Хрюшаня

🐽🐽🐽

      Поужинав в кафе с названием «Цветущий континент», где Чонгук практически всё время молчал и был задумчивым, троица отправляется домой к Тэхёну. Всё находится в шаговой доступности, потому им не приходится пользоваться машиной, которая у Кима имеется, но стоит возле дома. В его квартире оказывается уютно, даже очень, а ещё Чон продолжает удивляться, что так отчётливо видит все детали, ведь в снах они чаще всего смазаны.       Детали эти состоят из разного… Например, на светлой кухне он замечает нежно-розовые пионы в цветочной вазочке; конфетницу в виде деревянного петушка в голубой кофточке крупной вязки; мятный короб, в котором хранятся лекарства — они в этом мире тоже бывают необходимы, хоть и редко; металлическую подставку под чистую посуду с сердечками, а ещё сердечки на деревянных рамах на окне. В спальне, куда его ведёт новый знакомый, тоже всё обустроено с комфортом и какой-то своей, особой эстетикой: бирюзовые стены, на которых развешаны картины с изображениями волка, медведя и природы; деревянные пёрышки у изголовья и круглые шарики гирлянд с тёплым светом; солевая лампа на комоде; лиловое постельное бельё на кровати и клетчатое покрывало поверх…  — У меня однокомнатная квартира, как ты мог заметить, так что спать придётся вместе, — из мыслей в сон-реальность возвращает голос Тэхёна. — Если хочешь, можешь спать на полу, но это территория Хрюшани, так что…  — Раз вы такие друзья, почему твоя свинка спит на полу? — усмехается Чон, ловя на себе взгляд хрюшки.  — Она спит со мной на кровати, но ночью ей часто становится жарко, потому она сползает на пол, — поясняет Ким, — так что, постелить тебе там или со мной ляжешь?  — Я вообще не понимаю, почему я должен ложиться спать в своём собственном сне! — возмущается Чон, не выдерживая. Он устал, ему всё это надоело, и пусть он в компании такого прекрасного продавца магических вещиц — даже это не утешает. Ему хочется проснуться, но это не получается, из-за чего он сильно раздражается. — Пошло оно! — выпаливает Чон и уже даже хочет покинуть квартиру, но слышит позади себя насмешливое хрюканье.  — Всё ясно, у него ОГТДП, — проговаривает Хрюшаня, скрестив короткие лапки на груди.  — Да, точно, — подтверждает Ким, скользя взглядом по вздрогнувшей спине гостя.  — Что у меня? — развернувшись вполоборота, спрашивает тот. — На каком языке вы говорите?  — На языке фактов! — выпаливает Хрю, а Тэхён, хихикнув, кивает — подтверждает. — ОГДТП, или пять стадий п`ринятия. Сейчас ты где-то между пе`рвой и вто`рой стадией, а именно — между от`рицанием и гневом.  — Это нормально, все через это проходят, — подхватывает Ким, — скоро ты перейдёшь на новый этап, а там и пятый не за горами.  — Не хочу я никуда переходить, я проснуться хочу! — продолжает возмущаться Чон. — Почему я не могу этого сделать?! Не хочу я ночевать в своём же сне… И почему здесь всё так отчётливо? Запахи, вкусы, вон та солевая лампа?  — Ты и сам знаешь ответ, просто пока не готов принять это. Не готов смириться с тем, что это правда. Знаешь, сейчас действительно лучшим решением будет сон. Считай, что это сон во сне… Иди в душ, а я пока сменю постельное бельё.       Чонгук качает головой и вздыхает, но понимает, что бесцельно бродить по улице — точно не лучший вариант, потому идёт в ванную комнату, где его уже ждёт комплект одежды, подготовленный вежливым владельцем лавки. Он ополаскивается, воспользовавшись гелем для душа с ароматом кумквата и нероли, обсушивается мягким, пушистым полотенцем, и возвращается в спальню. Молча проходит мимо Хрюшани с Тэхёном, ложится в постель, накрывается одеялом по самые уши и старается не обращать внимания на перешёптывания хозяев дома.       Те, к слову, тоже в скором времени укладываются. Сначала Ким загружает в стирку вещи, потом они вместе с хрю пьют на кухне молоко, а после отправляются в спальню. Всех их завтра ждёт достаточно тяжёлый день, потому что утром Чонгук снова проснётся не у себя дома…

🐽🐽🐽

      Утро Чонгука начинается не с кофе. И даже не с минералки, которую он вчера так и не выпил. Начинается оно с громкоголосого пения Хрюшани, что вопит в ванной комнате, принимая, видимо, душ. Она у Тэхёна самостоятельная.  — Ландыши, ландыши — это весенние цветы! — распевает розовая проказница, пока Чон прислушивается, едва продрав глаза, — он эту песню впервые слышит. — Ландыши, ландыши — их пода`рил мне ты!  — Хрю??? — Тэхён выскакивает из постели первее Чонгука и пулей летит к ванной. — Хрю, только не…  — Мы забрались в камыши, нае… А? Что? — Хрюшаня глушит воду, чтобы слышать.  — Только не эту песню! — шипит Ким, прижавшись щекой к двери. — Миллион других, я тебя умоля…  — Ты и так, блин, хо`роша, `развернись, моя душа. Ну и что, что ландыш маленький?  — О чём песня? — К ванной подходит и Чонгук. — Не слышал такую.  — Тебе лучше не знать! — Тэхён делает круглые, огромные глаза, а потом стучит подружке: — Выходи! И хватит петь эти неприличные песни!..  — Слёзы — это соль, а потом вода, — доносится в ответ. Хрюшаня резко поменяла пластинку в своей голове. — Под конвоем в`ремя ведёт куда? Две любви п`рошли где-то сто`роной, и не хочешь т`ретьей любви такой! — Она так надрывается, что уже практически хрипит, а Чону по слуху снова режет то, как свинка картавит, но сейчас к нему постепенно приходит осознание… Снова этот дом и снова эта, так называемая, планета Черон.  — Ладно, что мне нужно сделать? — задаёт вопрос Гук, когда, переодевшись в свои вещи, что успели высохнуть, стоит на пороге квартиры Тэхёна и Хрюшани, готовясь выйти. — Что мне сделать, чтобы попасть обратно? Может, вы мне сможете с этим как-то помочь? Или, может, есть кто-то, кто поможет?  — Пусть всё будет, как `решит монолог твоей души, — напевает в ответ свинка. — Ты — Вене`ра, я — Земля. Ева, я любила тебя! — она прокашливается, поймав взгляды двух людей, и пока заканчивает с песнями, но не заканчивает с разговорами: — Т`ретья стадия! — важно заявляет Хрю и даже подмигивает Чонгуку — у неё сегодня прекрасное настроение. — То`рг. Уже начал пытаться догово`риться.  — Она самая, — соглашается Ким, шнуруя кроссовки. Сегодня в волшебной лавке выходной, потому они с подругой представлены сами себе. Сегодня он и выглядит несколько иначе: простые джинсы светло-голубого цвета, бежевая водолазка и спортивная обувь. Свинка же на этот раз вместо пончо и шляпки нацепила на шею нежно-голубой бантик-бабочку. — Нет, Чонгук. Договориться не получится. Ты пробудешь здесь ещё тридцать дней, а потом… Потом видно будет.  — И чем мне заниматься здесь все эти тридцать дней? — бурчит под нос Чонгук, на один процент допуская, что слова Тэхёна — реальность. — Вот чем?  — Отдыхать, — пожав плечами, отвечает тот, — работать тебе тут не нужно, потому просто посвяти время себе. Изучишь город, да и в целом наш мир. Покопаешься в своей голове, или в душе… Это бывает полезно. Мы с Хрю всегда будем рядом, если что, потому ты можешь на нас положиться.  — У меня даже денег нет, чтобы расплачиваться здесь в том же кафе, — в подтверждение слов, у Чонгука звучно урчит живот. — Как мне тут выживать?  — Об этом не переживай! Я хорошо зарабатываю в своей лавке, потому смогу тебя прокормить. А ещё, раз ты попал именно ко мне — я автоматически несу за тебя ответ, потому могу даже поделиться монетами, чтобы ты не чувствовал себя некомфортно. — С этими словами Тэхён достаёт из шкафчика в прихожей небольшой, чёрный, кожаный кошелёк с застёжкой-поцелуйчиком, и протягивает его Чону. — Вот, здесь десять тысяч монет. На первое время хватит.  — Как же здесь может быть десять тысяч монет, если кошелёк такой маленький? — удивляется Гук, открывая его. — Тут ведь не больше десяти!  — Он сам пополняется, — объясняет Ким, — ты достаёшь десять монет, закрываешь кошелёк, открываешь снова — и видишь, что он полный!  — Чудеса…  — Если монеты закончатся — скажи — я пополню! — обещает Тэхён.  — Что-то вроде наших банковских карт, но осязаемое, — себе под нос проговаривает Чон, а живот снова с ним соглашается. — Ладно, мы позавтракаем где-нибудь?  — В «Цветущем континенте», как вче`ра! — отзывается Хрюшаня. — Наше с Тэхёном любимое кафе!       Зарывшись прошлым вечером в своих мыслях, Чонгук даже не успел по достоинству оценить интерьер и все чудеса этого заведения. Но у него есть шанс реабилитироваться сегодня, потому что троица, собравшись, уже стоит у входа в кафе, что увит розовыми цветами самых разнообразных оттенков. Внутри всё тоже цветёт и благоухает: куда ни глянь — везде горшочки с растениями и диковинные цветы в вазочках. На столе у окна расставлены миндальные маффины на хрустальных тарелках, круассаны со сладкими начинками, ореховые кольца, ароматный хворост с сахарной пудрой, цветное безе, ягодные пирожные и печенье с шоколадными кусочками. Заведение готово к принятию гостей на завтрак.  — Я буду хво`рост и чай, — заявляет Хрюшаня, усевшись за круглый столик. — Ещё овсяную кашку с голубикой, пожалуйста!  — Только давай сначала кашу, а потом уже сладости, ладно? — договаривается с ней Тэхён, а после тоже делает заказ. Выбирает порцию мюсли с лесными ягодами, несколько оладушек с мёдом и чай. Чонгук повторяет его заказ, доверившись вкусу Кима.       Сегодня Чон замечает гораздо больше, чем вчера. Например, тот факт, что у Хрю маленькие ручки, которыми она не всегда может дотянуться до нужных предметов на столе, но с этим ей помогает Тэхён. Ещё отмечает, что ест она вилкой и ложкой, но вот ножом орудовать не умеет, потому Ким сам разрезает ей крупные ягоды голубики на кусочки — они здесь просто гигантские.       Наблюдает прибывший и за самим владельцем волшебного магазинчика. Снова засматривается на бабочки в его глазах и сегодня понимает, что это не линзы — такие они у Тэхёна от рождения. Невольно любуется его улыбкой, когда Хрюшаня, перепачкавшись в сахарной пудре, просит хозяина вытереть ей рот, и тот, счастливо светясь, заботится о ней. Добрый он, этот Ким Тэхён. Добрый и красивый… Интересно, а как у них тут, на этой планете, обстоят дела с отношениями между людьми? На этой ноте Чона окутывает грусть-предательница, и он вяло ковыряется в своей тарелке с остатками мюсли, вспомнив Бэзила, что ушёл от него практически по-английски.  — Быст`ро у тебя п`ринятие п`роисходит, — заговаривает Хрюшаня, — уже стадия деп`рессии.  — Не пробовали ничего с твоим дефектом речи сделать? — подняв на неё глаза, спрашивает Чон.  — Такая она родилась, — отвечает за подружку Ким, — я взял её совсем маленькой, когда её только сшили на фабрике игрушек. Меня предупреждали, что у Хрюшани будет проблема с речью, но это разве показатель? Я ведь сразу, как только её увидел, понял, что она — моё.       А Чонгук вот никогда ещё не встречал в своей жизни никого, кого мог бы с первого взгляда назвать «своим»… Отношения его были какими-то достаточно серыми, если так подумать. Большой любви не случалось, но хотя бы большая дружба имеется. Вспоминая Юнги и Намджуна, снова в голове шелестят грустные мысли… Что, если всё это правда, и он действительно каким-то чудесным образом переместился в другой мир? Его и друзья ведь тогда потеряют. О родственниках беспокоиться не стоит — их у него, можно сказать, нет. Остался где-то отец, но они не поддерживают связь с детства, так что…  — Сейчас подадут наш любимый чай! — оповещает Тэхён. — Хрю, а ты уже весь хворост слопала… Не могла оставить и поесть, запивая!  — Был большой соблазн, хво`рост был очень вкусным! — облизывается свинка.  — Может, мне позаниматься с ней? — кивая в сторону хрюшки, спрашивает Чонгук. — Я — логопед. Можем попробовать поставить ей букву «р».  — Не надо! — верещит розовая мадам. — Вот ещё! Столько лет живу на Че`роне, обходилась как-то!  — Сколько тебе лет, кстати? — любопытствует Гук, поддерживая разговор. — Пять?  — Восемь! — отвечает Хрю и показывает язык.  — У плюшевых игрушек в нашем мире возраст умножается на три, — продолжает за неё Ким, — если перевести её годы в человеческий — получится двадцать четыре.  — А, так почти наша ровесница… И всё же, можно попробовать поставить букву. Нужно же мне заниматься здесь чем-то этот, как вы говорите, месяц…  — Значит, уже понял, что мы не врём и не придумываем? — улыбается Ким, а потом кивает благодарно официанту, что подал чай.  — Не до конца, — отрицательно мотнув головой, — я пока присматриваюсь…  — Лиминальное состояние, — важно заявляет Хрюшаня, удивляя Чонгука тем, что знает такой термин. — Пе`реходное состояние в стадию п`ринятия.  — Ладно, об этом мы поговорим позже. О букве «р» — тоже, а пока… Смотри! — Тэхён протягивает Чону его чашку с чаем, потом проводит над ней ладонью — и в чашке причудливыми узорами распускаются цветы… Розы, ромашки, колокольчики, а над ними — бабочки. Тонкой плёнкой они покрывают чай, и Гук даже ахает от такой красоты. Бабочки же, взмахнув крыльями, взмывают вверх и разлетаются по всему кафе, а цветы медленно закрываются и ещё медленнее тают в чашке с горячим напитком…  — Красиво, чёрт побери, — шепчет Чон, — а это пить можно? Мы не отравимся?  — Не отравимся, — посмеивается Ким, добавляя в чай сахар. — Это обычная практика в этом кафе, не зря оно называется «Цветочный континент». Именно здесь рождаются бабочки, благодаря магии.  — Так ты ей владеешь? Магией?  — Все мы ей владеем немного. Даже Хрюшаня, — посматривая на подружку. — Например, она умеет с помощью магии водить мою машину.  — Серьёзно?! — Чонгук смеётся. Впервые за вторые сутки смеётся громко и искренне, представляя хрюшку за рулём автомобиля.  — Да! — важничает та. Для полноты картины ей только чёрных очков не хватает. — Могу п`рокатить с вете`рком!  — Я смотрю, ты сегодня настроена ко мне более лояльно, — усмехается Чон и, честно говоря, радуется этому. Если уж он и встрял здесь на целый месяц — то пусть хотя бы в компании, что настроена к нему доброжелательно, а не так, как вчера.  — Потому что я поняла, что ты — тот самый, — заявляет Хрюшаня и подмигивает по очереди Чонгуку с Тэхёном. Второй краснеет щеками и шикает на неё, но отчаянная свинка не успокаивается. — Может, ты навсегда жить у нас останешься! Нужно же мне к тебе как-то п`ривыкать…  — Навсегда? Что это значит? — Гук переводит взгляд от Хрюшани к Киму и обратно. — Что вы мне не рассказали?  — Видишь ли, не п`росто так люди с д`ругих планет к нам попадают. Нап`ример, мама Тэхёна однажды, как и ты, заявилась в магическую лавку его отца. Осталась здесь на месяц, а потом и на всю жизнь… Они с папой Тэхёна поженились, `родили сына, а тепе`рь к их сыну явился ты! Смекаешь?       Чонгук смекает. Он сглатывает ком в горле и пялится на смущённого Тэхёна, что сидит красным раком. Ещё он смекает, что не планировал переезжать из родного Сеула. И тем более не планировал переезжать на другую планету… У него там работа, дом, друзья! Ладно, работы сейчас нет, но всё же…  — То есть, все, кто попадают к определённому человеку, потом с ним и остаются? — пытается вникнуть Чонгук.  — Не всегда, — качает головой Тэхён, — некоторые остаются друзьями, а кому-то и вовсе не суждено найти общий язык, потому через месяц люди возвращаются обратно, навсегда забыв о планете Черон. У себя дома они думают, что это сон. Не более…  — А как же этот выпавший месяц?  — У нас разное исчисление времени. Месяц на Чероне идёт за один день на вашей Земле.  — То есть, Юнги и Намджун даже не заметят, что я пропал?  — Не заметят. Для них ты исчезнешь лишь на один день, хотя сам проживёшь здесь целый месяц…  — Сколько лет живут люди на этой планете? — продолжает задавать вопросы Чонгук, потому что он, кажется, окончательно смирился с тем фактом, что теперь вынужден жить здесь целый месяц, хоть сознание ещё и противится это принимать.  — Не меньше ста лет, — рассказывает Тэхён, допивая свой цветочный чай. — Но за эти сто лет мы проживаем гораздо больше, чем вы на Земле. Сам понимаешь.  — Интересно… — Чонгук задумчиво поглаживает ручку чашки большим пальцем.       Тэхён тем временем сам оплачивает счёт, благодарит официанта за вкусный завтрак, ещё раз вытирает Хрюшане рот от остатков сахарной пудры и крошек, а потом встаёт из-за стола с новым предложением:  — Раз уж так совпало, что у меня сегодня выходной, можем просто погулять по окрестностям. К вечеру, если хочешь, возьмём машину и поедем к морю.  — У вас тут и море имеется?  — А как же? Хрюшань, тебе как такая идея?  — Я буду `ревновать, если ты когда-нибудь отп`равишься к мо`рю с ним, но без меня, — предупреждает свинка. — Сам знаешь, как сильно я люблю эти поездки.  — Не переживай, не оставлю, — уверяет Ким, а потом снова сажает Хрю себе на плечо — очень уж ей нравится там сидеть. — Ну, идём?  — Идём.       И Чонгук снова улыбается, замечая, как Хрюшаня, зацепившись ручкой за свой бантик-бабочку, пытается от него оторваться и чуть ли не верещит, а Тэхён аккуратно ей помогает. У этих двоих такая идиллия… Они прекрасно друг друга дополняют в своей дружбе, но, кажется, совсем не против новой компании в лице Чонгука. А сам Чон хочет верить, что тоже сможет привыкнуть к ним за этот месяц, который, правда, забудет, когда вернётся домой… Всё это покажется ему сном, но пока… Пока нужно брать от жизни всё и по максимуму исследовать этот загадочный мир на планете Черон.