Никаких личных отношений

Той ночью Серхио так и не уснул, не в силах отвлечься от мыслей о том, кто из обитателей дома и за что убил несчастного серба. Он на сто процентов был уверен, что не делал этого. У Ракель не было ни возможности, ни мотива. Берлин… Если бы он не знал его всю свою жизнь, он бы мог подозревать его. Но Берлин был его братом, и если он сказал, что не делал этого, значит, он не делал. Вопрос лишь в том, что именно он знал. Серхио мог бы попытаться выведать у него информацию, но для Берлина это было уже не просто расследование. Для него это было шоу. С Ракель Мурильо в главной роли. С лучшим инспектором испанской полиции, которую Серхио сам лично привел в этот дом. Он повернул голову в ее сторону, пытаясь разглядеть ее лицо в кромешной тьме. Быть может, ему стоит отменить сделку? Отдать ей бесполезные фотографии и отвезти ее домой, от греха подальше. Как мог Андрес быть столь уверенным, что разгадывая обстоятельства таинственной смерти Осло, Ракель, совершенно случайно, не разгадает обстоятельства, из-за которых девять человек собрались в доме вдали от цивилизации. Найроби еще и успела ляпнуть, что они здесь уже два месяца тусуются. Какой должна быть компания, чтобы изучать потенциальных сотрудников больше двух месяцев? Он с силой сбросил с себя одеяло и, рухнув на пол, принялся быстро отжиматься, чтобы напряжение физическое сняло с него напряжение умственное. Громкое кряхтение, сопение и прочие звуки, издаваемые пришибленным ботаником, мешали ей спать. Она ворочалась, сквозь сон пытаясь сбежать от звуков. Еще миллиметр… И она упала с кровати, тем не менее, не почувствовав под собой холодный пол. Кто-то снизу сдавленно ойкнул, заставив Ракель окончательно очнуться ото сна. — Хватит ойкать, не такая уж я и тяжелая, — надула губки Ракель, даже не подумав сдвинуться с места. — Нет-нет, — зачастил Профессор, — Вы совсем не тяжелая. — Не спится? — смягчилась Ракель, отползая в сторону. — Никак не могу сосредоточиться. — Физические упражнения должны помочь, — согласилась она, — Не подержите мне колени, пока я качаю пресс? — спросила она, укладываясь рядом с ним на пол. Он моментально перевернулся, усаживаясь поудобнее и кладя свои руки поверх ее обнаженных коленей, которые его любимая серая рубашка, конечно же, не была в состоянии прикрыть. И лежа перед ним на спине, Ракель, казалось, совсем не заботилась о том, что еще не прикрывала его серая рубашка. Серхио покраснел, отвел взгляд в сторону, скрепя зубы заставляя себя не смотреть на ее тело, пока она поднималась к нему в опасной близости от его лица, и снова опускалась обратно, открывая его взору весьма нескромный вид. — Итак, все, — начала она, заставляя его оторвать глаза от пола и обратить на нее внимание, — Все без исключения, кроме Осло, в момент выстрела находились в гостиной. — Инспектор, я не думаю, что вам стоит. — попытался остановить ее Серхио, мысленно ругая себя за то, что разбудил ее раньше, чем сумел придумать вескую причину, чтобы отправить ее домой раньше срока. — Ну нет, вы обещали мне прекрасные выходные! — строго отрезала она, — Насчет приятных — не уверена, но то, что они будут веселыми — это точно! Ему ничего не оставалось, кроме как молиться, чтобы Ракель не докопалась до истинной причины их пребывания в этом доме. — Мы с вами находились там, и мы лично можем обеспечить алиби друг другу и всем присутствующим, — продолжала она размышлять, снова опускаясь на пол. — Если бы вас там не было, как инспектор, вы бы поверили показаниям пьяных людей, не будучи уверенными в том, что они говорят правду? — Я бы засомневалась в том, что они могли пропустить, как кто-то один отлучился, — согласилась она. — Итак, я сидел в кресле, после того, как Найроби и Токио пытались заставить меня танцевать. — В это время я разговаривала с Москвой. — Как раз в этот момент в гостиную вошел Берлин. — А кстати, вы знаете, где он был? — вдруг спросила она. — Он не убивал Осло, — быстро ответил он. — Откуда вы это знаете? — Он сам мне сказал. — И вы ему так просто поверили? — недоверчиво подняла она брови. — У меня есть веская причина, чтобы верить ему. — Какая же? — Он уже был в гостиной, когда раздался выстрел, — выкрутился Серхио. Ракель снова опустилась на пол, переводя дыхание. — Денвер и Рио орали, что пиво закончилось. — И Хельсинки говорил как раз в тот момент, когда раздался выстрел, — продолжал он их совместные размышления. Она резко выпрямилась, не оставив между их лицами достаточного расстояния чтобы Профессор в очередной раз не покраснел. — Все, круг замкнулся! — заключила она, — На момент выстрела у всех есть алиби. Она снова опустилась на пол. — Меня это и радует, и напрягает одновременно, — признался Профессор. — Как мы уже выяснили, целью выстрела не был человек, — продолжала Ракель. — А что же тогда? Она снова резко выпрямилась, едва не столкнувшись лбом с его очками. — У вас здесь крысы есть? — мягко спросила она. — Во-первых, — поправил он очки, — Если бы он стрелял в крысу, то, по уверениям Хельсинки, он бы не промахнулся. А во-вторых, если бы здесь были крысы, я бы об этом знал. Она снова откинулась на пол, на этот раз свободно раскинув руки, не желая продолжать упражнение. — Если я задам вопрос, вы сможете пообещать, что ответите на него честно? — спросила она после небольшой паузы, уставившись в потолок. Если он не даст ей обещания, она начнет что-то подозревать и, соответственно, копать. А раскопать она может план, над которым он трудился всю свою жизнь. Если он даст ей обещание, то, скорее всего, ему придется солгать ей, чего Серхио совсем не хотелось. Он не скажет ей лжи, но не скажет правды. Уклончивый малосодержательный ответ. Да, это прекрасный выход. — Обещаю. — Есть ли в том коридоре двери, которые вы заперли на электрические замки? Не к этому вопросу он был готов. — Простите? — Ну, замок, снабженный электричеством для защиты от взлома? — Зачем мне такой замок? Она снова уставилась в потолок. — Жаль. Это была красивая версия. — Что он умер от разряда тока? А в кого он тогда стрелял? — не понимал Профессор ход ее мыслей. — В замок и стрелял, не зная механизма его работы, — быстро пояснила Ракель, — Забудьте, это была бредовая версия, — улыбнулась она. — Все происходящее кажется мне бредом, — согласился Профессор. — Вас приглашают провести выходные в доме, в компании совершенно незнакомых вам людей, и вдруг происходит убийство… — смеялась Ракель, — Чувствую себя героиней Агаты Кристи. — Главное, чтобы не Сунь Цзы… — пробормотал он в ответ. — А у нас, что, война намечается? — снова засмеялась она. Намечается, но Ракель об этом знать было нельзя. — Просто другой литературы я и не читаю, — попытался оправдаться Профессор. — Охотно верю, — снова засмеялась она.

***

Ракель уже сбилась, какой по счету стакан воды наливал себе Денвер. — Да возьми ты уже трубочку, и пей сразу из пятилитровки, — не выдержал Берлин. Ракель тут же обратила на него внимание. Берлин вошел в гостиную за пару минут до выстрела. Куда он уходил? Говорил ли он с Осло? У Ракель не было ответов на эти вопросы. — Ты чего такой нервный сегодня? — обиделся Денвер, — Меня можно понять, у меня сушняк после вечеринки! — Бухала больше всех я, а сушняк у тебя! — рассмеялась Токио, — Вот это я понимаю, друг взял на себя мои проблемы. — Ой, да не от вечеринки у тебя сушняк! — небрежно бросила Найроби, доставая из верхнего шкафчика пачку трубочек, и протягивая одну кудрявому верблюду. Непонятная мысль пронеслась в голове Ракель с такой скоростью, что она не успела ее догнать и осознать. — Просто кто-то умеет пить, а кто-то Денвер, — раздраженно бросил Берлин и вышел из кухни. — Да что с ним сегодня? — успел поинтересоваться Денвер между глотками. — Так, не уходите от темы, — Рио уже сел справа от Ракель, сложил руки на стол, положил подбородок на ладошки и приготовился слушать интересную историю, — Найроби, почему у Денвера сушняк? Вы продолжили вечеринку без нас? Откуда ты об этом знаешь? Ты тоже была там? Вы были вместе? — продолжал он засыпать их вопросами, пока ему в голову не пришла гениальная мысль, — Вы вместе? — заорал он. Найроби повернулась к Профессору, который как раз в этот момент присоединился к завтраку. Если прием пищи в час дня можно было назвать завтраком. — Я должна сделать признание. Профессор встал как вкопанный, Москва со звоном поставил свою чашку на стол, а Ракель окинула ее оценочным взглядом. — Если вы найдете труп Рио, — начала она, — Вернее когда, — она кашлянула, — Когда вы найдете труп Рио, знайте, что это я. Все облегченно выдохнули. — Хорошо, Найроби, я приму твои слова во внимание, — спокойно ответил он, мысленно радуясь, что пока она еще никого не убила. — Серьезно, Проф, — помотала она ножом, которым секундой ранее нарезала сыр на бутерброды, — Он меня уже несколько дней выбешивает! Мое терпение не железное! — Зато нож железный, — отозвался Денвер, обнимающий на полу свою пятилитровку, — Если не перестанешь им размахивать, рискуешь убить меня… — говорил он все медленнее, пока совсем не замолк. И снова неловкая тишина. — Что, если Осло умер по чистой случайности? Сам себя убил? — предположил Денвер. — Милая догадка, — кивнула Токио, тыря у Найроби с доски сыр, не позволяя ей наконец нарезать достаточное количество, — Только не забывай, что в последние секунды своей жизни, Осло почему-то схватился за пистолет. — Ты думаешь, он достал его для защиты? Он знал, что ему угрожает опасность? — подал голос Москва. — А зачем еще он ему понадобился? — пожала плечами Токио. — Нет, подождите, — прервал их размышления Рио, — Я серьезно: так вы были вместе после вечеринки? — снова повернулся он к Денверу. — Послушай, Рио, — Найроби с силой воткнула нож в головку сыра, — Я предпочитаю встречаться с парнями, которые уже вышли из переходного возраста, избавились от угревой сыпи и я хрен знает где нашли ответственность. Токио наклонилась к Денверу, хватая его лицо руками, заставляя оторваться от живительной влаги: — У тебя до сих пор угри? — принялась она его рассматривать. — У всех они бывают, — пожал плечами Денвер. — В подростковом возрасте, а у тебя уже тридцатник на пороге, — парировала Найроби, — В любом случае, мы же договорились: «Никаких личных отношений». — А иначе что, Профессор нас убьет? — заржал Денвер. — Уволит, — отозвался главный, не отрываясь от своего кофе. — Ты вообще девушку свою сюда привел! — парировала Токио. Профессор густо покраснел: — Она не имеет отношения к нашему делу, — оправдывался он. — Нет, серьезно, — Денвер наконец оторвался от бутылки, — Я все еще не могу поверить, что вы вместе. — Она слишком хороша для тебя, — согласилась Токио, заставляя Серхио еще больше смущаться. — Поэтому я жду, когда они расстанутся, — присоединился к ним Берлин. — Да что у тебя за привычка такая?! — рассердилась Найроби, — Вечно появляешься из ниоткуда. — И что же ты сделаешь, если мы расстанемся? — кокетливо поинтересовалась Ракель. — Не «если», а «когда», — поправил ее Берлин, — Когда вы расстанетесь, я покажу вам все то, что было вам недоступно в отношениях с моим… коллегой, — бросил он хитрый взгляд в сторону «коллеги». — Самодовольных кретинов она уже повидала, — обломала ему кайф Найроби, заставив Ракель рассмеяться. — Именно поэтому мы не расстанемся никогда, — страстно прошептала Ракель, — Правда, милый? — повернулась она к своему благоверному. — Пока смерть не разлучит нас, — угрюмо буркнул он. Он сможет когда-нибудь просто спокойно дость свой бутерброд? — Так себе формулировочка, — протянул Рио. Берлин взял стул и сел между Ракель и Серхио. — А кто сказал вам, что он, — Берлин кивнул в сторону брата, — Не один из этих кретинов? — Думаю, я достаточно хорошо его знаю, — улыбнулась Ракель, не готовая к атаке. Она ведь действительно его совсем не знала. Да и зачем ей? Ведь они пара только на эти выходные. Берлин рассмеялся. — Действительно ли хорошо вы его знаете? — поднял он одну бровь и раньше, чем Ракель успела придумать хоть что-то в свое оправдание, продолжил, — Может быть, из нас двоих я больше похож на придурка, — продолжал он, игнорируя пинки от Серхио под столом, — Но я не думаю, что вы из тех, кто слепо верит образу. Берлин многозначительно улыбнулся и оставил Ракель в растерянности, оставляя перед ее взглядом лишь до безобразия смущенного Серхио.

***

Он слышал, как шумят остальные на кухне. Он знал, что шума будет еще больше из-за того, что он собирался сделать. Но жить дальше для него было невыносимо. Никакие миллионы не могли вернуть ему Осло. И ему совершенно не интересно, кто именно виновен в его смерти — эти знания ничего не изменят. Он умер вместе с ним вчера ночью, и теперь его физическая смерть была всего лишь формальностью. Он не написал записки, не попрощался. Хельсинки потуже затянул узел на балке под потолком своей комнаты, спустился и накинул петлю на шею.