Нелюбимый

Погода на улице лишь больше портилась, грозные тучи не останавливали свой сокрушительный плач, небо окрасилось в серый, а за тонированным окном и вовсе почти почернело. Уставший Хёнджин уже сползал по двери дорогого Porsche, прислонясь головой к боковому стеклу, оставляя на нём следы. Минхо не проронил ни слова, что, определённо, делало поездку приятнее. Хван сказал, что покажет дорогу, как только они приедут в его район. Вообще-то, садиться в машину к человеку, с которым вы познакомились всего час назад, и который не внушает ни капли доверия, — плохая идея, но до Джинни это дошло, уже когда он пристегнул ремень. От разглядывания вида за окном к горлу поступила тошнота, и Хёнджин переключил своё внимание на Ли. Он рассматривал его щегольский прикид, наверняка, подобающий статусу, немного растрёпанные волосы, зачёсанные на левый бок, придавали этой идеальности до жути привлекательного хаоса. Один вид его завораживал, излучая манящую загадочность. Сведённые к центру брови делали лицо хмурым, но, ни в коем случае, не портили его, наоборот, — желание узнать, что он думает, только усиливалось, однако плотно сжатые губы как бы намекали на то, что это невозможно. А ещё глаза, таящие в себе пару тысяч тайн, притягивали, заставляли смотреть не отрываясь. Минхо совсем не смущало, что его так неприкрыто разглядывают, или же он просто не заметил. Хотя, кого Хван пытается обмануть, конечно, заметил, просто не подал виду. Что-то внутри Джинни подсказывало, что его внимание доставляет водителю удовольствие, которое он смакует и уж точно не собирается прерывать. — Показывай, — но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и повелительный голос возвращает Хёнджина в реальность, вынуждая оторваться от двери и прищуриться. — Тут недалеко прямо по улице, на перекрёстке направо. Третий дом, — произносит парень и равнодушно возвращается в прежнее положение. Когда машина останавливается у дома Хвана, он лениво выпрямляет спину, хрустя позвоночником. И, уже намериваясь кинуть быстрое "спасибо", замечает, что Ли тоже покидает автомобиль. Словно почувствовав на себе удивлённый взгляд Джинни или заметив, как тот сменил темп, Минхо подчёркнуто оскорблённым тоном говорит: — Что, даже на чай меня не пригласишь? — Извините, конечно, заходите, — отвечает парень явно не в восторге от этой идеи, но проявлять негостеприимство не хочется, тем более по отношению к тому, кто тебе, вроде как, помог. Первым делом их встречает кухня и гостинная сделанная в своеобразном, но не броском стиле. Тут довольно много света, несмотря на то, что на улице пасмурно, должно быть, это из-за панорамного окна. Кухню от гостинной отделяет большой стол, похожий на барную стойку, но слишком низкий, чтобы быть ею. — Миленько. Твой дом? — спрашивает мужчина, досконально изучая картины на стене. Изо рта Хёнджина доносится лёгкий смешок, и он отрицательно качает головой. — Друга. Его родители купили ему дом, перед тем как уехать заграницу. Он сказал, что не хочет жить один, поэтому попросил меня пожить с ним. Мы с детства дружим, так что никто не был против. — Откуда эти картины? — А, — проследив за взглядом Ли, Хван всматривается в картины и с едва уловимым отвращением произносит, — это я написал. Не желая продолжать эту тему, он достаёт из посудомойки два стакана и протирает их полотенцем. — Они тебе не нравятся? — говорит Минхо, смиряя парня непонятным взглядом. — Они недостаточно хороши, — вслед за своими словами Джинни случайно стукает кружку о столешницу. Пытаясь выравнять дыхание и снова придать себе невозмутимый вид, он не замечает, как Минхо оказывается по другую сторону большого стола, что до этого разделял их. Он идёт вдоль не удавшейся барной стойки и проводит пальцем по её поверхности, словно проверяет, насколько она чистая, при этом не отрывая взгляд от Хёнджина, пока не оказывается слишком близко к нему, и, положив руку на стакан, отодвигает его в сторону. — По-моему, они великолепны, — выдыхает Ли в место между шеей и ключицей, подняв глаза на Хвана, наблюдает за его реакцией. Небольшой волны мурашек достаточно, чтобы Минхо положил руку ему на бедро и быстрым манёвром усадил на стол. В таком положении Джинни смотрел на мужчину снизу вверх. — А, по-моему, у тебя ужасный вкус, — Хёнджин играет с огнём, проговаривая эти слова слишком близко от губ Ли и вызывающе облизываясь. Он смотрит на старшего с неподдельным желанием, но в ту же секунду в груди что-то колит, и Хван презрительно отворачивается. Минхо понимает этот жест и ослабляет хватку. — Прости, я не могу, — Джинни отходит, наливает во второй стакан воды и залпом выпивает. — Мой тебе совет: не разменивайся на тех, кто тебя не стоит, — в голосе мужчины чувствуется раздражение граничащее с обидой, похожее на ощущение от неоправдавшейся надежды. Хёнджин вот-вот намеривается ответить, но слышит как спокойно открывается и закрывается входная дверь. Теперь его не покидает чувство сожаления, а ещё презрения к самому себе. Но сейчас не время для самобичевания. Даже лучше, что Ли ушёл, так Хвану будет проще о нём не думать. — И что это было? — спрашивает вышедший из-под лестничного пролёта тёмноволосый парень. — Сынмин?! Что ты делаешь? Ты же должен быть на лекциях, — испуганный Джинни почти срывается на крик. — Тот же вопрос хотел задать тебе, — Ким делает акцент на последнем слове и вопросительно поднимает бровь. — Долго рассказывать... Хван устало плюхается на диван, потирая лоб рукой, будто пытаясь этим рассортировать мысли в голове. Сынмин молча открывает холодильник, достаёт оттуда большой латок мороженного и, прихватив с собой две ложки, ставит его перед Хёнджином. — Завтра выходной, так что я готов послушать. Поняв, что бежать ему некуда, да и выговориться определённо нужно, Джинни всё-таки выворачивает старому другу душу. Сынмин многозначительно, — но, уж точно, не одобрительно — вздыхает. — Ты попал, — говорит парень и поддерживающе хлопает Хвана по плечу. — Что собираешься делать? — Понятия не имею, а ты что думаешь? — Ну, — опять протяжный вздох, — думаю, для начала, тебе нужно разобраться с Феликсом, потому что, если этот твой Минхо и вернётся, то это будет чудо. Особенно после того, как ты его отбрил, — лёгкий смешок всё же вырывается из уст Кима. — Не смешно, — дуется старший. — Ладно. А что ты к нему чувствуешь? — с неподдельным интересом спрашивает Сынмин. — К Минхо? — Хёнджин задумчиво отворачивается, ища взглядом, за что зацепиться, чтобы напомнило ему о его недавнем госте, и находит. — Он странный, похож на неукротимого льва, очень властный, требовательный. Такое ощущение, что он уже всё решил за тебя, а ты лишь действуешь согласно его плану. Сексуальный, подомнёт под себя любого даже глазом не моргнув, он может одним только взглядом заставить тебя делать, что ему вздумается. — Ты, что, влюбился? — подстёбывает друга Ким, заразительно смеясь. — Что за глупости ты несёшь? — Джинни тоже разражается смехом. Лоток с мороженным уже давно опустел, выполнив свою роль по охлаждению накала страстей, оставив парней наедине. — Давно мы так не сидели, не болтали по душам, — говорит Сынмин, и в его взгляде Хван читает тоску по прошлому. — Да, давно, — он тоже ненадолго погружается в старые воспоминания. — Кстати, ты так и не рассказал, почему сегодня дома отсиживался. Хёнджин по-дурацки играет бровями, ещё раз провоцируя друга на смех, а тот и рад сдаться без боя. — Тут такое дело, — Ким делает небольшую паузу, поднимая голову и сложив руки в замок, начинает нервно топать ногой, — я признался кое-кому в любви, — и, выдыхая, с какой-то надеждой смотрит на Джинни. — Правда, что ли? — Конечно, правда. Не тебе же одному во все эти любовные штуки играть, — слегка обиженно произносит младший. — Как ты их назвал? — смех Хвана заполняет комнату, — "Любовные штуки"? Ты безнадёжен... — Кто бы говорил. — Ладно-ладно, не злись. Кто она? — Это он, — после этих слов Сынмин буквально замирает в ожидании реакции Хёнджина. — Хорошо, кто он? — в голосе Джинни слышно твёрдое желание услышать ответ на поставленный вопрос, словно он пытается показать, что это уточнение совсем ничего для него не значило. — Он первокурсник с педагогического факультета, — отвечает Ким, неумело пытаясь скрыть волнение. — У нас есть педагогический?! — ошарашенно спрашивает Хван. — Идиот. Это единственное, что тебя волнует? — шкала терпения у Сынмина уже на пределе, но эти выходки помогают отвлечься от переживаний. — Меня волнует, почему ты сегодня прогулял пары? — уже серьёзным тоном говорит Хёнджин, почти как настоящий старший брат. — Я боюсь его реакции, — парень пристыженно всматривается в пол, уперевшись указательными пальцами в переносицу. — Я написал ему письмо и попросил найти меня, как только он прочитает его. А в итоге сбежал, потому что боюсь отказа. Чувствуя подавленное настроение друга, Джинни приобнимает его за плечи, склонясь над ним. Ким хватается за его правую руку и начинает в успокаивающем для себя жесте поглаживать бархатную кожу. — Неженка. Кожа у тебя, как у девчонки, — произносит Сынмин, не меняя положения. В ответ Хван лишь хмыкает, обнимая парня крепче, и какое-то время они замирают в этой умиротворённой атмосфере всесторонней поддержки. — И что ты собираешься делать? — спустя долгое молчание спрашивает Хёнджин. — Понятия не имею, а ты что думаешь? — А я думаю, что уже где-то это слышал. Это было похоже на "горячую картошку", где каждый пытался перебросить с себя ответственность за дальнейшие действия друг друга. — Знаешь, все эти разговоры меня немного утомили, я, пожалуй, пойду прилягу, — на этом Ким принимает решение окончить диалог и поднимается на второй этаж. — Ага, только в ванной не задерживайся. Я, конечно, знаю, что стены здесь картонные, но и счета за воду немаленькие, — подкалывает вслед его Джинни. Распластавшись на диване в полном одиночестве, Хван впервые за весь день чувствует, как сходит напряжение. Усталость берёт верх, так что даже нет сил переодеться, не то что подняться наверх. Решив, что его и так всё устраивает, он снимает футболку и остаётся спать здесь. Первое, о чём думает Хёнджин, когда его будит настойчивый стук в дверь, — что встречать рассвет не так уж романтично, когда приходится это делать в твой единственный выходной. И, преодолев огромное желание забить на незваного гостя, всё-таки поднимается, чтобы открыть дверь. — Сынмин, я, — парень, что так настойчивого звонил в дверь, при виде полуголого Джинни разбивается об него, как волна о невероятно здоровую скалу. — Я, наверное, домом ошибся. Извините. Он свинтил так быстро, что Хван даже вдогонку слова бросить не успел. "Мда, — подумал Хёнджин, — зато теперь я знаю, как выглядит предмет твоего обожания, Минни". Хихикнув, он отправился досыпать уже на второй этаж, отложив диалог с Сынмином хотя бы до обеда. — Хван Хёнджин! Я убью тебя! Что ты натворил?! — с криком, от которого шума побольше, чем от истребителя, влетает в комнату Ким и начинает чуть ли не за грудки трясти Джинни. Спросонья парень не совсем понимает, что происходит, и уж тем более, чего от него хочет Сынмин. Поэтому, зевнув и потянувшись, спрашивает: — Сколько времени? — Сколько времени? Даю слово, ты будешь ещё неделю задаваться этим вопросом, потому что я положу тебя в багажник, вывезу в лес и оставлю там, если ты не ответишь на мой вопрос. — Хорошо, я отвечу на все твои вопросы, только дай мне три минуты, — говорит Хван, пытаясь прийти в себя, ему всегда было тяжело просыпаться. Хёнджин тянется за телефоном и, обнаружив, что он разряжен, ставит его на зарядку, всё это время ощущая на себе крайне внимательный и подозрительный взгляд Кима. — Так что ты хотел спросить? — Мне только что звонил наш с Чонином общий друг и спросил, какого хрена я творю? Оказывается, что Ян приходил сегодня, а дверь ему открыл представляешь кто? — Сынмин всё больше распыляется, размахивает руками, вторя своему гневу, — Мой парень! Поэтому я тебя ещё раз спрашиваю, что ты наделал? — Да ничего я не сделал. Просто открыл ему дверь с утра, — спокойно отвечает Хван. — И всё? — с явным недоверием уточняет Ким. — Возможно, я был при этом частично голый, — произносит Хёнджин и в неловком жесте чешет затылок. — Думаю, поэтому он решил, что мы любовники. — Чтоб тебя грузовик переехал, — говорит Сынмин, хлопая ладонью по лицу. — Ну спасибо, — Джинни удаётся совместить в своём тоне шуточную обиду и шок. — Ты не мог ему сказать, что между нами ничего нет? И почему ты, вообще, меня не позвал? — Твой сладкий мальчик убежал так быстро, что я даже моргнуть не успел. — Благодаря тебе он может уже никогда не стать моим, — в голосе Кима слышится отчаяние, и он прячет лицо руками. — Минни, — с сожалением произносит Хван, — прости меня. Не отчаивайся, поговори с ним, наконец. Не думаю, что парень, у которого нет к тебе чувств, пришёл бы сюда вместе с первыми рассветными лучами. Просто расскажи ему правду о том, что я твоя содержанка, — он самоиронично улыбается. Сынмин пихает его локтём, его губы тоже задевает улыбка. — Мне вот интересно, когда ты успел стать таким невыносимым дебилом? — Это мой природный дар, — с гордо поднятой головой говорит Хёнджин, что очень забавит его друга. Вдруг снизу раздаётся неприятный, рвущий некое подобие атмосферы примирения звук. Это кто-то терроризирует дверной звонок, нажимая на него снова и снова. Парни тут же переглядываются между собой, и, получив пинок от Хвана, Ким уже летит открывать дверь. Спустившись по лестнице, Джинни обнаруживает не очень обрадованного друга в обнимку с огромным букетом белых роз. — И чего ты лицо лимонишь? Твой любовничек тебе цветы принёс, значит, не дуется, — произносит Хёнджин, всем телом изображающий вид, который говорит, что ему непонятна реакция Сынмина. — Видимо, понял, что погорячился. — Не мой, а твой, — возражает Ким, его недовольство выдают нотки злости и зависти в голосе. — Что? Быть не может, от кого они? — искренне удивлённо спрашивает Хван. — Вы на него посмотрите! У него ещё и вариантов много, — начинает причитать Сынмин, картинно закатывая глаза. — Прекрати. Лучше помоги мне найти записку. Принимаясь шариться по букету, судя по всему, из сто одной розы, Джинни цепляется глазами за сливающийся с бутонами цветов белый картон. "Позвони мне, когда передумаешь" Выведенная идеальным почерком фраза и номер телефона на обратной стороне заставили Хвана вздрогнуть, тело будто ударило током. — Ну, и кто это? — с любопытством произносит Ким, разглядывая через плечо Джинни записку, встав для этого на носочки. — Минхо. — Я не понимаю, как ты это делаешь? Почему именно тебе достаются все самые классные мужики? — Сынмин наигранно дуется, скрестив руки. — Ты ведь позвонишь ему? — Не знаю. Хёнджин оставляет записку, садится на диван и трёт глаза, словно сгоняя с них что-то, что не хотел бы показывать. Ким, считающийся более ответственным из них двоих, нерадостно ставит цветы в вазу, глядя на которую, Хван не может вспомнить, откуда она взялась, но это и неважно. Хорошо, что она, вообще, есть. Поставив букет на стол, Сынмин подходит к Джинни со спины и кладёт руку ему на плечо, собираясь что-то сказать. Его прерывает рингтон, доносящийся со второго этажа. — Пойду, возьму трубку, — говорит Хёнджин и удаляется наверх. Взяв телефон в руки, парень обнаруживает восемь пропущенных и тридцать пять сообщений от Бан Чана. "Как всегда. Не друг, а мама прям", — думает Хван. Забота Чана была не только приятна, она умела душить. Но это было лишь тогда, когда Джинни влипал в передряги, а такое случалось нечасто, поэтому его не смущала гиперопека друга, однако открывать чат было страшно. Б: "Привет. Ты проспал?" Б: "Ликс сидел со мной всю пару, представляешь?" Б: "Ты не заболел? Может мне принести лекарств?" Б: "Я чем-то обидел тебя? В последнее время ты ведёшь себя странно..." Б: "Ну ответь мне, Хёнджин :( " Б: "Пожалуйста." Б: "Сынмин сказал, что ты в порядке, и я могу не волноваться, но я всё равно волнуюсь. Напиши мне." Эти и другие сообщения заставили Хёнджина невольно улыбнуться. Он вспомнил, как Крис провёл с ним три дня в больнице, когда Хван сломал руку. Джинни прекрасно понимал, что стоит ему рассказать Бан Чану про Феликса, как он тут же уступит Хёнджину с улыбкой на лице и пожеланиями дальнейшего счастья. Хвану никогда не нужно было делить что-либо с Чаном, так как тот всегда уступал. От этого осознания было больно, а от того, что он не мог также хотя бы один единственный раз — противно. Х: "Привет." Х: "Прости, что заставил тебя волноваться. У меня сел телефон, а я про него и забыл." Джинни собирается отложить телефон и принять душ, но слышит звук уведомления. Б: "Если ты нормально себя чувствуешь, то приходи сегодня в наше кафе в семь вечера. Мне надо тебе кое-что сказать." Х: "Хорошо. Я буду." Облегчение от того, что Крис не злится на него за внезапное исчезновение, сменяется тревожным предчувствием. Но, благополучно проигнорировав его, Хёнджин отправляется в душ. Выйдя из дома под странно неодобрительным взглядом Сынмина, Хван направляется в их излюбленное с Бан Чаном место. Сегодня рано стемнело, но на улице было свежо и тепло. В первой половине дня лил дождь, так что в воздухе витал особенный запах мокрого асфальта. В наушниках играла какая-то популярная песня из чартов. Джинни не совсем понимал, что он скажет Чану, когда придёт. Его мучали сомнения. С одной стороны он желает другу счастья и готов многим ради этого пожертвовать, даже может отказаться от Ликса, с другой — понимает, что нечестно будет — по отношению к Крису — скрывать свои чувства от него, ведь они никуда не исчезнут просто так. Не очень-то приятно любить парня, которого любит твой друг. И снова сомнения. Бан Чан не Хёнджин, для него нет ничего ценнее дружбы. И, рассказав ему о своих чувствах к Феликсу, Хван может заставить Чана отказаться от него. "Ладно, — думает Джинни, запустив пятерню в волосы, — приду, а там посмотрим". Решив, что это —единственный верный путь, Хёнджин ускоряет темп, потому что он опаздывает уже на десять минут. Заворачивая за угол и уже выглядывая их любимый столик, Хван и представить не мог, что через стекло огромных окон увидит Криса, сидящего вместе с Ликсом и обнимающего его для памятного фото. Обида, — хотя, казалось бы, какая тут может быть обида, он сам сказал Бан Чану действовать, — поразила сердце Джинни. Он не смог даже заставить себя войти в эту дверь, не смог услышать те самые новости, которые так хотел рассказать ему Чан. Он просто сбежал, ушёл от всего этого: от предстоящих выяснений отношений, от ревности и нежеланных признаний в любви. И, честно, почувствовал себя лучше, свободнее. В какой-то момент Хёнджин перестал бежать, остановился, выдохнул, изо рта пошёл пар, и запустил руки в карманы. Наткнуться там на что-то он не ожидал, поэтому тут же вытащил неопознанный предмет из куртки. Это была та самая записка с номером телефона Минхо, и, подумав, что это судьба под именем Сынмин, решился позвонить. — Алло, — донеслось из трубки. — Ли Минхо слушает. Хван оцепенел, он понятия не имел, что говорить. — Здравствуйте, это Хван Хёнджин. "Какой "здравствуйте"? — Джинни понимает, какой бред сейчас несёт, и, вторя своим мыслям, бьёт себя рукой по лицу, — Ты ведь его уже на "ты" называл, ну когда чуть ноги перед ним не раздвинул". Щёки покрываются румянцем, и уличная прохлада не спасает от внутреннего жара. — Хёнджин, — недолгое молчание Ли разрывает диалог, — быстро ты передумал. Где ты сейчас находишься? Я приеду за тобой. Хван нервно сглатывает и уже жалеет, что позвонил.