Ни богов, ни господ

Когда Чайлд открывает глаза, он не сразу вспоминает, что произошло накануне. Незнакомый потолок над головой выглядит противоестественно и странно, и парень подскакивает на кровати. Раны на теле отзываются гудящей болью. Воспоминания накатывают волной, а вместе с ними и эмоции. Мысли в голове ощущаются странно и неповоротливо, и Чайлд вспоминает всё, что произошло вчера – Осиал, напавший на Ли Юэ, появление Моракса, которого он так долго искал… И внезапное осознание, что Моракс на самом деле… Чайлд трясёт головой и вздрагивает, внезапно встретившись взглядом с тем, кого он меньше всего ожидает здесь увидеть. Злые золотые глаза, нахмуренные брови и закрытая поза говорят о том, что Сяо и сам не рад быть сейчас рядом с ним. - Привет, - выдавливает Чайлд, натянув на лицо кривую улыбку. – Где я? И что… - Ты на границе Ли Юэ, - злобно прерывает его Сяо. – После твоей выходки город затопило. Моракс был вынужден явиться людям и вступить в схватку с Архонтом Вихрей. К твоему счастью, он победил, иначе я не знаю, что бы с тобой сделал. Его голос звенит от гнева, и Чайлд морщится, ощутив, как виски прострельнуло болью. Кажется, ему и самому тогда не сильно то нравилась идея с Осиалом. Но как ещё было исполнить волю Крио Архонта? Предвестник вдруг вспоминает, что после всего этого Сердце Бога было отдано Синьоре, и его затапливает жгучая обида. - Я не знал, что Царица уже заключила контракт с Чж.. Мораксом. Если бы меня предупредили, я бы не стал устраивать это… событие. Глаза Сяо гневно сверкают. Раньше Чайлду не доводилось особо контактировать с ним – Сяо лишь изредка появлялся неподалёку либо же передавал какие-то послания Чжун Ли, каждый раз сверля злобным взглядом Предвестника, словно не одобряя дружбу Чжун Ли с рыжим отбросом из Снежной. Пару раз они даже поругались за спиной у консультанта похоронного бюро – Якса ядовито, Чайлд лениво и со смехом. Но сейчас злость собеседника совсем не веселит. - Народ Ли Юэ потребовал твоей казни за это преступление, - продолжает Сяо. – Но Моракс милостив к тебе. Возможно, ты этого не вспомнишь, но именно он спас тебя из воды. И вместо казни он публично изгнал тебя из Ли Юэ. Чайлд сжимает голову руками. - Разумеется, Моракс отправит тебя домой, - продолжает Сяо. – Он сказал, когда все утихнет, ты сможешь вернуться и тайно отплыть в Снежную, а пока он велел тебе отсидеться здесь. Это безлюдная территория, но, тем не менее, он оставил меня присматривать за тобой. С этими словами Якса кривится, а Чайлд ощущает подкатывающее чувство паники. А как же Царица? А как же его семья? Он не может сидеть неизвестно где и бездельничать, когда на родине его к тому моменту уже перестанут ждать и заклеймят предателем и врагом народа! - Мне нужно домой и немедленно, - выдыхает он. - Я должен... - Я подчиняюсь приказам Моракса, - со скукой отзывается Сяо. - Впрочем, даже я не могу выпустить тебя отсюда. Мой Архонт создал гео барьер вокруг этой хижины, чтобы ты никуда не сбежал и не нарушил его планы, жалкий смертный. - Гео барьер? - холодеет парень. Сердце гулко стучит в груди, когда он вскакивает на ноги. Потревоженные раны ноют с утроенной силой. Чайлд успевает заметить, что одет он в свои вещи, но они в ужасном состоянии, и по большей части его тело покрывают бинты. Распахнув дверь, он выскакивает на крыльцо хижины и видит прозрачный золотой барьер, слегка искрящийся от гео энергии. Барьер находится не слишком близко к дому, оставляя пространство с поляной вокруг и пару деревьев. Чайлд ударяет по нему кулаками и чувствует, как его руки упруго отбрасывает несокрушимая магия, простая и монолитная, как камень. Сяо выходит следом, с какой-то усталой злостью наблюдая за действиями пленника. Тот обнаруживает, что Глаз Бога по-прежнему с ним, и теперь пытается разрушить барьер при помощи гидро магии. Естественно, безуспешно. - Даже не пытайся, - предупреждает пленника Сяо после того, как Тарталья выдыхается. Раны дают о себе знать, да и сил после тяжёлого вымученного сна не особо прибавляется. – Воля Моракса непоколебима. Ты останешься здесь до тех пор, пока он не решит, что пора выпустить тебя. День определённо не задался. Чайлд думает об этом следующие полчаса, пока отчаянно пытается удержать себя в руках и не начать истерить, как плаксивая девка. Только не сейчас, только не при Сяо! Лицо Адепта, пока он объяснял ситуацию, его взгляд, поза и голос выражают собой крайнее презрение к Фатуи. Он даже стоит в пол-оборота к Чайлду, словно его ноги уже порываются уйти. Обида накатывает удушливой волной. На Чжун Ли, который оказался Гео Архонтом и столько времени водил его за нос, на Синьору, которая опять привезет домой Сердце Бога, а он останется ни с чем, даже на Царицу, которая просто использовала его, подставила, выставив козлом отпущения для всех. Почему? За что? Неужели только ради этого он и был отправлен сюда? А как же… Чайлд машинально расковыривает рану на руке, пока сидит на кровати в хижине. Глубоко внутри он сейчас кричит от ужаса, съёжившись где-то в районе грудной клетки. Идея залечь на дно и переждать накал страстей довольно неплохая, но невыносимая. От мысли о том, что ему придётся куковать в этом домишке, не зная ничего о своей семье, о том, что скажет ему Царица, когда он вернётся, начинают противно ныть зубы. Уйдя в себя, Чайлд даже не сразу замечает, что Сяо, скривившись, удерживает на месте его руку. - Прекрати ковырять, - он указывает злым взглядом на рану. – И возьми себя в руки. Если занесёшь заразу, мне придётся отвечать за твою шкуру перед Мораксом. Не понимаю, почему Властелин Камня так заинтересован в сохранении твоей жизни, смертный. Голос Адепта действует на Тарталью, как ушат холодной воды. Приходится выпрямиться – показывать свою слабость перед Сяо нет никакого желания. - А это ты меня перевязывал, что ли? – слова вырываются изо рта раньше, чем Чайлд успевает их осознать. – Жаль результат своей работы? Сяо щурится недобро и становится похож на маленькую злую собачку, как кажется Тарталье. - Я действовал по приказу своего Архонта, - чеканит Якса. – Если бы я решал твою судьбу, я бы предпочел казнить тебя… Возвращаясь к тому, о чём я говорил – на кухне ты найдешь запас пищи. Периодически я буду приносить свежую. Готовь сам, смертный, в этом деле помогать не стану. Кое-какие лекарства найдёшь там же. Сяо задумывается, вспоминая что-то ещё. - Новая одежда, - он брезгливо пододвигает к Чайлду стопку сложенных вещей. – И вымойся, воняешь просто отвратительно. - Погоди, - Чайлд пропускает мимо ушей всё остальное. – С чего такая забота? Неужели Моракс настолько заинтересован в моём выживании, что потребовал заботиться обо мне? От тебя? Чайлд смеётся, а Сяо издаёт звонкое «тц». - Хорошо-хорошо, как звучал приказ Моракса? – несмотря на ситуацию, у Чайлда выходит немного развеселиться. – Ну скажи! Эй, Якса! - Следить за твоим состоянием и сохранить тебе жизнь любой ценой, - выплёвывает Сяо. – Не обольщайся, смертный, я делаю это только потому, что у меня есть приказ. Если бы Моракс приказал тебя убить, я бы сделал это не задумываясь. Он поворачивается к двери. - Что ж, у меня есть и другие обязанности, помимо тебя, - Сяо фыркает. – Мне пора. - Подожди! – Тарталья резво подскакивает на кровати от внезапной спасительной мысли. – А как насчет письма? Я же могу отправить письмо в Снежную? Это мне здорово поможет, правда! Он быстро кивает, глядя как Сяо опять кривится. - Насчет писем распоряжений не было, - Якса задумывается. – Ладно. Думаю, я смогу отправить письмо с ближайшим кораблём. Только пиши быстрее, я должен идти. Тарталья суетится, ища бумагу и перо. Плюхается на кровать, подставив коленку. Писем получается два – одно для мамы, в котором он сообщает, что задержится в Ли Юэ по делам ещё на некоторое время, а другое для Царицы, в котором Чайлд хочет узнать о следующем поручении и пишет, что вернется как только сможет. За неимением конвертов он просто сворачивает письма и быстро пишет адреса прямо на обратной стороне бумаги. Сяо забирает письма и, выйдя из домика, исчезает. Остаётся надеяться, что он действительно честно отправит письма. Как только он уходит, шквал обиды, который Чайлд удерживает на каких-то скрытых резервах, обрушивается на него словно волна. Он даже позволяет себе пустить короткую слезу, пока стоит в небольшой деревянной ванне, отмывая с себя кровь и морскую соль холодной водой. Тарталья перебинтовывается заново, после ванны почувствовав себя немного лучше. Новая одежда оказывается больше, чем нужно, но это и хорошо – ткань не тревожит заживающие раны. Юноша обходит весь домик, с грустью подмечая, насколько же эта лачуга маленькая. Небольшая кухня, ванная, если это так можно назвать, и общая комната, в которой стояла кровать, тумбочка, пара табуретов и стол. Спартанская обстановка. Есть не хочется, и Тарталья просто берёт с кухни закатник, потому что телу требуются силы на восстановление. Он обнаруживает несколько книг, на кухне – стандартный набор для готовки еды. За пределами домика покачивают венчиками цветы на поляне, щебечут птицы, перепархивая с дерева на дерево. И совершенно не замечают гео барьера, как убеждается Чайлд, просто пролетая сквозь него. Парень недолго сидит на крыльце, тоскливо глядя на птиц. На всякий случай он обходит весь барьер по периметру, проверяя наличие лазеек, и даже подкапывает кое-где, осознав – барьер проходит также под землёй. Словно шар, он - сияющая золотой энергией клетка, а парень в ней – хомячок. Барьер не удаётся сломать ни с помощью Глаза Бога, ни с помощью Глаза Порчи. Отдыхиваясь после мощных атак, Чайлд с грустью констатирует - сделано на совесть. И ради удержания, и ради защиты, и чтобы спрятать. Почему Моракс помогает ему? Неужели только из сентиментальных чувств к своему бывшему другу, который оплачивал ему рестораны, покупку красивых древностей и чай с вином? Так много вопросов и так мало ответов… Из-за огромного количества потрясений, произошедших за короткое время, Тарталья чувствует странное отупение и усталость, обычно не присущие ему. После выплеска эмоций и слёз наступает неприятное чувство пустоты, словно он попал в детство и заново упал в Бездну. Перебираясь в кровать, он уговаривает себя потерпеть. Это же ненадолго, верно?

***

Ход времени в этом месте практически не ощущается, и это здорово удручает Тарталью. Он не смог бы сказать, сколько времени прошло с момента, как он оказался здесь, даже если бы его пытал Дотторе. Парень тщательно обследует весь дом в поисках тайников и подсказок, но ничего не находит. Он вспоминает, что информационный голод опасен так же, как и физический, и потому читает все лежащие здесь книги от корки до корки. Тренируется, хотя настроя на тренировку как такового нет. Лёжа на кровати, сочиняет себе дела на следующий день. Прыгнуть с крыши. Станцевать. Сломать гео барьер. Он тешит себя мыслями о том, что его вынужденное заключение ненадолго, что совсем скоро он будет дома и всё это забудется, как страшный сон. Обнимет Тевкра, потреплет по голове Тоню, даст Антону пять, а Царица вновь отправит его на задание и подтвердит, что он ей по-прежнему нужен... Сяо является, когда Чайлд сидит на полянке рядом с домом и оглядывает окрестности. Отсюда, с горы, открывается красивый вид на спускающуюся вниз дорогу, леса и гавань Ли Юэ вдалеке. Возможно, времени прошло всего ничего, но Тарталья уже успел соскучиться хоть по какому-нибудь обществу и появлению злого Адепта в глубине души только радуется. - Я и не ждал тебя так скоро, - замечает Тарталья, когда Сяо подходит ближе. - Что-то случилось? - Как твои раны? - скучающе спрашивает Сяо. - Если ты пришел только поэтому, лучше скажи, отправил ли ты письма. Сяо закатывает глаза и кивает. Чайлд не знает, о чём вообще можно поговорить с Сяо, но чувствует острую потребность в разговоре. Говорить с собой, даже на самые интересные темы далеко не так увлекательно, как говорить с другим собеседником. Чайлд не интроверт и сейчас особо остро ощущает изоляцию, в которой оказался. Даже Якса в данной ситуации кажется потрясающим другом. - Ну, как дела? - Тарталья невольно фыркает оттого, насколько неуместно это звучит. - Как жизнь вообще? Есть хочешь? Сяо смотрит на него с таким выражением, что Чайлд хихикает, не удержавшись. - Что? Я привык есть в компании. Не составишь?.. - Нет, - отрезает Сяо, скрестив руки на груди. - Я не употребляю такую пищу, которую едите вы, смертные. - Хорошо, а какую? - парень улыбается, подмечая, что от этого вопроса Сяо выглядит... удивлённым? Адепт колеблется, видно, думая, отвечать на этот вопрос или нет, но все же сдаётся. - Миндальный тофу, - его взгляд становится скучающим. – Его вкус напоминает вкус снов. Впрочем, тебе не понять. - Да куда уж мне, - хохочет Чайлд. - Хорошо, если я приготовлю тебе миндальный тофу, ты поешь со мной? - Я лучше об стену убьюсь, - с внезапной злостью брякает Сяо, и Тарталья торжествующе улыбается. - Значит, приготовлю. Нахохлившийся Адепт напоминает сейчас младших, которые капризничают из-за еды. Тарталья ощущает, как в груди становится тепло. Солнечный свет играет в его огненных волосах, и задумавшийся Сяо невольно любуется ими. Тарталья ловит его взгляд. - В чем дело? У меня что-то на голове? Сяо отводит взгляд, резко разозлившись на самого себя. - Послушай, я бы хотел узнать, что входит в твои обязанности касаемо меня, - Тарталья усмехается, любуясь непонятно отчего крайне злым выражением лица. - Психологическая разгрузка и спасение от одиночества считаются? - Не забывайся, смертный, - в голосе Яксы слышится угроза. - Чего ты хочешь? - Как насчёт подраться? - весело предлагает Тарталья. - Разумеется, в качестве тренировки. Вон, смотри, возьмём бамбуковые палки и будем использовать в качестве копий. Ты копейщик, а я изучал разные виды оружия и могу драться с копьем ничуть не хуже. Что думаешь? Сяо молчит. Его выражение лица чуть смягчается. - Ладно, но недолго. - Не вопрос! - Тарталья поднимается с места и отправляется за палками. Место для боя решают не ограничивать, так как всё же это скорее дружеское состязание. Чайлд лениво помахивает своей палкой, разминаясь и вспоминая, как это вообще делается, Сяо просто ждёт, снова приняв скучающее выражение лица. Заметно, что его что-то беспокоит, и он прячет за скукой еле сдерживаемую злость. - Ну, погнали, - Чайлд широко обворожительно улыбается, подмигнув сопернику. Надо признать, Сяо весьма хорош в качестве противника. Двигается он легко и изящно, точно весенний ветерок, а его палка слишком уж больно бьёт Тарталью по открытым частям тела. Чайлду нет дела до боли - в его крови наконец-то кипит азарт, и на то короткое время, пока они дерутся, он вновь чувствует себя живым. В процессе боя они то расходятся в стороны, то оказываются очень близко, так, что Чайлд может рассмотреть мельчайшие детали внешности Сяо. Его татуировку на руке, сияющие золотые глаза, волосы, которые оказываются неожиданно мягкими, едва коснувшись его плеча невесомым крылом... От этого ощущения по телу бегут электрические мурашки, и Чайлд застывает на месте, тут же получая весьма болезненный удар в голень. Сяо выглядит злым, словно тренировочный бой для него превратился в настоящий, и Чайлд внезапно совершенно очаровывается этим зрелищем. В бою становится отчетливо заметна их разница в росте, и крохотный Якса, скрипящий зубами от злости, задевает что-то смутное в душе Предвестника. Между тем Сяо все наступает и наступает на Чайлда, пока в один момент тот не спотыкается о камень и не падает на спину. Сяо тыкает палкой ему в подбородок и скалится, показывая, что он победил. "Крохотный и хрупкий, но такой сильный", - с восхищением думает Чайлд, пытаясь отдышаться. Солнце подсвечивает Сяо сзади, и сейчас он выглядит особенно тонким и изящно сложенным. Якса показывает зубы. - Такое лицо тебе не к лицу, - выдавливает Чайлд. - А здорово ты мне наподдал! Я даже не думал, что ты так сильно меня ненавидишь. Сяо вздрагивает от этих слов и отдергивает руку, когда Чайлд пытается взяться за неё, чтобы встать. - Просто ты слишком слаб, смертный, даже в бою на бамбуковых палках, - замечает он. - Засчитано! - смеётся Тарталья. - Будешь чай? Сяо снова кривится и отходит в сторону. Пока Чайлд возится на крохотной кухне, Сяо сидит на крыльце и наблюдает, как набегают грозовые тучи. Время от времени Тарталья поглядывает на него, чтобы удостовериться, что он не ушёл. Почему-то очень хочется угостить Сяо чаем, а чуть позже и тофу, когда он придет снова. Почему Сяо не уходит, хотя активно показывает, что недолюбливает Фатуи? Неужели ему некуда пойти? Может, ему настолько же одиноко, насколько сейчас Тарталье? От этой мысли парень спотыкается на месте и ощущает какое-то необъяснимое состояние тепла. - Чай готов, - он подаёт Сяо чашку с ароматным горячим напитком и тарелочку с ломтиками фруктов - ничего другого, что могло бы сойти за сладости, не находится. Якса удивленно распахивает глаза, но тут же вновь натягивает на лицо маску презрения и безразличия. Чайлд садится на некотором расстоянии и отхлебывает из своей чашки. Начинается дождь, и на улице становится свежо. Они сидят в тишине, думая каждый о своем, и Чайлд поражается тому, что ему впервые комфортно молчать с кем-то. Сяо поглядывает на него. Он чувствует себя странно, словно что-то изменилось, а он не смог этого понять. Холодные ледяные глаза, которые всегда выражали собой лишь насмешку и бесконечную усталость, сегодня одарили его взглядом, полным тепла и... восхищения? Глаза Тартальи никогда не блестели жизнью, как у других смертных, но только сейчас Сяо понимает, что они способны выражать и другие эмоции. Это заставляет внутри все перемешиваться, и Якса не знает, что ему думать на этот счет. - Знаешь, я тут кое-что понял, - Чайлд делает глоток. - Почему ты такой злой? Любое злое животное можно приручить, и оно станет добрым. Я думаю ты злой, потому что тебя никто не любит. Сяо застывает. Слова от глупого смертного странным образом попадают прямо в цель. Якса злится. - Думай, что говоришь, отброс! У меня есть Архонт, Моракс, и он!.. - Любит тебя? - Тарталья хихикает. - Ты уверен? Сяо скрипит зубами, осознавая, что если начнет доказывать обратное - только подтвердит правоту рыжего идиота. Он брякает чашку на крыльцо, поднимается с места и идёт прочь. - Эй, подожди! - Тарталья вскакивает следом, улыбаясь. - Чего я такого сказал? Не обижайся, прошу! Это же правда! Он бежит следом за Сяо, но тот исчезает, не оставив и следа. Дождь усиливается, а от туч становится темно, как ночью. В Чайлда ударяет молния.

***

Что-то произошло ведь тогда, во время того боя с Сяо, думает Чайлд лениво. За окном - предрассветная тьма, а перед глазами до сих пор стоит очередной сон про Адепта. Такие сны в последнее время снятся ему всё чаще и чаще, и в них Сяо совершенно не злой. Они вместе летают, вокруг светло и тепло, Сяо улыбается и смеётся, и на его хрупкие плечи садятся птицы. Чайлд просыпается, совершенно очарованный этой картиной. За окном снова дождь, но в домике тепло от дыхания Чайлда. Парень садится на кровати и трёт запотевшее окно, холодная вода помогает прийти в себя, и Тарталья тоскливо ёжится глубоко внутри. Он до сих пор не знает, сколько точно прошло времени, и оттого устало паникует каждый день. Судя по отметкам, которые он стал оставлять на стене, прошёл уже месяц или вроде того. Чайлд всё ещё ждет ответа из Снежной. Он много думает о прошлом и вспоминает то славное время, когда они с Чжун Ли гуляли по Ли Юэ и были хорошими друзьями. Он думает о людях, которые окружали его. Мама, Чжун Ли, Царица, младшие братья и сестра, сослуживцы - их образы встают перед глазами, как призраки, и в такие моменты Тарталье хочется заткнуть эту боль каким угодно способом. Что может помочь от душевной боли? Только физическая. Дни настолько размываются между собой, что он даже не может вспомнить, когда начал успокаиваться подобным образом. Кухонный нож, небольшие надрезы на руках - и становится немного легче. Правда, вскоре эффект отступает и приходится резать заново, снова и снова накладывая на руки бинты. Чайлд с усмешкой думает о том, что он неуравновешенная личность. И как до такого дошло? Сяо навещает его ещё раз. На этот раз он приносит свежую еду, комплект одежды и даже бутылку вина. На вопрос о письмах он лишь качает головой в ответ. - Долго мне тут ещё сидеть? - Чайлд без сил, хотя он ничем не занят. - Моракс просил передать, что ещё не время, - Сяо занят тем, что раскладывает продукты на свои места. - Пока ты будешь здесь. - Меня подставили, вы понимаете или нет? - Тарталья устало машет рукой. - Хотя кому я это говорю... Для тебя я просто смертный отброс из Фатуи, я прав? - Прав, - отзывается Сяо. - Хоть здесь ты не соврал. Почему-то оттого, насколько Сяо холоден и равнодушен, становится физически больно. Хочется прямо сейчас встать с кровати, подойти к этой вредной спине и... И что? Ударить? Вывести из себя? Поцеловать? Чайлд впадает в ступор от таких мыслей и хохочет с ужасом, представляя себе реакцию Сяо на поцелуй. Собственная мысль о недостатке любви у Сяо и его реакции на тот разговор о Чжун Ли ставит всё на свои места. Сяо ненавидит его не из-за Ли Юэ, нет. Он ненавидит его из-за Чжун Ли. Тарталья подумал бы ещё о том, что Сяо, вероятно, влюблен в Чжун Ли (и, судя по всему, безответно), но из мыслей его вырывает недовольный голос. - Это что? Сяо держит в руках блюдечко с миндальным тофу. Ради его приготовления Чайлд вчера полдня пытался встать с постели. - Тофу, - отзывается Предвестник. - Тебе. Сяо молчит и смотрит на еду недоверчиво, словно не знает, как на это реагировать. Чайлд отворачивается к стене и вздрагивает, услышав от Сяо то, что меньше всего ожидал услышать. - Спасибо. Он хмыкает про себя. Кажется, Якса садится за стол и действительно ест тофу, Чайлд напрягает слух и слышит довольное дыхание и еле слышный звук, с которым Сяо облизывает ложку кончиком языка. От такого интимного звука Чайлд цепенеет, по телу пробегает вихрь мурашек. Он весь становится как оголённый провод. - Сяо, ты, кажется, принёс вино, - тихо бормочет Чайлд. - Давай выпьем его вместе. Сяо протестующе мычит, так как его рот забит сладостью, но вздыхает и кивает медленно. Тарталья вдруг осознает, что впервые назвал его по имени. Что с ним происходит? Он настолько уже сошел с ума? Он снова смеётся. Вино они разливают в две кружки - другой посуды нет. Чайлд пьёт свое торопливо, смакует, но не чувствует вкуса - всё его внимание обращено на Сяо, который сидит напротив и задумчиво делает крупные глотки. Они молчат, меряя друг друга взглядами. Чайлд очень хочет поговорить о чувствах Сяо. Надо же, а ведь совсем недавно ему даже и в голову бы это не пришло, но сейчас такая тема кажется очень важной. - Тебе нравится Чжун Ли? - вопрос повисает в воздухе, как дымка, и Сяо давится вином. - Что? - Ты влюблён в Чжун Ли? Сяо багровеет, не то от кашля, не то от ярости, и хочет уже выдать очередную гневную тираду, но Чайлд устало поднимает руку. - Я знаю, что ты хочешь сказать. Давай считать, что ты уже высказал мне, что я глупый смертный и как смею задавать такие вопросы о Чж... Мораксе, и скажи уже просто по-честному, да или нет. Сяо замолкает, сверля взглядом Предвестника, затем выдыхает чуть сипло и признаётся. - Да. Чайлд улыбается, думая о том, что его догадка оказалась верна. - А он? Красноречивый взгляд говорит куда больше, чем слова. - Понятно, - Чайлд откидывается назад, на спинку стула. - Значит, вот почему ты меня ненавидишь. Сяо молчит, глядя куда-то в пол. Он резко успокаивается, словно наконец-то снял какую-то невидимую маску. - Я не ненавижу тебя. - Да ладно? - Тарталья улыбается. - А все эти твои злые... - Я просто ревновал, - Сяо сжимает кружку в руках. - И вообще, тебя на сантименты потянуло, смертный? Что за вопросы? - Просто захотелось узнать тебя получше, - Чайлд закрывает глаза, откинув голову назад, и не замечает шокированного взгляда Сяо. - Почему?.. Тарталья молчит. А ведь и правда, почему? Он сам не мог объяснить, когда и почему возникло это чувство. Сяо был похож на него отчасти, и сейчас Тарталья чувствовал себя таким же одиноким, как и он. Хотелось сблизиться с единственным, кто не забыл про него, хоть и сделал это, возможно, из-за приказа своего Архонта. - Потому что нравишься, - просто отвечает Чайлд. Сяо смотрит на него во все глаза. - Я? Чайлд мог бы посмеяться сейчас над его забавным выражением неверия и шока, но он просто молчит, запоминая лицо Сяо. - Я не люблю тебя, - добавляет Чайлд, чтобы не давать надежды. - Но я чувствую, что мог бы. - О, - Сяо смотрит в кружку с вином, и парень готов поклясться, что у него розовые щеки и уши. - Ладно. Ладно. Бутылка вина полностью пустеет, они по-прежнему молчат. После разговора становится как-то легко на душе. Сяо больше не зыркает на Чайлда по-злому, а у того пропадает желание шутить над ним. Ночью Тарталья видит сон о том, как Сяо ловит кристальных бабочек.

***

На закате Сяо снова является к нему, но сейчас что-то не так. Чайлд выходит ему навстречу, на крыльцо, и подмечает странную бледность, потеки крови, а затем - глубокие раны. Сяо падает. Пытается подняться, опираясь на копье, стискивает зубы. - Эй! - Чайлд бежит ему навстречу. - Сяо! Он подхватывает его прежде, чем Якса падает по второй раз. Тарталья несет его, потерявшего сознание, на руках в дом, укладывает на кровать. Он как будто мгновенно вырывается из сна и оживает, пока ищет аптечку и бинты. Руки действуют на автомате. Промыть, дезинфицировать, зашить, наложить повязку... Архонты, какой же он хрупкий и тонкий! Под одеждой Сяо оказывается еще более худым и маленьким, чем думал Тарталья. Почему Сяо, будучи раненым, пришел именно к нему? Чайлд не поверит, что тот в полубессознательном состоянии перепутал его с Цици. Сяо с перевязанными ранами морщится от боли сквозь сон-обморок. У него холодное тело и очень-очень много крови вокруг - на бинтах, на снятой одежде, на кровати... Чайлд замирает. Ну он и дурак! Так, бегом на кухню - чайник кипит, сахар лежит рядом в мешочке - намешать сладкой воды, осторожно напоить бессознательного Сяо, чтобы помочь ему восстановить потерянную кровь. Растопить печь пожарче, кинуть больше дров, чтобы в доме стало тепло. В идеале, конечно, ему бы еще и грелка не помешала, но ведь она остынет, да и маленькая... В голове всплывают уроки выживания из Бездны, кажется, уже намертво вшитые в подкорку. Чайлд нервно смеется, но спасать Яксу надо, и ничего другого под рукой просто нет. Тарталья смотрит на себя в настенное зеркало, ловя ошалелый взгляд пустых синих глаз, и прикусывает губу, ощущая, как ситуация бьет по мозгам, и как внутри становится очень-очень тепло. Он медленно раздевается и ложится рядом, накрывая их обоих тонким одеялом. Сердце издает гулкий удар, и Чайлд вздрагивает, оказавшись кожа к коже с холодным телом. Он обнимает Яксу, пряча его в своих руках. Сяо маленький и нежный, кажется, сдави посильнее, и его душа упорхнет прочь, словно крохотная хрустальная птичка. Тарталья всеми силами пытается удержать эту птичку здесь, в его объятиях, тихонько напевает, зовет душу Сяо обратно к свету. Якса морщится, коротко стонет от боли, даже сквозь сон сдерживая эмоции, которые не хочет показать. Ему явно снится что-то плохое, его рука стискивает одеяло со всей силы. Тарталья гладит его по щеке большим пальцем, осторожно, бережно, нежно, как величайшую в мире драгоценность. Он точно сошёл с ума. Сяо плывёт в больном густом сне, чёрном как скверна. Красные тягучие нити расходятся от него в пространстве, как растворяющаяся в воде краска, и юноша осознаёт, что это его кровь. Каждый раз он видит столь желаемый и недосягаемый сон и каждый раз просыпается в холодном поту, хотя уже давно смирился со своей смертью и ждёт её даже больше, чем признания Моракса. Смерть и забвение - лучшее, что может произойти с ним. Сяо чувствует тёплые пальцы на своем лице. Сердце тянется к этому теплу. Он слышит незнакомый голос, мягкий как морская волна, и совсем теряется оттого, что это не Моракс. Кто-то... зовёт его? Ждёт его? Это неправильно, но он... так не хочет потерять это тепло снова. Так спокойно, так хорошо... Хочется плакать, насколько сильно он желал этого всю свою жизнь. Он падает в сахарную бездну, чувствуя на губах привкус крови. Сяо впервые спит как младенец, утопая в тепле и заботе от неизвестного тела рядом. Чайлд просыпается оттого, что Якса рядом шевелится и норовить спихнуть его на пол. Тарталья и так балансирует всю ночь, лежа одним боком на односпальной кровати. - Эй, посылай меня хотя бы не с утра пораньше, - сонно шутит он, ловя испуганный взгляд шокированных глаз. - Ты! - Сяо садится, скрипит зубами, замечает что он не одет и тянет одеяло на себя. Чайлд хохочет и тянет ткань на себя в ответ, потому что он тоже без одежды, а в домике никто не поддерживал огонь целую ночь. - Что ты здесь делаешь?! - Всмысле? - Тарталья смеётся громче, отчасти от облегчения. Раз злится, значит точно не умрёт. - Это ты вообще-то заявился ко мне вчера весь как будто граблями драный. Тебе не кажется, что это я должен задавать подобные вопросы? Сяо тушуется, смотрит на свои скрытые одеялом колени. Вот кто, значит, был вчера незримым гостем его сна... - А почему ты раздел меня, смертный? - Сяо прячет смущение за привычной маской злости. - Умереть захотелось? - Разве что тебе, - Чайлд смеётся так, что это похоже больше на истерику. - Ты столько крови потерял, что был похож на мертвеца. Этот мертвец, между прочим, нуждался в обогреве. Ну а я здесь лучший обогреватель во всей округе! Сяо шипит, но в душе у него расцветает нежный бутон благодарности и неправильного счастья. Он вздыхает и разом становится серьёзным, ведь один внимательный взгляд на смертного даёт понять, что уже слишком поздно. - Скверна, - Сяо смотрит Тарталье в глаза. - Теперь ты заражён ею, потому как посмел ко мне приблизиться на долгое время. Ты... Якса зажимает себе рот рукой, в его глазах мелькает отчаяние. Чайлд оглядывает себя и хмыкает скептически. - Меня и так уже прокляли все Архонты. Мне всё равно. Сяо смотрит на руку Чайлда и его правую половину тела, которой он прикасался к нему. Под его кожей, незримо для Чайлда, но заметно для Яксы, медленно тянут свои метастазы свежие ростки тьмы. Вина мгновенно больно-больно жалит его в самое сердце, а Чайлд, похоже, не понимает всей серьёзности ситуации. Якса снова хочет плакать. Тарталья опускает ноги на пол и одевается неторопливо, Сяо смотрит на его испещрённую шрамами спину. - Думаю, тебя можно исцелить, скверна в тебе еще мала и... - Перестань, - рыжий Предвестник машет рукой. - Ты ведь живешь с ней, так? И я смогу. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь что-то от тебя. Я хочу её оставить. Чайлд поражается своему спокойствию, чувствуя, как по телу разливается мрачное тепло. Конечно, он слышал уже о тёмном недуге от Сяо, но это его никогда не пугало. - От скверны ты получишь кошмары, - голос Сяо странный, словно тот опять запихивает за обе щеки свои эмоции. - Не сможешь спать. Они будут мучить тебя день и ночь, а потом ты станешь демоном, и... Чайлд хохочет. - С точки зрения жителей Ли Юэ я уже демон, - он разводит руками. - И кошмары у меня тоже уже есть. Где она? Он ловит напуганный взгляд притихшего Сяо на своей правой руке и бережно сжимает её в левой. - Буду считать это твоим подарком, - он натягивает на лицо ухмылку. - Во мне есть что-то от тебя, разве не здорово? Якса вновь мучительно краснеет. - Не говори таких вещей, смертный! Тарталья давится смехом, когда ему в лицо прилетает подушка. На душе становится легко и туманно.

***

- Тебе письмо. Чайлд вздрагивает, услышав голос появившегося сзади Сяо. Не сразу доходит даже, что тот сказал. Кровь мгновенно приливает куда-то к голове. Тарталья хватает письмо - из Снежной, от Царицы! - и рвет конверт, не имея сил открыть как полагается. Как же долго он ждал ответ! Руки покрываются мурашками в предвкушении. Чайлд читает письмо, и его лицо постепенно меняется с радостного на изумлённо-больное. Сяо с тревогой наблюдает за ним. Дочитав, Чайлд некоторое время пустым взглядом смотрит на лист, затем запрокидывает голову и истерично хохочет. - В чем дело, смертный? - Якса склоняет голову набок и встречается с безумными, сейчас почти белыми глазами. Вместо ответа Тарталья снова вперивается в письмо взглядом. - Я больше не Предвестник, - сообщает он, смеясь. - И даже не Фатуи. Сяо понимает сразу всё. Над головой снова нависают грозовые тучи. Сяо весь покрыт кровью, на этот раз не своей. Тарталья трёт глаза, и Сяо поражается, насколько открыто он способен показывать свои эмоции. Это вызывает уважение. - Наверно, это не она писала, - бормочет Тарталья бездумно. - Возможно, кто-то мог изменить письмо, перехватить, переписать... Она сказала, что я был нужен только для отвода глаз и теперь ради мира с Ли Юэ... Архонты, я надеюсь, она передумает, - его голос превращается в шёпот. В груди у него словно зияет огромная трещина. Сяо шипит, но делает шаг к уже бывшему Предвестнику и обнимает его. Тарталья шепчет что-то ещё, и его голос срывается на рыдания. Он обнимает Сяо в ответ, сгибается, прижимаясь лбом к острому плечу. Сяо гладит его по спине, поддавшись минутной слабости. - Как это может быть? - голос Чайлда едва слышен. - Она же мой Архонт! Она же... -Любит тебя? - еле слышно шепчет Сяо в ответ. - Ты уверен? Чайлд воет, взрываясь слезами. От боли, кажется, он забывает как дышать. Сяо прикрывает глаза, чувствуя, как его прижимают к себе в ответ. При виде того, как горько плачет солнечный, яркий когда-то рыжик, неприятно щемит где-то под ребрами. Так вот каково это - остаться без Архонта?.. Чайлд сжимает в руках плечи Сяо и, неожиданно подавшись вперёд, горько и жадно целует Адепта. Опешивший Сяо чувствует, как чужие руки сжимают его ягодицы, это отрезвляет. - Ты чего творишь?! - он с силой отталкивает Тарталью. Тот приземляется на задницу и хохочет до безумия неприлично. - Я уже могу делать все, что угодно! - сообщает он с диким взглядом. - Хозяйка отказалась от меня, а значит, теперь я вне внимания Архонтов! Синие глаза наливаются чистым, неприкрытым гневом. Якса на мгновение приходит в ужас от этого жуткого, мёртвого взгляда, будто сама Бездна смотрит сейчас на него. На губах остается слабый привкус воды и соли. Чайлд убегает в домик, Сяо, спеша за ним, слышит звон разбитого зеркала и наступившее затишье. Тарталья, успокоившись так же внезапно, как и разозлился, собирает осколки с убитым видом. Сяо смотрит на него. - Прости, - Тарталья опускает голову. - Я заплачу за него, как только смогу. Он режется стеклом и шикает, облизывает пальцы. Со вздохом Сяо приносит ему бинты и травы и берет его руки в свои, чтобы обработать. Чайлд сидит на полу и выглядит так, словно из него разом ушли все эмоции. Наступает ночь, и фонарь на столе остаётся единственным источником света. Кажется, будто за пределом пятна света мир перестаёт существовать. Тарталья рассматривает волосы Сяо, в которых красиво играет свет. Сяо думает, что не услышал ни одного подкола за сегодняшнюю встречу. Они долго молчат, пока Чайлд не выговаривает наконец хрипло: - Убей меня. Его голос равнодушен до ужаса, Сяо ненавидит его такое звучание. - Нет. Бывший Предвестник поднимает голову, и Сяо добавляет, ощутив какое-то глухое раздражение: - Если хочешь умереть, убей себя сам. Я не хочу тебя убивать. Чайлд хмыкает в ответ на это.

***

Сяо очень не хочет оставлять его в таком состоянии, но отлучиться просто необходимо. Его миссия по сохранению человека в потребном виде идет прахом всё сильнее и сильнее, и это его сильно беспокоит. Да, Моракс уже давно не нуждается в личном защитнике, но найти его для Сяо не составляет труда до сих пор. Кажется, с письмом для Чайлда он начисто позабыл о собрании Адептов. Когда Якса появляется в зале Нефритового Дворца, все головы поворачиваются в его сторону. Взгляд Моракса удивленный - опоздание никак не вяжется с самим Сяо, но мысли того заняты другим. Он еле дожидается конца собрания, чтобы отойти вместе с Мораксом в сторону для важного разговора. При имени "Тарталья" Архонт морщит лоб, кажется, припоминая. Раньше Сяо не обратил бы внимания на такое - подумаешь, какой-то смертный - но сейчас подобное отношение задевает. Он вкратце рассказывает о ситуации, с тоской подмечая, что со всеми этими навалившимися заботами о Ли Юэ его Архонт начисто позабыл о маленьком одиноком человеке. А забудет ли он так же о нем, если Сяо однажды не вернется? Якса отгоняет эту мысль, вслушиваясь в слова Моракса. - Значит, Крио Архонт отвергла его ради мира с Ли Юэ, - задумчиво проговаривает он. - Печально, что поделаешь... С моей стороны было бы справедливым предложить ему свое покровительство, но я не могу подвести народ Ли Юэ. В их глазах Тарталья тот, кто чуть не погубил их город, и если я проявлю благосклонность к такому человеку, в лучшем случае я буду просто не понят. Снаружи гремит гром. Кажется, начинается ночная гроза. - Отправь его в Снежную, - Моракс чуть улыбается. - Возможно, на своей родине он найдет себе новое занятие по душе. Только сделай это тайно, иначе люди забьют его камнями, - он заглядывает в свиток для записей. - Корабль в Снежную отплывает через два дня. Такое отношение кажется очень обидным. Сяо успокаивает себя тем, что он чересчур привязался к глупому смертному и потому беспокоится за него, только и всего. Может, Моракс прав, и на родине Чайлду станет лучше? Может, он найдет себе другое дело? Сяо спешит назад, к маленькой хижине, чтобы сообщить новость, но не находит Чайлда ни в доме, ни возле него. Беспокойство одолевает новой волной. - Смертный! - сквозь шум дождя зовет Сяо. - Смертный! Чайлд! Имя человека непривычно звучит на губах и неожиданно напоминает вкус того отчаянного поцелуя. Якса невольно облизывает язык. Элементальный след приводит его на задний двор домика, где дождь уже изрядно подтопил каменистый участок. Тарталья лежит в холодной воде, глядя в грозовое небо. Сяо чувствует себя глупо, когда останавливается рядом. Чайлд не удостаивает его даже взглядом. - Ты можешь отправляться домой, - сообщает Сяо. - Твой корабль отплывает через два дня. Чайлд никак не реагирует, приходится пошевелить его и... Сяо вздрагивает, вместо привычного тепла ощутив ледяную кожу. С замершим сердцем он прислушивается к биению под кожей и слышит глухие медленные удары, облегчение накатывает волной. Дождевая вода смывает кровь со свежих порезов на руках у смертного, Сяо лишь вздыхает и тащит его в дом. Он весь промок насквозь и замерз. Сяо зажигает огонь, ищет целебные травы, затем смотрит на Тарталью. Усаживает его на кровать и только сейчас замечает пустой потерянный взгляд. - Что ты делаешь? - Чайлд хмыкает. - Зачем? - Помогаю тебе, смертный, - пыхтит Сяо. Присев на пол, он стаскивает с ног Тартальи обувь, затем носки и греет ледяные стопы в своих руках. Белая кожа выглядит очень нежной. Сяо согревает дыханием сначала одну ногу, затем вторую. Растирает, сняв перчатки. Он таких простых действий внутри все мягчеет, наливаясь теплом, словно это Чайлд сейчас пытается согреть его ноги. Смертный молчит очень долго, так что Сяо решает, что тот уже уснул. Перевязывая его руки, замечает что щеки Тартальи горят, трогает лоб. Горячий... Мокрая одежда летит куда-то в угол. Чайлд совсем голый лежит в кровати, и Сяо испытывает дикое смущение на грани чего-то запретного и сладкого. Да, его не интересует Тарталья, но он красив как самое потаённое желание, и Сяо не может отказаться посмотреть на него подольше. Он обводит по контуру разрастающуюся под кожей скверну и, не удержавшись, на секунду прижимается головой к его плечу. Насколько же он не в порядке, хах, ведь он даже не представлял сейчас Моракса вместо смертного. Сяо боится своих желаний. Чайлд уже давно не в сознании, он заболевает, и это плохо. Сяо делает ему компресс, поит целебным чаем от простуды, кормит лекарством, Тарталья не сопротивляется. В мелких заботах проходит вся оставшаяся ночь, и сейчас, ухаживая за Чайлдом, забирая его боль, Сяо чувствует себя удивительно спокойно, словно наконец оказался на своём месте. Всю ночь он сторожит сон Чайлда, чтобы тот спал спокойно и мирно и видел хорошие сны. Чайлд просыпается, когда температура спадает. Якса весьма доволен - простуду удалось убить в самом её начале. Тарталья долго сидит в постели, одеяло сползло ему на бедра, едва прикрывая их. - Спасибо, - шепчет он, и Сяо так счастлив слышать его голос сейчас. Он рассматривает Чайлда так, словно впервые его видит, хотя за всю ночь уже успел запомнить его тело вплоть до мельчайших подробностей. Хочется сохранить это в памяти как можно дольше. Сяо сам себе признаётся в любви к Тарталье, отрицая её, и, кажется, Тарталья понимает это. В его взгляде ответно сквозит любовь и отрицание. Когда Сяо наклоняется к нему, чтобы измерить температуру губами, Чайлд ласково ведет по вырезу на его спине кончиками пальцев, и по позвоночнику пробегают мурашки. Сяо коротко дышит и приоткрывает рот.

***

- Значит, я могу отправиться домой? За ночь гео барьер исчезает почти полностью, оставив после себя лишь остатки золотой элементальной энергии, но Чайлд не чувствует себя счастливым. Он вообще не чувствует никаких эмоций, словно внутри него сломалась несущая стена. Из серого мир становится цветным лишь при взгляде на Сяо, и это ощущение кажется таким чуждым ему и одновременно приятным, как глоток тёплой воды. Отголосками на фоне мелькают мысли о том, как там его семья, Чайлд грустно думает о том, как примут его, больше не Предвестника Фатуи, дома. И вдруг осознаёт - он же сможет отправиться к Царице на аудиенцию, чтобы узнать о письме! Вдруг это всё неправда, и он рано поставил на себе крест? Эта мысль придаёт Тарталье сил. Он смотрит на Сяо. Адепт не поплывёт с ним, это точно. Чайлд не хочет расставаться со злым маленьким Яксой, кто внезапно наполнил его жизнь странным неправильным смыслом. Взгляд Сяо выражает то же самое, но вслух он не говорит ничего. В руках у него тёплая одежда для Снежной и длинный плащ с капюшоном, который скроет его личность, а также запас пищи и моры, чтобы Тарталья добрался куда понадобится. - Может, отправишься со мной? - спрашивает Чайлд без особой надежды, уже зная, что скажет Сяо. - Я не могу оставить Ли Юэ, - Адепт смотрит вниз, на гавань и город, его плечи чуть опускаются. - Я защитник этого места. - Моракс теперь не скрывает свою личность, - возражает Тарталья. - Он больше не нуждается в тебе. Якса переводит на него взгляд своих невозможных янтарных глаз. - Наши дороги разные, смертный, - Ветер шелестит в кронах деревьев. - Теперь тебе предстоит найти себе новое дело, новый путь, и тут я тебе уже... - Кстати об этом! - Чайлд вспоминает свою мысль и улыбается. - Я решил съездить к Царице сам и сам узнать обо всем. То письмо могло быть обманом, и я хочу услышать всё лично. Возможно, я смогу вернуться в Фатуи! Что скажешь? У Сяо замирает сердце. Нет, пожалуйста, нет... - Я уверен, что всё это огромная ошибка, - продолжает Тарталья. - Хочу разобраться в этом. - А если это правда? - шепчет Сяо, вспомнив то, как Моракс забыл о Чайлде. - Если письмо не было ложью? - Тогда... - Чайлд задумывается. - Да я уверен, что нужен своему Архонту! Не вижу смысла думать о каком-то другом варианте. Сяо всё больше сомневается, нужен ли своему Архонту он сам. Ему резко не хочется отпускать Чайлда одного, потому что там его ждёт новое разочарование, он почему-то уверен. Но Ли Юэ... И остальные Адепты, они не поймут его. Более того - это будет прямым нарушением обязанностей, которые он в последнее время и так исполнял хуже некуда. Чайлд расценивает его молчание по-своему. Он забирает у него вещи, кладет в траву рядом и смотрит прямо в глаза с ласковой лукавостью. - Может, уже перестанешь бегать от себя? Я знаю, что ты меня любишь, потому что я тоже тебя люблю. - Я тебя не люблю, - возражает Сяо, хмурясь от нахлынувшей нежности. Тарталья хохочет. - Хорошо-хорошо! Тогда я тебя тоже. Он подхватывает Сяо и кружится на месте. Адепт, который этого не ожидал, замирает, они вместе падают в траву и Чайлд вновь смеётся. Сяо колеблется, но смертный настолько прозорлив, что видит все его эмоции, каждое скрытое желание, читает его как открытую книгу. Он наклоняется к Сяо и целует его. У него сухие обветренные губы, немного жёсткие, Якса обводит их языком. Приникает к нему жадно, как жаждущий испить воды из источника. Чайлд весь жесткий и костистый, но сейчас он лучший в мире, лучше всех Архонтов вместе взятых и лучше самого Сяо, он целует его со вкусом, долго, как же долго он этого ждал, чужое тепло просто сводит его с ума... Они целуются, как в последний раз. Чайлд тяжело дышит, срывает цветок и вставляет Сяо в волосы. Улыбается нагло и нежно. - Тебе очень идёт, - замечает он. Сяо чувствует, что у него горят щёки. Чайлд перекатывается на спину, и некоторое время они созерцают лениво плывущие по небу облака. Ласковый тёплый ветер треплет цветок в волосах у Сяо. Так просто и так... замечательно. - Не знаю, смогу ли ещё вернуться, - грустно шепчет Чайлд. - Разве что для того, чтобы бросить вызов Мораксу. Его смех так чудесно звучит, Сяо готов слушать его вечность. Ему так хорошо, что даже не хочется этого отрицать. Лёгкая, воздушная грусть переполняет его до краёв. Он смотрит долгим взглядом на Чайлда, запоминая его таким, какой он сейчас. Как же много на нём ран... Мелких и не очень. След от падения на ноге, руки замотаны бинтами, и Якса помнит, сколько там, под ними, порезов. Губы искусаны, высушены, и на верхней видна небольшая трещина. Сяо уверен сейчас, что нужен смертному больше, чем Мораксу. Время движется неумолимо, и оставшиеся полтора дня пролетают совершенно незаметно. Чайлд устраивает прощальный бой на бамбуковых палках, который больше похож на дружескую тренировку с элементами потасовки. Они дерутся не спеша, в Сяо совсем нет той злости, что была в прошлый раз. Когда ему надоедает махать палкой, он совершает прыжок, приземляясь на камень рядом с растерявшимся Чайлдом, и жадно целует его. Битва заканчивается поцелуями, сладкими, как цветки-сахарки.

***

Стоя на скале над городом, Сяо чувствует, как беспокойство одолевает его всё сильнее. Он видит корабль, на борт которого уже поднялся укутанный в плащ Тарталья, думает о том, каково ему придется на родине. Сам Чайлд тешит себя иллюзией, надеждой на ошибку, в полной мере ещё не осознав произошедшей трагедии. Сяо отчаянно не хочет отпускать смертного, за чью жизнь он уже ни перед кем не отвечает. Он нужен Ли Юэ, он нужен Ли Юэ, он нужен Ли Юэ... Волны лениво накатывают на берег, Сяо смотрит, как корабль начинает медленно отходить от пристани. Прощай, Тарталья. Прощай, смертный. Прощай... Несколько секунд Адепт смотрит на корабль, затем разбегается и прыгает с обрыва, расправляя планер. Он возносит молитву Анемо Архонту, чтобы потоки ветра донесли его прямо до корабля, но ему не хватает несколько десятков метров. Сяо падает в воду и плывёт следом, чувствуя, как медленно из него уходят силы. На последнем рывке он хватается за доски, карабкается вверх, переваливается за борт и медленно дышит. Чтобы подняться, сил не остаётся совсем. Он сделал это. Он бросил Ли Юэ ради... ради чего? Сяо не хочет признаваться себе в этом, но сейчас он чувствует только спутанную радость и удовлетворение оттого, что не пришлось изменять самому себе. - Сяо? Из-под капюшона на него смотрят глаза-синие кусочки мутного льда. Кажется, Чайлд единственный, кто заметил его. Смертный выглядит удивленным. - Зачем ты... Впрочем, ему всё понятно без слов. Тарталья подхватывает на руки обессилевшего Адепта и несёт в свою каюту, осторожно, чтобы никто не заметил их. Якса чувствует себя бесконечно счастливым, но лишь пару минут, а затем встаёт вопрос: что будет дальше? Думать о будущем сейчас не хочется вообще, но ведь оно всё равно настанет, и что тогда делать? Если подумать, он совершил сейчас просто ужасный поступок, бросил Ли Юэ, ушёл от Моракса, который наверняка потеряет его и будет искать, бросил Адептов и свои обязанности, а всё из-за рыжего смертного, который сейчас с задумчивым видом обшаривал каюту. - Ты весь промок, - замечает он, видит слёзы в глазах Сяо. - Надо найти тебе тёплые вещи. Познакомлю тебя со своей семьёй, думаю, ты им понравишься. С улыбкой он оглядывает Яксу. Мокрая одежда облепила его тело, отчего он выглядел сейчас невероятно красиво. Тарталья поднимает его на ноги и прижимает к себе, чувствуя, как Сяо обнимает в ответ. Адепт сцепляет пальцы так крепко, что наверняка останутся следы от объятия, и от этой мысли сладко сводит зубы. Они чувствуют, что начинается новая жизнь, совершенно не похожая на прежнюю, и это пугает обоих и манит одновременно. Успокоившись, Якса думает о том, что это его спонтанное решение уйти от Моракса было, пожалуй, действительно верным. Он не чувствует никакого сожаления, когда выжимает свою майку от морской воды и ловит восхищённый взгляд смертного на себе. Тарталья счастлив, что Сяо с ним. Тарталья нуждается в нём. Чайлд делит с ним свои корабельные завтраки, обеды и ужины. В пути они собирают мозаику, которую смертный ухитряется свистнуть из корабельного груза. Стеклянные кусочки красиво переливаются, пока человек и Адепт ютятся за крохотным откидным столиком, щуря глаза при свете магического светильника. Их пальцы периодически сталкиваются, когда они случайно берут одну и ту же детальку, и в такие моменты взгляд смертного всегда теплеет. Картинка - залитый светом яркий луг, поросший красочными цветами, переливающимися, как драгоценные камушки. Тарталья улыбается довольно и кивает своим мыслям. Наверное, он хочет подарить мозаику своим младшим братьям и сестре. Он много рассказывает о своей семье, о маме, папе, сестре и братьях. Сяо представляет себе целое семейство солнечных рыжих людей, которые, наверное, имеют такие же красивые голубо-синие глаза, похожие на осколки неба. Якса перестаёт видеть в глазах Тартальи смерть. Адепту снятся сны о смертном. Добрые сны, нежные, как миндальный тофу. - Мы скоро прибудем, - говорит Тарталья в одно прекрасное утро. - Для начала купим тебе тёплую одежду, затем махнем в Заполярный дворец. Не хочу откладывать это дело. Сяо печально соглашается с ним, представляя себе бесконечные заснеженные равнины. Чайлд тратит большую часть моры в портовом магазинчике одежды, зато Сяо теперь одет по погоде. Адепт восхищённо рассматривает окружающий мир - покрытые снегом деревья, замёрзшую землю, царство стужи и льда и находит это удивительно красивым. Снег сказочно блестит в руке, когда Сяо берёт немного в пригоршню и рассматривает. Крупинки переливаются на солнце, точно сахар, Якса не сдерживается и пробует его на вкус. - Лучше не стоит, а то простудишься, - смеётся Чайлд. Они оба теперь одеты в зимние вещи, Сяо кутается в свой плащ с мехом на капюшоне. Мех задорно щекочет нос и собирает иней от дыхания, пока Тарталья ищет транспорт. На душе у Адепта тоскливо, тревожно и радостно одновременно, столько чувств разом, что он совершенно теряется. День переваливает далеко за полдень, когда они добираются до Заполярного дворца. В пути Сяо рассматривает бесконечные зимние равнины и снежные леса и гадает, как же люди живут в такой холодной и неприветливой стране. Такого количества снега Якса не видел за всю жизнь. Он жмётся к Тарталье, жмурится от белых отблесков солнечных лучей и тоскливо замирает в ожидании катастрофы. Он переживает больше, чем Чайлд. Его оставляют ждать в коридоре, когда смертный уходит на встречу со своим Архонтом. Сяо рассматривает роскошное убранство дворца и совершенно ничего не видит, жалея лишь о том, что не может полететь вслед за Чайлдом, как тогда на корабле. Ожидание невероятно мучительно, у Сяо болит сердце, и скверна вокруг сгущается, как тучи перед грозой. Тяжело. Невыносимо. Тоскливо. Чайлд выходит к нему через некоторое время. Он улыбается и выглядит весёлым, но Сяо замечает деталь, которая снова делает слова бесполезными и ненужными. На голове Тартальи больше нет маски. Сердце Сяо падает и разбивается вдребезги.

***

До деревни Чайлда они добираются уже глубокой ночью. Очень неуютно находиться под чёрным, как уголь, небом, в огромной холодной пустыне, когда за несколько часов езды ни разу не попадается человеческое жильё или хотя бы фонарик, освещающий путь. Несмотря на тёплую одежду, оба продрогли до костей. Они почти не говорили. Сяо ощущал чужую боль, но Чайлд держался. Вместо слёз в нём зарождался гнев на Крио Архонта, её решения, её отношение к нему, и только Адепт чувствовал, что причина этого гнева крылась в скверне Тартальи. Сейчас, под действием его горя, она расцветала и поглощала его всё сильнее и сильнее. Якса медленно умирает от боли. - Аякс! - рыжая пухлая женщина, открывшая им дверь, хитро улыбается. - Здравствуй! Проходите скорее, мальчики. Дом обдаёт лицо Сяо волной тепла и аромата хлеба. Кажется, они действительно пришли очень поздно - братьев и сестры Тартальи нигде не видно, наверняка уже спят. Родители Чайлда оказываются именно такими, какими Сяо их себе и представлял. Мама смертного треплет его за щеки, сокрушаясь, какой же он крохотный, но злости это не вызывает. От ее прикосновений становится легче. Чайлд держится при родителях, но уходит на кухню поговорить с ними, пока Адепт пьёт в гостиной ароматный травяной чай и ест врученный ему бутерброд с маслом. Еда простая, но до того восхитительная, что хочется ещё. А может, просто день на морозе так на него влияет? Сяо утопает в мягком пледе, в который его завернули, и чувствует, что вот-вот провалится в сон. Разговор отсюда почти не слышен, но когда Якса решает вернуть кружку на кухню, он натыкается на немую сцену. Вся троица сидит на полу, и родители обнимают Тарталью с двух сторон, Сяо не видит его лица. - Сяо, - зовёт его мама Чайлда. - Думаю, мы устроим тебя в комнате Аякса. Что скажешь? Сяо кивает и благодарит эту милую женщину за чай. У смертного чудесная мама, Адепт проникается к ней симпатией. Спина Чайлда чуть вздрагивает, и родители успокаивающе гладят его по голове. - Всё хорошо, дорогой, - шепчет ему мама. - Всё в порядке. Ты отдохнешь, успокоишься и тогда подумаешь, что будешь делать дальше. Хорошо? Мы примем любое твоё решение, Аякс, помни об этом. Мы любим тебя, несмотря ни на что. - Да, - голос у смертного чуть сдавленный. - Спасибо вам. Усталость берёт своё. Чайлд ложится спать на полу, а Сяо укладывают в его кровать, но на полу довольно прохладно, как Яксе кажется, и он зовёт Тарталью в постель. Вдвоём здесь тесновато, но тепло и уютно. Сяо нравится греться рядом со смертным. - Значит, тебя зовут Аякс? - он нарушает тишину. В комнате темно и очень-очень спокойно. - Да, - отзывается Тарталья через пару минут, медленно, словно раздумывая, говорить или не стоит. - Моё настоящее имя. - Хорошее, - говорит Сяо. Они оба умолкают. Тарталья сосредоточенно дышит. - Можешь теперь называть меня Аякс, - замечает он. - Я уже не Тарталья и не Чайлд, хах. Кстати, а у нас имена похожи! Аякс означает защитник, а ты Якса, тоже защитник! Если в твоём "Якса" а переставить вперёд, получится... - Аякс, - бормочет сквозь тёплую полудрёму Сяо и проваливается в долгожданный сон. Аякс не видит смысла в своей жизни, когда он больше не служит Царице. Сяо ощущает, как его захватывает тьма. Кроваво-красный рассвет за окном затапливает комнату алыми бликами. Адепт чувствует, как живущая в нём самом скверна отзывается и резонирует со скверной Тартальи. Они растут и становятся сильнее, как болезнь, с каждым днём все больше и больше. Сяо не знает, потерял ли его Моракс, не досчитавшись однажды в числе Адептов, или так и не заметил пропажи, поглощённый делами своего народа? Если бы он действительно был нужен, Моракс уже давно позвал бы его по имени, и Якса бы услышал, но... Его никто не зовёт. Похоже, они оба не нужны своим Архонтам, и Сяо смиряется с этой мыслью, ведь он нужен смертному, а это дороже всего. Семья Аякса принимает его очень радушно. Смертный говорит им, что они близкие друзья и сейчас путешествуют вместе. Дети наперебой просят Сяо рассказать им о Ли Юэ и о путешествиях, и он охотно делится историями, стараясь не находиться слишком близко, потому что скверна крепчает и грозит заразить всех, кто окажется рядом. Скверна Чайлда вот-вот доберётся до его сердца. Адепту впервые за много лет наплевать на что, что вскоре скверна полностью поглотит его самого. Если уж падать, так вместе. Чайлд по-прежнему делает вид, что всё в порядке, но, зайдя однажды на кухню, Сяо видит, как тот втихаря оставляет на руках свежие порезы кухонным ножом. Якса уверен, что Тарталья любит его, несмотря на скверну - он оставляет на стене в их комнате комплимент для Сяо, написанный своей же кровью, они вместе спят или греются, прижавшись друг к другу поближе. Чайлд становится более замкнутым, молчаливым и мрачным, как и сам Адепт, и они оба очень, очень скучают по прежним временам, но понимают, что так, как раньше, не будет уже никогда. Несмотря на это, Аякс продолжает проявлять заботу о Сяо. Однажды он умудряется раздобыть красную подводку для глаз и предлагает нарисовать Сяо стрелки. Его пальцы, жесткие и обветренные, бережно держат лицо Яксы за подбородок, пока мягкая кисть аккуратно подводит ему глаза. Сяо вспоминает давнюю мечту о том, чтобы Моракс подвёл ему глаза, и теперь чувствует себя ещё лучше, чем раньше. Ему и плохо, и хорошо. Что-то грядёт. Что-то грандиозное, что изменит мир или хотя бы повлияет на него. Чайлд с каждым днём становится всё злее, Сяо чувствует растущую в его сердце скверну и не знает, что ему делать, как быть. Всё, что он может - это продолжать проявлять заботу в ответ. Семья смертного, кажется, тоже чувствует это затишье перед бурей. Аякс вредит себе всё сильнее. Порезы на его руках и теле становятся просто ужасающими, и в один день Сяо не выдерживает. Он тащит смертного в натопленную баню и начинает отмывать все его раны и порезы. К счастью, его семья этого не видит, Якса представляет себе ужас на их лицах и выливает на Чайлда целое ведро тёплой воды. Тот безучастно позволяет отмывать себя, в его глазах мелькает какой-то интерес. Они уже на той стадии взаимопонимания, когда слова перестают быть необходимостью. Адепт и смертный понимают друг друга без них, Сяо думает, что даже с Мораксом у него не было такого слияния душ. Тарталья смотрит на него нежным и печальным взглядом. "Я не люблю тебя, помнишь?". "Я тебя тоже". "Между нами столько сходств". "Да". "Наши имена так похожи". "Мы оба носили маски, которые причиняли нам боль". "Наше детство сделало нас монстрами". "И мы оба любим сражаться". "И мы оба теперь безбожники". Сяо слегка хмыкает вслух. Аякс молчит, глядя прямо на него. Ему восхитительно больно и весело. "В детстве я упал в Бездну, имея при себе лишь нож и булку хлеба". "В детстве я служил ужасному Архонту, который заставлял меня убивать и делать отвратительные вещи". "Мой учитель из Бездны сделал из меня безжалостного воина". "Мой хозяин запрещал мне есть. Я мог питаться только снегом и снами убитых мною людей". "Мой отец отдал меня в Фатуи, на служение Крио Архонту, чтобы мой характер закалился и я смог приносить благо". "Мой Архонт проиграл в битве с Мораксом, и Гео Архонт дал мне новое имя". "Так я стал Одиннадцатым Предвестником Фатуи, Тартальей". "Так я стал защитником Ли Юэ, Сяо". "И мой путь покрыт кровью". "И мой путь покрыт кровью". Чайлду нравится, что у них на двоих одна скверна. Сяо нравится, что они неразлучны.

***

В бане натоплено и душно, пар обдаёт тело волной жара. Воздух похож на тот, что в Ли Юэ, только немного горячее. Вкусно пахнет какими-то травами, маслами для мытья, свежим мылом. Тело расслабляется в тепле, мысли плывут, когда Сяо замечает взгляд Чайлда на своём плече и татуировке. Они оба сейчас одеты лишь в полотенца на бёдрах, Адепт чувствует волнение во всём теле и сладкую истому, как после долгого сна. Ему так хочется Чайлда. Смертный улыбается, тянется к нему и целует плечо, обводит пальцами тату. Проводит кончиком носа по мягкой горячей коже, дышит чуть сорванно. Они сейчас здесь совсем одни. Сяо растягивается во весь рост на деревянной полке, сладко пахнущей древесиной. Внутри всё наливается теплотой, в животе становится приятно, Аякс смотрит на него не отрываясь. Ведёт ласково кончиками пальцев вдоль всего тела, добирается до полотенца на бёдрах, чуть останавливается. Немой вопрос, на который Сяо отвечает, не отодвинувшись в сторону. Пальцы подцепляют полотенце. Ткань медленно обнажает тело, по коже идут волны мурашек, и Якса смотрит на Тарталью одним глазом, слегка вызывающе. Белая кожа влажно поблескивает от пара и пота, мёртвые синие глаза не могут оторвать взгляд. Сяо знает, как можно удивить смертного ещё больше, и переворачивается на спину, позволяя рассмотреть себя во всей красе. Тарталья громко сглатывает, глядя на вставший уже член Сяо, тот довольно жмурится, ведь ответная реакция смертного не заставляет себя ждать. Он такой красивый, думают они одновременно. С хитрым блеском в глазах Сяо садится и притягивает к себе Чайлда, обняв его за бёдра. Его член, увитый венками, сочный, потрясающий, так и хочется попробовать на язык. Якса размашисто лижет его, слышит довольный вздох, чувствует выступившую капельку предъэякулята - Тарталья уже потёк, и его лицо краснеет, он закрывает его руками, смущаясь неожиданно мило и невинно. - Эй, ну ты чего! Сяо... - шепчет он, жмурясь, исходя смазкой от желания и стыда. Сяо берёт его в рот, смертный страдальчески изламывает брови и стонет коротко, отчего внутри у Адепта всё пульсирует желанием. Он сосёт у смертного, и тот сладко, очень сладко постанывает, дрожит, мотает головой, течёт - Сяо наслаждается этим вкусом и дрожит тоже, ведь он сам течёт не меньше. Не глядя, он подцепляет откуда-то сбоку флакон с маслом, заживляющим раны от холодной погоды. Чайлд понимает, к чему всё идет, и дуреет ещё сильнее. Тело расслабленно и горячо, Сяо знает, что ему не будет больно. Его подбородок подцепляют пальцами, вынуждают отстраниться, укладывают на спину. Тарталья нависает сверху, жадно целуя припухшие влажные губы, и Якса плывёт медленно, плавясь в этом ощущении. В предвкушении разводит ноги, вздрагивает от невесомых поцелуев на внутренних сторонах бёдер. Чайлд щёлкает крышечкой и льёт масло на промежность, размазывает по узкому колечку мышц, заливает немного внутрь. Гладит внутри нежно-нежно, сгибает пальцы, собирая больше масла. Другая рука касается члена Сяо, отчего электро-разряды бьют, кажется, прямо в голову. Сяо стонет, двигая бёдрами, раздвигает ноги ещё шире, дарит смертному всего себя. Когда Аякс медленно входит в него, Адепт давится стоном и выгибается мучительно в спине, волосы закрывают его лицо, а рот приоткрыт. Такое великолепное, такое правильное чувство наполненности сносит крышу. Чайлд коротко рычит оттого, насколько сладостно его обхватывают мышцы Сяо. Он раскрыт, полностью раскрыт и беззащитен, принадлежит ему целиком и полностью вместе со всеми страхами, болью и обидами. Такой хрупкий и худой, Тарталья чувствует движение своего члена у него внутри, положив руку на живот. Сяо стонет при каждом толчке, у него внутри всё двигается, пульсирует и обжигает словно пламя пиро. Чайлд гладит его живот и смазывает маслом член, чтобы ласкать его кончиками пальцев, заставляя Сяо сжиматься вокруг него ещё сильнее. Сяо соскальзывает с члена и встаёт на четвереньки, сшибая коленом какие-то баночки, но сейчас им обоим плевать. Горячий воздух плавит, делает пряным дыхание, внутри Сяо тепло, невыносимо тепло и влажно, Аяксу совсем сносит крышу. Пальцы сжимают бёдра Яксы, а движения обоих становятся резкими и размашистыми. Чайлд вбивается в него, и это самое прекрасное чувство, которое не сравнится даже с победами в битвах. Они перебираются к стене, где Чайлд держит Сяо за волосы, пока размашисто хаотично трахает его уже растянутый вход. На лице Яксы написано такое дикое, сумасшедшее блаженство, что ему впору помолиться. Чайлд натягивает его на себя, смотрит на раскрытую, мокро блестящую дырку с растянутыми краями и усмехается от пряного чувства собственничества. Кожа на животе Сяо слегка натягивается под давлением изнутри. Только мой и ничей больше. Он подбирает упавшее полотенце и скручивает Сяо руки, крепко связав запястья за спиной. Внутри у него восхитительно хорошо, Чайлд рычит и стонет, сжимая в кулаке пряди его волос. Сяо настолько расслаблен, что не может стоять, они оба приземляются на колени. Поддавшись дикому порыву, Чайлд заставляет Сяо согнуться над деревянным тазом с тёплой водой и топит его там, сжав в кулаке его волосы. Он кончает прямо ему внутрь, вцепившись до дрожи в эти смятые пряди, глядя на цепочку позвонков под бледной кожей и чувствуя, как содрогается тело под ним. Сяо едва дышит, вода течёт с его волос на тело, когда Чайлд позволяет ему разогнуться, и кончает следом за ним, пачкая пол и свой живот. Аякс облизывает его член, отчего Сяо содрогается в послеоргазменной неге. Вокруг горячо и влажно, Сяо чувствует сперму внутри и хочет, чтобы она осталась там подольше. Они оба растягиваются без сил на скамье, Чайлд кладет голову Сяо на живот и целует его нежно. Адепт переполнен счастьем и очень устал. Они невероятно сильно не любят друг друга.

***

- Я стану Архонтом, - говорит Аякс. Скверна уже давно сильна в них обоих. Кроме нескольких сильных эмоций, они оба не испытывают больше ничего, и Сяо даже не ощущает беспокойства по этому поводу. То, что говорит Чайлд, странно слышать. - Я стану Богом Истока, - повторяет Чайлд. - Любой обладатель Глаза Бога может им стать. Я стану Архонтом и свергну Крио Архонта и Гео Архонта, а возможно и остальных. Мы отомстим за нас, Сяо. В его глазах светится решительный мрачный огонь. Скверна сделала из него поистине страшного человека. Адепт не хочет спорить с ним, ему нравится идея смертного. - Мы отправимся в Бездну, - продолжает Аякс. - Бездна имеет знания обо всём на свете. Мне понадобится помощник и защитник, тот, кто будет моей правой рукой, кому я смогу доверить свою жизнь, как и он мне свою. Я бы хотел, чтобы ты пошёл со мной. - Я пойду с тобой, - Сяо смотрит Чайлду в глаза. - Я стану твоим Архонтом. Таким, который никогда о тебе не забудет. Более того, никогда не сможет забыть. Якса закрывает глаза. Эта цена за любовь кажется такой смехотворной... Он хочет, чтобы его смертный был счастлив. Наутро они прощаются с обеспокоенной семьёй Тартальи. Адепт совершенно не чувствует страха перед погружением в Бездну. Ступая под крону заснеженных деревьев, Сяо знает, что прежнего Аякса и прежнего его самого больше никто никогда не увидит.Они исчезнут, чтобы воскреснуть из пепла или уйти навсегда.

***

Аякс распахивает дверь и смотрит на скромное убранство комнаты. Счастье людей, что новый Архонт не столь привередлив. Приятно думать, что за такой короткий срок о нём успели услышать даже в столь отдалённой деревушке. Возможно, вся заслуга принадлежит его славе. Тех, кого обидели Семеро, в Тейвате оказывается очень много. Архонт Крови не трогает людей, нет. Хоть он и появился совсем недавно, люди знают, что он - защитник всех несправедливо обиженных и забытых богами. Чтобы примкнуть к его армии, достаточно лишь найти в своем городе человека, носящего его символ, и шепнуть кодовую фразу, что знали лишь посвящённые. "Зарезанный встанет и уничтожит убившего его". За окном медленно идёт снег - с этой войной Архонтов климат в регионах совершенно сошёл с ума. После выхода из Бездны Аякс кинул клич по всему Тейвату, собирая себе армию почитателей, тех, чья вера увеличила его силу, и бросил вызов Мораксу. Он решил начать свою месть с Гео Архонта, ослабленного отсутствием Сердца Бога, чтобы затем пойти войной на Снежную. Самым приятным здесь было то, что даже среди Предвестников оказались перебежчики. В памяти всплывает шутка о том, что он вернётся в Ли Юэ лишь затем чтобы бросить вызов Гео Архонту. Аякс старается не вспоминать о том, что им пришлось пережить в Бездне. Завтра - битва с Гео Архонтом, лучше не забивать голову ненужной ерундой, которая уже не имеет никакого значения. Когда за людьми закрывается дверь, он позволяет себе рухнуть на кровать и расслабиться, стиснув зубы. Боль от ран остаётся реальной, даже если ты Архонт. Из полутьмы выступает знакомый силуэт, и Аякс улыбается. - Алатус, - он садится на кровати. - Ты в порядке? Его защитник весь покрыт чужой кровью. Архонт качает головой и притягивает к себе своего единственного драгоценного соратника, того, кто всегда был рядом. Зарывается носом в отливающие красным пряди. После Бездны они изменились до неузнаваемости. Сила Алатуса возросла, и теперь он носил маску почти всегда, сдвинув её набок, как Аякс когда-то раньше. Зелёный окрас его одежды и волос сменился алым, и приятная взгляду зелень осталась лишь в его глазах, которые в минуты крайнего гнева становились такими же алыми. Алатус ласково обнимает своего Архонта в ответ, прижимает к себе уставшую рыжую голову и чешет её, перебирая в руках пряди. Взгляд единственного синего глаза источает яркий свет. Алатус целует свежие шрамы на лице Аякса, потирается носом о впалую щеку. Находит узел, распутывает и тянет на себя - мягкая ткань повязки обнажает пустую глазницу. Архонт смущается немного, но Алатусу плевать на оставленное Бездной уродство. Цена за знания оттуда порой слишком высока. Аякс тянется к нему, нежничает поцелуем в заострившееся ушко, и наступает уже очередь Алатуса стесняться. Со стороны их любовные ласки выглядят противоестественно, как будто два чудовища воркуют друг с другом. В некотором роде так оно и есть. Аякс охает от боли - ранения никуда не делись - и Алатус со вздохом отстраняется, чтобы обработать свежие раны. Комнату освещает только светильник на столе, скромная обстановка навевает воспоминания. Они молчат, потому что наедине друг с другом спокойно и хорошо. - Волнуешься насчёт завтрашнего дня? - спрашивает Аякс, когда защитник уже заканчивает перевязку. - Нет, - отзывается Алатус и затягивает бинт потуже. - Я не боюсь Моракса. - Мне кажется, ты немного взволнован, - Аякс садится на кровати и ловит на себе хищный взгляд Сяо, полный животного желания. - Хочешь, помогу тебе расслабиться сегодня? В Бездне им редко удавалось побыть наедине и теперь они часто радовали друг друга, помогая на время забыть о развязанной войне. Аякс тянется к Алатусу, чуть опуская голову с намёком - сегодня ты тут главный, помолись перед боем, трахни своего Архонта, чтобы он благословил тебя на победу... Алатус принимает условия игры. Аякса тыкают лицом в пах, и он послушно-манерно берётся за дело. Заглатывает член почти сразу, Алатус ощущает улыбку на его губах. Насаживает глубже, ощущая, как чужая глотка содрогается спазмически, тянущаяся рука хватает его за передние длинные пряди и тянет на себя. Алатус шипит, зная, что Аякс позволяет ему выплеснуть таким способом свою агрессию. У его Архонта узкое горло, и ему хорошо, безумно хорошо сейчас сношать его рот. Юркий язык обводит основание члена, Алатус стонет со злостью и сдавливает в кулаках непослушные рыжие волосы. Служить Архонту Крови одно удовольствие. Аякс притягивает его к себе за бёдра, держит под ягодицами, уткнувшись носом в лобок, лижет-сосёт отчаянно, словно от этого зависит его жизнь. Отросшая рыжая чёлка закрывает пустую глазницу, Алатус чувствует бедром мягкость чужих волос и количество сладко текущей слюны, уже смешавшейся с его естественной смазкой. Он чувствует, что уже совсем близок - вся эта загнанность и торопливость возбуждают похлеще битв - и отстраниться ему не дают. Аякс вжимается лицом в его бёдра с такой силой, что даже немного больно. Он глотает всё до капли, вылизывает начисто, сорванно дышит. Алатус знает, что там, в его штанах, сейчас расплылось влажное тёплое пятно свежей спермы. Им обоим хорошо и сладко, и плевать на то, какую цену они заплатили, что пережили, насколько изуродованны стали. Скверна оказалась неспособна уничтожить то, что стало важным для них обоих.

***

Встревоженные Адепты ожидают на своих местах, но Моракс думает не о предстоящей битве, а лишь о том, куда в такой важный момент пропал Сяо. Кажется, его уже давно никто не видел, но Моракс не особо беспокоился на этот счёт. Сяо мог иметь свои дела и потом, Ли Юэ уже не нуждался в защитнике-Яксе, обретя своего пробудившегося Гео Архонта. К стыду своему, он действительно позабыл о Сяо. Бушующий на каменном плато ветер доносит до него ароматы морской воды и крови. Небо на востоке подсвечивается приближающимся солнцем, и первые лучи подсвечивают две фигурки, не спеша идущие по полю боя. Моракс вглядывается в них, думая о том, насколько же уродливы создания Бездны. Нужно закончить это там же, где и началось. Но... Это что, Сяо?!... Шок настигает Моракса, когда в приблизившихся гостях он узнаёт Сяо и того Фатуи из Снежной, которого они с Царицей когда-то разыграли как в шахматной партии. Он надеется, что ему мерещится это, чувствует смятение других Адептов. Он... Он надеется, что это закончится мирно. Что происходит? Что же им нужно? Архонт Крови, молодой, гордый, с одиноко светящим голубым глазом останавливается перед ним. Его доспех, чёрный, выкованный в Бездне, не отражает солнечный свет. В нос ударяет острый кровавый запах. - Тарталья, - Моракс насилу вспоминает его имя. - Что же с тобой случилось, Тарталья?.. Чуть позади него стоит Сяо, его защитник, готовый атаковать в любую минуту. Даже отсюда аура его скверны вызывает головную боль. И он носил это в себе столько времени? Тарталья тоже весь покрыт скверной, из неё его доспехи, и он насквозь пропитан ею, наполнен так, что вот-вот польётся через край.. - Сяо, - Моракс смотрит на Яксу. Злой взгляд прищуренного алого глаза так и пышет ненавистью. - Алатус, - вежливо поправляет Архонт Крови. - Его зовут Алатус. Моракс переводит на него отчаянный взгляд. Что произошло с ними? Почему? Почему они стоят напротив него и хотят войны? - Тарталья, что... - начинает он. - Аякс, - юноша улыбается ему безучастно. - Моракс, ты явно нас с кем-то путаешь. Адепты переглядываются изумлённо. - Объясни мне, что происходит, Аякс, - просит он. Желание биться с ними пропадает начисто. - Чего вы хотите? - Твоей смерти, Моракс, - просто улыбается исчадие Бездны. - Наказания за забвение и обиды, которые ты нам принёс. Моракс смотрит на монстра перед собой. Всё встаёт на свои места. Странно, что он задумывается об этом только сейчас. Моракс всегда старался быть хорошим правителем для людей, но никогда даже не думал о том, как действия Архонтов могут влиять на их судьбы. Он с трудом вспоминает давний рассказ Сяо о том, что Царица исключила Тарталью из числа Предвестников за его действия, которые он выполнял по её приказу. В их огромном грандиозном плане ему заранее была отведена роль козла отпущения. Моракс осознаёт, насколько жестоко они обошлись со смертным, который и стал тем самым рисовым зерном, склоняющим чашу весов. И из-за этого он отправился в Бездну, чтобы стать чудовищем, Архонтом? Но почему Сяо пошел вместе с ним? А ты когда-нибудь уделял ему внимание, шепчет голосок где-то в голове. Да, Сяо никогда не был ему нужен, да и спасён был лишь из милосердия, но что с того? Маленький, неразумный Адепт, нуждавшийся в понимании, сострадании и сочувствии, был отвергнут им с самого начала. Хочется закрыть лицо руками. Архонт с горечью думает о том, что никогда не был хорошим правителем, раз умудрился забыть о приближённых. И сейчас результаты его ошибок стояли прямо перед ним, словно груз вины, давящей на плечи. Результаты божественного обмана и глупых интриг... Ошибки, какими бы они ни были, надо исправлять. Копьё втыкается в землю, и Моракс идёт к своим противникам ближе, навстречу, совершенно безоружный. Адепты следят за ним. Гео Архонт думает о том, что Сяо и Тарталья при желании убьют его прежде, чем он доберется до них, но они также наблюдают за его действиями. Алые глаза и синий свет другого глаза ловят его взгляд. - До этого момента я не понимал, - Моракс чуть склоняет голову. - Насколько чудовищными могут быть последствия решений Архонтов в глазах остальных. Теперь же я осознаю, что поступил недостойно и отвратительно по отношению к вам, Аякс и Алатус. Они переглядываются. - Алатус, - слова нелегко даются Мораксу. - Я должен был ценить тебя каждое мгновение с момента нашей встречи. Твоя сила, твоя преданность заслуживают того, чтобы тебя любили и восхищались тобой. Я воспринимал тебя как должное. Прости меня. Брови Алатуса всё ещё нахмурены, но его глаза постепенно теряют свой алый цвет, выцветают, зеленея и успокаиваясь. Моракс переводит взгляд на Аякса. - А ты, - он вздыхает. - Ты был моим другом, прекрасным другом, самым смелым и потрясающим, о котором можно только мечтать. И я умудрился потерять такого друга, поскольку погряз в политических играх и совершенно упустил из виду главную твою ценность. Я должен был предложить тебе помощь несмотря ни на что, Аякс. Прости меня тоже. Постарайся простить. Он шагает вперед и обнимает обоих врагов за плечи. Их тела каменеют, но тут же расслабляются. Звякает копьё, шелестят, исчезая, водяные клинки. Вставшее солнце освещает всех троих ярким светом. - Простите меня, - произносит Моракс со всей своей болью и искренностью. Архонт Крови и его защитник, поколебавшись, обнимают его в ответ. Пожалуй, это именно то, что они и хотели услышать, думает Аякс, переплетая пальцы с Алатусом. На душе у них становится легко и спокойно, словно скверна и боль отступают при свете поднимающегося солнца. Алатус думает о том, что впереди у них ещё захват Снежной и немало других хлопот, ну а в этой битве... В этой битве они победили.