу отправляются на гильотину, — Арсений ёжится, Антон сглатывает. У них есть своя гильотина. Какой кошмар. — А меня, вроде как, подозревают в убийстве.       Раскат грома, сопровождающийся яркой вспышкой, чуть ли не доводит Антона до крика. Атмосфера в комнате действительно гнетущая — мрачно и очень тихо. Шастун слышит, как быстро бьется его сердце. Что-то ему подсказывает, что Арсений это тоже слышит. — Вы… его не совершали? — Антон всё-таки набрался смелости задать вопрос.       В ответ — заливистый смех. При других обстоятельствах Шастун бы засмеялся вместе с вампиром, ведь его смех был очень заразительным, но сейчас было не до шуток. — Ещё одна интересная вампирская особенность, — Успокоившись, продолжает Арсений. — Парни-вампиры не могут оплодотворить женщину, девушки-вампиры не могут забеременеть от мужчин. Если же получается оплодотворить вампиршу, то радоваться рано, ведь ребенок, скорее всего, родится мертвым. Если же беременеет девушка, то надо для неё заказывать гроб, ведь ребенок, по сути, просто выкачивает из матери жизнь, понимаешь? Вообще, шанс того, что у вампира любого пола будет ребенок — ничтожно мал, почти отрицательный, — Арсений рассказывает это с такой интонацией, будто Антону семь лет и это первый урок окружающего мира в его жизни.       Антон же школу уже закончил, поэтому сложить два плюс два может. Арсений обходными путями только что… — У Вас есть ребенок? — Антон поддается вперед, поражённый собственной догадкой. — Кьяра, — Улыбка у Арсения грустная, глаза пустые. — Она родилась в сорок третьем, прямо в госпитале, где работала её мать.       Шастун, откинувшись на спинку дивана, одними губами произносит «охуеть». В голове полученная информация совершенно не укладывается. Парню было сложно представить Арсения с ребенком на руках, да еще и в военной форме. Получается, он воевал? Каждое новое предложение, сказанное вампиром, проливало свет на его личность. И этот свет был таким ярким, что выжигал антоновские глаза. — Мать родов не пережила, — Вампир со стуком возвращает чашку на блюдце. Антон подмечает, что его собеседник даже двух глотков не сделал. — Я оставил Кьяру медсестрам, ведь нацисты все ещё держали в заложниках нашу Родину. Больше я её не видел. — Почему? — Кто-то донёс Комиссии ложную причину смерти Алёны, — Арсений разводит руками. — Меня начали искать. Добрые люди помогли мне залечь на дно глубоко в тылу. Там я и уснул.       Арсений горестно выдохнул, протер лицо руками. Антон прекрасно видел сколько усилий в рассказ вкладывал вампир. Наверное, ему было отвратительно вспоминать те времена. Шастун неосознанно подвинулся чуть ближе к мужчине. — Было страшно? — Почти шепотом спрашивает юноша, имея ввиду военное время.       Арсений хмыкает, запускает пальцы в темные волосы. Антон готов поклясться, что видит в голубых глазах целое поле боевых действий с горящими танками и горами трупов. — В первую мировую, — Кивает вампир, немного щурится. — В гражданскую тоже было. Нам в её времена даже выбора не дали. Выдали винтовки, красный флаг и отправили убивать своих же друзей. Знаешь, я вообще-то из знатной семьи, — Арсений горделиво задирает подбородок. — Но пришлось принимать сторону Красных, чтобы Комиссия не проводила на гильотину под гимн Российской Империи. Во время Великой Отечественной, война стала для нас чем-то привычным? Я не испугался за себя, когда услышал Левитана. — За кого Вы испугались? — Почему-то именно это предложение застревает в мозгу.       Арсений прикусывает губу, заламывает пальцы. Он явно жалеет о том, что сказал. — За близких мне людей, — Вампир безразлично пожимает плечами, чтобы дать иллюзию того, что всё сказанное было обдуманными словами.       Арсений выглядел измученным. Он сгорбился, поставил локти на колени и закрыл лицо руками. На пару секунд Антону даже показалось, что вампир плачет. — Я проспал всё, — Говорит Арсений в ладони. — Абсолютно. Эти воспоминания… они такие свежие. Будто я только вчера бежал в атаку, молясь, чтобы мне взрывом не оторвало голову.       Пальцы Арсения сжимают темные волосы, чуть их оттягивают. Шастун даже представить не мог, что сейчас чувствовал мужчина. Было ясно одно — ему очень тяжело вновь окунаться в пучину кипящей крови своих сослуживцев.       Антон второй раз видел человека в таком состоянии. В первый раз это был уже дедушка, ветеран Великой Отечественной. Антона вместе с одноклассницами отправили разносить открытки ветеранам перед девятым мая. Тот дедушка пригласил их на чай, начал рассказывать о войне. В какой-то момент он сел точно так же и заплакал. Одноклассница аккуратно гладила его по спине, чтобы успокоить, пока Антон хлопал глазами и не понимал как реагировать.       Главное, что сейчас понимал.       Аккуратно, боясь напугать Арсения еще сильнее, парень подвинулся к нему. Холод кожи чувствовался даже через ткань домашней футболки. — Всё закончилось, — Юноша вспоминал слова своей одноклассницы, медленно гладя Арсения по спине. — Всё позади.       Вампир не шевелился, казалось, даже не дышал. Дождь за окном сбавил напор, лишь изредка попадая по стеклу. Гром теперь звучал намного тише и реже. — Знаешь, чтобы нас убить, надо отрубить голову и сжечь тело вместе с ней, — Начал Арсений неожиданно спокойно. — Если же нас не сжечь, а положить голову рядом с шеей, то через время рана срастётся и мы оживем. Страшное зрелище на самом деле, — Вампир качает головой, убирает ладони с лица, но не выпрямляется. — Поэтому многие из нас воюют по контракту в горячих точках. Там и деньги, и кровь во всех смыслах этого слова. Но я не понимаю как можно убивать людей. — Погодите, — Шастун задержал руку в воздухе. Арсений повернул голову, вопросительно смотря на собеседника. — Разве Комиссия не должна их обезглавить?       Арсений горько усмехается, откидывается на спинку дивана. — Нельзя убивать людей, Шаст, — Сказал вампир с такой интонацией, будто то, что он говорит — очевидная вещь. — Врагов можно.       Антон опустил взгляд в пол, сжал кулаки. Когда стирается та грань между «человеком» и «врагом»? Может быть, не все «враги» на самом деле враги. Есть же и такие, как Арсений, кого две войны подряд заставляли воевать обстоятельства. Но как понять кто направил на тебя дуло автомата? — Какие-то серьезные темы мы с тобой подняли, — Арсений тянется за тортом, кладет себе кусок на небольшую тарелку и возвращается в исходное положение. — Ты так и не рассказал, что с тобой случилось перед приходом сюда.       Шастун помотал головой, показывая, что не хочет развивать эту тему. Он взял уже остывший чай, собираясь распробовать индийскую заварку, как неожиданно начал говорить: — Дима переживает за меня. Не хочет, чтобы я приходил к Вам, ведь Вы можете спокойно меня убить, — Парень ставит чашку на стол, сцепляет пальцы в замок и жмурится, в попытках остановить свою речь. Не получается. Такое ощущение, будто кто-то говорит за Антона. — Я тоже начал переживать. Может, в какой-то из дней я не выйду из этого дома.       Парень закрывает рот рукой и испуганно смотрит на хозяина дома. Честно признаться, Антон боится говорить правду вампиру, ведь ему нравится такая необычная компания, даже несмотря на смертельную опасность. Арсений же с безразличным видом снимает с куска торта крем. Дождь прекращает барабанить по стеклам, оставляя пару в абсолютной тишине. — Это нормально, — Собрав крем на ложку, вампир отправляет её в рот. — Что вы оба боитесь, — Арсений вытаскивает ложку изо рта, качает ей в стороны. — Я бы, наверное, тоже боялся. Но я же говорил тебе, что не сделаю больно, разве нет? — Говорили, — Пару раз кивает Антон. — Но если Вы свернёте мне шею, то я вряд ли успею почувствовать боль. — Ох, Антон, хватит выкать! — Ложка возмущенно взлетает вверх вместе с рукой. — Хорошо, — Немного виновато произносит парень. — Теперь я тебя даже случайно не убью, не переживай, — Арсений начинает разделять кусок торта по слоям. — Если смерть Алёны мне ещё могут списать со счетов, ведь по факту её убил не я, а Кьяра, то твоя смерть будет означать и мою смерть тоже. Поверь, жить я еще хочу.       Шастун криво улыбнулся, вновь взял чашку с чаем. Странный осадок от диалога остался где-то внутри. Антону всё равно было сложно принять тот факт, что Арсений — древний вампир, лично заставший половину учебника по истории. Наверное, он столько всего интересного может рассказать! — Что ты делаешь? — Шастун вопросительно смотрит на то, как старательно мужчина расчленяет десерт. — Хочу низушку от торта, — Арсений продолжает соскабливать шоколадный крем ложкой, а Антон глупо улыбается, даже не подозревая какими влюбленными глазами смотрит на вампира. — Может, фильм посмотрим? Всё равно не отпущу тебя, пока твоя одежда не высохнет.       Антон быстро соглашается, в мыслях перебирая список отложенных фильмов. — Боевик? Хоррор? Детектив? — Антон, поменяв чашку на пульт со столика, включает телевизор. — Что, прости? — Арсений искренне не понимает вопрос. — Испугаться, посмотреть на драки или решить загадку? — Почти сразу находится Шастун. — Меня вряд ли что-то напугает, — Самодовольно улыбается хозяин дома.       Приняв это высказывание за вызов, парень начинает искать в поисковике фильм ужасов.