Мальчик с пшеничными кудряшками

— Ну что? Как ты? — спрашивает Арсений, как только мальчишка приземлился на переднее сиденье машины, после первой консультации с психологом. Мужчина сам приходил на первое занятие, знакомясь с Екатериной Валерьевной, и остался вполне доволен, поэтому более-менее спокойно отвёз самого парня на встречу. Женщина предложила приходить каждую среду в шесть вечера, что вполне встраивалось в расписание школьника. Шастун сидит с красными глазами и смотрит вперёд, пытаясь осознать всё только что произошедшее. Он плакал, сам до конца не знает почему. Екатерина Валерьевна ему понравилась, поэтому дело точно не в человеке, с которым он чуть больше часа находился в одной комнате. И таких сеансов ещё будет много, потому что работы, как ни странно, много. — Тяжело, — наконец подаёт голос младший, так же смотря в даль, — Но нормально, я жив, — слабо улыбается вымотанный парнишка, по доброму смотря на слегка взволнованного родителя. — Ну, хорошо, если захочешь, потом расскажешь, — в ответ дарит улыбку брюнет, переводя взгляд на дорогу и заводя машину, — Заедем в магазин, а то дома кушать нечего. Как раз выберешь себе что-нибудь вкусненькое, я разрешаю, — довольный своим же предложением, говорит Попов, выезжая с парковки. — С чего вдруг? — чувствует подвох Шастун, с прищуром глядя на врача. — А я с завтрашнего дня в отпуске, — мельком смотрит на сына мужчина. Да, Попов взял отпуск и планирует съездить куда-нибудь отдохнуть вместе с сыном. Обоим не помешает проветриться. — Ааа, ну кайф, поздравляю, — хмыкает парень, — А на сколько? — Три недели. Хочу и тут отдохнуть, и с тобой на море сгонять. Куда махнём? Может в Европу? — сразу нападает с вопросами старший. — Я подумаю, — хитро улыбается Антон.                         *** — Ого. И пончик, и булочка, и наполеон, и Сникерс. А не слипнется? — смеётся Арсений, когда сладости летят в корзину к огурцам, зелени, куриной грудке, макаронам и яйцам с молоком. — Не, я сейчас ещё шоколадку, конфетки и Киндер возьму, — с энтузиазмом лепечет парень, снова скрываясь в магазинных полках. Вот сладкоежка..                         *** — Так, а теперь мы с тобой всё это убираем, и ты помогаешь мне приготовить нормальную еду, а потом уже сладкое, — поучительно говорит доктор, тоном, не терпящим возражений, неся пакет с продуктами на кухню. Во второй руке у мужчины находится маковая булочка, которую Антон уже пытался съесть, но старший не позволил. — Ну, пааап, мне что, пять лет? — канючит Шаст, идя за взрослым, — Ну, пожалуйста, — тянет он, моляще смотря на то, как педиатр убирает вкусности на верхнюю полку, а остальные продукты раскладывает по холодильнику. — Антон, во-первых, только после еды, во-вторых, много сладкого — вредно. Хочешь чтобы живот разболелся, вперёд, — строго сообщает брюнет, жестикулируя, и продолжает разбирать сумку. — Да что ты заладил? Всю жизнь дети конфеты ели и ничего, — эмоционально возмущается младший. — Антон, я всё сказал.                         *** Ужин проходит спокойно. Мальчишка остыл, даже извинился, и с удовольствием уплетал варёную картошку с курочкой. Потом родитель и ребёнок вместе пьют чай, кушая наполеон. — У тебя ведь следующий девятый класс, верно? — вдруг задаёт вопрос Арсений. — Ага, — уверенно отвечает пацан, наслаждаясь тортом. — Какие экзамены сдавать будешь? Антон застыл с чашкой у рта. Они с папой уже обсуждали тот момент, что парень идёт до одиннадцатого класса, но вот про экзамены, а уж тем более про профессию они не говорили. И Шаст без понятия что сдавать.. Он многозначительным взглядом смотрит на голубоглазого, надеясь, что тот всё поймёт без слов. — В принципе, я могу тебя к химии и биологии подготовить, если совсем не знаешь, — доброжелательно предлагает врач. — Да, блин, — выдыхает мальчишка, начиная рассуждать, — Общество, история — точно нет, литература — можно было б, но я не так много прочитал, физика — нет, географию не хочу, там училка валит. Английский ещё может, но не знаю. А химию в принципе может быть, ты же домашку объяснял — вроде ничего так.. — Ладно, давай потом решим, отдыхай пока, — машет рукой Попов, продолжая поедать десерт.                         *** — Ну, пожааалуйста, — тянет Шаст, стоя чуть ли не на коленях перед старшим. Врач тяжело выдыхает, прикрывая глаза, но всё же достаёт обратно ранее отнятую маковую булочку. — На, — сжалился Арсений, отдавая хлебобулочное изделие на поедание, — Но если заболит живот, то ко мне даже не подходи, — грозит пальцем врач, провожая взглядом убежавшего в другую комнату сына.                         *** — Ну вот и надо было выпендриваться, Тош? — мужчина подходит к дивану, на котором, поджав колени к груди, сидит Шаст. Да, у Антона заболел живот. Не сильно, но ощутимо. Конечно, отцу он и слова не сказал, но характерная поза и молчаливость сделали своё дело. — Да нормально у меня всё, — бурчит мальчишка, продолжая смотреть какую-то передачу по телику. — Ага, выпей, — протягивает кружку с несладким чаем Арсений, — Просто чай, давай, — настаивает старший, приземляясь рядом.                         *** — Италия! — победно кричит Антон, с самого утра вбегая в родительскую спальню, где ещё сладко спит врач, завёрнутый в одеяло. — Что? — не понимает тот, пытаясь придти в сознание. Мальчишка, как маленький, запрыгивает на кровать, с энтузиазмом смотря на сонного отца, — Что-то случилось? — Да! Я хочу в Италию, — гордо заявляет зеленоглазый, полный энергии. Он выспался, солнце светит, небо голубое, конфетки ждут в шкафу: чем не повод радоваться. — Антош, обязательно сообщать мне об этом так рано? — поняв суть претензии, снова закрывает глаза старший, намереваясь поспать ещё немного. — Ну, пааап, — слегка прыгает на кровати Шаст, желающий внимания. — Ляг рядом и поспи ещё немного, — отбрасывает с одной стороны одеяло в сторону Попов, предлагая сон и покой им обоим. Мальчишка думает пару секунд, но вскоре оказывается под тёплым одеялом рядом с сопящим папой. Всё таки у Антона чудесный родитель, просто превосходный. Кому сказать «Спасибо»? Мне не жалко, правда.., — думает парень, прикрывая глаза.                         *** — Я просил тебя собрать чемодан неделю назад, почему надо в последний момент всё делать? — не сильно ругается брюнет вечером, перед днём вылета, сидя на кухне за чаем. — Не бузи, нормас всё, — бегает по своей комнате младший, кидая самое важное в ярко-жёлтый чемодан, — А где моя майка с драконом? — из-за угла выглядывает голова парня. Мужчина пожимает плечами, — Блин. — Кепку не забудь, — напоминает доктор, стуча пальцами о стол.                         *** — Антон, если ты сейчас же не наденешь кепку, то будешь ходить в этом, — Арсений указывает пальцем на детскую розовую панаму, висящую на стенде с туристическими вещами. Сегодня первый день в Италии и парни отправились посмотреть город. А солнце вообще-то светит и очень даже греет. А солнечного удара никому не надо. — Ну, пап, мне что, пять лет? — канючит Шаст, чуть ли не топнув ножкой. — Ты солнце видел? Ты сейчас за полчаса на нём тепловой удар получишь. Знаешь, какая это хрень? — ругается брюнет, не понимая, чем парню не угодила своя чёрная (хрен с ним, хоть так) кепка. — Вот ты.., — бубнит младший, всё же надевая головной убор. — Больше нервов было, — подводит итог Арсений, — Идём к Колизею, а потом пиццу есть…                         *** Через неделю Матвиенко, Попов и Шастун сидели на кухне последних и болтали то о поездке в Италию, то просто о жизни. В общем, дружеская посиделка, все дела. — Сергей Борисович, да класс вообще! Там вокруг башни этой, во-первых, народа куча, а во-вторых, там газон везде, и люди прям на нём лежат, — восхищённо рассказывает младший, попивая чай, — Там пицца вообще другая, вкусная такая.. А море, как мы в море плавали! Меня папа в воду кидал с плеч! А на этой мы катались, как её.. пап? — Что? Гондола? — предполагает Арсений. — Да! На гондоле плавали по этим улочкам. Вообще ништяк! — эмоционально рассказывает Шастун, откидываясь на спинку стула. — Ну, самое главное, что Антону понравилось, — искренне улыбается хирург, переводя взгляд на Арсения, — А ты что скажешь? — Этот засранец каждый день одну и ту же песню закатывал. И ладно бы просто пел, — хмыкает, — Но нет. «Зачем мне кепка? Мне что, пять лет? Что ты пристал?», — парадирует голос сына брюнет. — Ха-ха, ну, Арс, это святое, что дети головные уборы не носят, — смеётся Серёжа. — Ага, мне его потом надо было от солнечного удара откачивать? — Ну, всё-всё, не заводись. — Эй, я всё ещё здесь, — машет руками мальчишка, и два взрослых взгляда сразу приковываются к нему, — Па, можно конфеты взять? — указывает пальцем на верхний шкаф парень. — Да бери, Господи. Не лопни только, — просит Попов, глядя на улыбающегося Матвиенко, — Что? — не понимает педиатр. Коллега только помахал руками, мол, ничего.                         *** Антон каждую неделю ходил к психологу. В целом, ему нравилось, хоть он и часто возвращался домой в не очень хорошем настроении. Особых изменений вроде как не видно, но это только начало, поэтому мальчишка не загонялся. На консультациях они с Екатериной Валерьевной много разговаривали, делали какие-то техники, проходили тесты по карточкам. Но самое главное, что очень бесило Шаста, это был один вопрос в начале и в конце занятия. «Какой ты сейчас?». Речь шла об эмоции, то есть радостный, подавленный, уставший, воодушевлённый и т.д. Но прикол в том, что парень вообще без понятия. Он всегда приходит в одном и том же состоянии, но вариант «Обычно» психолога никогда не устраивал. Короче, проблемы у Антона с определением эмоций...                         *** — Я же тебе говорил быть аккуратным, Антош, — помогает дойти до дивана в гостиной Арсений. Начало августа, вечер. Шастун вернулся с тренировки, которую сам себе устроил на новой спортивной площадке, с болью в колене. Ну да, мы не можем без приключений, а что? Парень буквально прискакал на одной ноге, мучаясь от разрывающей колено боли. — Пап, я сейчас сдохну, — хнычет младший, смотря на взрослого, который присел на корточки, вглядываясь в травму. — Опухло нормально так и гематома, — рассуждает доктор, — Трогать я не буду, а завтра к Серёже съездим, — решает мужчина, садясь рядом. Мальчишка поджимает губы, запрокидывая голову и закрывая глаза, — Сильно болит? — с жалостью спрашивает Арсений. — Угу, — мычит Шаст. — Могу вколоть обезбол, — неуверенно предлагает врач. Антон резко распахивает глаза, переводя испуганный взгляд на старшего. Вздыхает, опуская голову, понимает, что боль невыносимая, поэтому обречённо кивает, скуля, — Я постараюсь аккуратно. Ты главное, не двигай сейчас ногой, а искупаешься, замотаем..                         *** — Я передумал, не надо, — забормотал Антошка, как только заметил в руках педиатра шприц с острой иглой. — Ну что ты начинаешь, солнышко, — кладёт ладонь на голову мальчишки брюнет, смотря в зелёные глазки, — Мы ведь оба знаем, что ножка очень болит, а после укола сразу станет легче. — Только аккуратно, прошу, — обречённо пропищал Шаст, сглатывая вязкую слюну. — Конечно, зайка, — садится на корточки Попов, вновь рассматривая фиолетовое пятно на согнутом колене, — Только не дёргайся, хорошо? — напоминает врач, протирая участок кожи спиртовой салфеткой. — Угу, — зажмурился и вжал голову в острые плечи парень, когда врач снял с иглы колпачок. В следующую секунду Антон чувствует как эта иголка входит в его многострадальное колено, а потом в этом месте начинает слегка жечь, — Ммм.. — Тшшш.. Ты молодец, потерпи ещё чуть-чуть, — голубоглазый медленно давит на поршень, вводя болючий обезбол в и так болевое место, — Всё, мой хороший, — прижимает белый квадратик, убирая использованный шприц, — Сейчас приложим холод, ждём десять минуток и идёшь в ванную. Ногой вообще не двигаешь, чтобы хуже не сделать…                         *** — Иди в третий кабинет, там тебя уже ждёт Сергей, а я скоро подойду, — скрывается за дверью своего кабинета Арсений, оставляя Шаста в коридоре. Парень был тут последний раз только тогда, когда сильно заболел и, честно говоря, надеялся сюда не возвращаться. Но что-то пошло не так, как всегда. Мальчишка медленно идёт по коридору, находя дверь под номером три и с надписью «С. Б. Матвиенко. Хирург-ортопед». Зеленоглазый выдыхает, пытаясь справиться с волнением, три раза стучит и входит, после приглашения. — А, Антон, привет, — поднимает взгляд врач, сидя за столом, — Садись на кушетку и давай рассказывай подробнее, а то Арс вчера ничего толком не сказал, — чиркает что-то в листке Сергей и идёт к маленькой раковине, вымыть руки. — Да я сам не знаю, — с опаской следит за каждым движением старшего мальчик, присаживаясь на край кушетки, — Бегал, а потом как прострелило.. ну и всё в принципе. Болит очень сильно, дядь Серёж, — жалобно глядит на подошедшего хирурга Антон. — Понял, ляг-ка, — кивает Матвиенко. Парень слушается. Доктор берёт повреждённую конечность, снимая эластичный бинт, и начинает крутить ногу в разные стороны. — Ай! — вскрикивает парень, но хирург не обращает внимание, продолжая осмотр, — Больно.. Ай! Где папа?.. — Бо-ольно! — чуть не плачет Шаст, выгибаясь в спине, но его ногу отпускают. — Чего ты раскричался, я тебя почти не трогал, — подходит к своему столу Сергей Борисович, отрывая листочек, и пишет что-то, — Иди до конца коридора, там сделаешь МРТ и опять ко мне со снимком, — спокойно отдаёт направление обиженному парню врач, — И не реви, большой ведь уже, ну..                         *** — Здравствуйте, я от Сергея Борисовича, — протягивает девушке листочек Антон. — Здравствуй, хорошо, — быстренько прочитала всю нужную информацию она, — Снимай кросовки и надевай тапочки, если в одежде нет ничего металлического, то не раздевайся, и украшения всякие, если есть — снимай, также телефон и всё такое оставляй, — быстро проговаривает девушка. Шастун сделал всё, как сказали и прошёл в отдельную комнату с большим аппаратом, похожим на трубу. Ему сказали лечь на специальный стол, что парень и сделал, зафиксировали голову и надели наушники, больное колено ещё и в дополнительный цилиндр запихнули. Потом дали в руки пульт с кнопкой, сказав нажимать, если станет плохо. Оказалось, что лежать тут придётся двадцать минут. Где папа?.. Когда девушка вышла, аппарат начал задвигать стол внутрь огромной трубы. Хоть у мальчишки и не было клаустрофобии, стало страшновато. Прибор начал издавать звуки, похожие на те, что слышны у работающей стиральной машины, только в разы громче. Сначало время тянулось неумолимо долго, но потом Антон даже успокоился и чуть не заснул. Когда спустя ещё несколько минут снимок был получен, то мальчишка отправился обратно к хирургу, надеясь, что отец ждёт его там. Так и случилось. Арсений сидел на стуле у стола, разговаривая с коллегой. — Сделал? Давай его сюда, — подходит Матвиенко, забирая снимок и цепляя его на специальный экран, рассматривает. — Ты чего меня бросил? Знаешь, как страшно было, — с упрёком смотрит на педиатра мальчишка, стоя совсем рядом. — Прости, пожалуйста, — искренне извиняется старший, — Сейчас я тут, всё хорошо, — берёт руки сына в свои врач, переводя взгляд на коллегу, закончившего изучение снимка. — Арс, разрыв заднего рога медиального мениска, — отдаёт чёрную картинку брюнету Сергей, проходя на своё место. Попов поджимает губы, поднимая снимок так, чтобы свет от окна падал на изображение. Антон стоит, не догоняя, что вообще только что сказал хирург, поэтому терпеливо ждёт. Попов отдаёт снимок, снова переводит вопросительный взгляд на хирурга и ждёт дальнейших указаний, — Я считаю, нужно хирургическое вмешательство, — непоколебимо говорит врач. — Что?.. Это операция что ли? — испуганно спрашивает младший, смотря то на отца, то на Сергея. — Да, Тош, — кивает педиатр, сжимая руку сына крепче. Попов встаёт, дотягиваясь до снимка и убирает его в специальный большой пакет. — Давай его положим сегодня, всё подготовим, а послезавтра я уже прооперирую, — предлагает мужчина, смотря на перепуганного парня, — Да что ты так боишься-то? Такой большой уже, в самом деле, — а Антон тут же обнимает Арсения, пряча в его шее свои светлые глаза. — Ну что ты его пугаешь, а? — недовольно говорит голубоглазый, с упрёком смотря на друга, — Тише, Тош, всё в порядке. Пойдём поговорим, — поглаживает по спинке педиатр, подходя к двери в коридор. Хирург на это лишь закатывает глаза.