17-19

Чей-то день рождения. Чья-то квартира, с десяток стримеров. Без алкоголя почти никогда такие праздники не обходятся. И сейчас не обошлось. Серёжа заливает в себя очередной шот. Никто не считал, сколько уже он выпил, но все примерно понимают, что много. -Серый, прекращай столько алкашки хуярить, опять же реветь будешь потом из-за хуйни. — Вова одёргивает Пешкова за рукав футболки, вдруг, тот одумается. Серёжа же лишь поднимает погаснувший взгляд, глаза совсем тёмные и «мутные». -Я эту жизнь ненавижу, блять.

«Взрослые мне говорят: тормози

А я под плеядами звёзд признался,

Что не вывозил эту жизнь.»

В компании слышны вздохи, возмущения. Опять Серёжа пьяный, опять Серёжа страдает, опять ему противно от себя. Сколько можно. Ваня, сидящий рядом, лишь берёт его под руку и, не обращая внимание на сопротивление, уводит в соседнюю комнату. Не успевает Ваня и начать свою «лекцию», как ему в лицо бросаются те самые фразы, которые Серёжа говорит каждый раз, как напивается. Про то, какая жизнь тяжёлая, как ему не везёт, как людям плохо. Пешков и слова сказать не даёт, а лишь говорит, говорит. Кричит, плачет, но не замолкает. -Блять... Я так хочу снова быть 17летним пиздюком без этих ёбанных взрослых проблем, Вань.

«Верни мои вечно 17.»

-Меня так заебала эта взрослая хуйня, эти проблемы. Мне так нравилось жить и нихуя ни о чём не думать, стримить, шутить. Всех устраивало. Меня вообще не ебали все эти сложности. А Ваня слушает. Сидит и слушает. Опять. Каждый раз Серёжа напивается, а его друг слушает о том, как первый жалеет о том, чего уже не вернуть. -Кудрявый… Впереди ещё много чего хорошего. Постарайся видеть не только негатив, пожалуйста. Я рядом, всё будет хорошо.

«Верни мои вечно 17.

Я устал ожидать,

устал сожалеть и

устал сомневаться.»

-Да нет там ничего хорошего, впереди только пиздец. Беспросветный. Мне страшно и очень тяжело сейчас. Прости за всё. Ваня вздыхает и кладёт свою ладонь на руку друга. -Серёж, всё в порядке и будет в порядке, правда. Постарайся поверить мне, жизнь не такая уж и плохая. Врёт. Ваня сидит перед ним и врёт. Прекрасно понимает, что того блеска в глазах уже никогда не вернуть. Серёжа никогда не будет тем самым энергичным и смешным мальчиком. Он сгорел основательно, даже «поджечь» заново не за что. И всё равно Ваня хочет показать Серёже мир, ночное небо, усыпанное звёздами. Но за окном ночь октября, холодно. И льёт дождь.

«На небе нет звёзд и все монстры.»

Пешков всё плачет, плачет, плачет. Утыкается носом в Ваню, прижимается. Бессмертных сидит, уставше пялится в сторону и не говорит ничего: сил никаких нет. Страшно видеть Серёжу таким, страшно не видеть никакого выхода. Завтра Пешков пожалеет. Очень сильно пожалеет. О том, что сказал сейчас, о том, что открылся. Если вспомнит, конечно. -Скажи хоть что-нибудь. — Серёжа наконец садится ровно и смотрит измученно на друга, но в ответ лишь молчание. — Как мне вернуть то, что давно ушло?! Эти ёбанные 17 лет были лучшими в моей жизни. Я был таким… Был другим совсем, Ваня, что мне делать, блять?! И опять рыдания. Серёжа лежит на коленях у приятеля, трясётся, захлёбывается в слезах. А Ваня слабо гладит его по голове, спине, перебирает волосы. Сидят так в полной тишине какое-то время, а потом Серёжу отпускает. Сидит, смотрит в окно. Глаза пустые совсем, опухшие от слёз. Ваня и слово обронить боится, а потому просто молчит. -Я домой. Вызови такси, пожалуйста. Я деньги скину. — Поднимается, чуть шатаясь, и идёт к двери.

«А ты гаснущий факел,

И пора бы прощаться,

Но я умоляю: верни мне

Ещё на мгновение вечно 17.»

Ваня молча идёт за ним, попутно заходя в нужное приложение. Никогда уже не вернуть этот возраст. Да и вообще ничего. Сейчас остаётся лишь держаться из последних сил. Грустно, что и сил-то этих нет теперь. Серёжу здесь уже не держит ничего, а Ванино сердце разрывается каждый раз, когда Пешков напивается.