Время сближает

Теодора задумчиво смотрела в окно. На улице стеной лил теплый дождь, а с окон слегка поддувало в дом прохладный ночной воздух. Погода вот уже несколько дней совсем не радовала население. Джона дома не было, он еще не вернулся от того раненного парня. Зато отпустил Тео пораньше, предполагал, что девушка может не слишком хорошо и здраво воспринять глубокую большую рану на относительно молодом теле. Эйвери на самом деле было плевать на раны и кровь, но доктор Робертс решил, что нужно уберечь девушку от этой не самой лучшей картины. Сколько раз они говорили на эту тему, но переубедить его журналистке не удалось. Они уже который день не могут найти подходящий метод лечения. Теодора не разбирается в медицине, её знания имеют только первоначальный, – основной, – уровень, именно поэтому она не переживала. А вот Джон был медиком со стажем, но этот случай не поддавался ни одному из ранее им предложенных. Он был часто раздражительным и жуть каким недовольным. Различные таблетки, мази, даже массажи, но всё оказалось без толку. Солдаты негодовали, офицеры гневались, но доктору и его помощнице и слова поперек не говорили. Они просто были единственными, кто разбирается в медицине, причем довольно хорошо. Робертс чувствовал сильное давление, всячески пытался оборвать попытки Теодоры заступиться за них. Она была слишком амбициозна и терпеть не могла оскорбления, тем более в форме якобы "шутки". Джон не обращал внимание на недовольных солдат, он всего лишь выполнял свою работу. Не более не менее. Вдруг, Эйвери услышала, как открылась входная дверь. Спустя некоторое время, доктор прошел в гостиную и обессиленно присел на диван. Он на несколько секунд прикрыл глаза и откинул голову на спинку мягкой мебели. Его губы едва заметно зашевелились, словно он что-то сам себе повторял вновь и вновь. — Не получилось? — тихо поинтересовалась Теодора. — Нет. — чуть охрипшим голосом ответил ей мужчина. Он так и не поднял головы, но хотя-бы приоткрыл глаза. — А рана? Ты определил от чего она? — Точно не нож и пуля. — он поднял голову, устремил взгляд своих темных очей прямо на девушку. Тео отошла от окна и присела напротив, в кресло. — Скорее всего, что-то острое, но тонкое. — Что-то по типу клинка? — он кивнул. — Всё совсем плохо? — Ну как сказать, — он встал с дивана и зашагал по периметру комнаты, изредка он поглядывал на журналистку. — если в ближайшие пару дней я не найду способ вылечить солдата, он умрет от заражения крови. Шансы уже ничтожно малы, я уже практически бессилен. — Послушай, может мы сможем всё-таки ему помочь. — она протянула свою ладонь и легко коснулась до мужской. Джон слегка удивился порыву девушки, но вида не подавал. — Не переживай, ты сам не свой последние дни. — Ты меня никогда не видела своим. — равнодушно ответил ей парень. — Может я такой всегда? — Я могу предположить, что нет. — также спокойно ответила ему девушка. — Ты холоднокровен, спокоен, рассудителен. Скорее всего, что-то привело тебя к ограничению собственных эмоций и взглядов на жизнь. Но я не об этом. — Эйвери откинулась на спинку кресла. — Ты не раздражителен, в тебе нет постоянной и необоснованной ярости. Ты просто слишком хорошо погашаешь, так сказать, свои эмоции, действия. — Может ты и права. — он искренне улыбнулся сидевшей напротив него девушке. Он редко, очень редко улыбался искренне. Тео знала, что в этот раз, он не смог проконтролировать этот жест. — Ты пытаешься донести до меня что-то, так ведь? — Возможно. — она встала. — Просто знай, что я смогу тебе помочь, я буду очень стараться. — девушка подошла к двери, которая вела в спальню. Открыла, уже практически вошла в комнату, но остановилась. — И я не про солдата. Она прикрыла за собой дверь. Робертс смог расслышать шорох простыни, Теодора легла на кровать. Эта журналистка была для него какой-то загадкой — всячески пытается завязать с ним разговор, как-бы он ей не грубил, игнорировал. Помогает, поддерживает. Теодора заинтересовала Джона, который уже около десятка лет был абсолютно равнодушен ко всем и всему. Издержки профессии, прошлых ошибок, трудного характера. Она была всегда открыта для него. Но прочитать, словно открытую книгу, он её никак не мог. Откладывал, но даже когда уже брался, никак не получалось. Словно он вмиг забыл все буквы и слова. Ещё немного посидев на кресле, он достал из шкафа подушку и плед. Полностью разделся и лег на диван. За окном всё также шел ненавистный всем дождь, но с каждой минутой он успокаивался. Как Джон, Как Теодора.

***

Был уже глубокий вечер. За окном вновь собрались темные тучи, скоро пойдет дождь. Теодора неприятно поежилась, накинула на себя длинный платок и уселась в ближайшее кресло. Поджала ноги, которые оказались согнуты в коленях и разместила их на самом краю мягкой мебели. Обняв себя руками, Эйвери глубоко вздохнула. Каждый её жест, произнесенное самой себе слово скрывали нервозность и глубокие переживания. Сегодняшний вечер был крайним, чтобы помочь тому раненному солдату. Доктор Робертс не появлялся в доме с самого утра, уйдя на рассвете и оставив записку. Никуда не выходи, я надеюсь на твою рассудительность, Теодора Эйвери. И она не вышла, послушалась, хотя хотелось ей тоже ответить за успех или неудачу на равне с Джоном. Немцы хоть и не угрожали им на прямую, но если посмотреть между строк, то ничего хорошего не выйдет. Он сильно ранен и если сегодня ему вновь ничего не поможет, то скорее всего Робертсу и Эйвери тоже. Эти солдаты жестоки, девушка до сих пор помнит тела двух человек на въезде. Так могли сделать только жестокие люди, которым плевать на чужую жизнь. Находясь под эмоциями, – которые девушка пыталась всячески контролировать, – она сразу не смогла расслышать новые звуки в доме. Скрип входной двери сменился шорохом одежды и тихим топотом. Тео отдаленно услышала шаги, которые были всё ближе и ближе. Внешне она чуть сильнее сжалась, а в голове пролетели мысли, о том, что возможно это её последние мгновения жизни. Какого было её удивление, когда на пороге гостиной стоял не немецкий солдат, а доктор Робертс. Их взгляды встретились, журналистка судорожно выдохнула. По полу гулял холодный ветер, который дул с окон, но девушку это совсем не волновало. Она босыми ногами преодолела расстояние между ними, подбежала и заключила мужчину в объятия. Джон удивленно посмотрел на Теодору. Он видел испуг в её красивых глазах, который быстро сменился удивлением, а потом и радостью. Она так отчаянно сжимала доктора в своих объятиях, а он всего лишь провел ладонь по её волосам и слегка сжал узкие плечи. — К чему такая радость? — устало поинтересовался мужчина. Тео чуть отстранилась от него, но руку, – которая находилась на середине спины, – не убрала. — Ты вернулся. Ты живой. — прошептала журналистка. — Неужели всё обошлось? — Я продлил ему жизнь. — ответил Робертс. — Не уверен, что он встанет на ноги, да и вообще выживет, но у нас будет время подальше уехать отсюда. Она сильнее обняла его, наплевав на то, что он совсем не любил объятия и всё, что с этим связано. Теодоре просто было тепло на душе, что он остался жив, он вернулся. Он просто был, а это главное. Эйвери просто на днях поняла, что испытывает к доктору Робертсу теплые чувства. Трактует она их — влюбленностью. Именно влюбленность, а не симпатия. Поначалу ей было не легко смириться с этим чувством, но потом, Тео приняла это как данность. Джон одной рукой сжимал её чуть выше талии, а другой игрался с несколькими прядями каштановых волос. Подбородок упирался в её макушку, губы невесомо коснулись линии роста волос и оставили короткий поцелуй. Эйвери отстранилась от мужчины и удивленно посмотрела на него. Джон равнодушно смотрел на неё, словно и не было этой секундной слабости. Девушка даже задумалась о том, что ей это показалось, это означало, что возможно её резкий порыв показался Робертсу странным. Он едва заметно усмехнулся и тихо произнес: — Тебе не показалось. — Это было очень неожиданно. — правдиво ответила ему Тео. — Просто ты всегда скуп на прикосновения и подобные вещи. Он молчал. — Почему ты не проявляешь свои эмоции? — Это долгая и совсем неинтересная история. — поспешил ей ответить мужчина. — А что если я попробую тебя вывести на эмоции? — лукаво спросила журналистка. Джон ухмыльнулся, взглядом скользнул по её лицу. Черные, словно ночь глаза прожигали дыру в девушке, Тео невольно принялась делать тоже самое. — Попробуй. Это был зеленый свет. Девушка удивленно взглянула на доктора, но он вновь нацепил на себя маску нейтралитета и равнодушия. Теодора медленно приблизилась к Джону, её руки коснулись тонкой ткани мужского пальто. Ловкие пальцы зацепились за него и потянули вниз, снимая верхнюю одежду к чёрту. Джон чуть помог Тео, и в одно мгновение пальто оказалось у их ног. Журналистка шагнула ещё ближе к мужчине. Эйвери соприкоснулась своей ладонью с его и скользнула пальцами вверх, на рубашку. Указательным пальцем очертила каждую складку, быстро прошлась по открытым участкам шеи, но вскоре пальцы оказались на самой первой пуговице. Аккуратными движениями, Тео расстегнула первую пуговицу и скользнула пальцами по оголенной коже. Робертс смотрел на девушку в упор, дыхание его заметно участилось. За первой пуговицей последовала вторая, третья, четвертая, пятая, шестая и наконец седьмая. Снимать рубашку девушка совсем не спешила, лишь чуть приспустила её с плеч. Её взору слегка затуманенных, — дымкой возбуждения, — глаз предстал напряженный пресс мужчины. Пальцами она очертила дорожку до самого ремня, прижалась к Джону ещё сильнее, ещё ближе. Её взгляд скользнул по широкой мужской груди, по напряженным губам, по черным, — словно ночь, — глазам. Доктор Робертс усмехнулся, чуть закусил нижнюю губу, схватил Эйвери за шелковистые волосы и притянул к себе. Ещё ближе, ещё интимнее. Его губы настойчиво коснулись нежных девичьих губ, Теодора едва слышно простонала от этого резкого, неожиданного жеста. Его самые первые прикосновения губами, как Тео, так и Джон ощутили весьма остро. Словно множество молний пронзили возбужденные тела. Нежное, легкое касание очень быстро переросло во властный, немного грубый, поцелуй. Теодора с неохотой отстранилась от мужчины и сбивчиво прошептала: — Это я должна вывести тебя на эмоции, а не наоборот. — он вновь усмехнулся, попытался ещё раз притянуть девушку к себе. Тео ввернулась из его цепких рук, схватила мужчину за плечи и с силой развернула. Сделала несколько шагов вперед, пока тело Джона не коснулось спинки дивана. — Не пытайся перенять инициативу. — Ничего не обещаю. — шепотом ответил её мужчина. Она вновь очертила пальцами широкие мужские плечи, потом ладонью коснулась груди, вскоре скользнула по животу, слегка царапая пресс. Робертс прикрыл глаза и чуть откинул голову назад, несколько прядей упали ему на лоб. Теодора вновь прижалась к его горячему, — то ли от температуры, то ли нет, — телу. Губы невесомо коснулись шеи, оставляя россыпь быстрых поцелуев. Джон судорожно втянул сквозь зубы, поток прохладного воздуха. Широкая ладонь мужчины легка на шею девушки, пальцы слегка поглаживали нежную кожу. Эйвери улыбнулась, наклонилась оставляя новый поцелуй на напряженной груди. Робертс чуть сильнее сжал её шею, на что Тео ответила ему легким укусом. — У меня слишком острые зубки, — сказала она мужчине и оставила ещё несколько поцелуев на нижней части живота. — учтите это, доктор Робертс. Ловкими движениями тонких пальцев, журналистка нащупала пряжку ремня и с нетерпением предприняла попытку расстегнуть его, причем весьма удачно. Только она хотела заняться маленькой пуговицей на штанах, как её волос коснулась грубая ладонь и заставила подняться. На этот раз ,Теодора послушалась мужчину и вскоре их взгляды вновь встретились. — Я же сказала — не мешай. — твердо сказала ему девушка. — Я не могу. — он вновь прикоснулся своими губами к её, на попытки Теодоры вырваться он лишь улыбался сквозь поцелуй. Чтобы чуть усмирить девушку, Джон чуть прикусив нижнюю губу с тихим рыком, углубил поцелуй. В рот, скользя, вторгся его язык. Словно обживаясь, он прошелся по зубам девушки, приласкал нёбо и пустился в дикий пляс, оплетая девичий язык. Поцелуй окончательно потерял все оттенки нежности, став грубым и властным. Он легко перенял инициативу, и Тео это устраивало. Сопротивления сошли на нет, она застонала сквозь поцелуй. Его ладони очертили фигуру Эйвери, на спине, пальцами он нашел застежку платья и немедля ни секунды расстегнул одежду на девушке. Стянув ткань с плечей, платье упало на пол, к ногам пары. Джон подхватил Теодору под бедра и переместил на диван. Уложив тяжело дышавшую от накатившего возбуждения девушку, Робертс грубо прикоснулся своими губами к тонкой шее журналистки и оставил засос. Фиолетовый след проявился практически сразу. Его ладони с силой сжали талию девушки, губы скользнули вниз, к вздымающейся груди. отодвинув в сторону, — а вскоре и расстегнув, — бюстгалтер, доктор жадно приник к ложбинке между грудей. Через несколько мгновений, его язык ленивыми движениями очертил ареолу груди, бегло скользнул по соску и продвинулся к животу девушки. Теодора пыталась сохранить частички самообладания, но всё полетело крахом, когда Джон оставил дорожку мокрых поцелуев по направлению к самому низу живота. Она глубоко вздохнула, отыскала пальцами его макушку, с силой сжала тонкие пряди потянула наверх. Робертс не сопротивлялся этому действию журналистки. Он вскоре оказался на уровне её лица, Эйвери притянула его к себе, оставляя короткие поцелуй на губах. — Джон, я... — Хочешь меня? — перебив, ответил за неё мужчина. Она широко улыбнулась и кивнула. — Тогда смотри прямо на меня, не отворачивайся. Его грубая ладонь скользнула по шее, опустилась на грудь и с силой сжала. Пальцами чуть поигрался с затвердевшими сосками. Теодора тихо простонала, попыталась чуть приподняться, но была остановлена Робертсом. Невесомыми движениями он скользнул вдоль напряженного живота, а вскоре он переместил свою ладонь на внутреннюю сторону бедра, пальцами пробежался чуть вверх. Эйвери закусила нижнюю губу, смотря прямо в глаза Джона. Он как будто по доброму смеялся с её реакций на настойчивые поглаживания, но Тео рассмотрела во взгляде отголоски нежности. Он пытался доставить ей удовольствие, именно поэтому он менял способы ласки. То слишком быстро, то чертовски медленно. Двумя пальцами он проник в девушку, она слегка напряглась. Он бросил свой изучающий взгляд на её лицо. Теодора чуть сжала губы, прикрыла глаза. — Больно? — спросил её обеспокоенный мужчина. — Нет, всё отлично. — но Джон всё равно замедлил движения пальцами. Другой рукой он коснулся её щеки, затем кончика губ. Наклонившись, оставил поцелуй на лбу. Эйвери это нравилось. Грубость его тесно граничила с нежностью. В этом и был весь Джон Робертс. — Джон, я хочу тебя. — она сжала его руку, которая в данный момент доставляла ей удовольствие. — Целиком. Он усмехнулся, резко вышел из девушки и снял с себя нижнее белье. Тео почувствовала, как его возбужденный орган упирался ей в бедро. Она нетерпеливо поерзала, Робертс придвинулся ближе. Девушка чувствовала головку его члена, которая упиралась ко входу во влагалище. Попытавшись придвинуться ещё ближе, она оказалась остановлена. Джон наклонился к лицу девушки, поцеловал. Его язык скользнул по небу, сплелся с языком Теодоры. Он вошел в неё, но не резко, как планировалось до этого. Робертс опасался сделать больно или неприятно девушке. Нежно, осторожно он вошел на всю длину. Сквозь поцелуй он ловил стоны Тео, которые с каждым толчком становились громче и протяжнее. Она водила своими пальцами по его лицу, волосам, шее и даже спине. Когда темп заметно и неожиданно ускорился, Эйвери неслучайно оставила на лопатке мужчины несколько царапин. Он зарычал в этот момент, точно дикий зверь. Ладонями сжал округлые женские бедра, помогая Теодоре подобрать нужный ритм. В какой-то момент, журналистка словно опомнилась после сладкого сна. Она должна была вести в этой игре. Она должна была вывести его на эмоции. Сквозь сладостные стоны, она сжала его широкие плечи, чуть надавила. — Хочу быть сверху. — тихо произнесла Тео и вновь застонала от резких движений мужчины. — Желание дамы — закон. — Джон чуть приподнял девушку, сам повернулся на спину и улегся на мягкий диван. Эйвери устроилась поудобнее, и до упора насадилась на член. Стоны пары смешались воедино, они уже давно стали одним целым. И речь идет не о сексе. Они просто привыкли друг к другу, сблизились, знали привычки каждого. Пусть они и не разговаривали долго, особенно в последние дни, но им было достаточно и просто случайных прикосновения, пересекающихся взглядов. И даже сейчас, когда движения были грубыми, ритм бешенным, они нежно касались друг друга кончиками пальцев, ладонями. Их поцелуи тоже были воплощением заботы, нежности и глубоких переживаний. О себе, о друг друге, о дальнейшей судьбе. Тео вытянулась дугой, ноги чуть затряслись. Пик удовольствия пришел слишком быстро, слишком вовремя, заставляя остановиться. Джон наблюдал за эмоциями на её лице, за легкими подрагиваниями, за вздымающейся грудью, за волосами, которые спадали на её лоб. Ему было необычайно тепло и хорошо рядом с ней. — Ты прекрасна. — сказал он девушке, которая сразу же улыбнулась. Она слезла с мужчины, но резко остановилась. Взгляд был хитрым, словно она что-то вновь задумала. Робертс так и продолжал лежать, не предпринимай никаких попыток встать или хотя бы накрыться. Теодора опустилась ему на грудь, оставила пару легких поцелуев. Затем дорожка из мокрых поцелуев выстроилась до самого паха мужчины. Он заметно напрягся. — Расслабься, Джон. — нежно проговорила девушка. — Получай удовольствие. Её острый язычок скользнул по головке члена. Джон наблюдал за ней, как она водит языком по всему члену, поднимая глазки вверх, когда возвращается к головке. Девушка слышала его тихие стоны, которые ласкали её слух получше всякой музыки. Взяв головку в рот, сжала губы и попыталась взять возбужденный орган полностью. Получилось практически сразу. Точнее, со второго. Рука лега на основание, пытаясь подстроиться под ритм, который задавала головой. Джон положил руку на её макушку, чуть сжал и приподняв бедра толкнулся в неё. Она издала нечто похожее на стон. Он застонал ещё громче. Тогда девушка сжала губы сильнее и начала резкими движениями насаживать свой рот на его член. Доктор Робертс стал тяжело дышать, сжимая руки крепче на её голове. Почувствовав лёгкую пульсацию, Теодора поняла, что мужчина скоро кончит и ускорила темп. Он кончил, она почувствовала во рту вязкую жидкость, немного солоноватую на вкус. Проглотив, она подняла свой взгляд на него и слегка ухмыльнулась. — Всё таки, ты умеешь выпускать свои эмоции. — он ухмыльнулся ей в ответ. — Только у тебя получается выводить меня на них.