Трофей

Белые Шрамы не явились на Ваал с пустыми руками. Они привезли с собой сувениры — оружие с Чогориса, музыкальные инструменты и, конечно, трофеи. Один из этих трофеев возвышался сейчас прямо перед Сангвинием, а тот попеременно смотрел то на брата, то на четырёхметровое чудовище на постаменте. Существо напоминало скорее терранских элефантов, и то весьма отдалённо, однако Белые Шрамы называли его «ужасной лошадью». Точно так же, как Космические Волки полагали всё, у чего имелись зубы и мех, волками, даже если оно было сродни шерстистым носорогам, чогорийцы имели привычку называть лошадью всё, на чём можно было ездить. Шестиногая тварь с серой кожей была сверху покрыта бронёй из толстого синеватого хитина, на её шее вздымался роговой гребень, а узкая вытянутая морда наводила на мысли о насекомых. Тем не менее, синекожие ксеносы с джунглевого мира использовали существ для верховой езды, и весьма успешно. По крайней мере, Белым Шрамам понравилось с ними сражаться. — Они дрались храбро, и это была хорошая охота, — заключил Хан довольно краткое описание этой кампании. Вернее, хороший ксеноцид, мысленно поправил его Сангвиний, но вслух этого говорить не стал. Вместо этого он обнял брата крылом. — Готов поспорить, тебе понравилось ездить на этих зверях. Излишне было спрашивать, пробовал он или нет. Само присутствие монументального чучела среди трофеев без слов свидетельствовало, что, конечно же, пробовал. — Не особенно, — усмехнулся Хан. — Слишком много ног. — Хотел бы я взглянуть на тебя верхом на этой штуковине. — О, проще простого. Размеры чудовища стали особенно заметны, когда Хан приблизился к нему вплотную. Даже без постамента, на котором смонтировали каркас чучела, оно бы возвышалось над примархом. А ведь в том было два человеческих роста, не считая той конструкции на макушке, в которую он собирал волосы. Взявшись за хитиновый гребень на шее твари, он просто сделал мах ногой — и без малейшего усилия запрыгнул на бронированную спину. Сангвиний отступил на шаг назад, любуясь открывшейся картиной. — На таком создании мы поместились бы и вдвоём, — заметил он. Брат приглашающе похлопал по хитиновой броне на спине чучела. — Так присоединяйся. Сангвиний вздохнул. — Боюсь, мне далеко до твоего искусства. Он расправил крылья и взмахнул ими, лишь немного оттолкнувшись от пола. Следующим взмахом крылья подняли его на уровень спины чудовища, куда он и приземлился, усевшись боком на покатый круп. Хан развернулся, непостижимым образом перекинув ногу через высоко поднятую шею существа. В его глазах поселился озорной блеск. — Во имя неба, стоило привезти эту штуковину на Ваал, просто чтобы увидеть тебя верхом на ней. Сангвиний рассмеялся. — Могу сказать то же самое, — произнёс он. — Только, умоляю, не рассказывай об этом Льву. Теперь они рассмеялись вместе. Сангвиний сложил крылья, поудобнее устраиваясь на хитиновой броне. — Итак, — произнёс он, бросая на брата лукавые взгляды, — правду ли говорят о чогорийцах, что те могут дни напролёт есть и спать, не сходя с седла? — Абсолютную, — с напускной серьёзностью кивнул Хан. — И есть, и спать, и всё остальное. — О, Трон, всё остальное? В самом деле? — Кочевник из Великой Пустоши может делать в седле абсолютно всё, клянусь тебе в этом. Сангвиний в задумчивости провёл пальцем по губам. — Так байки о том, что вы занимаетесь сексом, сидя в седле — чистая правда? Серьёзное выражение слетело с лица Хана как пыль, подхваченная порывом ветра. Он рассмеялся снова. — На самом деле, для этого мы обычно всё же спешиваемся. Но если выхода нет — да, это возможно. — Не могу поверить в правдивость таких заявлений без серьёзных доказательств. — Так сядь немного ближе. Повинуясь, Ангел подвинулся вперёд, ближе к скрытой под хитином холке чудовища. Хан развернулся, усаживаясь верхом задом наперёд, лицом к брату. — Итак, насколько же серьёзных доказательств ты желаешь? Сангвиний улыбнулся в ответ. — Самых серьёзных. — О, тогда жаль, что эта штука не может скакать. Тебе понравилось бы. Ангел придвинулся к брату и обнял, прильнув губами к его губам. — Я не сомневаюсь, что мне и так понравится, — прошептал он. Поцелуй вышел долгим, а потом Сангвиний спустился ниже, лаская губами доверчиво подставленную шею. Кончик языка очертил линию, где бьётся пульс. Хан в ответ обнял его, запуская пальцы глубоко в мягкие перья. Ангел тихо застонал от удовольствия. — Сядь верхом, вот так, — подсказывал Хан, помогая брату усесться. Расстегнув одежды на себе, он затем поднял для удобства длинный подол одеяния Ангела и тут же скользнул под него рукою, лаская пальцами отвердевший член. — Есть, правда, одна проблема… — Нет никакой проблемы, — отозвался Сангвиний, взмахом руки подзывая сервочереп. В тонких манипуляторах тот нёс лампадку с благовонным маслом. — Не считая скользкого хитина. Усмехнувшись, Хан поцеловал его снова и обмакнул пальцы в тёплое масло из похищенной у сервочерепа лампадки. Ангел обнял его за плечи, шумно выдохнув, когда скользкие пальцы проникли в его тело, осторожно растягивая. — Глубже!.. — прошептал Сангвиний, теснее прижимаясь к брату. — Ещё. Джагатай, пожалуйста… — И это про меня говорят, что я вечно спешу? — усмехнулся Хан, словно нарочно медленно продвигаясь пальцами вглубь. Ангел застонал, крепче стискивая его в объятиях. — Брат, я прошу тебя… — Только если просишь. Хан откинулся назад, на высокую шею чудовища. Подхватив Сангвиния под бёдра, он приподнял его над собой — а затем медленно, словно ещё сомневаясь, начал опускать на свой член. Сангвиний вскрикнул от удовольствия, выгибаясь в его руках. Крылья инстинктивно раскрылись за спиной, могучим взмахом поднимая его вверх, а потом опуская снова. Острые уколы наслаждения прошили его тело, срывая с губ новый стон. Взмахи крыльев делали движения резкими и порывистыми. Он чувствовал приятную полноту, когда внутри всё растягивалось, по мере того, как опускался всё ниже с каждым новым взмахом крыльев. Создавая примархов совершенными во всём, Император наделил своих сынов гениталиями под стать росту. Джагатая, однако, Он посчитал нужным одарить больше остальных. И Сангвиний в полной мере одобрял замысел Отца каждый раз, ощущая член брата внутри себя. Он вновь с силой взмахнул крыльями, поднимаясь высоко вверх, и расправил их, плавно опускаясь. Шумное дыхание возбуждённых братьев и жаркие стоны наполнили трофейный зал. В сравнении с Ангелом, Хан был более сдержан в выражении чувств. Он прикусывал губы, иногда — усы, доводя наблюдающего за этим Сангвиния до восторженного экстаза, как будто всего остального было мало. Он вскрикнул лишь однажды, на пике наслаждения, и Сангвиний почувствовал, как в его нутро изливается горячее семя. Он потянулся рукой к своему члену, скрытому сбившимся подолом длинного одеяния. Всё ещё тяжело дыша, Хан перехватил его ладонь и нежно сжал член в кулаке, исторгая из груди Ангела новый стон. Другой рукой он всё ещё поддерживал Сангвиния под ягодицы. Под его ласковыми прикосновениями тот, не сдержавшись, кончил тут же. Отголоски удовольствия ещё блуждали по телу, когда Хан спросил, лукаво улыбаясь: — Так что, брат, достаточно ли серьёзным было доказательство? Сангвиний улыбнулся, расправляя крылья. — Весьма серьёзным, — признал он. — И чрезвычайно глубоким.