Васильковый демон

Торжественное воскресение прошло, как всегда, великолепно. На удивление, новая конфессия придерживалась праведных норм куда строже, чем Нокфелливская община отца. От количества дел Трэвис даже начал забываться о прошлом, о видениях, о васильковых глазах из снов… В принципе, список вещей, которые перестали иметь значение можно было составить обширный. Мерными шагами мужчина расхаживал по церкви, проверяя всё ли в порядке и чисто. Обычно это делают специальные люди, но в праздник, даже такой кремень, а именно так часто высказывались о нём новые последователи, как Фелпс, не мог оставить людей с семьями работать. На стенах мирно горели толстые свечи золотистым пламенем, а в воздухе еле заметный аромат старых книг. Оставалось проверить ещё ряды скамеек из тёмного дерева и произнести вечернюю молитву. Мусора не было — посетители были искренне верующими — никогда не смели сорить в священных залах или как-либо ещё осквернять Бога. Иконы повсюду твёрдо призывали к себе. Он не стал сопротивляться зову. Сел на колени, не боясь испачкать штаны и испортить стрелки на них — пол всегда чистый. Чётки поднесены к лицу и крепко сжаты между ладонями, пальцы переплетены. Трэвиса трясёт, без звука произносит знакомые слова о спасении и извинениях. Сзади послышались шаги. Звук босых ног об камень, и скрежет железа — цепь от кандалов. Посетите- нет. Он точно знал кто это, но имя не посмело сорваться с языка: слишком страшно. Лишь горбился сильнее. Если сделать вид, что никого нет, игнорировать, то демоны всегда уходят. — Брось это, я знаю, что ты заметил меня — Голос у самой спины. Обжигает шею, как лесной пожар. Только нахмуренные брови в ответ, и произнесённые быстрее священные слова. — Трэв, на меня не работает библейская чепуха, забыл? — Горячие, как седьмой круг Ада , бледные руки поползи по телу, по одежде. Демон не стеснялся проводить по шее, иногда задевая острыми ногтями, по груди, аккуратно заправлять золотые выбившиеся пряди за ухо. — Ты отрастил волосы с прошлого раза? Тебе идёт, только поправить одну деталь, — он рывком разорвал простую резинку, волосы из низкого конского хвоста распались золотом по плечам и спине — Так-то лучше, немного бунта здесь явно не помешало. Трэвис сбрасывает их с плеча и разворачивается лицом к другому. Спина бьётся об стену, штукатурка потом останется на одежде. Рот застыл в оскале, глаза распахнуты широко и дико, как у совы при приближении врага. — Что тебе надо? — Сквозь зубы процежено с трудом. — Трэв- — Не зови меня так! — От мата удержаться трудно, хотелось просто покрыт ругательствами другого, но люди, доверившиеся церкви, новому служителю, давили как камень на плечи. Они ждут лишь лучшего, лишь идеальных результатов и поведения от подающего пример. — Отец Трэвис, Вы же уже знаете зачем я здесь — Сквозь взлохмаченные длинные волосы, ниспадающее на лицо, едва виднелись один глаз, васильковый, и край ухмылки. Лохмотья с трудом скрывали дистрофичную фигуру — было хорошо видно все рёбра, если посчитать, то их там как раз должно быть двенадцать. Выдохнуть практически не возможно; существо приближалось обратно к нему. — Заткнись, я не ебу о чём ты! — Голос предательски задрожал. Делать вид будто без понятия о чём говорит другой всё сложнее. — Почему только на «ты»? Назовите имя — Когтистые руки легли на талию, маленькие и нечеловечески белые на тёмной колоратке. Дышать становилось труднее, воздух будто стал плотнее в несколько раз и больше не мог попасть в лёгкие. Он ничего не сказал, сильнее качая головой. Послышался тёмный смешок. Все свечи резко погасли, внутри стало будто на несколько градусов холодней. — Если Вам помешало, что на нас смотрели сверху, то теперь это только мы. Не бойся — Он ворковал, пытаясь приблизится к лицу Фелпса, но смехотворно низкий рост не позволял сделать это полностью — Скажи это. — Пошёл ты… — Давай же — Вместо это приблизил к себе, потянув вниз за ворот; они практически соприкасаются в поцелуе, но вместо этого остаётся немного места, демон лишь шепчет. Сил сопротивляться больше не было, кости будто обмякли. И несмотря на прошлые слова об уединении, Трэвиса всё равно казалось, что Бог смотрит на него прямо сейчас. — Салли-Фейс… — Демон рывком прижал их губы вместе. С прошлого раза ничего не изменилось: у Сала всё так же нет части рта, и он пытается компенсировать это языком, исследующим и сводящим с ума. Небольшие клыки прокусили нижнюю губу, вызывая у него лёгкий стон, Салли только прилизывал её, вкус железа отлично контрастировал со святым духом места. Когда дышать было уже невозможно, Фелпс оторвал их друг от друга, хотя полоска слюны вперемешку с кровью всё равно соединяла их. Израненное лицо нашло себя уже у тёмной шеи, прикусывая и оставляя за собой следы и лёгкие вздохи, пока ловкие пальцы уже поглаживали выпуклость сквозь брюки классических штанов. Руки обмякли вокруг тела — бесполезные и слабые. Так же как и Вера — бесполезная и слабая. Трэвису всегда казалось, что у него всё схвачено, всё под контролем. А потом случалось это. Его каждый раз прижимали к стене, заставляя принять неприятную правду. С помощью укусов, ударов кожу об кожу, от удовольствия, из-за которого невозможно думать. Транс неожиданно закончился, когда по непокрытому члену деликатно, даже скорее играючи провели. Из рта ненароком вырвался стон, а рядом с ухом раздалось хихиканье — Сал уже успел расстегнуть штаны и стянуть боксеры с Фелпса, сейчас они лежали кучей у ног. — Ты- Договорить не успел, взвизгивая от резкого и болючего укуса в ложбинку между шеей и плечом. Область приятно заболела и запульсировала в такт быстро бьющегося сердца. — Трэвис, ты слишком много говоришь — На ухо подуло обжигающее дыхания, в голосе прямо слышалась ухмылка. Палец дразняще рисовал круги по щели, из которой всё больше и больше вытекало предэякулята. Наконец Сал перестал дразнить, заменяя лёгкие прикосновения на нечто похуже — на сомкнутую вокруг члена руку и медленное вождение по нему. Спина немного выгнулась, а зубы стиснулись, пропуская лишь тяжёлые выдохи и скулёж. Очень быстро темп стал невыносимым, одновременно и слишком много и слишком мало. Трэвис попытался толкаться тазом вперёд, только бы ускориться и наконец-то закончить. Но его быстро остановили, сильнее прижав бёдра к стене. Контроля — нет, ни над своими действиями, ни над действиями другого. Практически как во времена юношества, но в отличие от прошлого, сейчас нет и высоких ожиданий. На глаза навернулись небольшие слёзы, когда его втянули в ещё один поцелуй, более мягкий и накалённый. Губы нежно сталкивались друг с другом, пока, дрочащая рука ускорилась. Хлюпающий звук кожи, трущейся об кожу, эхом слышались по всей церкви. Если бы кому-нибудь срочно понадобилось бы помолиться или выговориться пастору уже поздним вечером и он бы вошёл внутрь, то определённо понял бы ситуацию правильно. Но, удивительно, понимание этого вызывало жгучие капли волнения и желания в животе, затягивая узел удовольствия сильнее. Трэвис резко кончил, белые, полупрозрачные нити испачкали чистую до этого рубашку. Тело дрожало, как будто всё до этого заняло слишком много энергии, и тело сейчас осталось обессиленным. — Отличная работа, Отец Тревис — Последним слова, достигшие его, перед тем как мир обратился чёрным.