Утешение предателя

Назревает день решающей битвы между Манджи-Канто и новыми свастонами. Перебирая бинты, Сенджу думала, что все это — бред. С одной стороны она знает, за что сражается, а с другой — мало верит в успех. Какие бы розовые очки не застилали взор — они рано или поздно разобьются об один коронный удар Манджиро Сано. Он действительно силен. Дьявольски силен. Ещё в детстве пугал пустотой своих засасывающих глаз. Размытых, черных с примесью серого, как конопляный дым. К слову о дыме — в нем и задохнуться не грех. Опустив полоски бинтов на комод, Сенджу раздраженно открыла окно и гневно обернулась к курящему на диване мужчине. — Ты можешь дымить на улице, в спортзале или дома, но нет, ты пришел ко мне. Это какая-то издёвка? Вакаса не смотрит на нее даже — лишь испускает изо рта новый клубок дыма. Неприятный, горьковатый запах въедается в мебель, оседает на подкорках сознания и раздражает, боже мой, как раздражает. Сенджу массирует виски и приспускает школьную юбку. Она давно привыкла к присутствию Вакасы. Он следует за ней с детства незримым призраком. Ей сложнее представить свою жизнь без него, чем с ним. — На улице, в спортзале и дома — нет тебя. — Как романтично, — фыркнула она, оставшись в нижнем белье. Разгладив школьную форму, аккуратно сложила ее в шкафчик. — Мне не нравится, что твоя байкерская одежда такая откровенная, — вдруг укоряет он. — Да ну? А мне не нравится, что ты — предатель. Сенджу насмешливо вскидывает бровь и усаживается прямиком на его колени. Тушит сигарету о тыльную сторону его ладони, выжигая маленький круг на коже. Он морщится, но не возражает. Терпит, словно так и должно быть. Словно принимает наказание, чувствуя вину. Она не довольствуется тем, что причиняет ему боль. В ней никогда не было гнилого садизма. Сенджу щелкает зубами и, отложив сигарету, льнет к его обнаженной груди. Прохладный ветер обдает нагое тело потоком, напоминая о том, что сейчас — далеко не лето. Мурашки вдоль рук, теснее объятия. — Где мое «прости, что не сказал» и «прости, что принял такое важное решение, не посоветовавшись с тобой»? Ну и как я должна буду сражаться против тебя, скажи мне на милость? Она бездумно перебирает пальцами его длинные волосы, собранные в тугой низкий хвост, и едва ли не хнычет от тягучего неудовлетворения внизу живота. Он ведь даже не стремится утешить ее, подбодрить. Сколько она помнит — он был честен с ней, и она это ценит больше, чем показывает. — Вака, ты просто идиот, — жалуется она, обиженная его молчанием. Хоть и понимает — сказать ему нечего: дело решенное. Пьяные объяснения, крики и слезы колесо прошлого назад не повернут. — Я думала, что принцесса, ведь ты меня так называл. Думала, что все смогу просто потому, что я девушка, получившая признание в мире мужчин. Но все не так просто, как казалось раньше. — С чего тебя вдруг потянуло на откровения? Она ёрзает на его коленках, пока он целует ее в висок — первое проявление нежности за последнее время. Тяжёлое время. — В такие ночи даже Луна должна быть откровенной. — Но сейчас не вечер. — Верно, — соглашается она и тянется за поцелуем. — До вечера ещё далеко. В жилах стынет кровь, электрический разряд покалывает пальцы ног. Вакаса всегда пылал подобно огню. Ему не нужно было рваться напролом; она бежала за ним, чтобы успеть, но он подхватывал ее каждый раз, когда у нее что-то не получалось. Садил на свои плечи, позволяя взирать на мир с высоты своего роста. — Ты мог бы не идти за ним, правда, — невпопад меж поцелуями лепечет она, уткнувшись носом в его плечо. — Мы проиграли, — он оглаживает ее острые лопатки. Руки у него холодные, обжигающе холодные. — Я думаю, это мой долг. — Пожалуйста, замолчи. Долг ничего не стоит. Ты сделал это, чтобы защитить меня. Мог бы прямо это сказать. — И польстить твоему самолюбию? — поглаживания сменяются похлопываниями, словно она ребенок, не получивший желанную игрушку и искавший приюта. — Нет уж, помилуй. — До чего вредный, — она прикрывает глаза, чувствуя, что ее накрывает сон. — Будто от тебя убудет. Зевок и уютные руки, накрывшие ее, словно кокон. Все решится завтра, а сегодня только ветер, интимное тепло и его успокаивающее сердцебиение. Сердцебиение предателя.