По велению судьбы

Омеги едут в гробовой тишине. Обоим до жути неловко. После предложения Хосока, на которое, кстати с какого-то перепуга Чимин дал положительный ответ (вроде бы не должен был, ведь выставил себя именно тем, кем считал его альфа, но в тот момент тот самый дьявол в душе дал о себе знать, кидая в эту пропасть), омега вылетел с балкона как ошпаренный, но впал в шок еще сильнее, стоило ему увидеть своего друга, крепко прижатого к альфе! Видимо, Хосок тоже прибалдел от этой картины. Тогда, лишь зачуяв ауру друга, а у Чимины она была явно выражена из-за легкого возбуждения, Чонгук отскочил от такой приятной поддержки. Он тогда, даже не попрощавшись, так и вылетел с Чимином на улицу, схватили такси и сейчас уже едут в полной тишине, терзаясь мыслями, периодически поглядывая друг на друга. Так в тишине они добрались к дому, так же тихо Чимин сделал обоим чай, и они сели на диван, включили телик, вроде бы как обычно, но никогда в их доме не было такой тиши. — Чимин-а… — Гуки… Одновременно поворачиваются омеги друг к другу. Да. Они не исправимы, и тут же заливаются смехом. Атмосфера становится мягкой и домашней, а омеги наконец-то принимают более расслабленные позы. — Он тебя не обидел? — спрашивает первым пришедший в себя Чонгук. Чимин немного краснеет, отпивает чай, но отрицательно кивает. Чонгук же заметно выдыхает, но ненадолго, ведь приходится напрячься из-за реплики друга: — А он тебя? Ну… Он так… Ну… Он что-то? — Чимин-а, не думай ничего такого! Он просто… Я… Я не знаю. Впервые мне было так комфортно с альфой. Его аура так расслабляла, будто… Будто… — Вы истинные? — Что? — пил бы сейчас Чон, то подавился бы точно. Он явно не это хотел сказать и не хочет поддерживать азарт друга, но все, что он чувствовал рядом с этим альфой, явно не спроста… Разве такое бывает с первым встречным, да еще и альфой, которых Чонгук недолюбливает? Омега немного пятится к спинке дивана и сквозным взглядом смотрит на телевизор, попивая чай. — Он пригласил меня, — решается перевести тему Чимин, и так все поняв по реакции друга, но куда он ее переведет? Пригласил куда? Потрахаться? Он же не скажет этого ему, ведь… Это так неправильно, но ведь именно на это и согласился Чимин, да и альфа явно тянуть не хотел, раз назначил встречу на завтра, да еще и в “Блике”! Лучшего места не найти. И зачем он только согласился? Зачем? Почему у омеги рядом с ним мозги отсохли? — Пригласил? — Чонгук отставляет чашку на маленький столик и поворачивается в сторону к другу, который последовал примеру и тоже “внимательно” уставился на телевизор. Сейчас слова его Чимина явно беспокоят младшего. Только вчера он так грубо обидел его, а сегодня! — Чимина, ты… Названый не говорит, лишь кивает. И Чонгук понимает, что тут явно не все так просто, ведь омегу ветреным не назовешь, наоборот, он хоть и ходил по тонкому лезвию, но все же держал все под контролем. Видимо, до этого момента.

*

— Ну… — омега переминается с ноги на ногу, нервно стоя перед зеркалом. — Как я? — не поворачивается и пытается не смотреть другу в глаза. Он все же сказал, что идет… Потусить… В “Блике”... С Хосоком. По сути, он не соврал, просто не сказал все до конца. Ему до жути неприятно врать младшему, но и сказать правду он тоже не может. Да, Гуки принял его настоящего тогда, поймет и сейчас… Наверное… — Я все еще против, — отвечает младший, но оценивает друга. Не омега, а сказка! Принц похоти, что поднялся из ада! Ангел с душой дьявола! Его и так манящие губки немного подведены красной помадкой. С ушей свисает колечко с продолжающей висюлькой, а на одном ухе аж две! На нем его любимые кожаные такие обтягивающие штаны с белыми камушками на ремне и эта свободная черная рубашка. Чимин пока застегнул ее полностью, но в планах он точно избавится от всех пуговиц до середины, оголяя ключицы. На шее у омеги подвеска “икс”, как любит говорить Чонгук. В общем, соблазнит он всех точно. Все, как по сигналу, кинутся на такого омегу, но это Чимину как раз и нравится. Этот безумный азарт, странное рвение оказаться в среде экстремального. Так требует его душа. Он не знает, как избавиться от этой острой потребности, поэтому все, что ему остается — искать приключения на задницу в какой-то дыре, иначе он просто не выдержит и реально слетит с катушек. И любой бы на такую “особенность” бы пальцем покрутил у виска и отправил в первый попавший бордель, но Чонгук так не сделал. Поэтому и сейчас он медленно выдыхает, прикрыв глаза: — Чимина-а-а-а… Ты великолепен. Чимин улыбается и уже немного поднимает взгляд на друга. — Я уже волнуюсь, — поджимает губки младший. — Безумно… — Чонгук резко подскакивает, хватает старшего за руку и притягивает к себе, крепко обнимая. — Ты напишешь, как только будешь с этим уб… Альфой. А пеще отом напишешь, когда вы доедете в безопасное место… — на этом моменте Чимин хотел выскочить из объятий. Он понял? Но Чонгук не тот омега, который отпустит хрупкое безумное существо из своих лап: — Пиши мне. Все время пиши, я спать не буду! — он зарывается носиком в ключицы омеги, вдыхая такой сладкий аромат. — Понял? — Отстраняется и выдавливает из себя улыбку. — Иди уже, герой-любовник. — Гуки! — Чимин бросается в объятия напоследок и улыбается, мысленно благодаря омегу.

***

Ну вот. Омега в очередной вечер стоит на пороге заведения всего пропитанного грязью и похотью. Некоторые альфы уже завидели прелестную омегу и в их головах тысяча и один план, как заполучить его, но тот идет вперед, выискивая глазами лишь одного. Сегодня сердце у Чимина не на месте. Его так и рвет от любопытства, что же такого скрывает этот альфа? Безумно, раз он даже согласился на такую плату за его любопытство. Чимин шагает уверенно, но осторожно, как настоящий лис, но до тех пор, пока на глаза не попадает он… Альфа улыбается уголками губ, попивая янтарную жидкость у стойки. Чертовски горячий альфа, проноситься в мыслях. На нем вроде бы обычные черные джинсы и рубашка такого же цвета. Ничего такого, если бы не огромная грубая цепь вокруг его шеи. Так и хочется упасть на колени и склонить голову перед ним в ожидании команды, что, кстати, и пытаются сделать омеги вокруг мужчины. Соберись Чимин! Это просто будет секс, разве не ты этого хотел? Омега встряхивает головой и идет вперед. Он давно уже не был удовлетворен по-настоящему. Хотя в последний раз, когда у него было, это показалось ему сырым и неинтересным, но даже если и в этот раз не будет той остринки, никто не запрещает ему прямо здесь и сейчас сделать то, зачем он приходит сюда раз за разом, и пусть этот альфа подождет, но сегодня Чимин получит то, чего так давно жаждет. — Как всегда: прелестный и возбуждающий, — говорит альфа. Омега возле него оживляется, но, увидев совершенную другую макушку рядом и направленный альфъий взгляд на него, понимает, что ему тут не рады. Да вот только отходит он не очень далеко, ведь прекрасно знает подошедшего, что живет по принципу “Возбудим, но не дадим”. Вот как раз он и будет наготове исполнить вторую часть. — Ром-колу, — как всегда заказывает Чимин и поворачивается к альфе. — И ничего крепкого? Не слабый напиток? — Не люблю пить. — Когда я тебя видел тут, ты был в хлам. — Была причина. — И какая? Омега хитро пожимает плечами и пьет напиток. “Ты”, так и хочет сказать ему. Но не станет же он сейчас рассказывать потенциальному партнеру на вечер о том, что омега напился, прощаясь с обычной жизнью и готовясь работать на ублюдка, что прямо сейчас хитро оценивает безупречный образ омеги. — Зачем ты тут танцуешь? — Просто хочу. — Нет, — альфа поворачивается к нему, а выражение лица очень даже серьезное. — Говори настоящею причину, все до капли. Она ведь есть, я вижу. — Какая тебе разница? — От этого зависит, что мы будем делать дальше. — А? — то, каким голосом были произнесены эти слова, пустило табун мурашек по телу омеги. Оно будто загипнотизировало его, и Чимин, не скрывая, начал рассказывать свой секрет и тягу к адреналину. Вот только с каждым словом лицо альфы меняется, и омега не может понять, о чем думает тот. Напоследок Хосок просто закрывает глаза, начиная тяжело дышать. Это заставляет Чимина замолчать и залпом выпить все в стакане. Достаточно. Поговорили. Пока он пойдет танцевать, о чем и вещает омега, но и сделать шаг ему не позволили: альфа обходит его, схватив за руку, а второй — прижимая омегу к себе, не позволяя оттолкнуть, и впивается глубоким и таким резким поцелуем. Чимин замирает в шоке, чем и пользуется альфа, запуская свой язык глубже в рот омеги и даже там своими движениями доминирует, подчиняет и не дает руководит процессом. Альфе снесло крышу, и он не собирается останавливаться. Вот только омежьи кулачки, что начинают бить по груди, прося остановится, отрезвляют. Только слегка. Хосок немного отстраняется, не отходя от разгоряченного Чимина ни на шаг. Сейчас тот выглядит еще соблазнительней. Омега нервно хватает воздух, его красные щечки так и пылают, а затуманенный взгляд пытается сконцентрироваться. Альфа действительно дает ему отдышаться по полной, ведь сегодня воздуха этому мальчишку действительно хватать не будет.

***

— Тебе не нужно идти туда, — альфа проводит пальцем по щеке омеги, кивая в сторону танцпола. — Мне это нуж… — Не нужно. После того, что я сделаю, тебе этот адреналин даже развлечением не покажется, — говорит, нет, шепчет на ухо. Омегу ведет. Далеко и ровно за альфой. Его тело дрожит, а мозг не соображает. Неужели альфа действительно может дать то, что так нужно его телу? Чимин, как последняя кукла, садится в гиперкар альфы. — Ты растянут? — Что? — омегу будто водой облило, он хлопает своими глазками, залипая на длинные пальцы альфы. Они всегда были такими манящими? Он с такой легкостью поворачивает ключ, тянется к бардачку и достает оттуда какую-то белую коробочку, протягивая омеге, и только сейчас бросает взгляд на него. Но что-то изменилось во взгляде этого зверя. Именно! Чимин сглатывает: перед ним больше не альфа, а самый настоящий зверь с дикими, полными похоти, желтыми(!) глазами. А зрачок… Дракон! Только сейчас, как током по телу, до него доходит понимание, какое существо перед ним. Вот почему от него исходит столь сильная и опасная аура, какой не обладает ни один встречный альфа. Он дракон! Самый настоящий дракон! Их слишком мало и даже считаются вымершим видом, но вот он перед ним. Не понятно, что он там приготовил для омеги, но его уже начинает крыть, а ноги машинально сводятся на сидении до жути дорого авто. Но Чимин кивает, вспоминая о вопросе. Он знал, на что и зачем шел сегодня. — Вставь это, будь послушным, я сейчас, — не дождавшись ответа, он выходит, оставляя омегу с коробкой в руках одного. Минута, чтобы прийти в себя, минута, чтобы осознать сказанное и минута, чтобы перевести взгляд на вещь в руке. Или прошли только секунды? Маленькие пальчики Пака покалывают, но он открывает коробочку. — Творю ж! Глаза омеги не просто стали большими, а прям очень огромными! “Вставь это, будь послушным” — эхом проноситься у него в голове, и омега откидывается на спинку, выпуская легкий стон. В коробке красуется черная, с небольшими завитками-выпуклостями самая настоящая пробка. Да. Альфа угадал, Чимин немного растянулся, и вставить это ему относительно не проблема, но прямо сейчас? Омега достает дрожащей рукой предмет. Достаточно большая игрушка, но, чувствуя, как он уже течет, ему ничего не остается, кроме как подчинится, иначе его возбуждение будет видно уже сквозь промокшую ткань. Оглядываясь, как преступник, омега видит Хосока. Он разговаривает с еще одним альфой, что, кстати, тоже выглядит богато. Но никто именно на него не обращает внимание. Немного приспустив брюки и прогнувшись, омега без проблем выполняет “приказ”. Природной смазки уже слишком много, как для простого разговора, и Чимин даже не против скрыть-заткнуть это чёрной игрушкой. Дверь распахивает свое крыло и внутрь садится альфа, окидывая омегу взглядом и ухмыляясь. Тот даже не посмотрел в его сторону, немного еле заметно ерзая на сидении. А на полу коробка. Раскрытая коробка, и это вполне удовлетворяет альфу. — Ехать не близко, сам же знаешь, что центр далеко. И машина трогается с места. — Я не очень разбираюсь в машинах, но эта точно может выжать по максимум, выше 200, и на законы тебя явно плевать с большой горы, так почему… — Я не буду ехать быстро, — не обращая внимания на омегу и будучи полностью сосредоточенным на дороге, отвечает альфа. — Хочу послушать максимально много музыки. Хосок — любитель музыки? Вот прям сейчас? Когда рядом сидит омега с пробкой в заднице? Которая на секундочку оказалась больше предполагаемого и сейчас распирает изнутри, вызывая забытые непривычные ощущения. Но Чимин залипает, смотря, как длинные пальцы скользят по экрану телефона, и в один момент салон машины заполняет приятная, но достаточно откровенная мелодия. Музыка начинает медленно звучать, вызывая дрожь по телу. Омега запоздало понимает, что не он так кайфует от каждого баса или накаленности музыки. Это… — Хосок! — резко выпрямляется Чимин, схватившись рукой за плечо альфы, что все так же смотрит вперед, и лишь ухмылка выдает его с головой. Нет, дрожит не тело омеги — это та самая пробка внутри вибрирует в такт каждому изменению, каждому биту. Музыка подходит к кульминации, а Чимин откидывается на спинку, уже не в силах сдерживать стоны. Он выгибается. Пробка дрожит все сильнее, периодически от резких изгибов тела касается простаты, но ни намека на возможную разрядку, и даже когда наступает пик в музыке, он не наступает у омеги. — Хёеен, — стонет тот, выгибаясь и стараясь протолкнуть пробку глубже, чтобы задеть комок нервов сильнее, но не то. Нет того освобождения, а салон снова заполняет музыка с немного другим ритмом, и пробка с новым азартом начинает терзать омегу, что уже не в силах усидеть на месте. — Хосок-и!!! Аххх! Хен!!! … Пожалуйста… Хо… — уже скулит. Перед глазами звездочки, и он не замечает, как гиперкар уже несется по дороге не первую минуту. Он и не замечает, как его поднимают на руки и куда-то несут. Без музыки пробка вибрирует равномерно, не давая о себе забыть, но и не давая ничего большего. Чимин утыкается носом в ключицы альфы и вдыхает его аромат. Почему-то альфа ассоциируется у него с ночным морским бризом. Своими пальчиками он играется с цепочкой на шее, и только когда его бросают на кровать, туман с глаз постепенно уходит. — Детка, ты же любишь адреналин? — нависает над ним Хосок, и только сейчас омега чувствует что-то холодное вокруг запястий, что были непонятно когда подняты вверх. — Н-наручники? Хосок поднимается, удостоверившись, что омеге не удастся пошевелиться, и идет куда-то в сторону. Не зря альфа дал ему тогда надышаться воздухом, потому что сейчас он резко закончился в легких. Чимин лежит посреди серовато-черной комнаты в матовом оттенке. Но не это важное… Омега видит перед собой стойку с кнутами! хлыстами! и той ерунды, что он видел и не видел в самых изощренных бдсм видео. — Так не пойдет, — проноситься где-то рядом. Омега, еле дыша, переводит взгляд на альфу, что снова нависает над ним. — Не хочу, чтобы ты это видел. И глаза омеги накрывает черная, очень приятная ткань. — Малыш, ты же доверяешь мне? — хрипит альфа, проводя тыльной стороной ладони по щеке омеги. Чимин дрожит. Не от страха — от предвкушения, от желания, от адреналина и минимум из-за пробки, что держит его на грани, но не дает разрядки. — Говори со мной… — уже требует альфа. — Сегодня нам обоим должно быть приятно. Говори! — Да… — с придыханием вырывается у омеги. — Умничка, — шепчет альфа. Чимин чувствует холодок. Хотел адреналин? Получай. Альфа больше не так рядом, и это вызывает скулеж. Комната вновь заполняется музыкой, нежнее, что была в машине, но глубже и… — Хосока, ахххХ!! Хосок-ааа!!! — Чимин выгибается, а цепи, что сковывают руки, со звуком натягиваются. Но альфа не спешит, он медленно целует омегу под собой, попутно расстегивая пуговицы на рубашке, откидывая края ткани с груди. Поцелуи доходят до сосков, он облизывает их языком, вызывая дрожь по всему телу. Хосок медлит, готовит мальчика. И это впервые. Обычно он со своими пассиями не так, но и они сами приходят сюда, подставляются и раздвигают ноги. Но он… Он очень чувствителен и непорочен. И альфу конкретно возбуждает, что опорочить его досталось именно ему. — Х-ххосок, что это? — полукрик, полустон с элементами боли вырываются из груди омеги, стоило зажиму для сосков найти свое место. Боль еле ощутима, альфа не стал затягивать сильно. — Чшшш, малыш. Все хорошо, — шепчет и избавляет омегу, а потом и себя от всей ненужной одежды. — Хосок… Пожалуйста… — Что, детка? Омега что-то скулит, пытается свести ноги, но альфа не дает. Соски болезненно тянут, пробка, которую туда-сюда пихает альфа, не дает покоя. Он на взводе. — Пожалуйста… — слезки с глаз впитывает приятная ткань. — Сможешь не двигаться какое-то время, и я избавлю от, — резким толчком альфа вгоняет пробку максимально в такое горячее тело омеги, — этого. Чимин вскрикивает, но активно кивает. Он не в силах больше терпеть это. Альфа отстраняется, а Чимин не шевелится. Сейчас что-то будет. Он чувствует это, и даже пробка отходит на задний план, насколько это возможно, и он прислушивается. Это все, что сейчас он может. Лишь слушать и чувствовать. — Аххх! — Чимин хочет выгнуться дугой, но все, что получается — натянуть цепи, ведь крепкая рука альфы прижимает его поясницу к постели, притом этой же рукой он как раз-таки и двигает по такому миниатюрному и изящному члену омеги. — Ты обещал не двигаться, — хрипит альфа. Хосок ведет пальцем по головке, размазывая смазку. — Ты же обещаешь, малыш? Хосок терпит, он ждет, хотя собственный стояк уже болезненно давит. Он не может просто так смотреть на эту омегу. Никто его еще так не возбуждал, как этот мальчишка. Его хочется брать и брать, связывать и подчинять, наказывать и утешать, но он слишком хрупкий, чтобы выдержать все это. Как телу нужна растяжка, так и ему нужна подготовка. Но однажды… Однажды Хосок сможет расслабиться и выпустить зверя, не контролируя его. Но сейчас… Одной рукой альфа надавливает на животик омеги, блокируя движения, поглаживая член, второй же начинает аккуратно засовывать зонд все глубже в уретру. — Хосок-а, ахх.. Хён… Не надо!!! Хеееен! — скулить омега. — Мне, — он всхлипывает, — мне больно! Х-хосок!!! Но альфа и не думает останавливаться и лишь шепчет: “Чшш… Малыш, все хорошо…”. Чимин скулит, его насилуют со всех сторон: то цепи, то зажимы, то пробка, то эта ерунда, что заходит в член. Он уже не в силах говорить, он плачет и скулит. — Вот так, — альфа наклоняется и целует головку. — Все хорошо, — он поднимается к омеге и снимает повязку. Чимин жмурится, но света не так много, он быстро привыкает и видит альфу, все еще такого похотливого. Тот бережно вытирает слезки, что не прекращают течь, сцеловывает и запускает язык в рот омеги. — Перевернись, и я избавлю тебя от этого, — он снова надавливает на пробку, она проходится по простате, вызывая уже приглушенный слабый стон. Альфа не ждет ответа, он резко переворачивает Чимина, ставя в колено-локтевую, и громкий шлепок пронзает комнату. И лучше бы Чимин не дергался от него, ведь соски болезненно потянуло вниз, пробка прошлась по простате, а за ту штуку, что у него в члене, можно и молчать. Удовольствие перемешалось с болью в бурный коктейль и стоило альфе рывком вытащить игрушку и войти в податливое тело, как новый коктейль пронзил тело. — Просто дыши, мой маленький, — говорит Хосок, целуя Чимина в плечо. Альфа берет за кончик цепи, что соединяет две цепочки к соскам и тянет на себя, от чего омега хнычет и стонет одновременно. Хосок начинает вдалбливаться, брать омегу быстро, резко и жестко, каждый раз входя по самые яйца, задевая простату. Зонд в члене действует хуже кольца, омега весь напряжен. Каждый толчок чревато потягиванием за его опухшие соски, а член нервно дергается, не в силах выдержать такое, но и без возможности излиться. Чимин хочет что-то попросить, хочет сказать хоть слово, но он лишь упирается в свои ладони, скованные цепью, и скулит, не в силах даже стонать. Альфа не щадит омегу, он давно жаждал это тело, он давно не мог спать, видя мокрые сны. Он думал о мальчишке все время. Он слышал его голосок и всё, что он мог — это представлять, как же громко он будет стонать под ним. И теперь это все наяву. И это намного лучше всего, что могло выкинуть воображение. Альфа уже на грани. Продолжая вдалбливаться, он снимает зажимы. Чимин облегченно вздыхает, его резко переворачивают и заходят под новым углом. Омега натягивает цепи руками, пока альфа нежно, в противовес своим толчкам, целует по очереди опухшие соски омеги. Его язык проходится по ним бережно, руки накрывают член омеги и медленно, слишком медленно начинают вести по нему, толчки также замедляются. — Детка, посмотри на меня… Но Чимин не может. Ему не хватает сил просто чтобы дышать, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза. Он уже не стонет, хотя рот застыл в полустоне. Он уже не раз сухо кончил, но это не то. Его разум мечется с одной вселенной в другую. — Посмотри на меня… — шепчет альфа, сцеловывая новые слезки, но продолжая медленно терзать омегу, да и себя в придачу. — И я позволю тебе кончить… Омега стонет своим сорванным голоском. Он будто на грани жизни и смерти. Его разрывает на части и как только сердце еще бьется? — Ты же хочешь этого? Так ведь… Омега что есть сил кивает. — Скажи… Да он издевается, хотя его толчки становятся интенсивнее, вот только для Чимина это на грани боли, ведь излиться ему не позволяет палочка внутри. — Д-да, — шепчет, и омега надеется, что альфа все же слышит его, и он, как минимум, говорит это вслух, а не мысленно. — Да, Хо… Пожалуйста… В ту же минуту губы альфы накрывают пухлые омеги, и поцелуй уносит остатки воздуха из легких. Альфа не отстраняется, даже когда омега немного начинает задыхаться. Его толчки вернули себе прежнюю дерзость, а рука активно надрачивает член омеги. Он на грани. На такой грани, что еще никогда не был. Чимина уносит, стоило альфе вынуть такую злобную штуку с члена, как он изливается, бурной струей пачкая не только свое тело. Альфа делает последний толчок и выходит, выпуская все свое на животик размягченного и обессиленного омеги. Его рука все еще нежно поглаживает член омежки, продлевая весь тот кайф, что накрыл Чимина. — Малыш, ты как? — нежно спрашивает альфа, еле дыша. Он ложится рядом с омегой и притягивает того к себе. В ответ Чимин произносит что-то невнятное, но утыкается в грудь альфы, втягивая его запах. В такой позе он так и проваливается в сон, потеряв связь со всем миром. Он не чувствует, как его несут в ванную, не чувствует, как моют и кладут на совершенно другую кровать. Альфа стоит над маленьким омегой, что даже не в силах калачиком скрутиться, а просто лежит, как его положили. Вот. Именно этого так долго жаждало тело альфы. Такой эйфории он еще никогда не испытывал. Он терзал многих, но никогда это не приносило такого удовольствия, как сейчас. Он опорочил этого мальчишку. Он выжал все соки и душу с него. С такого хрупкого лисенка… И он продолжит это делать. Хочет этого омега или нет.