Да чтоб ты сдох, Фрэнк Айеро!

Фрэнк не появлялся неделю, и Джерард изнывал от чувства вины и неконтролируемой тревоги. В первый же день он предположил худшее: перед глазами стояли видения заливающей кафельный пол крови; пустых, тускло отсвечивающих фольгой блистеров; бесчисленное количество скользящих узлов. Майки на его сбивчивые бредни только фыркал, подливая ещё коньяка в кружку Джерарда, где от кофе уже не осталось даже запаха; и сказал, что Фрэнк, в отличие от его разгильдяя-преподавателя, в понедельник был на репетиции, но отпросился на две последующие. Отпросился, ведь там точно будет Джерард. В среду довольный Рэй заявился в гараж с новыми струнами и, как ни в чём ни бывало заявил, что ходил за ними вместе с Фрэнком, которому тоже вздумалось обновить свои. В четверг Мэй угостила Джерарда кофе в своём кабинете, и её начальник умилённо рассказывал о том, как чудесный мальчик Фрэнк забегал занести подписанное ректором освобождение и даже любезно сыграл пару песен его молодости, растопив чёрствое секретарское сердце. В пятницу Джерард отправился к Мэй с требованием предоставить ему адрес Фрэнка. Та в ответ потребовала коробку конфет с ликёром и, получив согласие, налепила Джерарду стикер на полу распахнутого пальто. *** На кухне до ужаса уныло капал кран. Джерард сидел за столом перед кружкой остывшего кофе и правил конспект. Вернее, правил полчаса назад. Теперь же он просто бездумно вертел в пальцах карандаш, пялясь на своё отражение в потемневшем окне. Над его головой в стекле жёлтым горела лампочка. Карандаш вылетел из пальцев и, ударившись о противоположную стену, покатился по столешнице. Джерард встал за ним и задел рукой деревянную подставку с ножами. Взгляд его упал на большие кухонные ножницы. *** Джерард отрешённо проследил как последние чёрные волоски уплыли в слив раковины и только потом поднял глаза на зеркало. Не то что бы он обрился налысо: волосы всё ещё касались плеч, но чёлка больше не лезла в глаза. Он выключил в ванной свет, кинув ножницы на стиралку, и на ходу стянул футболку. Уже обувшись, Джерард вспомнил кое о чём, и прямо в кроссовках побежал в спальню. *** Вахтёрша мельком глянула на сутулого парня в чёрных скинни и кожанке, и снова уткнулась в цветастую разваливающуюся книгу. Джерард потопал по бетонной лестнице, отрешённо вчитываясь в надписи: маркер, краска; что-то, нацарапанное гвоздём. В старом общажном крыле было откровенно стрёмно: в коридоре второго этажа тихо звенели люминисцентные лампы за желтоватыми плафонами, и истёртый на швах линолеум местами просел. В конце коридора свет не горел. Джерард пошёл мимо дверей, чутко прислушиваясь к непривычной тишине: половина комнат пустовала, другая половина была заселена весьма сомнительными личностями, которых не захотели видеть в новострое по таинственным причинам. Джерард подумал, что сейчас бы тоже скорее поселился тут, подальше от цивилизованного общества. Он остановился перед деревянной дверью двести тринадцатой и замер, не решаясь постучать. Руки одеревенели и в горле пересохло. Что ему сказать? «Извини, я был не прав»? «Между нами возникло досадное недопонимание»? «Ты тоже не подарок»? Джерард досадливо поморщился и отогнал шаблонные фразочки подальше. Он неимоверным усилием занёс руку, глубоко вдохнул и уже собрался коротко постучать, но дверь открылась сама. На пороге стоял озадаченный Фрэнк с электрическим пластмассовым чайником в руке. Некоторое время они молча пялились друг на друга, а потом Джерард, всё так же не отрывая глаз от Фрэнка, полез рукой во внутренний карман куртки и выхватил диск. –Ты... Оставил. Вот. – Все те годы, которые он оттачивал своё ораторское мастерство на студентах, разом улетучились. – Оставь... Себе, – Фрэнк специально или не очень отзеркалил интонацию Джерарда и проскользнул мимо него к тёмной части коридора. Джерард, ни секунды не колеблясь, направился следом. – Я долбоёб, Фрэнк, – искренне выдохнул он, шагая в темноту. – Ага, – отозвался тот, не оборачиваясь. – И я зря тебя тогда... В смысле, я был не против, но... – Ага. – Фрэнк... – Ага. Фрэнк дошёл до тупика и хлопнул выключателем, открывая дверь. За ней был старый туалет, стены и пол которого были облицованы мелким коричневым кафелем. Фрэнк подставил под кран раковины открытый чайник и выкрутыл вентиль холодной. Джерард пялился на скорпиона и кусал губы. Он смотрел на низкого парня в растянутом полосатом лонглсливе и вытянутых спортивках, вдыхал его никотиново-эвкалиптовый запах и понимал, что не готов потерять его из-за какой-то нелепой пьяной размолвки. – Я тебе настолько безразличен?.. – обречённо спросил он, до ужаса боясь всё того же равнодушного «Ага». Фрэнк молча закрутил кран, вышел и погасил свет, погружая их обоих в густой полумрак. Они так же молча пошли к его комнате, и эта тишина, вопреки здравому смыслу, вселяла надежду. На пороге оба замерли, и Джерард понял, что если дверь сейчас захлопнется у него перед носом, он будет караулить до утра, как маньяк. – Ну? – поторопил Фрэнк. – Что? – недоумённо моргнул Джерард. – Скажи это. – Сказать? – Ага. Джерад озадаченно молчал, и Фрэнк тепло улыбнулся, отставив куда-то чайник. – Ты мне нравишься, – спокойной произнёс он, запустив испуганно замершее сердце Джерарда электрическим разрядом. – Ты мне... – у Джерарда пересохло во рту. – Тоже... – Ага. – Ага... Пальцы со стрёртыми подушечками сжались на куртке Джерарда, и потянули. В ту же секунду он губами почувствовал металлическое колечко. Деревянная дверь с номером «213» оглушительно захлопнулась, отрезая их от остального мира.