Полтора охотника, одна вторая нечисти

Утро началось сумбурно. Ещё не осознав, что проснулись, повозившись в чужих объятиях (почему-то каждый раз, когда они спали вместе, просыпались они переплетённым клубком), Антон уже слышал чужой топот в коридоре и, кажется, то ли возмущение, то ли ругань. Спросонья, не поняв, кто это, хотел уже подорваться, но вспомнил, что ночью к ним завалился Марк, и расслабился. Артёма, казалось, вообще ничего не волновало, поэтому тот тихо сопел Антону куда-то в плечо. Могильный, как обычно спал сном мертвеца. – Нет. Нет! Никуда я не поеду! – в ходе тугих утренних размышлений Антон пришёл к выводу, что Марк говорит по телефону. Прикрыв глаза, хотел было снова заснуть, но гневная пробежка друга этому не способствовала, – Не приеду я, блядь, к тебе! Я у друзей! Да какая разница у каких, не смей сюда заваливаться, говорю! Видеть тебя не хочу! Не могу больше! Чтоб завтра подписал моё заявление, понял!? Я в твоём гадюшнике больше работать не буду! Сил у меня больше нет на твои выходки! Дальше послышался грохот брошенного на стол телефона, что говорило о закончившимся звонке, но через минуту трель раздалась снова. Потом, скинутая легким движением на отбой, ещё раз и ещё, а Марк в это время шумел кружками-пакетиками-ложками, заваривая чай и соображая завтрак из подручных материалов, не уставая сбрасывать звонки навязчивого собеседника. Не выдержав подобного шума, Антон аккуратно встал с кровати и пошёл на кухню. После вчерашнего всё болело и, весьма вероятно, не у него одного, отчего походка со стороны выглядела более чем неуклюжей. Закутав посильнее (в комнате было по-осеннему прохладно, а грелка только что улизнула из цепких лапок) заворочавшегося и что-то вредно пробормотавшего Артёма, блондин поковылял в сторону кухни, разбираться в утреннем концерте. – Ну, доброе утро. Как спалось? Хорошо? Мне бы тоже хорошо спалось, если бы не кое-кто, – зашёл Антон с козырей, устремив в сторону друга грозный взгляд. Того этот взгляд нисколько не смутил, поэтому он продолжил цедить чай, другой рукой продолжая отбивать не прекращающиеся звонки на телефоне с, благо, отключенным звуком. – А что-то произошло? – удивленно спросил Марк, посмотрев на Антона самым невинным взглядом из своей коллекции. – Это у тебя надо спросить, – тяжело вздохнул Горячев, заварив себе кофе и присаживаясь рядом. Лицо Марка моментально изобразило наикислейшую мину – говорить о причинах он явно не желал. Отставив кружку чая, он очень быстро набрал недлинное сообщение, после которого совсем отключил телефон. – Ничего страшного, сейчас поедим и я вас оставлю. Надо кое с кем встретиться. – Боюсь, тебе придётся отложить встречу, – неожиданно в их беседу вторгся третий, хрипловатый со сна голос от двери, где, жмурясь на свет дневной, стоял неровно Артём, – Наш ночной совет решил, что ты сегодня наш. Весь. Марк, слегка растерянный, обернулся к хозяину квартиры, но тот не собирался торчать в дверном проёме, он прошел на кухню и потеснив Антона, сел на мягкий уголок за стол. – Ребят, у вас там учёба или что-то вроде того? – торопливо ища предлоги свалить, спросил Марк, – Не хочу вас отвлекать... – Сегодня воскресенье, – невозмутимо отозвался Артём, сунув нос в кружку Антона и, скривив недовольно лицо, вернул внимание гостю, – Перестань искать пятый угол и выдохни. Антон по тебе соскучился, а я сто лет не был в приличных местах. – В приличных – это каких? – уточнил настороженно Марк, немного нервным жестом зачесав яркую челку небрежно назад. – Тёма хотел в кино, – пожал плечами Антон, немного прижатый к стене своим сожителем, хотя, можно было бы перекинуть ноги за ножку стола и получить простор, но блондину было лень, – Потом может кафе? Или... О! Помнишь мы катались на катке в развлекательно-торговом центре? Марк сначала потупил взгляд, сильно смущенный тем, что ему явно рады и беспокоятся о нём, а потом, со слезами на глазах полез обниматься. Артёму эта идея понравилась, он сразу с энтузиазмом откликнулся на контакт, а Антон, наоборот, пытался извернуться и убежать, что-то крича про то, что у него аллергия на сопливые обнимашки. Но потом всё-таки пришлось сдаться под двойным напором любвеобильных активистов. Завтрак прошел почти без происшествий, помимо того, что Марк разбил Антонову кружку, за что получил охапку цветастых шуршащих фантиков в лицо. Он был ещё немного встревожен, но уже выглядел и чувствовал себя получше. Артём заливисто смеялся, пока эти же фантики не полетели в него, отчего смеяться тот стал ещё громче. После того, как каждый закончил есть и приводить себя в порядок, было решено выдвинуться в ближайший кинотеатр на какой-то ужастик, связанный с монстрятиной и, кажется, её изгнанием. Иронично. – Хватит зевать, – проворчал Антон, сдерживаясь, чтобы не зевнуть следом. – Прости, – отстраненно бросил Артём, стоя рядом с подсвеченными постерами с датами премьер, на одном из таких и был фильм, на который они пришли, – Симпотная. Антон проследил за его взглядом и с минуту изучал изображение с жуткой девушкой в крови, после чего перевел взгляд на Артёма и медленно, растягивая слоги, заметил: – Ты меня пугаешь. Тёма насупился и выцепил из толпы яркую макушку Марка, пробирающегося к ним через толпу с двумя ведерками попкорна – сладким и соленым. Из-за того, что у Марка были заняты руки (повезло, что тот сразу всё не рассыпал), он пытался достать себе пару хлопьев ртом прямо из ведра, на что Антон лишь молча закатил глаза и забрал один из оных, пока всё не оказалось на полу. – Я бы нисколько не удивился, если бы такими темпами у тебя отросла длинная шея. На что Марк, наконец-то свободно владеющий одной из рук и поедая добычу до начала фильма, лишь хихикнул: – Тогда бы я подтвердил концепцию ламаркизма! – Чего? – Не интерпретируемая в рамках современной науки концепция XVIII века! Эволюционная теория, базирующаяся на стремлении к совершенствованию! Хотя, по сути, это соответствовало бы действительности, если бы мои родители и родители моих родителей ели подобным образом кукурузу! И их натренированные навыки передавались бы мне по наследству... хотя, возможно, теперь у моих детей будет длинная шея? Если дети будут, естественно. От данного монолога у Антона едва не взорвалась голова, в которой и так оставалось мало места. Все было занято классификацией монстроловочных приспособлений, способами применения золы коры дуба в смеси с заячьими зубами и темой предстоящего написания диплома. Для идей ламаркизма там свободной полочки, увы, не нашлось. – Боже... я думал, ты всегда мечтал стать сутенёром и наркодилером, а не биологом... – Но одно другому же не мешает, верно? Пойдемте, а то фильм скоро начнется. Тёма едва ли был способен сейчас вникнуть в столь сложные слова. Он замедленно моргнул раз, два... и побрёл молча к стойке билетёрши, стоящей на страже тёмного прохода в зал. Не смотря на выходной день, людей в это время было мало в кинотеатре в это время, но Тёма все равно словил неприязнь от малой, но толпы и несказанно обрадовался, когда на последних трёх рядах они оказались одни. – Не знаю, кто придумал солёный попкорн, но это человек гений, – доверительно сообщил друзьям Артём, отправив в рот сразу три вздутых кукурузных зерна. – Извращенец, – припечатал Антон, глядя на брюнета и зачерпнув горсть этого же извращенского соленого попкорна, отправил в рот по одному. – Поздравляю, ты тоже, – хмыкнул Артём и на них шикнул Марк, – Это реклама... – Обожаю смотреть в кинотеатрах крутые трейлеры на дерьмовые фильмы, – отозвался, шипя, Марк, – Так что заткнитесь и не мешайте. Фильм можно было назвать середнячковым. Марку явно было интересно, но это не помешало ему в середине фильма сходить за добавкой попкорна, а Антону с Артёмом на некоторых моментах хотелось орать в экран. Ну какой мел на досках, где это видано, там же щели! Да и соль, взятая прямо из солонки, никакого эффекта не даёт. В целом, бред, но зато на красивой картинке. Постоянно толкаясь локтями и тыкая пальцами в экран, они понимали друг друга без единого слова, тем самым, нисколько не мешая остальным посетителям. Марк был в своем мирке – задумчив, но внимателен, возможно, думая больше о своём, а не о фильме, так что ему тоже никто не мешал. Выходили парни, заливисто смеясь, одновременно с этим обсуждая, почему умер каждый из второстепенных. С точки зрения Марка – выжить кроме чудища не должен был никто и тогда бы наступила настоящая утопия. – Почему блондинки всегда помирают первыми? – выдал Артём философский вопрос, мучающий всех любителей хорроров. – Мне тоже интересно, – добавил Антон, причесав пальцами свои крашенные в блонд волосы. – Всё просто, – хмыкнул Марк, – Светлый в темноте просто в глаза бросается, монстров привлекает эффективнее. – Слишком просто, – фыркнул Артём. – Как минимум это заговор всех мировых киностудий, – хохотнул Антон, вольготно шагающий за друзьями, которые просто великолепно распихивали зевак и освобождали путь к выходу. Какой-то особенный, будто приглушённый свет в просторных коридорах торгово-развлекательного центра, удивительным образом не давил на воспаленные от недосыпа глаза Артёма. Тот поменялся местами с Антоном, стоило им выйти с территории кинозалов и теперь плёлся позади, позволяя себя вести куда угодно. Марк с блондином болтали обо всём подряд и Тёме было уютно слушать их обоих, самому трепаться особо не хотелось. – Тём, ты умеешь кататься на коньках? – уточнил Антон, обернувшись к нему. – Умел когда-то, – отозвался брюнет, – Пока лицо об лёд не разбил в свой четырнадцатый день рождения, за два дня до фотографирования на паспорт. – Ну ты же будешь кататься с нами? – ещё не отсмеявшись, уточнил Марк. – Ой, нет, ребятки, давайте я посижу на скамеечке и покритикую вашу технику… – Там рядом классное кофе делают, – сообщил Антон, притеревшись плечом к плечу с Артёмом и заглядывая ему в лицо, – Но может всё-таки на коньки? – Не хочу закончить этот хороший день где-нибудь в травматологическом отделении, – отозвался брюнет, усмехнувшись, – К тому же – это такая возможность сделать парочку компрометирующих фотографий, вы ведь тоже не застрахованы от падений… – Ляяяя ты крыыыыса, – протянул блондин, но тут же улыбнулся и, кивнув самому себе, заставил Артёма прибавить шагу, чтобы они догнали Марка, выискивающего указатели, ведущие к катку. Пока Марк и Антон разбирались с прокатом коньков, Тёма отошёл к кофейне. Крохотное заведение на несколько столиков резко контрастировало с зоной катка, в которой преобладали ослепительные светлые тона. Здесь, за затемнённым стеклом кофейни, глазу было спокойнее, тёмные оттенки не нервировали, но он не стал занимать столик, а дождался свой большой стаканчик на вынос и направился обратно. Картонные стенки стаканчика грели холодные руки, из-за этого Тёма не спешил его выпить. – Изо всех сил надеюсь, что мне не придётся вызывать никому из вас скорую помощь, – преувеличенно ворчливо прокомментировал сидящих на лавке и зашнуровывающих обувь друзей Тёма. – Это спасло бы меня от завтрашнего визита на работу, – вздохнул Марк, не упоминая о том, что явится он туда с твёрдым намерением забрать свою трудовую книжку. Когда Антон и Марк отпустили бортик, пускаясь во все звёздно-ледовые, Тёма наконец пригубил слегка остывший напиток. Наблюдать за их шутливыми выкрутасами на льду было и правда интересно, учитывая то, что они периодически к нему подкатывали с очередным: "Видел, да?!". Конечно, он всё видел. Антон остановился в отдалении всего на пару секунд, с улыбкой глянув в сторону в поисках друга, этой заминки хватило, чтобы Артём успел сделать чёткую фотографию. Все фотографии, где они в движении были жутко смазанными, а эта вышла идеальной. Артём задумчиво растянул изображение, рассматривая лицо парня и слегка улыбнулся. Он его раньше никогда не фотографировал и не то, что бы собирался... Эту фотографию он, пожалуй, оставит. Его стаканчик был почти пуст, когда в верхней части экрана высветился входящий вызов над открытым диалогом в социальных сетях. Номер на этот раз определился, это был тот, что Фир оставил им на всякий случай – постоянный стало быть. И хоть Тёма подписал его одной лишь буквой "Ф", перед глазами в тот же миг встал образ охотника. – Я не буду больше сидеть с детьми, – вместо приветствия выдал Тёма, ответив на звонок и, отлепившись от бортика, поплёлся к урне. – Никита у бабушки, – отозвался Фир и что-то непривычное в его голосе делало его неправильно... расстроенным? – А говорил, что нет родственников, – фыркнул Артём, отправив картонный стаканчик в мусорку. – Ну... – протянул Фир, не то, чтобы виновато, но раздосадовано, – Я немножко приврал. – Если ты мне звонишь не для того, чтобы впарить мне ещё детей на передержку или позаимствовать что-то из арсенала... – перечислял задумчиво Артём, пока Фир его не прервал: – А просто так я не могу позвонить? – спросил он, – Может я соскучился. – Сомнительно как-то, – фыркнул Тёма. – Ладно, допустим... – не стал спорить мужчина, выдыхая на том конце провода так, что в динамике Тёмы неприятно зафонило, показалось, что тот курит, что впрочем-то и не исключено, – Револьвер готов вернуться домой, я заеду попозже. – Мы не дома, – сообщил Тёма, – К вечеру, наверное, будем. На какое-то время между ними повисла тишина... Артём не спешил возвращаться к катку, слоняясь в отдалении. Заметивший его отсутствие Антон, настороженно отыскал его и вскинул голову, безмолвно спрашивая, что случилось. Тёма улыбнулся и помахал рукой, показывая, что всё хорошо, блондин казалось успокоился и кивнул, возвращаясь к Марку, но, когда Тёма уже перевёл взгляд в сторону, обернулся, изучая его осанку, нет ли в ней напряжения. – Скажи мне... пожалуйста, – наконец подал голос Фир, забавно растягивая гласные, как будто он ни разу в жизни не говорил слово "пожалуйста", – Марк с вами? – Я уж думал ты не спросишь, – усмехнулся Артём. – Тёма... – Все нормально, – успокоил мужчину Артём, – Он с Антоном на катке, я на достаточном расстоянии от них, чтобы этот разговор остался между нами. – Ой, ты всё ещё боишься вставать на лёд? – подхватил Фир, скрывая за усмешкой обеспокоенность. – Ой, ты всё ещё не научился ухаживать и всё так же "дергаешь девочек за косички"? – в тон ему отозвался Артём. – Один – один, – засмеялся Фир, но тут же успокоился, – Преклоняю колени перед твоей проницательностью. – Что ты ему сделал? – строго спросил Могильный. – Я не то, чтобы дословно помню... Херни какой-то наговорил точно, – со вздохом отозвался мужчина. – Не похоже, чтобы ты просто наговорил херни, он вчера был не в очень хорошем состоянии... – Наговорил херни почти сразу после лучшего оргазма в моей жизни, – добавил Фир. Тёма с минуту молчал, только сопел недовольно. – На хрена? – наконец спросил Артём. – Охотник во мне борется с не охотником, – непонятно ответил мужчина, Тёма слышал, как тот вновь затянулся и вряд ли у него такие длинные сигареты, скорее всего Фир курил уже не первую подряд. – Ты хочешь сказать, что ты мучаешь лягушонка из-за ноль целых хер десятых процента ведьмовской крови в его венах? – мрачно уточнил Тёма с нотками возмущения. – Блять! – поперхнулись на том конце провода никотином, – Есть что-то, что ты не знаешь? – Высшую математику, – усмехнулся Тёма, – Серьёзно, скажи мне, что это не главная причина. – Ведьмы опасны, – неубедительно ответил Фир. – Я сомневаюсь, что он вообще в курсе, что у него в роду были ведьмы, – заметил Тёма, прислонившись плечом к подсвеченной колоне, – И он совершенно точно не колдует. – Почему ты так уверен? – Я был у него дома, – пожал плечами Тёма, даже зная, что собеседник этого не увидит, – Никаких символов ни над дверьми, ни над порогами, на окнах нет кругов, под диваном, к слову, тоже... Ну и он не шарахается от оберегов в моей квартире, у него "чистые руки", Фир. – Зови меня Игорь, – поправил мужчина. – Хорошо, Игорь, – терпеливо согласился Тёма, – Извинись перед лягушонком, Игорь. Игорь, ты слышал? – Да-да-да, я слышу, что ты недоволен, – усмехнулся Игорь Евгеньевич, отчество всплыло в памяти Тёмы с той судьбоносной встречи Марка и Фира на его квартире, – Хватит уже. – Давно вы мутите? – полюбопытствовал парень. – Не мутим, в том-то и дело, – вздохнул мужчина, – Я в клубе по пьяни парня подцепил, а утром он смылся. А я, между прочим, проникся... Он тогда рыжим был, огненным. И вот, я весь такой в расстроенных чувствах приезжаю на работу, собеседование у нас и тут заходит эта зараза. А я трезвый. И почувствовал в нём ведьмовскую кровь... Не знаю, зачем я утвердил его на должность своего помощника, но чёрт... Меня ещё никто так качественно не выводил из себя. – Эвона как тебя штырит, – усмехнулся Артём. – Так я заеду вечером? – вкрадчиво уточнил мужчина. – Ты хочешь с ним поговорить? – Этот засранец выключил телефон, – недовольно выдал Игорь. – Его можно понять, – хмыкнул Тёма, – Ты нас всех перебудил, между прочим. – Я всю ночь волновался, между прочим, – фыркнул собеседник на том конце импровизированного провода. – Вот и расскажешь ему об этом, – отмахнулся Тёма, – Всё, мне надо возвращаться, Антон уже странно косится. – Ревнует, – хохотнул Игорь, – Улыбнись сейчас, широко и счастливо. Артём зачем-то послушался, улыбнувшись так, что щёки заныли и Антон, как ни странно, тут же отреагировал, нахмурившись и уперев руки в бортик. – Придурок, – припечатал Артём, имея ввиду Игоря и, когда тот заржал в ухо, видимо поняв его правильно, сбросил звонок. На экране ещё несколько секунд светился таймер, прежде чем появилась заставка главного экрана. Тёму даже удивило то, что их разговор длился чуть больше двадцати минут. Они так долго не говорили с тех самых времен, когда еще были живы его бабушка с дедушкой. Совсем рядом была стилизованная тележка с напитками и сладостями. Тёма взял две маленькие бутылки с соком и направился обратно к катку. – С кем-ты так долго говорил? – спросил блондин, стоило оказаться в непосредственной близости, – Спасибо, – запыхавшись, поблагодарил он, приняв бутылку с соком и шустро открутил крышку. – Думаю, ты скоро узнаешь сам, – улыбнулся Тёма, глядя на парня, делающего жадные глотки и то, как двигается на его шее кадык. Антон не стал его допытывать, к тому же к ним присоединился Марк, тоже получивший свою порцию живительной влаги. Домой они вернулись уже тогда, когда небо начало темнеть. Уставшие, но довольные, они ввалились в прихожую, смеясь. Тёма не помнил, чтобы когда-то так много веселился и не переживал за что-то хотя бы полчаса. – Я страшно хочу есть, – сообщил всем Тёма, прорываясь на кухню самым первым, даже не повесив куртку на вешалку, бросив её на обувной полке. Антон с ворчанием повесил её на крючок и направился следом за брюнетом. – А что у нас есть? – полюбопытствовал блондин, заглядывая в холодильник. – Открой морозилку, достань там куриные ножки, – попросил Тёма, моя руки в раковине, ибо лень ему было идти в ванную комнату, которую к тому же занял Марк. – Что ты хочешь с ними сделать? – спросил Антон, достав требуемое и закрыл дверцу морозильника. – Пожарить на сковородке? – предложил Тёма. Кивнув, Антон содрал с замороженного мяса упаковку и поместив слипшийся пласт в глубокую тарелку, отправил в микроволновку. – Ребят, у вас в ванной почти оборудованная операционная, – хохотнул Марк, вваливаясь на кухню, – Случайно задел дверцу у зеркала, а там просто медицинский набор на все случаи жизни, Тём, ты настолько неуклюжий? – Я привык, – не обиделся Артём, хмыкнув, – К тому же, как оказалось, я в этой квартире теперь не один слон в посудной лавке. Антон лишь закатил глаза, вытаскивая из микроволновки полурастаявшее мясо и отправил его в раковину. Они принесли ноутбук и включили какой-то фильм для фона, который почти не смотрели, потому как больше трепались за готовкой. Пока Тёма обжаривал куриные ножки в специях до золотистого цвета, Антон и Марк чистили картошку, которую они, мелко порубив, быстро сварили и перебили в пюре. Ужин вышел восхитительным, под стать весело проведенному дню. Тёма зашел в свою комнату, чтобы поставить ноутбук на место, а Антон в свою -сменить футболку, заляпанную кетчупом на чистую, оставив Марка убирать со стола. В коридор они вышли почти одновременно, когда дверной звонок ожил, предупредив всю квартиру о новом визитёре. Так как Артём знал, кто там топчется за дверью, он громко бросил: – Марк, открой, пожалуйста! Вряд ли Антон ожидал того, что его самым наглым образом затащат, не глядя, за первую попавшуюся дверь, оказавшуюся узким помещением туалета и прижмут к двери всем своим весом, зажав рукой рот. Артём почти что касался щекой лица обездвиженного блондина. Ну как обездвиженного... Если бы Антон начал сопротивляться, у него скорее всего получилось бы выпутаться, и довольно быстро. Тёма одним лишь взглядом попросил тишины и прислушался к тому, что происходило в прихожей, а слышно, к слову, было дерьмово. Вот Марк топает к двери и отпирает замки... Тёма чуть не взвыл от разочарования. До них доносился совершенно невнятный бубнёж. Ничего не понимающий Антон был сначала просто в шоке от быстрых выверенных действий. Когда-то они уже стояли почти так же, нос к носу, в университетском туалете. Все внимание сконцентрировалось на руке, зажимающей рот, на приятном запахе самого Артёма, на самом положении. Осознание пришло не сразу, в тот момент, когда из коридора послышалось громкое и сердитое «Артём, блять!», а после этого чужой, не без приложенных усилий ровный голос. Горячев хотел было вырваться, не оставлять друга, но хватка оказалась цепкой и несказанно сильной. Антон знал, что Тёма явно не сделает ничего плохого для Марка, что тот уверен в том, что именно делает, но беспокойство все равно ползло по рукам и ногам склизкими червячками. После хмурого взгляда и властного шипения со стороны Тёмы, явно желающего подслушать разговор, Антон успокоился, решив плыть по течению. Затихнув, он также начал прислушиваться к происходящему за дверью. Рука уже не давила так сильно, да и в целом, хватка Могильного слегка ослабилась, хотя положение оба так и не сменили, походя на двух нашкодивших чертят, спрятавшихся от руки грозного воспитателя. Спустя недолгое время, Антон, кажется, определил, кому всё-таки принадлежал второй голос. Лицо его удивленно вытянулось, отодвинув слегка Артёма, он беззвучно, одними губами и яркой мимикой, проговорил: «Чего!? Реально!? Это Фир?», а после того, как Тёма размашисто кивнул, всё так же беззвучно, но с большим энтузиазмом «И ты, блин, это знал!?». Подобное совпадение ещё стоило переварить. Марк, его, блин, лучший друг Марк, связался с таким человеком, как Фир! И, что более важно, страдал от этой связи как никто другой! Сделав пару вдохов-выдохов и успокоившись, он в очередной раз решил отдаться ситуации. Сейчас они поговорят, сами хоть с чем-нибудь, возможно, разберутся, а потом в этом разберётся и сам Антон. Надавит на Марка так, как тот некогда сам давил на него самого, разузнавая и решая все его проблемы. На протяжении некоторого времени спокойные разговоры в квартире сменялись гневными криками как мужчины, так и парня, да периодически слышался шум, который говорил о летающих вещах (кажется, ботинках), благо, без характерного звона стекла… Когда скрывающимся в туалете парням уже надоело стоять, и они уселись рядом, привалившись к двери, даже не вслушиваясь в разговор и тихо мечтая, чтобы это всё закончилось за дверью послышался голос: – Ну вы где!? – за криком последовал резкий рывок двери, и оба парня оказались головами на полу в коридоре. Длинные волосы Артёма рассыпались повсюду и обоим куда только не попали. Даже в рот, чудесный перекус, – Доведете меня оба, засранцы! Да что оба – все трое! – потирающие затылки парни, всё ещё лежащие на полу, заметили подошедшего второго героя драмы, руки которого едва коснулись талии Марка, но были немедленно откинуты, – А ты не лезь ко мне, я тебе ещё не все грешки отпустил! Резко развернувшись, Марк, с характерным для такого эмоционального человека ярым сердитым топотом, ушёл в комнату Антона. Пересёкшись с Артёмом взглядами, владелец сей комнаты поспешил за другом, решив, что им обоим сейчас нужно поговорить с каждой из сторон. Артём проводил взглядом Антона и ухватился за протянутую руку Игоря, поднимаясь с пола. – Прости, – тихо выдохнул мужчина, едва сдерживая улыбку. – Я вроде как сам виноват, – хмыкнул Артём, и они вместе, не сговариваясь, направились на кухню. Алкоголь предлагать было бессмысленно, во-первых, потому что охотник за рулём, а во-вторых, никакого алкоголя в квартире и не водилось. Немного подумав, Тёма предложил: – Чай-кофе? – Кофе, – кивнул Игорь, присев на табурет поближе к окну. Щелкнув кнопкой чайника, брюнет словил какое-то дежавю... года четыре назад, они вот так же сидели в последний раз, худющий Фир хвалился своей первой шишигой и полученной от неё царапиной рядом с виском. Артём невольно скользнул туда, где, как он помнил, была рана, но заметил только едва различимый тонкий белый след. Игорь, казалось, понял, о чём тот подумал и один уголок его губ дёрнулся вверх. – Револьвер в прихожей, – подал он наконец-то голос, нарушив какую-то всепоглощающую тишину. – Тут должна быть шутка, про неуязвимость Марка и твою предосторожность, – негромко проговорил брюнет, заливая кипятком химозный кофе и отправляя к нему две ложки сахара. – Надо же, помнишь ещё. – Если ты, как скотина последняя, забыл дорогу в мой дом, то это не значит, что я тебя забыл, – ответил Артём, поставив кружку с торчащей из неё ложкой на край стола и, когда Игорь собирался возразить, перебил его: – Заткнись. Скажи мне лучше, что ты собираешься делать с Марком? Едва касаясь горячих боков кружки кончиками пальцев, Игорь проглотил все оправдания, смирившись на время с заслуженной грубостью хозяина квартиры, в которой он когда-то практически жил. – Он мне нужен, – наконец ответил мужчина, – Бесит меня невообразимо просто, но без него... просто тоска смертная. – У твоего парня хорошая группа поддержки и лучше бы тебе его больше не обижать, – заявил Артём, набрав стакан воды, в горле от чего-то запершило. – Кстати об этом... До меня дошли слухи, что ты теперь не один работаешь, – вкрадчиво заговорил Игорь, – Ты решил выучить своего мальчика? – Я решил, что я не вывожу один, – честно отозвался Артём и, вылив остатки воды на дне стакана, опустил тот на дно раковины, прислушиваясь к тому, что происходит там, в самой дальней комнате, но лишь вздохнул, он не обладал супер-слухом. В комнате творился родной для Антона хаос и разруха. Антон давно привык к подобного рода выступлениям: летало всё, что попадало мальчику-урагану под руку. Подушки, книги, одежда… но он никогда не затрагивал ничего колюще-бьющегося или травмоопасного, а книги, тетрадки, бумаги, летающие в разные стороны, никогда не рвались и не страдали. Воистину потусторонняя способность. Переждав апогей бесчинства, Антон подошел к Марку и, дернув за руки, усадил того на кровать. Он рухнул как подкошенный, наклонившись в сторону Антонова плеча, рука которого несильно, поддерживающе обняла того со спины. Спустя длительное время нервотрёпки и выяснения отношений он в конце концов выдохся, было странно, почему он вообще продержался так долго. Повернув его несопротивляющуюся вялую голову к себе для установки зрительного контакта, Горячев твёрдо сказал: – Сколько я тебя помню, ты всегда помогал мне. С первой секунды нашей встречи, со всем. Ты – моя самая близкая семья, и ты знаешь это, но всегда закрываешься и не позволяешь лезть в свои проблемы, – Антон слегка сжал плечо Марка, но тот ничего не отвечал, продолжал слушать, а в глазах промелькнула искорка вины, – А я, дурак, шёл на поводу и никогда не рвался, не давил, не заставлял принимать свою помощь. Надо было работать с тобой твоими же тактиками, – блондин слегка усмехнулся, – Поэтому сейчас ты должен мне рассказать. Всё. Глаза Марка на мгновение с силой закрылись, словно защищаясь, но, взяв себя в руки, он кивнул. Ещё через мгновение хриплым, уставшим голосом начал, отведя взгляд и говоря больше в стену, будто в монологе с самим собой. Будто признаваясь, наконец, себе в чём-то. – Всё я тебе сейчас вряд ли расскажу, но обещаю, что сделаю это позже. Обещаю, Антон! На всё сил у меня не осталось, – он коротко хмыкнул, – С Игорем мы познакомились примерно полгода назад, перед трудоустройством, помнишь? В клубе, а потом оказалось, он мой будущий начальник. Отступать я не хотел, ты же знаешь мою упёртую натуру, поэтому и пошёл доказывать… сам не знаю что. Надо было развернуться сразу, как только его увидел, а не это всё… – Марк потёр пальцами глаза, которые от перенапряжения успели воспалиться и покраснеть, – Некогда разовая интрижка переросла в большее…, и я влип. Очень сильно влип. Перебивал девушками, загулами, каким-то детским бунтарством, и всё равно не помогло. От этого не спасёшься, это как болезнь, как терминальная стадия рака. Будто у тебя почку отрезали и хотят убрать вторую. И тут либо донор, либо диализ до конца жизни… и сегодня, кажется, я наконец решился на донора. Передашь спасибо Артёму потом? После, ещё немного поговорив, Марк решил, что, пожалуй, хватит на сегодня, и надо бы поехать домой. Сил в нём совсем никаких не осталось, поэтому собирался он полусонный, через раз клевал носом. Игорь беспрекословно вызвался того отвезти, всячески пытаясь выслужиться перед любовником, помочь теми или иными действиями, но тому явно всё было как до звезды. Но, тем не менее, на предложение Игоря остаться у Марка тот согласился, вяло хмыкнув. Мог бы, так точно повредничал, чисто из природной стервозной принципиальности. Антон подумал, что отношения этих двоих быстро наладятся, ведь было видно, что тянуло друг к другу обоих. Сильно тянуло. Стоя на пороге квартиры, Антон с Артёмом смотрели вслед разномастной парочке, пока те не скрылись из виду, спускаясь по лестнице. Наклонившись, чтобы не пачкать ноги о грязный коврик, Артём подцепил ручку тяжелой металлической входной двери и потянул на себя. Антон уже привычно защёлкнул все замки и, подцепив брюнета за локоть, молча потянул того вглубь квартиры и Артём не стал сопротивляться. – Ты будешь ругаться? – спокойно уточнил Могильный, рухнув от слабого толчка Антона в плечо на развороченную кровать. – Я собирался, – кивнул Антон, – Минут сорок назад, – хмыкнул он и, устроившись рядом, уложил голову на груди Артёма с комфортом, – Марк просил тебя поблагодарить. Артём, казалось, потрясённо молчал, но Антон не стал поднимать голову, чтобы убедиться в эмоциях брюнета. Он вообще не хотел шевелиться. Ему было удобно, хорошо, комфортно и лучше бы так и было, даже несмотря на то, что через час им придётся встать, ибо завтра защита рефератов, которые они ещё даже не начинали делать.