Искусство соблазна

      Когда я взял упавшую на колени в моем кабинете девушку за талию, то в голове мелькнула мысль, что её тело идеально подходит для меня. Ладони удобно расположились по бокам, а запах духов, который я ощутил, едва наклонился, тем более добавил несколько баллов в копилку этой незнакомке. И моё эго удовлетворилось её позой. Покорная, на коленях. Жаль, случайно, а не сразу в моей оборудованной для развлечений спальне.       И пока она задавала нелепые вопросы для университетской газеты, не переставал представлять её в разных позах. Особенно на моем столе, на котором хотелось разложить её, стоило ей только закинуть одну ногу на другую.       Если бы тогда мне сказали, что эта девушка полностью перевернёт весь мой мир и мои предубеждения, только посмеялся бы с уверенностью. Ведь это невозможно, так я думал много лет. И в тот момент бы ответил точно так же.       Если бы мне сказали тогда, что я буду бегать за ней, только чтобы она была рядом со мной, даже не в постели, не поверил бы.       Если бы мне сказали тогда, что она покажет мне другую сторону жизни, покажет, что такое любовь… Наверное, я бы посоветовал обратиться к психотерапевту. Хорошие специалисты.       Если бы мне сказали тогда, что эй, Бейкер, да ты женишься на ней! Я бы тоже счёл всё это бредом. Где я и где семейная жизнь? Да, мне всегда было приятно наблюдать за тем, какими теплыми и искренними были отношения родителей, даже спустя столько лет их совместной жизни.       Если бы мне предложили сейчас вернуться в прошлое, прекрасно зная о том, что меня ждёт, и дали выбор вернуть всё так, как было раньше…       Я бы сказал «нет». Твердо, громко. Уверенно. Обратно возвращаться в темноту я не хотел и не думал даже.       Я поставил себе цель: сделать её своей сабмиссив. Соглашался на идиотские просьбы, как фотосессия, или что-то ещё. Мне казалось, она играла со мной. До того момента, как раскрыла свою романтичную натуру. После этого я и сделал шаг назад. Ванильность, сладость… Романтика. Я не знал всего этого, отдавая предпочтение страсти и грубости. Вот что приносило мне удовлетворение.       Наверное, мне стоило сразу прислушаться к словам Кассандры, но едва Кэтрин смотрела на меня своими до невозможности красивыми глазами, я больше ничего не замечал. Даже не торопил её с договором, а когда подписала — с его исполнением. Сам не знал, почему. Мне было интересно просто проводить время с ней рядом.       Удивился ли я, когда узнал что моя потенциальная нижняя оказалась девственницей? Охренеть как. Но всё же не отступил от своих желаний сделать её своей и показать другой мир. Тёмную сторону, которая, как мне всегда и казалось, была единственной правильной.       Но я ошибся. Впервые допустил ошибку, за что и поплатился, вновь окунувшись в ночные кошмары.       Пошёл на поводу у её желаний как можно скорее узнать обо всем. И подводя её к грани между неудовлетворенностью и удовольствием… Просил остановить меня. Буквально молил сказать гребаное стоп-слово, чтобы прекратить всё в ту же минуту. Будто где-то глубоко в душе знал, что всё закончится плохо. Надеялся, что Кэтрин обратится к своему разуму и произнесет то, чего я тогда больше всего желал.       Но она думала о другом. И я потерял её на долгие недели. Сходил с ума от незнания того, что с ней происходило все те дни. Доставал брата, чтоб через её подругу узнать хоть что-то, но и этого было мало. Я впервые за долгие годы чего-то боялся.       Я боялся потерять её после того дня навсегда, когда Кэтрин успела проникнуть за закрытые наглухо двери в мои душу и сердце. Оставила там росток света и тепла, который с корнями укрепился внутри меня. И я цеплялся за него, может быть, неосознанно. Хотел вернуть её.       В те недели без неё я много размышлял. Прокручивал в голове многих своих бывших сабмиссив, но ярким, неприятным пятном оставалась одна Наоми. Покорная, податливая, готовая исполнить все мои прихоти. Поначалу мне нравилось это. Даже зная о том, что она была замужем, я наслаждался. Но когда её покорность переросла в одержимость, понял в чём заключалась проблема. Сломал ли я её, или она уже была такой поломанной — до сих пор не знал. Да и не задумывался, сдав её на лечение и вернув к мужу. Не знаю, что я сам бы сделал, будь на его месте.       Но после Наоми я не находил для себя новых сабмиссив. Довольствовался одноразовыми встречами, может, даже на несколько ночей. Но больше недели в моей постели ни одна девушка не задерживалась, если только я не платил им огромные суммы. Так и было до появления Кэтрин в моей жизни.       Когда она пропала после того злополучного дня, когда я искал встречи с ней, искал, чтобы извиниться, хотя раньше никому не говорил таких слов, кроме матери… Когда всё это произошло, я осознал, как сильно она изменила мою жизнь и меня самого. И боялся этого, но ещё сильнее боялся её потерять.       Я долго не находил ответа на вопрос о том, кем она была для меня. Что я чувствовал к ней? Простое влечение? Или, может быть, нездоровая одержимость? Я не отрицал, что болен, ведь на протяжении многих лет я наблюдался у психотерапевта, который стал не только врачом для меня, но и другом.       Я знал, что Кэтрин была моей. Её тело было только моим, губы — тоже. И никаким другим мужчинам не было позволено их целовать, как-то касаться её, пока она была моей. Тогда я и ощутил то, что все называют ревностью. Которая впоследствии сменилась на другое чувство: желание убить. Убить того, кто покушался на мою Кэтрин. Я не тот, кто просто прощает тех, кто покушается на жизнь и честь близких мне людей.       Когда же я понял, что она была моей? Когда понял смысл этого слова в ином контексте?       Когда я понял, что давно полюбил эту прекрасную девушку, причём окончательно и бесповоротно? Я долго размышлял об этом, прокручивая в голове все связанные с ней воспоминания. Пока Кэтрин сладко спала, устроившись на моем плече и закинув ногу на моё бедро, я часто не мог уснуть. И думал.       Осознал все свои чувства к ней после той ужасной катастрофы. И только на словах брата и Доминика знал, что с ней происходило в эти часы. Но Кэтрин сама так и не рассказывала, сколько бы не спрашивал. Отводила взгляд в сторону и меняла тему. Я так и не узнал до сих пор о том, что пережила моя любимая тогда. Оставалось только гадать.       После того покушения я сказал ей те три слова, что так долго ждал от меня мой ангел. Но потом, позже, понял, когда именно полюбил. Это было после того, как Кэтрин вернулась ко мне. Я признался сам себе в тот момент, что боялся потерять её. Что не хотел больше разлуки или тайн между нами, просто хотел быть рядом с ней.       Видимо, это и было моим первым ей признанием в любви. Но сказал позже. Об этом я и жалею до сих пор, что не сказал раньше, сразу. Чтобы увидеть расцветающую на лице улыбку, которую люблю. Блеск в глазах.       Кэтрин многое пережила после того, как познакомилась со мной, и в частности именно по моей вине. Но даже после этого моя эгоистичная натура, которая продолжала жить внутри меня, не смогла отпустить её и позволить жить нормальной жизнью. Я только обещал, обещал… Обещал, что все наладится, и правда старался сделать все для этого.       Но моя любимая все равно терпела и дальше нервные потрясения до сковывающего душу ужаса. В такие моменты, прижимая её к себе и стараясь подарить успокоение, сам чувствовал бессилие, которое росло сильнее. Я не справлялся со своими обещаниями так, чтобы не вредить ей.       Но Кэтрин оставалась рядом несмотря на все это. И пусть она выплескивала свои гневные эмоции на мне, бросаясь вещами, когда я рисковал, пусть злилась, но всё равно была рядом со мной. Как-то Кэт пообещала, что никогда больше меня не оставит… Что ж, мой ангел своё слово держала, а у меня пока не получалось.       Пусть я признался и себе, и ей в моих чувствах, но всё ещё не до конца принял их. Я считал, что недостоин такие светлые чувства испытывать. И недостоин дальше находиться рядом с Кэт и отравлять её своей тьмой. Во мне будто боролось несколько личностей. Одна хотела её оставить, другая — наоборот — притягивала всё ближе и ближе к себе, опутывая всеми конечностями.       И я не побоялся и с таким вопросом обратиться к своему психотерапевту. Чарльз, выслушав мои спутанные размышления, только улыбнулся и сказал всего лишь одно слово: любовь. Я хотел уберечь Кэтрин, но в то же время считал, что именно со мной она будет в большей безопасности. Мы долго разговаривали об этом с Келлером, и тогда он заметил совершенно правильно, в чем я себе так и не признался:       — Если ты отпустишь Кэтрин, потеряешь её снова, то твоё сердце не окаменеет, каким было раньше, Ходж. Оно просто разлетится на мелкие куски. Ты сам его себе разобьешь.       Чарльз был прав. Мне было важно знать, где она, с кем она. Мне было важно, чтобы Кэтрин была рядом. Торопился с тем, чтобы она жила со мной, спала в одной постели и обнимала. Я нуждался в той, которую впервые полюбил.       Теплые ласковые руки неожиданно обняли меня со спины, и я улыбнулся. Не оборачивался, просто чувствовал и наслаждался тем, как моя жена прижалась щекой к спине.       — Почему ты не спишь? Мне без тебя стало так холодно, — сонным голосом протянула Кэтрин.       — Не спится. Ночь сегодня теплая, решил выйти и подышать, — тихо ответил ей и развернулся, заключая в свои объятия.       Кэт сонно улыбнулась мне, оставляя короткий поцелуй на щеке, и снова прижалась ко мне, закрывая глаза. Теплый ветер слабо обдувал наши тела, и я наслаждался этим моментом. Обнимал её, медленно поглаживая по спине, и, запрокинув голову, наблюдал за звездами. Найти место вдали от города и построить с нуля дом таким, каким мечтала видеть его моя жена, было моим лучшим решением.       И даже то, что дорога в Сиэтл занимала время, не было минусом. Чаще всего мы ездили на работу вместе, и эти минуты, когда она была рядом, придавали сил на предстоящий день. Здесь было спокойно, уютно. Это был наш уголок безмятежности, где есть только мы вдвоем.       — А где Оливер?       Я усмехнулся. В любой момент, даже во сне, Кэтрин не забывала о нём.       — Бегает где-то на улице. Я его отпустил, раз всё равно не сплю.       Спустя несколько месяцев после того, как окончательно перебрались жить в наш новый дом, Кэт очень захотелось завести собаку. Она долго молчала, пыталась найти подходящий момент, чтобы поговорить со мной об этом. Как потом призналась, просто боялась моего отказа. Но случайно заметив в её ноутбуке сохраненные вкладки, пока моя очаровательная жена в один из вечеров готовила ужин, сам всё понял. И на следующий день вернулся домой из города с щенком чёрного окраса.       Единственный спор, который произошёл у нас из-за нового члена нашей семьи, касался его имени. Нам не нравился ни один из вариантов, которые предлагали друг другу. В итоге спор перешёл на крики. И закончился сорванным от удовольствия голосом моей жены в нашей постели.       — Позови его в дом, — Кэтрин нехотя отстранилась от меня и потянулась с тихим стоном, из-за чего я прищурился. — И поторопись вернуться в спальню, любимый, — Кэт хитро улыбнулась мне и, соблазнительно покачивая бёдрами в коротких пижамных шортах, зашла с террасы обратно в дом, — иначе я лягу спать.       Заставлять свою любимую женщину ждать меня дольше, чем несколько минут, я не собирался. Проводил её взглядом и обернулся обратно, бегло осматривая территорию у дома. Оливер как раз решил погрызть ветку у недавно посаженного лиственного дерева.       — Эй, друг, ну-ка оставь. Пошли домой, — крикнул ему я и отправился к входной двери в дом, чтобы пустить пса внутрь.       А после, оставив Оливера с наполненной водой миской, поспешил вернуться в спальню, где уже заждалась меня моя единственная.       Моя жена и мой смысл жизни.       Моя Кэтрин.