Про козлов и козочек

Петух кукарекнул и затих, схлопотав кирзач на свою дурную голову. И теперь залихватски нарезал круги под недоуменное клёкотание кур. Росинант зевнул и с наслаждением потянулся. Утро застало его во дворе дома, где он вечера, окрыленный водочными парами, бороздил воображаемые морские просторы, ориентируясь по звездам. Росинант, которого родители назвали в честь какой-то героической лошади, в детстве был романтиком и мечтал о приключениях, пиратах и свободе. А потом приемный папа Сенгоку армейским ремнем доказал ему, что все они вымерли еще во времена мамонтов. А Земля вообще плоская, и далеко Роси не уплывет, свалится за край, и поминай, как звали. И жить надо настоящим. Например, козами. Прекрасные существа, если рога поотшибать некоторым. Так что, Роси следует их пасти и доить. Папа Сенгоку, он же председатель колхоза, оставил непутевому сыну все свое имущество, нажитое честным и непосильным трудом: избу, семь коз и вилы, после чего исчез (как оказалось — свалил в отпуск). Писал потом, что надолго, но Росинант подозревал, что навсегда. Его образования трех классов церковно-приходской школы вполне хватало, чтобы прочитать адреса на открытках-фотографиях, которые иногда слал папа Сенгоку. Вот на последней, например, какой-то вегас, где папа Сенгоку в цветастых шортах и в обнимку с девицей легкого поведения, прям как Доффи. С тем исключением, что Доффи отнюдь не девица. Ничего, вздыхал Росинант, когда-нибудь и он, отдав всю жизнь родному колхозу, тоже по этим вегасам поездит. С такими же грудастыми девками. Если будет на что, потому что пока единственным источником дохода служили козы. Из которых Роси честно выдаивал молоко. Утром, днем и вечером. Козы хирели, но, видать, судьба у них такая. *** — Роси, а, Роси, — Доффи толкнул его плечом, едва не опрокинув. – А пошли ночью на сеновал. — У меня козы не доены, — Росинант с подозрением покосился на трехметровую звезду колхоза в роскошной розовой шубе. — Ну Росинька, я тебе кое-что покажу, — Доффи кокетливо стрельнул глазами. И улыбнулся улыбкой крокодила. Точно-точно! Росинант их в книжке видел. — Что я там не видел? – буркнул он, отходя подальше. Тетушка Цуру не одобряла их общение. И, если честно, Доффи вообще никто не одобрял. Он никак не желал вкалывать на благо колхоза, склонял к разврату на сеновале, мечтал о больших деньгах и не стеснялся об этом говорить. Ему завидовали и на него злились. Росинант же ни к одной когорте не принадлежал, и вообще ему нравились сиськи. Вроде бы. — Есть у меня кое-что, — заговорщицки прошептал Доффи, — а у тебя нет. — У меня козы… — Ой! Да что ты заладил про коз? Любовь у тебя с ними, что ли? Я тебе так скажу – это отклонение. — Отклонение – это ты, — огрызнулся Росинант. – А коз доить надо. — Ну вот подоишь, и пошли на сеновал! – Доффи широко и белозубо улыбнулся. – И твой мир никогда не станет прежним. — Росинант! – громко окрикнула его тетушка Цуру через забор. – Почему на моем петухе твой сапог?! — Почему сразу мой?! – пошел на попятную Роси. — А чей? Такой здоровенной лапти ни у кого больше нет. И вообще, отойди от Доффи, он плохо на тебя влияет. Росинант тяжело вздохнул. Ему было двадцать пять годиков, и он сам при желании мог плохо повлиять на кого угодно. Ноги там переломать, медведю в рыло дать. Но с тетушкой Цурой спорить бесполезно. Ее худенький кулак не отправлял в нокаут, как Росин, а сразу сносил мишке половину черепа, и мозги разлетались по ближайшим деревьям. — Цуру, Цуру, — картонно повздыхал Доффи. – Вы просто завидуете моей шубе. Из-за забора вылетел петух с кирзачом на башке, ловко пущенный в голову Доффи. Тот так же ловко уклонился. Не стоило ему напоминать про шубу, перья для которой он честно одолжил в курятнике тетушки Цуру, а потом долго красил их фломастером. — Вместо того, чтобы ерничать, помог бы сэру Кроку картошку посадить. Ему с одной рукой сложно. — А зачем вы вообще его на картошку отправили? – изумился Роси. Сэр Крок был то ли почетный лорд, то ли чуть менее почетный граф, одним словом – сэр. И обычно смолил вонючие сигары и рассказывал о том, как потерял руку, всем тем, кто не успел убежать. Истории менялись, но, видимо, фантазия начинала сбоить, и сэр Крок все чаще повторялся. Самой популярной была та, где когда-то давно он отгрыз себе руку, застряв в капкане, поставленном в пустыне на койота. В любом случае, картошка была ему не по статусу. Тетушка Цуру так ничего и не ответила и наконец-то ушла, решив, что ее важное и ценное мнение донесено до общественности. — И все-таки, Роси, пошли на сеновал, а? На сеновал Росинант не пошел, были дела поважнее. Например, нарубить дров, о чем он честно и громко проорал на весь колхоз, чтобы все успели попрятаться. Колоть дрова он любил. Щепки разлетались боевыми копьями и застревали в стенах. Ну или в тех, кто не внял предупреждениям. Пожалуй, только от Гарпа они отскакивали как зубочистки, но неудивительно: тот спокойно приносил деревья из леса на плече, без усилий вынув их из земли. Ну а дальше с ними разбирался Росинант. Жаль только, топора у него не было. Все-таки, наверное, топор был бы удобнее, чем вилы. Но что есть, то есть, другого папа Сенгоку не оставил. Наконец, когда с делами было покончено, а солнце упало за горизонт, можно было и отдохнуть. Росинант с наслаждением разлегся на старой железной кровати и уже обдумывал, не сходить ли к Йоле. Она, конечно, страшна, как все грехи мира, но с ней можно было поговорить о высоком. И еще у нее были классные сиськи. Но идея так и осталась идеей, потому что в дверь вежливо постучали ногой и, не дожидаясь приглашения, внутрь вошел Доффи. — Росинька, а я к тебе. Подумал, что ты прав… сеновал – так себе место. Мыши в сене живут. А вчера я там осиное гнездо нашел. — По-моему, я тебя не звал, — Роси страдальчески посмотрел в потолок, но тот остался глух к его бедам, и никакая подгнившая балка не упала на голову Доффи. — Злой ты. Счастья своего не понимаешь… — Доффи сел на табурет и опасливо покачнулся. – Я ж не просто так, может, ты мне нравишься. Жалко мне тебя. Прозябаешь тут со своими козами, а мог бы мир посмотреть, себя показать. — Опасные речи ты ведешь, не по-колхозному они. — Да скука здесь смертная! — А ты поработать попробуй, чтобы не скучать. — Я только макраме плести умею, а кому оно тут нужно? И вообще, ты сам подумай – мы тут прозябаем, а твой папа Сенгоку где? Ему можно, а нам нет? — Он почетный житель колхоза, — вяло отозвался Росинант. Слова Доффи будили в душе все те темные порывы, загнанные глубоко-глубоко армейским ремнем. Солнце совсем угасло, сумерки сгустились до черноты, и пришлось вставать, чтобы зажечь керосинку. Теперь в неясных тенях виделись ему дальние моря, сабли наголо и папа Сенгоку, расстегивающий ремень. Росинант мотнул головой, отгоняя видение. Ничего там не было. Только пауки и дохлые мухи в паутине. — Ну так чего пришел-то? – Он сел на кровать, скрипнувшую пружинами, и вытащил из-под подушки сигаретную заначку. — Говорил же – показать кое-что. — Хрен с тобой, показывай, — согласился Росинант, надеясь, что Доффи отстанет, и попытался прикурить, но в доме стояла такая сырость, что ни одна сигарета ее не пережила. Жаль, табак он лично, с риском для жизни, крал у Смокера. Доффи порылся в недрах шубы и торжественно вытащил шар. — Это что? — Глобус. — Ну и? — не понял Росинант, разглядывая нарисованную на шарике карту. У папы Сенгоку были такие, только здоровые и на бумаге. — Он круглый, идиот! — Я вижу, что не квадратный. Нужен он зачем? — Да это же карта мира! — Доффи всплеснул руками. – И она не плоская. Дошло? Росинант пожал плечами. Круглая или нет, какая разница? Колхоз, вон, вполне себе плоский. А картинки эти можно хоть на горшке, хоть на бутылке водки нарисовать. Так что, глобус не показатель. Доффи скорчил печальную гримасу и покачал головой. — То есть, нам всем втирали про плоскую Землю, а то, что она круглая, тебя совсем не волнует? — Нет, — отрезал он. – Нужен этот твой глобус колхозу? Нет. Так о чем тут думать? — Росинька, — Доффи заполошно схватил его за руки, отчего глобус с громким стуком укатился под кровать. – Давай сбежим отсюда вместе. Будем только вдвоем, мир покорим. Здесь же никаких перспектив, только козлов и доить. — Коз, — поправил Росинант, пытаясь стряхнуть с себя цепкие руки. — Я открою тебе страшную тайну, но козлы у тебя тоже есть. Ты им под хвост смотрел? — Нет, — опешил Роси. — А зафига? Дергаешь за вымя и дергаешь. — И у всех вымя одинаковое? — Ну-у, — задумался он. — Не у всех. Некоторым не повезло, но со всеми случится может. Вон, у тетушки Цуру вообще… Росинант запнулся, решив, что продолжать кощунственно, и устыдился. — Вот те, кому не повезло, и есть козлы. И дергаешь ты их не за сиськи. Прикинь! Да и не молоко от них получаешь. Росинант завис над таким заявлением. Конечно, он был в курсе о разнице между мужчиной и женщиной, но то люди, а то звери. У них-то, небось, все по-другому. — Доффи, шел бы ты, — вздохнул Росинант. — Пришел, несешь какую-то ерунду, а обо мне что люди будут думать, если узнают, что ты у меня ошивался. Кажется, Доффи обиделся. И даже ненатурально хлюпнул носом, тут же утерев его перьевым рукавом. — Ты разбиваешь мне сердце, Роси. Я же хочу, как лучше. Мир же ни одним колхозом ограничивается. Там и моря есть, и горы, и вообще, — на последнем слове Доффи развел руками, — много чего. — Ну есть он там, и что? Он-то там, а мы здесь. — Вот и я о чем! Мы тоже можем быть там! — Где? — По всему глобусу. — Доффи, ты бы к шаману сходил. Пусть он голову тебе полечит. — Росинька, — страшным шепотом произнес Доффи, — но он же олень! — Ой, как все запущено, — простонал Роси. — Но у него рога! И копыта! — Потому что шаман. Ему положено. — Дивная тварь из дивного леса, — пробормотал Доффи. — Эй, а вот этого не надо, не смешивай правду с вымыслом. В дивном лесу эльфы живут, а не шаманы. — Чего б им среди эльфов не жить? – Доффи вздохнул. – Да и не существует их. Сказки все это. — Видел я парочку, — тихо-тихо, словно боясь, что услышат, произнес Росинант. И Доффи тут же обратился в слух. — Здоровенные такие, волосатые, накрашенные, в платьях и с кривыми ногами. И сиськи накладные. Короче — дивные, одним словом. Говорят, если в их лес попадешь, тоже таким станешь. И не вернешься никогда. — А давай поспорим, что я туда схожу, ягод наберу и живым вернусь. Что скажешь? — Скажу, ты совсем с катушек слетел. Никто туда не ходит. Помнишь Санджи? Ну тот, который из полена умел обед из трех блюд приготовить! Ушел прошлой осенью за грибочками — и все. Сгинул. И ты сгинешь. Никому хода в тот лес нет. Доффи уныло кивнул. *** Лето пролетело как-то незаметно, а за ним и осень. Первый снег белым покровом лег на грязные дороги и навоз, все холоднее были ветра, все злее выли волки в соседней роще, и одну козу Росинанта даже сожрали. Прямо в сарае. Зажарили и съели. Ловили волков, ловили, да слишком умными те оказались. Зимой особо делать было нечего, все мерзли по своим домам и на улицу выходить старались лишь по нужде. Той самой. Желательно вприсядку, чтобы не замерзнуть, и с рогатиной в руки на случай медведя. Который почему-то никак не желал ложиться спать. Папа Сенгоку говорил, что это проклятые эльфы их совсем доконали. Орут, пьют, и мишки маются бессонницей. Хотя одно нехитрое развлечение в колхозе имелось. Свадьбы. Вот и Росинанту досталось. Тетушка Цуру уже второй день осаждала его дом с кандидатурами на выбор. — Ну смотри, Малышка Пять. Всем хороша, — размышляла она вслух, пока Росинант глушил подогретую водку. — Хозяйственная, красивая. — Пять мужей у нее было и все умерли при странных обстоятельствах, — нахмурился Роси. – Не хочу быть шестым. — Так то же случайно все было. Ну упал пятый мужик с крыши, да на топор… — Три раза подряд. — Ладно, не хочешь Малышку, есть еще Йола. Одинокая дева не первой свежести. Но какой талант! Дети художниками вырастут. Лучше всего у Йолы с ее талантом получалось делать пугала, от которых шарахались не только птицы, но и люди при свете дня. — Зачем мне дети-художники? – уныло спросил Роси. Водка в чашке кончалась. — В маляры пойдут. Полезное дело, у нас каждый второй забор покрасить надо. — К тому времени, как они вырастут, от заборов ничего не останется. Не нужна мне Йола, короче. — Ну-у… — тетушка Цуру задумчиво воззрилась в потолок. — Не помню, как ее там, утонула бедняжка года два назад. — Так ее похоронили, — Росинант аж подавился воздухом. — Откопаем. Чего не сделаешь для счастья семьи. — Тетушка Цуру, я вас очень уважаю, но давайте без крайностей. Рано мне жениться. — Нет! — отрезала она. — Твоему дому, определенно, нужна женская рука. А то пыль, пауки по углам, есть нечего. Одни козы на уме. Уж не с ними ли… — Окститесь! — возмутился Росинант. Было тоскливо. Зимой всегда так. Темно, холодно, даже дрова не порубишь: они промерзали насквозь, их даже Гарп сломать не мог. Сидишь, жрешь водку целыми днями, уже даже не пьянея последние лет двадцать от нее, просто по привычке. И с пауками разговариваешь вечерами, и не замерзших дров хватало разве что на слабый обогрев дома, а о баньке речи уже не было. Мыться приходилось в проруби, если ее вообще удавалось прорубить. И все чаще небо пылало зелеными огнями, и колхоз замирал в суеверном страхе. Только Трафальгар Ди Ватер Ло, пришедший к ним откуда-то еще в глубоком детстве и живший в землянке на отшибе, не боялся. Только мрачно смотрел на всех и обзывал дебилами. То ли на голову ушибленный, то ли вообще колдун. Нормальный человек будет себе кожу узорами изрисовывать и людей сторониться? Ни хозяйства своего, ни жены. Говорили, что только Доффи с ним и общался. Но то Доффи, он общался со всеми, пусть и не всегда с согласия общаемых. — Росинька, — в дверь поскреблись. — Ты дома? — Нет, — ответил Роси. Вспомнишь говно, а вот и оно. Не успела тетушка Цуру уйти, как этот явился. — Мерзнешь? — Доффи вошел в комнату, таща за спиной огромный сверток. – А я тебе подарок принес. Роси с подозрением глянул на нечто, завернутое в тряпку. Воображение рисовало освежеванную тушу медведя. — Вот, — Доффи вывернул сверток на кровать: необъятный комок черных перьев. – Шуба. Почти, как у меня. — Из курицы? Тетушка Цуру теперь точно тебя убьет. — Нет, это ворона. Ну-ка, примерь! Сопротивляться не было смысла, и через минуту Росинант утонул в перьях цвета безлунной ночи. Стало теплее. — И откуда ты столько ворон взял? — Это не я. Ло достал. Говорит, спрыгнешь вниз с ветки, три раза в полете перевернешься, и сам вороном станешь, если шею не свернешь. — Зря ты с ним общаешься. — Он прикольный, — отмахнулся Доффи. — Столько всего знает. Как аппендицит одним взмахом меча вырезать, как ногу пришить, если отвалилась, и что небо зеленое потому, что на юг ехать надо, а то у черты северного полюса живем, и солнечная радиация в атмосфере… — Стой! — рявкнул Росинант. — Колдун он. И не повторяй за ним его темные заклинания! — Ну и что, что колдун? Зато он знает, что Земля не плоская и даже не шар. А эллипс. И шамана нашего он учил лечить, потому что, по его словам, мы тут все такие кретины неученые, что больше говорящему оленю поверим, а не человеку. Хороший он мужик, Росинька, — Доффи как-то по-особенному вздохнул, и Росинант скрипнул зубами. Не нравилось ему такое пристальное внимание к колдуну, до добра не доведет, а Доффи и так по грани ходит. Вон уже слухи ходили, не принести ли его в жертву, чтобы зима теплее стала. Все равно никому нахрен не нужен. Слухи, скорее всего, но напрягало. Да и звать Роси на сеновал Доффи перестал еще в начале осени. Не то что бы Роси хотел, но почему-то чувствовал обиду. — Спасибо за шубу, — буркнул Росинант. — Да не за что, — отмахнулся Доффи. — Ты лучше Ло это скажи, он своим бубном их глушил, а я только подбирал, что отпало. Так вот зачем ему бубен! Росинант встречался с Ло пару раз, да и то по случайности, но размеры бубна, перекинутого на веревочке через плечо оценил. Не хотел бы он такой штукой получить в морду. А то после и морды-то не останется. Один блин будет. Но все же, нехорошим Ло человеком был. Колдуны другими и не бывают. — Зря ты к нему ходишь, сначала заливал тебе про прыжки с дерева, потом этим бубном... — Ну, это да, — Доффи почесал макушку, — с чувством юмора у него все сложно. Он же шутит с такой же миной на лице, с которой и правду говорит. Но, повторю, интересно с ним. Вот где бы я еще про эллипс узнал? — Да на кой хрен тебе про него знать-то? — Росинант машинально погладил перья. — Чтоб совсем тупым не быть, как все тут, — огрызнулся Дофламинго. — Уплыву отсюда к чертям собачьим. Ты знаешь, что тут недалеко — за лесом, океан целый. Ледовитый, правда. Так что, придется ледокол строить. — Далеко ты все равно не уйдешь, по лесу-то. Волки. — Видел я этих волков. Ло их подкармливает. Два парня и девица, от правительства тут схоронились. — А вот про это ты лучше нашим всем расскажи, а то тебя уже в жертву приносить собрались, — на полном серьезе произнес Росинант. Доффи хоть и был малость с приветом, демонстративно сжигать его посередь деревни все равно перебор. — Тьма Египетская, — простонал Дофламинго, прячась в перья воротника. — Египет на юге… — И что? Там так же темно, как и в нашей жопе. Только теплее. В Египте. Понял? — Нет, — честно ответил Роси. Про Египет он где-то читал или слышал. Там были пирамиды и шастающие по ним мумии фараонов. Тьфу, гадость какая! — Роси, ну ты просто подумай. Мы разве хорошо живем? — Да, — и это тоже было правдой. Печь у Росинанта была промазана и не дымила, козы были здоровы, что еще надо? Одна коза, правда, недавно увеличилась в размерах, словно проглотила мяч, на который Роси и пенял: недавно местная детвора куда-то посеяла свои, а коза номер 3 имела склонность жрать все, что плохо лежит. Ну ничего, сдуется, и все нормально будет. — Я бы ушел, — начал было Доффи резко, но тут же потупил глазки. — Да не могу без тебя. — Да и со мной у тебя не получится, — отчаянно ничего не понимал Роси. Потому что если принимать все за правду — страшная правда получалась, неудобная какая-то. Проще свалить на Доффи, что его в детстве головой ударили. — Только у папы Сенгоку получилось, у него карта местности была, но он ее с собой забрал. А мы или в болоте застрянем, или нас волки сожрут. Уже настоящие. — А нам Ло поможет. Он говорит, что дорогу через болота хорошо знает. Часто мотается туда-сюда, то за лекарствами, то за какой-то девахой. Ты подумай как следует. — В могилу нас твой колдун заведет, — едва слышно пробормотал Росинант. — А давай я тебя с ним познакомлю, а? Ну, Росинька! Поговорите, убедишься, что он нормальный мужик-то. — А к нам чего пришел? От кого прячется тогда? — Да с чего ты взял… — начал было Доффи, но Росинант прервал его. — А что ему тут делать? Ворон пугать? Шамана учить? Так и без колдуна шаман мог все. — Наш шаман с бубном прыгать только и умел. А теперь людей лечит. — С нечестивым духом он связался, небось сам тогда его и призвал на наши головы. Доффи, ну прошу я тебя, выбрось чушь из головы. Весна уже скоро, лучше будет. Это в темень зимнюю мороки лезут. Доффи шумно выдохнул и встал: — Но ты подумай, Роси. Росинька, целый мир вокруг, а мы в такой жопе прозябаем. И ушел, оставив Росинанта задумчиво перебирать перья шубы. *** Росинант помялся с ноги на ногу и постучал в дверь. Где-то внутри дома послышались тяжелые шаги, дверь открылась, и наружу повалил дым. Среди него виднелся сэр Крок, пыхтящий сигарой. — Чего тебе? — недружелюбно спросил он. Может, от дела какого отвлекли, а может, просто — настроение зимой у всех хреновое. — Да вот, в гости решил зайти. Ты не думай, я с гостинцем, — Росинант протянул ему мешочек с отсыревшим табаком, свято веря, что сэр это точно зажечь сумеет, потому что умудрялся курить все, до чего дотягивался. Год назад, Росинант это хорошо помнил, так как тетушка Цуру два дня гонялась за сэром Кроком с лопатой, тот скурил хиленькую клубнику из ее огорода. Или чеснок. Или лук. Или все вместе смешал, не важно, короче. Главное, что скурил и не поморщился даже. Росинант сам видел. Что уж говорить о сыром табаке Смокера? — Ну заходи уж. Росинант вошел в стылые полутемные сени, кое-как нашел дверь в избу и наконец-то оказался в блаженном тепле. Хотя он сюда и не греться пришел, все равно приятно. Да и интересно у сэра Крока было, чего уж врать. Один золотой унитаз чего стоил! Зачем он нужен — Росинант понятия не имел, но название знал. Доффи как-то сказал. В любом случае блестел этот унитаз красиво, занимая почетное место в избе. Дождавшись пока следом зайдет хозяин, Росинант бесцеремонно плюхнулся на лавку, разглядывая мутные черно-белые фотографии на стене. Большую часть людей он не узнавал, но были и знакомые лица. Папа Сэнгоку, например, с вилами наперевес и пучком картошки. — А, это мы у Цуру картошку копали, — заметив его взгляд, осклабился сэр Крок, нежно поглаживая стоящую на столе банку с ящерицей по кличке Бананавани. — Я тебе скажу, что это было покруче, чем перейти пустыню. — А где эта пустыня? — Росинант перевел взгляд на него. — В Сахаре. — А где Сахара? — В пустыне, — флегматично ответил сэр Крок. Название у пустыни было забавное. Сладкая она, что ли? — А Ледовитый океан где? — решился, наконец, Росинант, злясь на самого себя и Дофламинго до кучи. Засадил зерна сомнений, падла такая. — Я тебе справочник по географии, что ли? — огрызнулся хозяин дома, высыпая на ладонь табак. — Как достал? Выпросить у Смокера его драгоценный табак было можно, но пришлось бы потом полгода на него горбатиться. Росинанта такой вариант, конечно, не устраивал. Спереть было сложно, но все-таки возможно. Всю ночь Росинант, как крот, рыл подкоп под забором с колючей проволокой… — Не скажу, — ответил он. Ну не делиться же секретом, пусть даже он и сомневался, что сэр Крок решит сделать так же. Не того полета птица, как однажды сказал Доффи. — Ну и хрен с ним. Так чего пришел-то? — Ты же с папой Сэнгоку дружил, вроде. — Росинант снова посмотрел на фотографию. — Он тебе не говорил, куда собрался уходить? — А тебе зачем? — с подозрением спросил сэр Крок. — Предать родной колхоз хочешь? Это ты зря. Я вон себе руку отгрыз, чтобы сюда добраться и идти в светлое будущее, а ты… — Да мне просто интересно стало. Куда я от своих коз денусь, — мрачно заметил Росинант. — Но идти-то отсюда некуда! Там и волки, и эльфы, и этот… который ледовитый. — Меньше этого петуха в розовых перьях слушай. Вот уж кого из колхоза выкинуть надо! В чем-то сэр Крок, конечно, был прав. Дофламинго и правда был бельмом на глазу у всего честного люда. Но выкидывать на съедение эльфам, тьфу, волкам и медведям в лес тоже было не по-человечески. Собственно, как и сжигать, но с этим колхоз, вроде, определился, что не стоит. Лучше оставить до особо голодного года. — Ну вот ты сюда как дошел? — не сдался Росинант. — Кроме пустыни. Ведь есть же что-то, помимо нашего колхоза. — Есть, — сэр Крок задумчиво почесал крюком щеку. — Эльфы вон живут. А если южнее, то лягушки в болотах. — Южнее — это где? — Там, где не севернее. — Логично, — пробормотал Росинант. — А далеко эти болота с лягушками? — Да не очень. Но ты туда не суйся, утопнешь нахрен. — Но папа Сэнгоку куда-то же делся. — Твоему папе по возрасту на пенсию пора было, вот он и ушел. Доживешь до его лет, и сам вали куда хочешь, а пока изволь работать на благо светлого будущего. "Кто бы говорил", — подумал Росинант, но промолчал. Вот кто уж не был замечен в яром труде, так это сэр Крок. После Дофламинго, конечно. — Ладно, не кисни, — сэр Крок похлопал его крюком по плечу. — Папаша твой мне не говорил, что свалить отсюда собирается. Просто ночью взял и ушел. Вечером еще был, а утром уже нетути. Да ты и сам знаешь. Да, Росинант знал. Ночью папа Сэнгоку вышел до сортира и сгинул. Два дня его потом багром в этом самом сортире выловить пытались, не нашли. Помянули по-соседски, а позже Росинант уже получил открытку с фотографией. Как сейчас помнил, что принес ее какой-то заросший мужик вида такого, что перекреститься хотелось. Говорил, что почтальон, но кто ж поверит? У них почты тут никогда не водилось. Так что, прикопали на всякий случай, и хрен с ним. *** Доффи, как обычно, ввалился в избу без какого-либо приглашения, отвлекая Росинанта от разглядывания засохшего паука на столе. — Росинька, что делаешь? — улыбнулся в тридцать два зуба тот. — Да вот, — Росинант стряхнул паука на ладонь и протянул гостю. — От голода сдох. — Новый заведется, — хмыкнул Доффи, осмотривая восьмилапое сушеное тельце. — Все равно жалко, — Росинант стряхнул его на пол. — Живое существо все-таки. — Что-то тебя на сентиментальность пробило, — Доффи сел прямо на кровать в мокрой от снега шубе. — Не к добру это… — Сети… санти… сентента… тьфу. Говори по-человечески! Чего приперся? — Скучно, — Доффи широко зевнул. — Не зима, а тоска сплошная. Темнота вокруг. Тошно мне, Росинька. Тошно. — А ты пораньше вставай. Глядишь, и день застанешь. — Росинант придвинул к себе бутылку водки и сделал глоток прямо из горла. — Да не о той темноте я говорю. Вот тебе разве все не обрыдло? Одно и то же, одно и то же. День за днем. Ничего не меняется. — Как это ничего? — возмутился Росинант. — Я вот в гости к сэру Кроку ходил. Поговорили. — То же мне — большое дело, — отмахнулся Доффи. — Я тоже могу к нему сходить, а смысл? Унитаз посмотреть? Про капкан поговорить? Больно надо! — Да, — хлебнув еще, согласился Росинант. — Хрен он на что ответит. Не знает, наверное. — И что спрашивал? — Как папа Сэнгоку отсюда ушел. И как сэр Крок пришел. — Ты б еще спросил, как он унитаз свой притащил. Я бы на это посмотрел. Штука-то тяжелая. Видел, как под ним пол прогибается? Росинант пожал плечами. Золотая диковинка мало его интересовала. Пользы от нее — ноль, так чего рассматривать? Один раз увидел, и хватит. — Ну… он еще про болота с лягушками сказал. То, что южнее. Я, правда, не понял, где это. — Полярную звезду знаешь? Вот если по ней ориентироваться, то, значит, идешь на север. А в обратную сторону — юг. — Это тебе колдун рассказал? — кисло осведомился Росинант. Такую заумь мог придумать только он. — Ну колдун, — Доффи пожал плечами. — Говорю же — он много знает. Лучше б ему вопросы задавал. — Да ну, проклянет еще. Так и буду косым ходить всю жизнь. — А так будешь ходить тупым, — огрызнулся Доффи. — Как козел. — Сам ты козел, — обиделся Росинант. — И чего я тебя слушаю, ведь бред же несешь, как есть — бред. — А ты себя послушай тогда, — словно и не обидевшись, продолжил Доффи. — Тебе надо всю жизнь коз доить? Вот только честно? Об этом мечтал, этого хотел? Прозябать в этом колхозе, пропивая последние мозги? — Это ты их пропил, а мы идем к светлому будущему! — искренне возмутился Росинант, параллельно отмечая с грустью, что водки осталось на один глоток. — И какое оно? Светлое будущее? — Ну… — Росинант задумался, но в голове воссияла пустота. — Чтобы всем жилось хорошо. Козы чтоб не болели. — Росинька, забудь ты про коз. Для тебя конкретно, какое оно — светлое будущее? — Ну… — снова протянул Росинант. — Топор хочу, вилами дрова колоть неудобно. — Топор он хочет! А помасштабнее? — Доффи, ну чего ты пристал? — Да я к тому, что нет у тебя тут никакого светлого будущего! Ни у кого нет. Росинант обиделся. К жителям колхоза он, в большинстве своем, относился хорошо. Даже к Доффи в глубине души. Ну подумаешь, юродивый малость, с каждым могло случится. — Знаешь, Доффи, — Росинант встал, — шел бы ты дров поколол, что ли. Все пользы больше, чем от ерунды, которую ты несешь. — Не хочу я всю жизнь дрова чинить и крыши колоть! А ты сиди тут и мечтай о топоре дальше! Уйду я отсюда, а ты как хочешь… Или думаешь, что потом как Сэнгоку будешь? На пенсию выйдешь, и тогда можно уже и в лас-вегасы ноги делать? Не получится, — Доффи встал, оставив после мокрой шубы такое же мокрое одеяло, и смерил Росинанта злым взглядом. — Знаешь, почему? Потому что ты не Сэнгоку, а тупое полено. Росинанту очень хотелось дать Доффи в морду за обидные слова. Не тупой он! Это Доффи никак понять не мог, что ему и тут хорошо. Хотя и всплывают иногда в голове разные предательские вопросы. Ничего, это пережить можно. — Я ухожу, — повторил Доффи. — Ты это уже говорил. — Ну а вдруг ты не слышал, — Доффи взял со стола бутылку, допил остатки водки и фыркнул. — Ну и гадость же пить в этом колхозе приходится. — Ой, будто другое что бывает, — махнул рукой Росинант. — Коньяк, пиво, вино, абсент, ром, джин, мартини, виски, — Доффи старательно загибал пальцы. — И еще много чего, уже не помню конкретно. Но откуда бы всему этому тут взяться, а? И не дождавшись ответа, Доффи вышел, громко хлопнул дверью и оставил Росинанта в невеселых размышлениях. *** Колдун сидел на лавке и точил нож. В тулупе и валенках выглядел он не так уж и страшно. Почему-то даже слегка нелепо, но Росинант все равно опасался. Мало ли что. — Чего надо? Привороты-отвороты не делаю, зубы не заговариваю, порчу не навожу. — Да я спросить хотел, — помявшись, Росинант сел на край лавки, чуть не перевернув ее. — Ты откуда тут взялся? Тоже из пустыни? — Какой, нафиг, пустыни? — опешил тот. — Которая сладкая такая, — забыв название, пробормотал Росинант. — Сахара, что ли? — Ну да. Как сэр Крок — ну тот, который с крюком. — Нет, не из Сахары, — колдун ухмыльнулся. — А тебе что? — Да так… интересно стало, что там дальше за болотами и лягушками. — Не знаю, о каких ты болотах, они тут повсюду, но дальше много чего есть. Тебе зачем? — Да, вот… — Росинант подумал-подумал и все-таки спросил: — Ты чего в наш колхоз приперся? Вышло как-то слишком резко, и колдун нахмурился, явно недовольный таким вопросом. — Перекантоваться, — все же ответил тот. — Здесь такая дичайшая глушь, что ни Ми-6, ни Интерпол не найдут. Решил переждать малость и дальше валить. Задержался, правда, с вашим оленем. Эх, жаль, с собой не возьмешь, такой экспонат пропадает. — Доффи возьми, — пробурчал Росинант, поняв только то, что колдун у них в колхозе прячется от кого-то. Что такое “экспонат”, он не знал, но звучало страшновато. — И возьму, — неожиданно согласился колдун, пряча нож. — Вдвоем безопасней через ваши буераки пробираться. Да и голова у него есть. Росинант сомневался, но молчал. Говорить, вроде, больше не о чем было. Чего только пришел? Ну спросил, ну колдун ответил, а толку? Посидели. — Эй, колдун, — наконец произнес Росинант. — А что такое светлое будущее? — Для тебя — топор, — усмехнулся тот. — И не колдун я. Доффи, падла такая, нажаловался уже. Росинант стиснул зубы. — А если серьезно? Должно же оно быть для всех? Такое, чтоб всем хорошо было. Что-то, чего надо хотеть. — Нет никакого светлого будущего, где все счастливы. Потому что каждый хочет что-то свое, и все время разное. Вот будет у тебя топор, и дальше что? — Избу бы подновить. — Подновил, а что потом? — Половину коз бы продал. Нафига мне столько, сколько сейчас. — И кому ты их тут продашь? Вопрос был хороший. Наверное, какие-то деньги в колхозе были, но Росинант их не видел. Все отношения строились по двум схемам: ты — мне, я — тебе, или просто спер. — У тетушки Цуру на курей обменяю. — А ей не нужны твои козы. — Это как? — изумился Росинант. — Ты представь. Не нужны, и все. И другим не нужны, своих забот хватает. В соседний колхоз свезешь на продажу? — Нет тут соседних колхозов. — Вообще-то, есть, — колдун задумчиво почесал в ухе. — Просто ты о них ничего не знаешь. И не только колхозы, но и огромные города, и еще много разной херни. — Ледовитый океан? — вспомнил Росинант. — А хотя бы и он. — Колдун вынул из кармана помятую самокрутку и закурил. — А еще Сахара твоя, Эверест и Марианская впадина. Это как бы например. — Что куришь? — с сомнением спросил Росинант. Колдун сыпал слишком странными словами. Такое бывало, когда чего-нибудь не того скрутишь. — Мох, — колдун грустно вздохнул. — Так это все к чему? У тебя невероятная узость мышления, Роси. Росинант вздрогнул от своего имени. Так его только папа Сэнгоку звал. Когда в хорошем настроении был. Колдун выдохнул вонючий дым и продолжил: — Ума нет, фантазии тоже. Просто поразительная зашоренность. Учиться ты не хочешь, предпочитая жить в тоскливом маленьком мирке, как и почти все здесь. Я тебя не оскорбляю, если что, просто факты. Доффи тоже не знает ни черта, но ему хотя бы интересно. Росинанту стало обидно. Его — его! — сравнивали с Доффи, и в худшую сторону. — Доффи тунеядец и асоциальный элемент, — вспомнив умное слово, возмутился он. — Ничего полезного не делал, только херней всю жизнь маялся. И на него ровняться, что ли? — А ты на кого бы хотел? — колдун посмотрел в темнеющее небо. — Папа Сэнгоку… — Сбежал отсюда, как возможность появилась. Дальше что? Росинант не знал. Признавать, что колдун в чем-то прав, было не весело. А думать о том, что папаня оставил его тут с этими дурацкими козами — так совсем печально. — Он на пенсию вышел, — попытался возразить он. Колдун рассмеялся, встал и хлопнул Росинанта по плечу, и тот все-таки навернулся с лавки. — Что, тоже пенсию ждать будешь? Ну, жди-жди. А потом — увидеть Париж и умереть. Офигительная перспектива. Кое-как поднявшись, Росинант сплюнул и мрачно спросил: — Париж — это что? — Город. Но тебе-то какая разница? — Спасибо за шубу, — бросил он через плечо и поплелся домой. *** В доме было холодно. Дрова закончились еще вчера, водку допил Доффи, козье молоко уже лилось из ушей. От сырых яиц, которые принесла тетушка Цуру, тошнило, а мох на вкус был таким отвратным, что Росинант разительно не понимал, как колдун курил его с абсолютно спокойной рожей. И, наверное, все-таки сглазил его колдун поганый: на душе было тоскливо-тоскливо, аж выть хотелось, но Росинант не решался. А то услышат, примут еще за нечисть какую, и все. А пожить хотелось. В дверь робко поскреблись, и, не дожидаясь ответа, ввалился Доффи, похожий на огромный сугроб. — Ло сказал, что ты приходил, — без приветствия начал тот, отряхиваясь, как собака. Росинант печально посмотрел, как сугроб разлетелся по полу. — Ну заходил, — нехотя подтвердил он. — А ты чего тут забыл? На самом деле Росинант был даже рад, что тот пришел. Хоть какое-то разнообразие. — Мы завтра уходим, — Доффи грустно посмотрел на него. — Росинька, ну пойдем с нами. Может, по дороге поумнеешь. Это ж тоска какая — тупым-то жить. — Не тупой я, — обозлился Росинант. — И куда вы пойдете? — К океану, — мечтательно отозвался Доффи. — У тебя ледокол появился? — Нас там встретят. — Доффи преодолел расстояние между ними за два шага, вцепился как клещ в руку. — На подводной лодке покатаемся. Ну? А там глядишь, и папаню твоего найдем! Чего свою жизнь тут-то гробить? Росинант молчал, вспоминая сэра Крока с его Сахарой, Ло со своим Парижем, своих коз в загаженном сарае. — Мы завтра на рассвете уходим, — Доффи отцепился и отошел к двери, — а ты как знаешь. И ушел, оставив после себя огромную лужу. Росинант вздохнул, тоскливо выглянул в окно, за которым уже было темно. Оставить все это? Ради чего? Вспомнились туманные детские мечты: море, пираты, романтика всякая. Глупости, короче. Но ведь тогда было что-то помимо колхоза, понял Росинант. Пусть и умозрительно. А может, где-то там оно и есть до сих пор? У Росинанта оставалась всего одна ночь, чтобы куда-то распихать этих чертовых коз.