Полтора охотника, одна вторая нечисти

Открыв глаза ближе к ночи, Тёма потёр ледяной нос тыльной стороной ладони и попытался понять какого чёрта так холодно. И это будучи под несколькими одеялами. Нашарив телефон под боком, он нажал на боковую кнопку и сощурившись от света, посмотрел на время – десять минут десятого. Ночь. Приподнявшись на локтях, Артём сонно огляделся и сел на краю. Передернув от холода плечами, парень поднялся на ноги, но обернулся и посмотрел на спящего на его кровати Антона. Что он снова делает в его кровати – вопроса не возникло, потому что он тут же вспомнил, как они смотрели фильм, вот он погасшим от длительного ожидания экраном ноутбука в полумраке мерцает. Смотрели естественно вместе и естественно лёжа. Тёма вырубился, кажется, ещё до того, как таймер справа от полоски показал хотя бы половину просмотренного. Накрыв сползшим одеялом спящего парня, Тёма вышел тихо из комнаты, направляясь на кухню. Включив в кухне свет, он тут же его вырубил и прошел к плите, над которой имелась вытяжка со специальной кнопкой освещения. Не ярко, не на всю кухню, но зато не пробуждает желание убивать. Щелкнув кнопку на чайнике, он натянул рукава на пальцы и залез на мягкий уголок с ногами, взяв градусник со стола и сунув под кофту. Телефон тренькнул короткой вибрацией, и Тёма его разблокировал, чтобы равнодушно пролистать простыню уведомлений в панели задач. Почти все снёс в сторону, пока не наткнулся на уведомление с ютуба. Когда-то он подписывался на летсплейщиков, но в последнее время не было времени. Бездумно ткнув в него пальцем, он перевернул его набок и выдвинул ножку подставки на чехле, поставил на стол. Запищавший градусник показал 38,6. Закинувшись жаропонижающим, противовирусным и кинув на язык сосалку от горла, он поднялся на ноги, топая босыми ногами к закипевшему чайнику и впервые за последние полгода заварил листовой зеленый чай в заварник. Переставив телефон с видео на столешницу для готовки, он выловил из бульона мясо в миску и включил плиту. Быстро почистив овощи и помыв их в раковине, он достал дощечку, приступая к нарезке, пока бульон, любезно оставленный ленью Артёма на потом, в кастрюле медленно закипал. – И чего ты не спишь? Завтра нельзя что ли было доготовить? – заворчал в дверном проёме Антон, завернутый в одеяло. – Блять! – испуганно воскликнул Тёма, обернувшись и прищурившись к слабо освещенному дверному проему, – Ты чего подкрадываешься? – выдохнув и подхватив дощечку, он смахнул в кастрюлю мелко нарезанные морковь и лук, – Приступ золушки, – пояснил он, – Жаропонижающим закинулся, пытаюсь согреться, чай будешь? Свежий заварил. – Даже Золушки спят ночью, – хмыкнул парень, – Ладно, давай там твой чай, все равно проснулся... Антон плюхнулся на стул, но чуть не промахнулся и тот протяжно скрипнул, проехавшись об пол. – Чуть не того этого... – чуть поёрзав, он устроился и продолжил ворчать, – И вообще, греться надо не у плиты, а под одеялом! – Мм, смотря с кем, – хмыкнул парень и достал из навесного шкафа две кружки. Залив заварку кипятком, он переставил кружки на стол и подвинул к Антону сахарницу с торчащей из неё ложкой. – Температуру померяй, а то ты чёт вредный... Найдя градусник, тот угрюмо сунул его подмышку. – Ничего я не вредный... ну, может быть слегка. Отпив пол глотка тёплого напитка, Антон решил не пить чай, пока не измерит температуру, чтоб показания не были выше. Спросил с совершенно невозмутимым лицом: – И с кем же ты хочешь под одеяло? – С кем-то обнимательным, – невозмутимо отозвался Артём и вернулся к овощам с ножом, приступая к неторопливой нарезке картофеля, пока чай был слишком горячий, чтобы его пить. Видео в телефоне уже переключилось на следующем, и Тёма отвлекся для того, чтобы выключить раздражающую рекламу. – Ещё немного и я лягу возле плиты, – немного устало хохотнул парень, откинув влажную непонятно от чего челку тыльной стороной ладони с зажатым в ней ножом, – Не рассчитал "запал". Антон ожидал, что Тёма скажет что-нибудь по типу «ну я не против вот с той девчонкой из соседней группы, видел ее?» и, поняв намек, немного зарделся. – Ты очень тактильный, замечал? Антон вытащил градусник, значение на котором было злосчастное «37,5», которое и не сбить, и от которого не избавиться. Довольно быстро допил уже не настолько горячий чай, от чего слегка согрелся. Даже лучше, пусть вирусы внутри сгорят в адском чайном пламени! – Не то, чтобы не замечал, – хмыкнул он, – Просто я давно один, а тут тёплое тельце появилось... С девушкой аж два года назад расстался. Ну как расстался... Скандал был знатный. – Ладно, Золушка, бросай уже свою затею, утром просто включишь и доваришь, не всю же ночь теперь сидеть. Пошли лежать, и, так уж и быть, обниматься. Везёт мне на мужиков в постели... И как только сказал последнюю фразу, разрядился неловким хохотом – стало немного страшно с того, как эту фразу воспримет Артём, с того, что поймет неправильно и вдруг заклеймит, навесив ярлыки. Побоялся потерять новоиспеченного друга из-за такой вот проскочившей в диалоге фигни, которая, по сути, истиной и не являлась. Поэтому стоило как можно быстрее оправдаться. Прекратив ржать, торопливо, но без паники, продолжил: – Я довольно часто переезжал, и ты первый, у кого я живу, и у кого есть вторая кровать в доме. Понимаешь, к чему я? Закусив губу, Тёма с любопытством выслушал Антона и подергав бровью, смешняво спросил: – Привычка тянет в кровать компаньона? Хех. Хлебнув чаю, он подхватил блистер с противовирусным и деликатно сунул Тоше в руки, молча. Сам вернулся к плите и помешал свое варево, накрыл крышкой и убавил температуру. – Кстати, твой бывший... сожитель прислал мне сегодня фотку в весьма привлекательном... сувенирном магазине, у него новая лягушечка, – делая многозначительные паузы в провокационных моментах, Тёма следил за реакцией на лице Антона – откровенно издевался и получал искреннее удовольствие от эмоций недоумения. – Ага, наверное, и мне что-то прислал. Пойду, отвечу за одно. Спокойной ночи. Махнув рукой на кухарку, поднялся и зашёл в комнату с намерением взять одеяло и подушку и пойти к себе – он не обиделся и не злился, сил на такую фигню просто не было, но в какой-то мере это его задело. Приподняв удивлённо бровь, Тёма смотрел в спину уходящего из кухни Антона, размышляя на тему хренового юмора. Стало немного тоскливо и блядский суп, который уже вовсе не хотелось, все никак не сварится. – Спокойной, – негромко проговорил он тому в спину. Отхлебнув чаю, он отставил кружку и прислонился к краю стола поясницей, которую и без того, непонятно какого черта вообще, ломило – он подозревал, что в ту ночь его могло продуть. Бездумно включил экран телефона и глянув на время, потушил экран, зябко обняв себя свободной рукой за плечи. Наконец выключив плиту, Тёма закинул в рот леденец и погасив подсветку на вытяжке, направился вон из кухни. Включив светильник в комнате, он бросил разноцветные хлопья корма в аквариум, пару минут задумчиво понаблюдал за виляющим хвостом Василисы Никифоровны и, натянув на спину одеяло с кровати, не очень уверенно потопал в коридор... Остановился, с занесённой для нового шага ногой, и притопал обратно, погасил свет и произвёл попытку номер два. Надеясь, что Антон не делал перестановок, он по памяти нашел кровать в чужой комнате и шлёпнулся на неё всей своей девятнадцатилетней тушкой, частично на Антона. – Я не хотел тебя обидеть, – тихо, но быстро выдал Тёма в темноту, – Как видишь сам грешен, и я предупреждал, что юмор у меня хуйня, – когда он нервничал у него было свойство тараторить, а он нервничал и сам не знал почему, – Наверное поэтому у меня нет друзей. Точно, это всё дурацкое чувство юмора, не иначе. Антон ещё не спал, поэтому скачущая кракозябра, пришедшая его съесть и вдруг оказавшаяся Артёмом, его не разбудила, но он все равно вздрогнул, едва ли не прибив незваного-нежданного гостя чем-нибудь завалявшимся под кроватью. Где-то минуту полежав молча, Антон обдумывал то, что они друг друга слегка недопоняли, а плюсом к этому еще сыграла болезненная вредность. Повернувшись, ровно взглянул на Артёма: – Да нормальный юмор, ты тут вообще ни причем. Забей вообще, я на тебя не обижался... я когда с температурой, то будто пьяный. Извини, если скажу, что, или сделаю не так. Да и не верю я, что друзей у тебя нет. Как минимум Марку ты очень понравился, он не всем своих любимиц показывает. – Ну, – он невольно улыбнулся, – Марк появился в моей жизни недавно, как и ты, и не оставил мне шанса... Он, знаешь ли, слишком милый. Уткнувшись лицом в одеяло, Тёма приглушенно чихнул. – Ну, знаешь его заразительное... – вновь уткнувшись в одеяло, он чихнул второй раз и через нос прогундосил: – ...дружелюбие. – Ну, про Марка сложно спорить, о, ты бы видел, как он готовит, это трындец полный. У него есть огромный мясной нож, ну знаешь, как топор с маленькой ручкой, и он с этим ножом выглядит, как мясник. А когда моется, то иногда пытается петь скримом. Но в целом, да, он милашка. Повернувшись на спину, чтобы не закладывало нос, после чихов Артёма чихнул и Антон, согнувшись, но получилось далеко не так приглушенно. – Будем здоровы. Так вот, не верю я, что у тебя совсем нет друзей, ты мне недавно упоминал какую-то свою подругу. – Ну как подругу, – хмыкнул Тёма, – Я о ней ничего не знаю, – он пожал плечами и перекатился на бок, почти уткнувшись в щеку лежащего, – Просто как-то однажды выручил, а она сказала обращайся – я медик, вот и обращаюсь иногда. Обняв Антона крылом-одеялом, он задумался, вспоминая когда-то близких людей. – Раньше у меня были друзья, например, тот парень, с которым ты сцепился в первый день... Мы дружили на первом курсе, а потом мне было не до обычных подростковых радостей. Ну знаешь, друзья в бар – стипендию тратить, а я в грязи по парку за какой-то гадостью бегаю, на сообщения не отвечаю, вот в общем-то "нахер он нам нужен такой некомпанейский", вот. – А почему ты занимаешься этим всем один? И почему вообще занимаешься? Да и разве у вас нет там каких-нибудь сходок и клубов по интересам? Вопросы из Антона опять рванули взорвавшимся вулканом – один за другим, как в такой недавний, хоть чувствовалось, будто несколько лет прошло, первый день знакомства. Тон продолжил лежать, как лежал, и лица их были сейчас очень близко друг к другу. Они вообще стали довольно близки, и не в физическом, а скорее в моральном плане. Артёма хотелось поддерживать и просто быть рядом. Тёма внимательно выслушал и гаденько захихикал: – Да-да-да, и группа в ватсапе, куда мы кидаем селфи со всякими страхоёбинами – "посоны, зацените!", – уткнувшись в плечо Антона, он не сдержался и заржал, – А по вторникам у нас футбол! Подняв голову, он выдохнул и вытащив из-под одеяла руку, утёр несуществующую слёзку: – Я тебя обожаю. – Ну бля, мало ли, какие у вас там закидоны? Обсуждаете эффективные методы изгнания и древнегреческий с латынью? Поставки труднодоступных препаратов? Кошачьи хвосты и сушеные змеиные глаза? Может у вас вообще там не группа в ватсапе, а ментальные связи. Или вы любители поболтать через таксофоны. Или у вас график встреч на старых кладбищах, которые нельзя пропускать? Шабаши, или... Антон еще долго бы выставлял свои доводы и предложения, но его прервал собственный чих. Резко отвернувшись в сторону, чтобы не залить Артёма соплями, Тон еще и закашлялся пару раз. Повернувшись обратно, ткнул ржущего друга лицом в подушку, а потом вдруг посерьёзнел, легко проведя пальцами по его волосам. – Не можешь же ты быть совсем один... – Не совсем, теперь у меня есть ты и дай Сатана тебе крепкого ментального здоровья. Сонливость всё крепче обнимала Артёма, но он держался из последних сил, чтобы не отрубиться. – И вообще тебе повезло. Ну знаешь... Смотрел Сумерки? "У тебя есть выбор, а у меня нет. И ни у кого из нас его не было, а у тебя есть и ты выбираешь неправильно". Ты ебучая Белла, Антон. Кажется, долго быть серьёзным для Тёмы было проблемой, но это скорее защитная реакция. – Даже если я захочу, я не смогу бросить и перестать чувствовать, зов и бездействие будут сводить с ума — вот она проблема родиться в семье охотников. И нет такого, что в такой семье у ребенка не было бы потенциала. Эта дрянь передается каждому поколению. Поэтому я не заведу ни жену, ни детей... Не хочу кого-то осознанно толкать на этот путь... Затихнув, Артём все-таки уснул, бесшумно выдохнув. Многое из речи Артёма Антону было непонятно, но ясно было то, что Артём свои жизнь, призвание, род деятельности не выбирал, и это всё на него давит едва ли подъемным грузом. Антон подумал, а не спросил ли он лишнего, хотел попросить прощения, но тем не менее... в данный момент был рад. Рад тому, что Тёма больше не один, но еще больше – что и сам теперь не одинок. Никогда он ещё не ощущал себя таким нужным, как сейчас. Да, у него были друзья, да, он не был обделен вниманием и знакомствами, не валялся вечерами в грязи, и даже работая, находил время на посиделки с кем-нибудь, но те, другие, знакомые-незнакомые, могли без него прожить – а он без них нет. А теперь они держатся не один за другого, чтобы тянуть вниз, а вместе. Друг за друга. И Антон постарается быть в этих новых отношениях как можно полезнее. – Возможно, мой выбор и неправильный, но сейчас я уверен, в нём мы нуждались оба. «Спасибо», —сказал Антон уже уснувшему Артёму, продолжая перебирать его волосы пальцами, пока не уснул сам. *** Тепло – первое, что подумал Тёма, приоткрыв один глаз. По стеклу стучали крупные дождевые капли, а в квартире царила тишина, нарушаемая лишь тихим сопением спящего Антона. Артём зажал рот ладонью и зевнул, да так сладко, что на ресницы выступили слезы. Прикрыв обратно глаза, он уткнулся в подушку, не заботясь ни о времени, ни о чём... Он серьёзно подумывал вернуться к своим психоделическим снам и у него почти вышло. Когда на краю сознания, между явью и сном он услышал знакомую песню, доносившуюся из соседней комнаты. Нет меня – подумал Тёма, зарываясь носом в одеяло и никак не желая из-под оного выползать. Вскоре рингтон затих и на время образовалась тишина. И Тёма было расслабившись, выдохнул спокойно, но не тут-то было – песня разнеслась по квартире вновь. – Блять... – тихо выругался Артём, поднимаясь с кровати и кутаясь в своё одеяло. – Чтоб вас черти... – сыпал он проклятиями, сонно топая к телефону. Антон проснулся почти сразу, после ухода Артёма. Сонно покрутился, рукой осторожно пощупал место, где предполагаемо должен был быть Тёма, но почувствовал лишь остывающую, некогда нагретую телом, ткань. «Значит недавно встал», – подумал Тон, поплотнее закутавшись в одеяло. С утра было как всегда зябко, точнее даже холодно – везде, где не было одеяла. Даже нос замерз, хотя Антон был уверен, что в комнате очень тепло. Просто обычное влияние утра. Завернувшись в гусеницу, Антон хотел продолжить спать, но, как оказалось, спал он долго и из-за этого слишком хорошо выспался, но дрёма все равно накатывала, поэтому он продолжал валяться, а из-за окружавшей всё вокруг тишины, услышал негромкий разговор Артёма, и, движимый интересом, попытался различить, что он там говорит. – Скажи мне, что ты звонишь просто так, поболтать... – с надеждой прохрипел. – Мы с тобой не в таких отношениях, – хмыкнули жизнерадостно на том конце провода и будь Тёма ведьмой, невидимый собеседник непременно получил бы порчу. Смертельную. – Но у меня хорошие новости, вот угадай, где я? – Что за угадайка с утра пораньше? – вздохнул устало парень. – Уже двенадцать, придурок, – заржали в трубку, оглушив несчастного, самого больного в мире человека, – Ну ладно, один хрен суп с тобой не сваришь... "Я бы поспорил" – пронеслось у Артёма в голове при упоминании супа. – Так вот, чего звоню-то..., возьми моего племянника на пару дней, а? – Ты ёбнулся что ли? – опешил парень, едва не выронив телефон, – Я даже имени твоего настоящего не знаю, а ты хочешь сбагрить ребёнка чужому человеку? – Во-первых, я знаю твоё настоящее имя и адрес – этого достаточно, чтобы если что отомстить за смерть племянника... – Ты сумасшедший? – серьёзно и прямо спросил он, почему-то с наездом смотря на аквариум. – Блин, да я уже всех, кого мог обзвонил, а мне в Саратовскую надо, писец как надо, Тёма-а-а. – Предки его где? – Нетути — это, во-вторых, и в-третьих, школа-интернат эта его ебучая на карантин закрыта. – Я тут вообще-то тоже болею, и сосед мой тоже болеет. – Сосед или парень? – деловито и заинтересованно уточнили на том конце. – Извращенец, сосед, говорю же. – Втроём веселее! – заверили его. – А хорошая новость-то какая? – У Никиты – моего племянника, вторая ступень посвящения, можешь скинуть на него какую работёнку. – У меня уже есть помощничек, и он удовлетворяет все мои... – Рад за вас, – вновь заржал собеседник, – Я подъеду к вечеру, мы ещё до Москвы даже не добрались... Кстати, одолжишь тот револьвер дедов? – Ты что, в сару на оборотня собрался? – При встрече, заюш, – на фоне послышался грохот и торопливое – Чао! – Ага как же, при встрече... Унесёшься и ни черта не скажешь. Блин. Ребёнок… Антон почти не разбирал слова, так как Артём был далеко, но по интонации всё равно понял, что разговор ему не нравится. И то, что это не новый заказ, понял тоже. Возможно, кто-то из знакомых, а может из не очень любимых родственников. Сонливость смело напрочь, поэтому Антон решил вставать – Какой ещё ребёнок? Что-то случилось? Инопланетное вторжение, атака голубей, от тебя кто-то залетел? – выдал торопливо Антон, заглянув в комнату соседа. – Сплюнь, дурак, – театрально ужаснулся Тёма и откинув телефон на смятую постель, обернулся к Антону, – Лучше бы инопланетяне, вот реально. Передернув плечами от холода, он не стал кутаться обратно в одеяло и прошёл к двери, задев не специально Антона: – Кофе-кофе-кофе, мне нужен кофе! – протараторил он, зацепив того за локоть и потянул в коридор, – Ты не знаешь откуда этот ебучий холод? Антон хотел сначала отдать свое одеяло полностью Артёму, но передумал, так как холод вернулся – неприятный и липкий – стоило хоть немного раскутаться. Пошёл за соседом, а подойдя накрыл его одним концом одеяла, положив руку на плечи. Выглядело так, будто Антон Артёма немного приобнимает. – Я согрею Вас, моя королева. Так что там опять за секретики? – Мой рыцарь в сияющих трусах, – хохотнул Артём, но, малость опьянённый теплом, из объятий не рыпался. – Видишь ли, наш с тобой не в меру охуевший коллега решил, что безнаказанно может делать из нашей квартиры детский сад, – пожаловался он с подчеркнуто грустным выражением лица, – Обещал два дня, но у него либо реактивный плащ, либо метла, летающая... Вечером припрутся. Тош, я не виноват, честно! – Сам ты в сияющих трусах, я вообще-то штанах!!! – Тон подёргал свои домашние штанишки в желтую клетку за край. – Так всё-таки у вас есть чатик в ватсапе? А мне сказал, что один-одинёшенька... врушка. Антон сделал обиженное лицо, но отходить от Артёма, обрекая его на смерть от обморожения, не стал. – И вообще, зачем тебе за кем-то присматривать? Надеюсь, это за деньги... – Да нет никакого чатика, у нас просто есть номера друг друга, и то... Не каждого. Это вот мудло каждый раз с нового звонит... Обречённо уронив голову на чужое плечо, он продолжил жалостливо говорить: – Ну вот потащит он ребёнка на охоту, ребёнка съедят, а мне с этим жить? – Зачем он меняет номера телефонов, из-за магических тварюг, у которых нет телефонов? Антон подтолкнул Тёму в сторону кухни, двигаясь, как сломанная вагонетка. – Кстати о еде, пойдем попробуем твой супчик, за одно согреемся. Да и по твоей вине, что ли, этого ребенка сожрали бы? Плюс почему с ним сидишь именно ты... мы? Тем более, раз есть другие. Нашел бы какую сиделку в конце концов. – Потому что все остальные его уже послали нахуй, а я не умею говорить нет? Артем послушно двигался, куда направили, придерживая край одеяла, отказываясь даже мельком покидать тепло, но всё-таки пришлось отлепиться от Антона, чтобы включить греться и плиту, и чайник. – Можешь высказать ему лично всё, что ты думаешь о дурацких сменах телефонов, бросании детей на незнакомцев и обсудить общий чат, который ты можешь открыть и возглавить... – Не хочу я чатик, ты сам про него ночью упомянул! Может не будем ему открывать? Артём, учись говорить «нет»! – Антон залип на кипящий чайник, – Да что вообще происходит с самого утра? Ну ладно, утро мы проспали, с самого полудня! Я не хочу детей, и я не хочу ни с кем сидеть, у меня с ними плохие отношения! Может убежим куда-нибудь в лес? Хотя, это уже было. Пошли в кино и останемся там жить? От неясной ситуации хотелось убежать и в кутающемся в одеяло Антоне вновь проснулась истеричка. – Тшш, – мягко протянул Артём, положив ладони на щёки Антона, успокаивающе и привлекающе к себе внимание истеричного парня, – Смотри на меня и дыши, все хорошо. Притянув ближе за голову и ткнув в себя, как в подушку, погладил по голове. – Вторая ступень — это лет семь, может восемь... Не совсем мелкотня, думаю уже не будет с криками носиться. Да, наверное, лет восемь... Лично я в десять уже мог оставаться на неделю дома один. – У-у-у! – изобразил Антон рыдание, опустившись на мягкий уголок и уткнувшись Артёму в живот. Уже не первый раз уткнувшись! Но через пару секунд лжерыданий повернул голову на бок, чтобы было удобнее говорить, не прерывая приятной ласки. – Что за ступени? И лет восемь звучит не очень круто.... – Он тоже в наши игры с монстряшками посвящен, – пояснил Тёма, запустив в крашенные волосы пальцы и поглаживая кожу головы подушечками пальцев, – Формально, в кругу семьи проводятся теоретические экзамены... Нет никакого официоза, просто опытные товарищи хотят убедиться, что их потомка не сожрут по тупости последнего. – Жуть какая... кстати! Я же тебе сейчас типа помогаю, но дуб дубом, мы будем это как-то исправлять? – Найду свои записи, отдам – будешь учить, – чуть подумав, ответил Тёма, перебирая антоновы волосы, – Есть еще пара рукописных книжек... Мировая проблема, а теоретических источников знаний ни хрена нет, понимаешь? Антон задумчиво пялился в окно, смотря на сливающиеся друг с другом капли дождя на стекле и серое небо, а потом дернулся, опомнившись: – Кстати! Совсем забыл, я там у Марка свои краски стащил. Покрасишь меня? Не знаю в какой только... вернуть тёмные или оставить светлые? – Я бы не стал доверять себе такое ответственное дело, – слабо улыбнулся парень, – Я никогда не... Но если очень надо, то... я попробую? – Я спереди сам покрашу, не ссы, а сзади просто посмотришь, что я не докрашу и поровнее распределишь краску... да, думаю, лучше будет браться за чёрный, ибо если будем осветлять, то я, с вероятностью в восемьдесят процентов, останусь лысым. Раньше Марк красил, но он всё ещё до чёрта занятой. Ладно, разберемся, не сейчас же? Вообще, я жрать хочу, – Антон поднял глаза на Артёма, немного толкнув того в сторону плиты, – Давай-давай, готовь! И, поднявшись сам, оставив одеяло лежать на стуле, потянулся доставать кружки, слегка задев Тёму боком, чтобы начать заваривать себе кофе, а Артёму... – Чай или кофе будешь? – Кофе, – хмыкнул Тёма, выдвинув ящик с приборами и взявшись за половник, помешивая суп и добавил: – С молоком. Тёма обожает молочные продукты, молоко может пить стаканами, молочная наркомания — это про него. Взявшись за нож и упаковку нетронутого хлеба, вскрыл и нарезал на дощечке, пока суп доходил до кипения. Разлив суп по мискам, Артём переставил их на стол. Взял ложку в руку, кусочек хлеба в другую, испробовал Тёмину стряпню, Антон: – Ну, вполне неплохо. Медальку домохозяйки получить вполне сможешь! – Я тебя сейчас ударю чем-нибудь, – несерьёзно пригрозил Артём, угрожающе держа в руке... ложку, – Если у меня длинные волосы — это ещё ни о чем не говорит, – фыркнул он, пытаясь поесть суп с гордо поднятой головой. – Можно будет сейчас разобрать коробки, найду тебе записи... И затолкать их уже куда-нибудь, от детского любопытства подальше. Трапеза проходила в неспешном уютном темпе с редкими перебрасываниями маловажных реплик. Отпив еще глоток наивкуснейшей ароматной бежевой жижи, Тёма под воздействием неожиданного вдохновения, вышел в коридор с кружкой: – Пошли в зал, хочу тебе одну штуку показать... И направился к гостиной, распахнув двустворчатые двери. Шальной походкой он прошёл мимо дивана к журнальному столику и, поставив на край свою кружку, взялся за верхнюю коробку и опустил на пол. Проверяя пометки на картоне, отставил в сторону ещё парочку и, наконец добравшись до нужной, открыл. – Смотри, – восторженно по-детски пискнул Тёма и закусил губу. На дне коробки, в каком-то ветхом мягком сене располагалась мрачная и тяжелая даже на вид книга, в кожаном переплёте, с красивыми серебряными уголками. Сверху лежали пожелтевшие от времени записки, заметки, какие-то украшения с символами и... кольт. Красивый, как музейный экспонат – холёный и ухоженный. Антон, склонившийся рядом, внимательно осматривал содержимое коробки, витиеватые узоры на переплёте книги, красивый и витиеватый, но малопонятный почерк на пожелтевших листках. Это все и правда выглядело, как сокровище, сложенное в обычную картонную коробку. Последним он заметил кольт – сначала восхищенно осматривал оружие, но через секунду перевел удивленный взгляд на Артёма: – То есть ты застрелить его решил? Вот прям на лестничной клетке? А тебе не кажется, что это уже немного... слишком радикально? – Дурак что ли? – тут же всполошился Тёма, но через секунду рассмеялся, – Если бы всё было так просто... Иногда мне кажется, что он самый ужасный монстр на свете... Серьезно, я видел его раза три за последние пятнадцать лет и этот козёл вообще не стареет, понимаешь? Надо его отваром вербы сбрызнуть... – хихикнув, он достал кольт и раскрыл магазин. – Черта с два бы я его отдал, конечно, но оборотень – реально большая угроза, – вздохнул он и закрыв магазин-барабан обратно, сунул в руки Антона, – На, не заряжен. Открыв соседнюю коробку, он показал баночки с порошочками, похожими на порох, маленькие старинные весы с грузилами, металлические инструменты и непонятная лабудень для изготовления патронов. – Мы что, в Сверхъестественном? Антон повертел кольт, внимательно осматривая начищенные серебряные бока. Попытался тоже, как и Артём, открыть патронник, но у него ничего не вышло, поэтому он бросил эту затею, опасаясь что-то случайно отломить дорогому оружию. Продолжая держать в руках, нагнулся, чтобы лучше рассмотреть всякие баночки: — Это для пуль? – Да, – кивнул Тёма, бесцельно перебирая руками запечатанные баночки, – Начинку можно сделать разную. Дедушка, когда был жив, всегда имел в запасе на любой случай комплекты патронов. Я, по каким-то непонятным мне причинам, не умею этого, просто не получается. Сварить кастрюлю чудодейственных отваров? Да без бэ, а как пульки, так всё из рук валится. Как проклятие какое-то, – вздохнув, он хитро глянул на Антона, – Если разберешься в записях деда – всё твоё. Аккуратно отодвинув записи о кольте, Артём достал увесистую книгу: – Но сначала тебе надо изучить вот это – если будет что-то непонятно, я всё объясню. С ноткой официоза протянул в две руки книгу, которая реально была тяжёлой. Хотя интерес в глазах Антона и не пропал, но теперь пугал объём предполагаемой работы – всё-таки книжка была довольно увесистая, а почерк на листках – малопонятным. И всё же чувствовалось предвкушение – как перед сложной, но жутко интересной работой. Антон ухмыльнулся: – Кажется такими темпами придется бросать универ! Антон отложил кольт обратно в коробку, теперь обратив уже всё внимание на книгу. – И что же тут? Азбука для маленьких охотников за привидениями? — Это хорошо, что ты такой воодушевленный, – хохотнул Тёма, закрывая коробку с кольтом, – Где-то на водниках тебя начнет тошнить. Подхватив свою кружку, он сделал глоток уже остывшего кофе с молоком... Посмотрел во внутрь кружки, пожал плечами и продолжил пить, направляясь к двери: – Где-то у меня был теплый халат, – пробубнил он и прошёл в свою комнату, прямиком к шкафу. Тёплый махровый халат длиной до щиколоток нашелся в платяном шкафу. Натянув его на себя, но не найдя от него пояса, вздохнул и оставил распахнутым, хотя бы спину и открытые руки греет. – Тош, пояс увидишь – дай знать, я эту падлу постоянно теряю – кто придумал оставить халат без этих штук, как их? Петли? Чёрт его... Вернувшись в гостиную, он прошелся взглядом по коробкам и вздохнул: – Они не влезут все в каморку... Запихнем на шкаф? Шкафы. Поставив несколько коробок друг на друга, подхватил и пошлёпал в коридор, между проходом в кухню и прихожей открыл неприметную дверь, захламленную уборочным инвентарем. Пристроил аккуратно коробки у стены и потопал за остальным. Антон, конечно, в стороне не остался. Он с энтузиазмом взялся за коробки и по случайному стечению обстоятельств первая же и оказалась невероятно тяжелой. Блондин предположил, что она забита книгами, но лезть и узнавать наверняка не стал. – А почему всё по коробкам? – полюбопытствовал парень, выйдя в коридор со своей ношей, — Это выглядит как бесконечный переезд. – Ну как тебе сказать, – стушевался немного Артём, качественно утрамбовывая коробки, – Когда последнего родственника не стало, я очень сильно психанул. Когда твоего последнего родного человека убивает бездушная голодная тварь, невольно задумываешься на кой оно всё... Выдохнув и подхватив в коридоре коробки, стоявшие у обувной полки, он немного перевёл дух. – Тогда-то я и запихал все в коробки, наивно думал, что могу всё это бросить... Я говорил, что бывших рожденных охотников не бывает? Вот и у меня не вышло. Направившись в комнату, он подцепил у компьютерного стола кресло и подкатил к шкафу. – Надеюсь, не шлёпнусь... Встав на кресло, дотянулся до верха и запихнул на край коробку. – Кстати, это твоя комната была захламлена всем этим барахлом, видишь – какой никакой, а плюс. А так запихнул вот и гостей можно позвать, Марка, например. Спрыгнув на пол, он устало выдохнул: – Кажется я приврал, когда говорил о замечательном самочувствии, я бы обратно в постель завалился. Может переспим? В смысле... Часа два-три у нас есть, можно вздремнуть немного. Антон было хотел горячо поддержать соседа, но видимо они как-то чересчур много времени потратили на обед, разговоры и уборку, потому что именно в этот момент раздался дверной звонок. Нахмурившись, Тёма протянул: – Не понял... И направился в прихожую. – Дарова! – в квартиру ворвался ураган, стоило замку в двери щелкнуть. Тёма даже не успел потянуть ручку вниз, как дверь уже распахнулась, являя высокого, стриженного под ёжик парня в плаще и тяжёлых берцах. Ворвавшись, он подхватил Артёма под мышки и поднял: — Вот это ты вырос, умереть не встать! В последний раз совсем соплёй тебя видел. О, а это твой красавчик? – Мой ученик... – задушено пискнул Тёма. – Кхем, – следом за шумным гостем вошел молоденький парнишка лет пятнадцати, – Приветик. – ...ты же говорил ребенок? – удивленно и тихо уточнил Артём. – Ну да, – хмыкнул охотник, тиская коллегу в крепких мужских объятиях, – Мой племянник, через три пизды колена, но все-таки мой...Никита, знакомься. – Он как-то большеват для нянек... — Это только на первый взгляд, – заверил его мужчина.