Вересковая пустошь

Пятый день моего пребывания в Конохе тёк медленно. После ухода Сакумо настроение упало, однако, доубираться в кабинете я смогла. Попутно разобралась в местной документации. На столе лежала карточка. Я неторопливо заполняла её, сверяясь с остальными документами в картотеке. Вот и готово. Я посмотрела на результат. Другое дело, теперь, если верить карточке, пять лет назад, я проходила осмотр в Коноховском психо-неврологическом отделении и была признана обсалютно здоровой. Красота. Теперь, если у кого-то будут вопросы откуда я взялась, то ответа на них он не получит. По документам я уже давно в Конохе. Надо только подправить документы ещё кое-где и будет прекрасно. Не может же быть, что за всю жизнь я засветилась только в дурдоме. Мне везло. В районе шести вечера Цуме Инузука, девушка из регистратуры, попросила помочь переписать карточки. -Пойдём, заодно в больнице освоишься. Цунаде говорила, чтобы ты не сидела без дела. — сказала она, спускаясь по лестнице. -А работы много? -Не. — она почти с ноги открыла дверь архива, — Вот старые карточки, переписывай то, что в них находится в новые. И вот тут список погибших за последнее время. — синяя тетрадь в клетку, размером с альбомный лист лежала в центре стола, — Если имя в карточке есть в этом списке, карточку переписывать не надо. Отложи в отдельную стопку, я потом выброшу. Комната оказалась завалена бумагами. Окно было всего одно, на половину спрятанное за шкафом. Стены выстилали потрёпанные жёлтые обои в бекло-ораньжевый ромбик. Кое-где они пузырились и покрывались мутными временными пятнами. Прямоугольник напротив окна казался особенно выцвевшим, должно быть солнце падало именно туда. Похоже на ремонт тут не было времени, а как иначе, с таким-то объёмом работы… Куромару, растянувшийся на полу, возле Цуме, чихнул от заполонившей углы пыли. Свесившись со стула, Цуме потрепала его за ухом. Пользуясь случаем я затерялась за стопками макулатуры. «Сохрани себя в сотнях картотек проложи новый путь и исчезни насосвем», — эхом отзвались знакомые строчки, пропетые когда-то низким, тягучим голосом. Несмотря на слова Цуме у фронта работ было не видно конца-края. -Раньше начнём — раньше закончим, — донёсся ободряющий крик из далека. И я окунулась в тьму карточек. Медкарты здесь — листы А4 сшитые по краю и иногда увенченные цветной вырезкой на корешке, это чтобы было проще искать. Группа крови, перенесённые, и сопутствующие заболевания, фамилия, имя — значились на первой странице. В самой карточке шли бесконечные жалобы, истории болезни, обследования, кардиограммы. Их мы не переписывали, только самое основное с первых страниц. Я слегка наклонилась, нюхая бумагу. -Ты чего? — удивилась Цуме. -Ничего. Пахнет приятно. — Ну нравится мне запах разлагающейся бумаги. Цуме прокатилась со смеху, Куромару громко тявкнул несколько раз, поддерживая хозяйку. -У меня как-то случай был, — чтобы не сидеть в тишине, Цуме начала рассказ, — я пару лет назад с Куромару и Майто Даем была на миссии. Простой, по поимке кота. Мы его выследили, сидим в засаде. Дай тогда не знал, что нельзя стоять возле команды из шиноби и пса. Я говорю: «Пошли!». Куромару рванул вперёд. А Дай преграждал ему дорогу. Моя здоровенная псина пролезла у него между ног и бросилась на кота. А Дай, от неожиданности, сел на спину Куромару. Так они и въехали кота ловить — Майто Дай, размахивая руками, и издавая истошные вопли, верхом на моём Куромару. Прыснув со смеху я вздрогнула, чуть не перечеркнув карточку. А ведь, в карточке я записала свои имя и фамилию. На память выписала кое-какие болезни. На одной из карточек старого образца я записала тоже самое, и подсунула её в нервную стопку со списанными карточками, которые планировалось архивировать. Теперь, некая Кита Намачи впервые попала в Коноховский госпиталь шестнадцать лет назад, с ветрянкой. Потом болела орви, семь лет назад ходила с гипсом на сломанной руке, обследовалась у офтальмолога. Я медленно провела рукой по карточке. -Я есть… — одними губами произнесла, только для себя, чтобы не услышал никто другой. -Ай, — прошипела Цуме от яркого, попавшего в глаз солнца, — Ну что? Можно сделать перерыв? — гиперактивная, бойкая, шестнадцатилетняя Цуме Инузука потащила меня в ординаторскую. В архивах осталось ещё много бумаг. Интересно, сколько уже Цуме работает с переписью? Присмотревшись, я разглядела тени под глазами. Похоже давно и самоотверженно. В ординаторской тем временем расположились почти все врачи и медсёстры госпиталя. Кто-то заполнял отчёты, кто-то ужинал наспех слепленными онигири, затравленно глядя в окно. Усатый дяденька читал что-то про остеохондроз, под его глазами залегли больные тени от недосыпа и напряжения. -Будете чай? — улыбнувшись спросила медсестра. -Конечно, — он отложил книжку, потянулся за стаканом, — спасибо, большое, — и напевая что-то сделал маленький глоток. Вторая медсестра выкладывала дозировки лекарств на поднос для вечернего обхода. Она выставляла баночки в какой-то неведомой узор, явно играющий эстетическую функцию. Цуме легко прошла по комнате и плюхнулась на диван. Я проскользнула следом. Ой, не люблю я столпотворения. -Чья очередь сегодня дежурить? — с порога спросила Цунаде, уставшая после операции. Она застыла в проходе, рукой облокотившись на дверной короб. Вздутые вены вдоль пястьев выдавали напряжение. Уставшие глаза обвёли комнату. Её чуть растрёпанные волосы спадали на плечи. Кто-то кинул ей белое ворсовое полотенце. -Спасибо, — вздохнула Цунаде, стирая со лба пот, и капельку крови оставшуюся возле локтя. Должно быть не заметила её в первый раз. — Так, кто дежурит? Никто не ответил. -Дежурит? — тихо спросила я у Цуме. -Ну да. Ночью надо будет обойти госпиталь, проверить всё ли хорошо с пациентами, не пробрался ли кто-то не тот. Ничего такого в целом, просто за порядком присмотреть. Хорошо. Тоесть так же, как в моём мире. Только вот всеобщие взгляды в мою сторону, мне ой как не нравились. -Может новенькая сегодня поработает? -Хорошая идея, ей опыта набираться надо. Что думаете, Цунаде-сан? -Если все за, — а все похоже были «за» — то думаю идея хорошая. -И мне надо будет за всем присмотреть? -Да ты не бойся, — Цунаде положила мне руку на плечо, этот её жест никогда ничего хорошего не предвещал, — с двенадцати до пяти обойдёшь госпиталь. Зайдёшь во все палаты, просто убедиться, что ничего страшного не произошло. Об обходах отмечай в журнал. Сейчас, тебе составят список проблемных пациентов, с ними надо быть по внимательней и возможно дополнительно проверить. Если что-то случится утром скажешь лечашим врачам. Чего ты так побледнела, темноты что-ли боишься? Нет, не боюсь. Но дискомфорт испытываю. Манипуляция детская, не прокатит. Но в слух я ничего говорить не стала, только повернулась к товарищам-врачам. Те неспешно выписывали памятки. -В третьей палате диабетик, ему нужна не стандартная капельница, а с дозировкой глюкозы, как на схеме. -А у меня в детском отделении девочка из пятнадцатой палаты постоянно просыпается перед рассветом, её успокоить надо. -Утатане Кохару в седьмой палате с тахикардией. Я собиралась выписывать её, но ты лучше присмотри за ней. Мне всунули кучу бумажек с инструкциями. Без паники, я справлюсь. Остальные тем временем, вернулись к своим делам. Медсестра подняла поднос с лекарствами и выпархнула в коридор. Усатый дяденька вернулся к книге. Я проскочила к тёмному деревянному столу. Из утренней коррзинки вытащила онигири и приступила к трапезе. Врачи обсуждали планы на завтра, пациентов, поставку лекарств. Солнце окончательно выпало за горизонт. Открытое окно темнело на фоне светлых, выбеленных больничных стен. Врачи разбрелись к десяти, хотя рабочий день заканчивался раньше. Атмосфера усталости, смешивалась с непонятной мне лёгкостью. Все ждали чего-то хорошего и вместе с тем постоянно напоминали себе и окружающим о том, что бдительность терять нельзя. Бесконечные списки погибших, участившиеся за последнии дни, все вымотанные от операций и работы, сбившиеся с ног медсёстры и при этом смешные истории, планы на будущее, советы как лучше готовить данго, истории о пациентах и о какой-то бабушке из пятой палаты, которая то и дело угощает врачей конфетами. Что тут вообще происходит? До двенадцати я писала отчёт об Изаму и его паранояльном бреде. С холодильника тихо вещало радио, которое мне посоветовали включить товарищи-врачи. В эфире крутили запись утреннего прогноза погоды на неделю. «К стране Огня через Амегакуре движется циклон. Он же ознаменует начало сезона дождей. На приграничных территориях, в том числе в Киото, Камехаме и Токугаве уже наблюдаются осадки в пятьдесят милилитров ртутного столба. В Конохе солнечная погода продержится до окончания празднования Цветения Сакуры. В Танзаку дожди придут на несколько дней позже.» Время обхода приближалось быстро, что никак не радовало. Осматривая комнату я зацепилась взглядом за окно. Оно особенно угрожающе темнело и побоявшись увидеть в окне что-нибудь жуткое, я зашторила его плотной зелёной занавеской. Собравшись с силами и накинув халат, я вышла из ординаторской, кто-то экономный выключил свет в коридоре, поэтому первым делом я нащупала включатель. Светло. Тёплый, жёлтоватый свет пролетел через коридор, демонстрируя больничные просторы. Я накинула на спину рюкзак. -Всё своё ношу с собой, — негромко хмыкнула, идя вдоль стены. Пока что под рукой, которой я вела по стене, изредка отрывая её, только если холодный бетон сменялся дверью, проскакивали кабинеты и операционные. Если в них нет пациентов, то и заходить не обязательно. Да? Но вскоре попалась и дверь в палату. Тихонько. Спокойно. За белой деревянной дверью слышался неразборчивый шёпот. Я аккуратно надавила на ручку и потянула дверь. Что произошло я поняла не сразу. В темноте послышался вскрик, шёпот, шаги, скрип пружин в кровати. И щелчок. Это я с перепугу ударила выключатель. Свет зажёгся и посреди палаты я увидела Акимичи Чоузу, справа плохо изображал сон Шикаку, чуть левее на кровати сидел кто-то более шустрый, успевший спрятаться. На четвёртой койке лежал ещё один шиноби. -Здрасте. — выдавил из себя Чоуза. -Здрасте. Я с ночным обходом. У вас похоже все живы… пойду дальше обходить. — неловко ответила я. Послышался облегчённый вдох. -Даже ругать не будете, тётя доктор? — усмехнувшись спросил шиноби, явно не участвовавший в ночных похождениях компании. Он казался значительно старше остальных, — Цунаде за такое бы всем уши оторвала. -Они, — кивнула на остальных, — вам мешают? -Нет, нисколько, — пожал забинтованными руками шиноби. -Тогда, думаю, и ругаться незачем. Доброй ночи. -Доброй ночи, тётя доктор. Я вышла из палаты, облегчённо вздохнув. Вроде даже не страшно. Дальше всё шло спокойно. Спали ещё не все. Кто-то молча смотрел в потолок, редко и долго моргая уставшим глазами. Кто-то читал книгу, освещая страницы шариком чакры. В палате на первом этаже о чём-то шептались бабушки: -Представляете, она сама говорила, что у них в палате табуретки летали. -Мистика какая-то! -Это потому что кладбище рядом с больницей! На секунду мне показалось, что вот-вот, кто-то из них скажет: «Не по-православному!», но мне просто пожелали хорошего дежурства и я пошла прочь. Бабушки, они даже в Конохе бабушки. Хоть что-то знакомое. На лестнице к третьему этажу начались сложности. Впереди послышался шорох, а чёртов выключатель всё не находился. Вдоль стен тянулись двери, двери и двери. Ни одного окна, через которое мог бы попасть хотя бы тусклый свет от окон ночной Конохи. Может показалось? И ведь не скажешь, что это соседи за стенкой, всё-таки не в панельке нахожусь. Тут, за стенами госпиталя только лес да улица. Никаких соседей. Совсем. -Мне страшно. — послышался детский голос рядом, я подпрыгнула от неожиданности. -Не бойся, — кем бы ты ни было. Выключатель нашёлся и, жужжа и помигивая первые секунды, свет озарил коридор. Передо мной стояла девочка лет пяти. Ладно. Не страшно. -Ты ведь из пятнадцатой палаты? -Да. Ну вот и славно. Это про неё меня предупреждали. -Не бойся. — я попыталась улыбнуться. Ага, грустные — не грустите, бездомные — купите дом. — Меня Кита зовут, я сегодня дежурю. Пойдём, отведу тебя в палату. -Я пить хочу. -Тогда сначала сходим за водой. Только обход доделаю. -Хорошо! — Девочка кивнула и, схватив меня за халат, пошла рядом. -А меня Шизуне зовут. Мы сегодня встретим призрака? -Не должны. -Но ведь врачи дежурят чтобы прогонять приведений! -Нет. -А зачем тогда? -Чтобы если кому-то станет плохо или страшно, человека можно было спасти. — заменим страх призраков на страх умереть во сне, прекрасно. А у меня ещё мама спрашивала, почему я не хочу идти на педагога. Потому что когда я с детьми страшно либо мне, либо детям. -А мне говорили, что сюда ходить нельзя. — сказала Шизуне, когда мы подошли к палате психоневрологического отделения. -Нельзя. Потому что тут человек, которому нужно лечиться, а постоянный шум не пойдёт ему на пользу. -А врачам туда можно? -Врачам можно. Сейчас давай тихо. — я вошла в палату, подсвечивая путь телефоном. Я держала его чуть сбоку и Шизуне видела только пятно света на полу. Изаму спал. Причём спал спокойно и крепко, что не могло не радовать. Убедившись, что всё хорошо, с чувством выполненного долга я пошла искать воду для Шизуне. На втором этаже заходить в столовую я передумала. Потому что это огромное тёмное помещение, и легче зайти в ординаторскую, где уже горит свет и точно есть вода. -Мы прошли столовую, — заметила Шизуне. -Тут тоже есть вода, — вздохнула я открывая дверь. На плите стоял остывший ещё несколько часов назад чайник. На верхних полках нашлась кружка. По форме — обычный стакан, цвета белого, но в синий горошек, помню в моём детстве в больнице были похожие. -Тоже хочу быть врачом. — сказала Шизуне, залпом выпив воду из кружки. — Тоже буду ходить куда пациентов не пускают. И ночью не буду спать и никто не будет ругаться. -Если хочешь — станешь, — я пожала плечами. Мотиватор от бога. -А ты зачем стала врачом? -Не хочу, чтобы с очень дорогим мне человеком случилось нечто ужасное. -Тогда, я верю у тебя получится! — Шизуне выпила вторую кружку воды и вместе мы пошли в пятнадцатую палату. Я уложила Шизуне и вскоре она уснула. Часы в телефоне показывали четыре утра. Не люблю я время перед рассветом. Почему-то именно оно было самым тревожным. В ординаторской я нашла полотенце, сложила его на краю дивана, без ручек, вместо подушки. Укрылась халатом, и не двигаясь пролежала в темноте до утра. Как на зло в голову лезли воспоминания о встрече с Шизуне. Ведь если она боится, то не просто так. Кто знает, что тут ночью лазает? Потом вспомнился разговор бабушек, про летающие табуретки. Я отвернулась к стене, хотя лежать на левом боку было удобней. Было страшно, что когда я открою глаза, увижу посреди комнаты кого-то не того. Больное воображение постоянно рисовало ломанные образы в темноте. По потолку ползали тени. Они просачивались со светом через щель под карнизом. Какие-то причудливые узоры, должно быть тени от деревьев, слабо качались из стороны в сторону. Всё же повернувшись на левый бок, на секунду я поймала себя на мысли, о том, что боюсь, что из темноты выйдет худощавое, тёмное существо. «Где-то плачет Ночная зловещая птица. Деревянные всадники Сеют копытливый стук. Вот опять этот черный На кресло мое садится, Приподняв свой цилиндр И откинув небрежно сюртук.» Так там было, да? Раньше, Чёрный Человек являлся мне исключительно метафоричным образом тоски и внутренних демонов. Но сейчас, беспокойство, (а я с недавних пор врач, и как врач говорю, что это именно беспокойство) приняло более чем реальный облик. Эта больная привычка мучать себя кошмарами цепью тянулась по истории. Я задумалась, что если Чёрный Человек — не только образ, но и воплощение беспокойства, которое так или иначе испытывают почти все душевнобольные люди? Я отвернулась обратно к стене. Не здоровая, конечно, эта история. По спине пробежали мурашки. Вцепившись в халат я лежала ещё долго, не двигаясь. Послышался шорох. Перед глазами был только кусочек пыльного зелёного дивана, и время суток оставалось загадкой. Я сильнее вцепилась в халат. Кто-то осторожно коснулся моего плеча. Вопрки всем мои беспокойствам рядом стоял Сакумо. Он ещё раз тронул меня за плечо, стараясь разбудить. -Доброе утро, — я проследила за ним краем глаза, — Прости, что разбудил. -Доброе. Ничего, я не спала. Что-то случилось? -Нет, всё хорошо. -Доброе утро, Кита, — в ординаторскую вошла Цунаде. Она распахнула штроры, впуская холодное, утреннее солнце, — как прошло дежурство? -Не плохо. Отчёт там… — я попыталась показать на стол, садясь на край дивана. -Вижу, вижу. Просыпайся скорей, рабочий день в самом разгаре, — сказала она глядя на мой заспанный вид. — с тебя справка. «Какая справка?» — хотела спросить я, но опережая мысли на помощь пришла пояснительная бригада в лице Сакумо. -Мне бы справку от тебя, для Какаши. Он вчера прошёл экзамен в академии, поэтому теперь нужно документы подать. Нам только справки от психиатра не хватает. -Хорошо. Пойдём в кабинет, я посмотрю, что сделать нужно. Только позавтракаю. -Да, конечно. — кивнул Сакумо, садясь за стол. Я налила в керамическую чашку вчерашнюю заварку, залила холодной водой из чайника. Сахар и так не кладу. Действительно, кому нужна эта ваша глюкоза, энергия для деятельности и вот это всё. Залпом выпила чай и пошла к двери. -Всё, позавтракала. Пойдём, справку выписывать. — Я улыбнулась, заметив, замешательство моего солнца.