Операция "ЗК" или Крепись, карточный мир.

      Десятая бутылка лимонада «Золотой ключик» летит в дальний угол комнаты, а следом за ней и пара одноразовых салфеток, что за считанные секунды становились сырыми от впитанных слёз. На кровати царит полнейший хаос, образование которого не поддаётся какому-либо объяснению. Бордовый плед скомкан, но продолжает по прежнему лежать на чистом постельном белье; несколько пустых пачек доширака, снеков и мармелада распределены по всему периметру как комнаты, так и матраса; часть белых, скомканных салфеток лежит рядом с помятой фигурой, завернутой в плюшевое одеяло молочного оттенка. Беспорядок ничуть не смущал его, что не удивительно, ведь куда интереснее смотреть происходящее на экране ноута, нежели на серую реальность.       В какой-то момент из динамика доноситься чей-то визг и звук выстрела из огнестрела, а после минута молчания и спокойный голос женщины, — Это была программа «Давай повесимся»! С вами была я — Ларисочка Пузеева, до новых встреч, мы вас ждё...! — не став дослушивать, парень захлопнул крышку монитора, и не выбираясь из своего кокона, лениво сполз с кровати, идя в направлении треснувшего по краям подоконника.       Кряхтя, словно ему было под девяносто с чем-то лет, парень забрался на белую поверхность, и прислонившись лбом к холодному окну, стал вяло наблюдать за медленно стекающими каплями весеннего дождя.       Меланхолия, тоска, они окутывают все тело, прилипают к внутренней стороне лёгких с каждым вдохом. Поздняя осень и ранняя весна — ну слишком уж унылые периоды. Особенно, если ты живёшь в России. Тогда пейзаж становится тусклым, а лица проходящих до тошноты кислыми… И именно в этот момент приходится развлекать себя самого… Но как?! Ты ж по квартире своей передвигаться не можешь, выглядишь как овощ, а тут ещё делать что-то надо…       Но ладно. Надо брать себя в руки.       Парень отлипает от стекла и открывает окно нараспашку, впуская в душную комнату «свежий» городской воздух. Медленно слезает с подоконника и направляется в сторону выхода из комнаты, вспоминая, завалялся ли какой-нибудь сырок или бутылка тархуна в холодильнике. Но внезапно…! — ДЖЕРОНИМО! — раздается из-за спины.       Грохот сзади. Это один из немногочисленных горшков с засохшим, испускающим последние мгновения своей жизни, кактусом упал на пол, думать долго не пришлось. Все свои мыслительные процессы он перевёл на подростка, что приземлилась в метре от парня… — Здравствуй. — выдохнул юноша. — Merda! — выкрикнула на итальянском девочка, резко отрывая свое лицо от пола. Взгляд обоих переходит на красный кактус в разбитом горшке, что находился примерно в сантиметрах пяти от головы валяющегося подростка. Она была близка к провалу… — Слушай! — нежданный гость, который, видно, очень любит внезапные появления, начал вставать с пыльного пола. — У тебя тут такое хорошее место для полётов! Просторное…       Оттряхнув зелёный свитер с желтой горизонтальной полосой и поправив лямку кожаной сумки на плече, она прошла к окну, а очнувшийся от лёгкого транса юноша за ней. — Правда, боюсь, вентилятор придётся похоронить, — разочарованно выдохнула девочка, облокачиваясь о подоконник. Парень выглянул из-за её плеча, тут же натыкаясь взглядом на… Вентилятор, повисший на одной из оголенных веток ближайшего дуба. В принципе, типичный… Любой день недели, во! — Земля тебе пуховик, Фрэнк… Кстати, ты знал, что пакеты из Пятёрочки — хорошие парашюты? — Погоди, погоди, погоди… — наконец подал голос парень, делая шаг назад и поднимая руки в знаке «стоп». — Ты какого Макара с пятнадцатого этажа сигаешь? — Нуу… — неловко почёсывая затылок, протянула девочка, как-бы невзначай отводя взгляд. — Так, а ну-ка погоди, — явно догадавшись в чём дело, начал подросток, чем вызвал внутреннюю панику и неподдельный страх со стороны гостьи. — Пакет из Пятёрочки; перебинтованный тонной скотча, словно после Афганской войны, Фрэнк; и пачка сосисок за пазухой… Ты снова бежишь из дома! — провозгласил он, хмуря брови. — Что? Нееееет! Ну ты даёшь… — с актёрской игрой уровня «Лох» попыталась соврать девочка, но поймав на себе испепеляющий взгляд, обречённо кивнула, — Да. Опять победа за тобой! — выпустила она воздух из лёгких. — Не прожигай ты во мне дыру взглядом, может я и смогла бы не спалиться. — буркнула она под конец, скрещивая руки на груди. — Может хватит? К тебе же самой потом подкатывает тележка свежеиспечённых пиздюлей от предков! Да и мне достаётся, от тёти, а-ля «Ты зачем дома шизичек пригреваешь»…! — развёл руками юноша, пока внутри медленно закипал гнев… О-ох-охо, кажется, она медленно его раздраконивает… — Стоп. Умерь свой пыл, охлади траханье, — упершись руками в плечи друга, девочка криво глянула на того.       И на удивление, это помогло. Прикрыв глаза, парень начал размеренно и глубоко наполнять лёгкие воздухом, выравнивая дыхание. Стоило молодому лицу напротив расслабиться, как шатенка широко улыбнулась: — Успокоился?! ВОТ И ЧУДНО! — резко руки отцепились от плеч, и от неожиданности парень отпрыгнул на приличное расстояние. — Миленько у тебя. — с руками в боках девочка прошла в центр погруженной в полумрак комнаты. — Конечно, в этой комнате я была уже… М-м-м… — глаза пробежались по всему периметру помещения, всматриваясь в каждую вмятину и царапину на обоях, словно то были воспоминания о творившемся здесь пиз… Аэ-ээм… О творящихся здесь исторических событиях, а заодно и вспоминая количество проведённых часов среди этих стен. — Дохреллион раз, но вдруг тут что-то поменялось, а я и не заметила! Подать вид того, что память у меня не как у рыбки Дори-то надо! — взмахнув руками и выставив бок в сторону, подытожила она.       Внезапно, уцепившись за что-то взором, шатенка встрепенулась, оживилась и подлетела к завладевшему её вниманием месту, — Вон, например, это пятнышко! Его точно не было раньше! — Ты оставила его около недели-двух назад. Тогда ты еще пообещала, что больше не будешь устраивать «Побег из курятника» в режиссёрской версии Елизаветы Сардановской. — констатировал юноша, склоняя голову набок с сердито-довольной ухмылкой на лице. — Аа-ааа… — шатенка тупо смотрит в пол, в глазах читается смятение. — Кхм, НЕ-ВАЖ-НО… — пропев это слово по слогам, она плавно уплыла в сторону двери. — Ладно уж… Тётки дома еще неделю не будет наблюдаться… — выдохнул парень. — По крайней мере, я надеюсь, что ты не собираешься задерживаться на больший срок…       В дверном проёме, что вёл в темный и холодный коридор пустой и тоскливой квартиры, замерла крадущаяся фигура. Зависла тишина, что ну ни как не нравилась что юноше, что девочке из-за плохих предчувствий… — Не собираешься, так ведь…? — недоверчиво тянет парень и к переносице начинают медленно ползти брови. — А-кхм, ну… как бы тебе помягче объяснить… Понимаешь… — оттягивая ворот свитера, она медленно поворачивается к другу, подбирает слова на ходу и уже мысленно пишет завещание и предсмертную записку в стиле Владимира Маяковского. — «Пизда мне. Всё, вот он и конец». — Ах ты паразит… — спустя недолгую паузу, наконец выдает уже в край разгневанный парень. — ДА Я ТЕБЕ КИШКИ-ТО ПОВЫРЫВАЮ, Я… Я… — искрящиеся глаза забегали по комнате, как остановились на лежащем на столе комиксе в твёрдом переплёте. Рука ухватилась за предмет, и в этот же миг книга полетела в сторону девочки, так и не сдвинувшейся с места. — Блять! — взвизгнула она, а как самодельное оружие, пожалуй, чуть пострашнее тапочка, влетело в стенку коридора и шмякнулось об пол, она чуть успокоилась, косясь на книгу. — «Земля Королей»? Чел, ты-ы-ы… Таким не разбрасываются!       Но стоило голове повернуться в сторону, откуда была отправлена бомба в лице комикса, её взор наткнулся на пугающую картину… С целым, мать его, томом «Войны и Мира», которым наверняка вырубали прохожих в тёмных переулках, на неё шёл разгневанного и кровожадного вида парень, явно намереваясь пришибить подростка. Скажем так, любому не хотелось бы оказаться на месте шатенки… — Г-ГРИША, ГРИХОРИЙ! НАСИЛИЕ КОРАЕТСЯ ЗАКОНОМ, А УБИЙСТВО ТАК ПОДАВНО! — вскрикнула девочка и мелькнула в коридор. - ГРЕГОРИ-И-И! — СТРАДАЮ Я ОТ ТВОИХ ВЫХОДОК, ТАК И ТЫ БУДЕШЬ, ТОЛЬКО ОТ МОИХ! — где-то сзади, наверняка чуть не проломив в стене дыру, шлепнулось о холодную шершавую поверхность великое произведение главного мага вод… КХМ, Толстого, на что словившая микроинфаркт шатенка лишь ускорила бег.       Врезаясь в стены узкого коридора на полном ходу, оставляя ссадины на ногах и руках, когда те проходились по шершавым обоям, она наконец выбежала на более-менее светлую кухню. Торопливо бегая глазами по бледным оттенкам помещения, и чувствуя, как с каждой секундой приближающегося бега в коридоре сжимается очко до размеров иконки «закрыть» на рекламах в мобильных играх, она внезапно вспоминает про маленький зазор меж холодильником и кухонной тумбой, тут же юркает туда. — Даже не думай прятаться! Некуда! — ворчит запыхавшийся Гриша. — Елизавета Дмитриевна… И как нас только судьба свела… Между прочим, в тот раз я получил от тёти тапочком в плечо! Синяк до сих пор держится...! — протянул он и по кухне начали раздаваться тяжелые, глухие шаги.       Ладошки вспотели, и в горле пересохло. Да и как назло, стоило жопке Лизы упасть на холодную плитку, как в воздух поднялся клуб пыли… Глаза тут же заслезились, рецепторы зачесались и к горлу подкатил чих, что девочка всеми правдами и неправдами пыталась подавить…       «Как там...? А! ВОТ! Кхм… Всем. В том, что умираю, не вините Льва Николаевича и его произведение, а вините лишь Григория Маяковского, который прибил меня томиком «Войны и мир», и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил…» — крутилась мысль в голове дрожащей шатенки. — Вис ис Гриша, ёпта…       По полу скользнула тень, что тут же полезла в уголок к Лизе. Инфаркт был словлен, и тогда-то, укрываясь руками от сокрушительной силы русской классики, девочка взвизгнула: — ПРОШУ ПОНЯТЬ, ПРОСТИТЬ И ОТПУСТИТЬ, У МЕНЯ НЕ БЫЛО ВЫБОРА, МЕНЯ ВЫГНАЛИ ИЗ ДОМА РОДАКИ!!!       Повисла тишина, а вместе с ней как будто и замерло время. Невольно делая вывод, что она уже мертва, девочка выглянула из-за рук, а как столкнулась с фигурой Гриши взглядом, резко дернулась. — Повторяешь судьбу своих персонажей? — как-то подозрительно резко успокоился юноша.       «Война и мир» с громким шлепком упала на плитку, из-за чего и без того нервозная последние минуты две Лиза, словила третий по счёту инфаркт, конечно же ещё и нехило так приложившись бошочкой о гудящий холодильник. Звонко слетели разные магнитики из всяких Сочей и Крымов… — Бля-я-я-я… — Ты в порядке.? — слегка обеспокоенно спросил юноша. — Если я еще не родила в свои 17, как большая часть моего женского окружения, значит, всё очень даже ничего, — сквозь тупую боль шутканула девочка, цепляясь за предоставленную руку помощи друга и наконец вылезая из пыльного уголка.       И вот по кухне разлетелся громкий чих, которому мог позавидовать даже семидесятилетний дед. И он был настолько громким и мощным, что на мгновение Грише показалось, что вот-вот на пол шмякнутся органы шатенки и её хребет заодно. — Будь здорова, — спустя недолгую паузу подобрал толстенькую книгу с пола юноша, а после осматривая потрёпанную обложку, проследовал к выходу с кухни. — Фпафибо, — когда она успела заточить московскую плюшку? Гриша криво и непонимающе глянул на подругу, на что та, держа найденное где-то на кухонном столе хлебобулочное в зубах, лишь пожала плечами. — Фокуфники не рафкрывают фвоих фекретов, — с умным лицом выдал она. — Ага… Я, конечно, язык стола зачарования в Майнкрафте знаю, но можно ещё раз, только на русском? — и с этими словами фигура в самодельном плаще из одеяла скрылась в темноте коридора. — Тьфу… Я говорю, — взяв плюшку в руку и освободив зубы, она тут же мелькнула за другом, — фокусники не раскрывают своих секретов! — А-а-а… Ну, это другое дело, — хмыкнул юноша, уже заворачивая в свою комнату. — Подбери ЗК, пожалуйста, — резко замер, глянув на комикс валяющийся у порога, а после скрылся в своей обители.       Лиза кивнула, и вновь взяв хлебобулочное в зубы, подняла книгу, провела ладонью по яркой обложке, очищая ту от пыли. Хмыкнув, девочка прошла в светлую комнату, конечно же не забыв закрыть дверь локтем. — Что ж… Ну, рассказывай, как дела, как настроение?       Окно было закрыто, и тогда свежий воздух перестал поступать в комнату, пыль на миг замерла в воздухе. Юноша положил русскую классику на полку, а затем прошел к кровати. Сильнее укутавшись в одеяло, забрался на неё, словно гусеничка, поудобнее уселся и обнял рядом лежащую акулу из Икеи, а после перевёл выжидающий взгляд на подругу, готовый слушать кул-стори-таймы от неё… — Да, всё как обычно… Настроение — заебись, погодка — отъебись, а дела… Шляпа. — хмыкнула шатенка, плюхаясь на кровать рядом с другом. — Ясно… — Нет, блин, пасмурно… — Ну… — протянул Гриша, глянув в окно. — Тут ты права. Так, а что такого страшного ты умудрилась сделать, чтобы родители тебя из дома выперли…? — Ну, для начала я родилась… А потом на протяжении 16 лет капал им на мозги! — хмыкнула Сардановская. — А вообще… Ух, тут объяснять долго. Но меня оставили одну дома где-то на дня три, а я за это время сожгла половину кухни, притащила с собой бездомного кота, который обблевал все углы квартиры, подрался с нашей кошкой и содрал кусок обоев в гостиной… Потом, я затопила соседей, когда захотела постирать вещи, поскользнулась на ссанине Людмурика и оборвала шторы… Взорвала унитаз… Ам-м-м… Чего я ещё такого сделала… А, я не уследила, и моль сожрала мамину шубу… Хм… А ещё родители спалили, что я курю. Оказывается, они запоминают, сколько пепла было в пепельнице в последний раз… О, а ещё…! — Так. — остановил её Маяковский. — Всё, мне было достаточно сожжённой кухни… — прошептал он, потирая переносицу. Знаком с Сардановской он уже давно, тем не менее, с каждой её выходки удивлялся, как в первый раз… — А у нас будет что-то типа обеда? — внезапно встрепенулась шатенка, оторвавшись от весьма занятного дела в лице наблюдения за невидимой точкой на стене… — Иди, смотри в холодильнике… — вздыхает пепельноволосый, после чего его подруга рывком подскакивает с кровати и направляется к выходу из комнаты. Напоследок, юноша успевает крикнуть: — И мне чего-нибудь возьми!       …Ну, конечно же, первым делом, Лиза взяла ещё одну московскую плюшку… А потом две бутылки тархуна… И крабовые палочки с сыром… Просроченный на пару дней йогурт… И салат… Неизвестной даты приготовления… А ещё взбитые сливки, те самые, в баллончиках. Одним словом: Сардановская забрала весь холодильник. — Короче, там ещё сыр-косичка был, но я его уж точно не смогла бы дотащ… Ты чё?       Первое, что бросилось в глаза Лизы, когда она зашла в комнату, так это Гриша, сидящий на кортанах на тумбочке… После она увидела его злобное выражение лица, затем тапочек в поднятой над головой руке и, наконец, стену над кроватью Маяковского, куда был направлен и его гневный взгляд. — Там паук. Это чёрная вдова. Самка. Нам бы был ценок, если бы я не заметил… — холодно констатировал юноша, даже не кидая взгляда на вернувшуюся подругу. — Ты дурак? — утвердила, нежели спросила Сардановская, отпуская еду, находящуюся в руках. Когда всё содержимое холодильника громко упало на пол, она, не обращая внимания, переступила через образовавшуюся горку и начала медленно подходить к горе-защитнику их жизней. — Какая вдова… Ещё и чёрная… — Ну ты не видишь?! — развёл руками Гриша, после чего не долго целясь, кинул тапочек в стенку под истошное "САНАВАБЕАЧ". Конечно же, он промахнулся… — Сука… — шикнул он, закусывая нижнюю губу. — Ну, я как раз-таки вижу, в отличие от тебя. На вдову не похожа, у неё наверняка большая семья из десяти жён и мужей, пятидесяти братьев и сестёр, а также трёхсот детей, инфа сотка… — выдала Сардановская, вглядываясь в их внезапного гостя. — Да и не чёрная она, вон, какая-то голубая с зелёным… А с чего ты вообще решил что это самочка? — Слушай, раз такая умная, поди и убей её… его… Да без разницы!!! — Ничего без меня не можешь… — сердито буркнула Лиза, после чего начала с задумчивым видом осматривать комнату на наличие орудия для убийства паука; всё же, она чутка брезглива чтобы взять и убить её/его голыми руками… — ОООООО, а давай так… — она мигом подбирает с письменного стола комикс «Земля Королей», после чего протягивает его Григорию. — Короче, ты бьёшь паука этим, а я добиваю его порчей! — Чо? — Через плечо, давай, готовься!              Гриша неуверенно берёт из рук подруги комикс, и тогда она с руками в боках и самым серьёзным выражением лица, на которое только была способна, прочистила горло и начала читать свою мантру… — Come cucinare una classica frittata, сука, rilasciare le uova in una ciotola. Versare il latte nelle uova, еби тебя во все щели! — активно размахивая руками, Лиза медленно приближалась к пауку, параллельно выкрикивая что-то на ломанном итальянском. — Aggiungere la farina e il sale… Sbattere accuratamente la miscela con una frusta o semplicemente una forchetta fino a che liscio! — Гриша же, абсолютно не вслушивался в речи подростка, а концентрировал внимание на книжке, которой целился в стену… — …La nostra classica frittata è pronta… Buon appetito, блять!       Гриша отпустил книгу и та полетела прямиком в паука… Глухо ударилась об стенку, после чего отлетела сначала на кровать, а затем упала на пол… Теперь, на стене было лишь мокрое место и ошмётки от паука… — Ебать мы молодцы. — дольно протянула Лиза и улыбнулась другу…

Вы посмели убить меня…?

— А? — Ты что-то слышал? — Да-а-а…

Я так долго восстанавливался… Покинул Карточный мир… Обрёл физическое тело…

А меня убили двое подростков какой-то там книжонкой?!

— Чо блять… — протянула Лиза, озираясь по сторонам и с непониманием смотря на Маяковского. — Эт чо…? — Говорила тётя, не выпивай все бутылки тархуна и лимонада разом… — прошептал юноша, также пытаясь понять, где же источник голоса, что, казалось, звучал отовсюду и в тоже время был где-то далеко в голове.       А что происходило дальше, они точно не понимали…       Яркая вспышка, зелёные и синие лучи, звук пылесоса на фоне… Перед глазами всё начало плыть, сверкать и пестрить, Гриша точно помнит, как незримая сила потянула его в сторону ещё лежащего на полу комикса, помнит, как он ухватился за край флага СССР над кроватью, выкрикивая фразу: — Сталин, спаси сохрани!.. — где-то на фоне, как через толщу воды, до него доносился трёхэтажный мат Сардановской, её крики: — МАМА, Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!!! Я НЕ УМРУ В ПЫЛЕСОСЕ!!! — и тут же, единственное, за что Маяковский держался сильно-сильно, эта ткань алого цвета, просто оборвалась…       А затем — лишь темнота…