Ладно, помогу

Свет лучей, который просачивается сквозь горизонт становится меньше. Мир вокруг окрашивается в разнообразные оттенки теплых, ярких, сочных цветов, даже трава пылает красным оттенком. Деревья чуть качаются от приятного, летнего ветерка, а сверчки уже скоро начнут концерт. У порога дряхлого дома стоит парень, как бы спрашивая самого себя:«нужно ли?». Нужно. Стук в дверь разносится небольшим эхом по коридору, дверь с тянучим скрипом открывается и на пороге стоит девушка с черными волосами. - Пятифан? Ты что-то хотел? - Помоги - брюнетка опешила от такого ответа. Неужели сам Пятифан, гроза всей школы, да и не только, просит помощи у Полины - довольно мягкой и порядочной девушки. Она прожигала взглядом парня, а после пригласила в дом. Вид открылся на узкий коридор с одной, тусклой лампочкой по середине. В ванной потрескавшееся плитка, зеркало, чуть побитое с боков и умывальник. Кухня не лучше. Полка, которая была наклонена в левый угол, держалась на одном гвозде, протекший кран и содранные, в некоторых частях обои и наконец ваза с засохшей розой. Морозова налила в чайник холодную воду и поставила на газовую плиту. - Ну рассказывай, чего пришел? - спросила скрипачка, параллельно доставая чашки. - Да, понимаешь… тут дело такое… ну женское, вот и спросить пришел, может совет, там какой-то дашь…- Рома говорил это довольно неуверенно и обрывисто, пялясь в окно, за которым уже наступили сумерки. - Ну так не тяни, влюбился чтоль?- она ехидно улыбнулась, а хулиган пытался скрыть свое смущение (бестолку) - Ой, да ладно тебе, Ром, ну правда, представь что я твоя сестра, рассказывай кто она! - Антон… Немая тишина наколяла атмосферу, оба сидели как вкопанные, лишь звон чайника развеял это напряженние. - Ладно - проговорила девушка, наливая кипяток в чашку- помогу я тебе… Заварка наполнила чашку, постепенно окрашивая воду в карий цвет. - Кароче, блять, как сказать…- пытаясь собрать мысли в кучу и сосредоточится , он продолжил- мне просто Тоха то нравится давно и можно сказать я знаю, что чувства взаимны, но… как сказать… сам признаться не могу, смелости не хватает… Тихий смех раздался из уст Полины, а из-за нахмуреного взгляда друга, улыбка не спадала с ее лица. Она завела прядь за ухо и посмотрела на розу. Лепестки опадали, а когда-то ярко красный цвет, превратился в бардовый. - Смотри,- скрипачка взяла в руки розу и покрутила в руках- давай представим, что эта роза- это последствия. Она ждала, ждала, ждала, когда же наконец ей нальют воду. А воды как ты видишь нет, и она завяла…- выдохнув, она взглянула на Пятифана, который походу не сильно догонял. - Я вот к чему клоню, если ты и дальше продолжишь просто любоваться им, то никогда его не добьешься, а он, как и эта роза, устанет и завянет. Глаза округлились и стали по пять копеек, понимание свалилось на голову, как тяжелый груз. Допив чай, парень поблагодарил подругу и вылетел из дома. - Вот что понимание с людьми делает, я ему прям глаза открыла- выключив свет, Полина ушла спать. *** В дверь постучали, блондин отвлекся от разговора с матерью, которая вместе с Олей уехала в город. В глазке виднелась, немного мутный силуэт шатена. - Привет, чего пришел?- Антон немного засмущался, когда по нему бегали глаза Пятифана, явно изучая. Скорее всего это было из-за великоватой для Петрова футболки, которая оголяла прекрасные ключицы, и не очень длинные шорты, а волосы после бани еще не до конца высохли. Рома зашел в дом и не упуская момента погладил по мокрым волосам, немного потрепав за щечку. - Так ладно, мне надо тебе кое что сказать- уши покраснели, а очкарик предвкушал то, что хотел услышать больше всего. Признания. Рома не ошибся, когда сказал, что Антон сохнет по нему. Он наслаждался каждым прикосновением, голосом и смехом хулигана. Надежда. Была только она на данный момент. - «Не тяни резину»- голоса внутри говорили, кричали, подталкивали. - Ты мне нравишься -проговорил он на одном дыхании Тишина, окутала дом, лишь в комнате Петрова были слышны шумовые помехи от телевизора. Уголки губ расплылись на лице блондина, а глаза будто бы стали ярче, а искра промелькнула между ними. Он готов был расплакаться от такого счастья. - Фух! Теперь я!- вдохнув всей грудью, поправил очки парень сказал- Т-ты мне тоже нравишься- хотелось сказать как можно увереней, но что получилось, то получилось Рома приблизился к нежным губам и припал к ним. Воздух нагревался, а пульс участился. Мазолистая рука, поглаживала волосы, чуть оттягивая их. Воздух заканчивался и они не хотя отлипли друг от друга. Смущение настигло парней, а из слегка покусаных губ Антона, через ранку текла струйка крови, которая была слизана чужим языком. - Н-не хочешь сегодня у меня на ночевку остаться, у меня мама с Олей только завтра вечером вернутся? - голосок подрагивал из-за переполняющих чувств. Оскал Пятифана дал сам по себе знать, что они будут делать этой ночью… *** Сквозь деревянную оконую раму дул небольшой ветерок. Опускаясь на колени, блондин ощутил холодок, который пробежался по его телу. Нежная рука погладила через одежду выпирающий бугорок, из-за чего парень сверху облегченно выдохнул. Не отрывая зрительного контакта, нижний стянул боксеры с партнера и дразня провел язычком по всей длине, заглатывая головку. Тяжелое, обрывистое дыхание доносилось из уст Пятифана, пока младший Петров пытался взять член целиком. Очки почти съехали с носа, а на глазах выступили слезы. Ускоряя темп, почмокивания и шлепки становились громче. Шатен взял за волосы подчиненого и начал управлять процессом, от чего блондин немного задыхался. Через некоторое время такого удовольствия, парень излился в горло. Неприятная, липкая жижа стекла по подбородку. Все же Антон положил очки на тумбу, взгляд помутнел, но это не мешало парню. Он приблизился к губам старшего, прося поцелуй. Губы соприкоснулись и языки друг друга сплетались в жарком танце. Отстранившись, тоненькая ниточка слюны перемешанная со спермой образовалась между ними, но через пару секунд исчезла. Рома обжигал своим горячим дыханием шею, оставляя засосы, от чего Антон приглушенно стонал, покусывая нижнюю губу. Прохладные руки заползли под футболку, изучая каждый изгиб тела и сползали вниз к внутренней части бедра. Петров взял инициативу на себя, уложив партнера на кровать и сняв ненужные тряпки, кинув их куда то на пол. Пососав два пальца, он начал растягивать колечко мышц, завораживая своими движениями парня напротив. Выпирающие ключицы манили, хулиган облизнул засохшие губы и приблизился носом к ним, вдыхая и оставляя метки. Движения смущали, но это не было столько заметно, освещение было от одной зеленой настольной лампы, хотя хотелось получше разглядеть лицо партнера. После разминки, Антон пытался принять достоинство старшего, постепенно насаживаясь на него. Послышался болезненный стон и на глазах снова начали выступать слезы, которые с помощью рук убирал второй, иногда поглаживая ягодицы. Руки осторожно двигали бедра блондина вверх-вниз. Слабый темп накалял атмосферу, воздух становился горячее не смотря на плохо закрытое окно. Блаженные стоны и шлепки разносились по комнате, а иногда и удар по ягодицам. Кисть руки легла на возбужденный орган Петрова, лаская его, так как сдерживаться не было сил. Ногти больно царапали кожу, красные полосы и отметки красовались на парнях. Вскрик и белая жидкость испачкала обоих. Отдышка действовала несколько минут, после Петров оказался впечатанный в белую, мокрую простынь кровати. Хулиган надвис над голубоглазым, который до сих пор прерывесто дышал, пытаясь как можно больше наполнить грудь воздухом. Капельки пота стекали по лбу, шее, плечам, животу. Влага подступила около живота, а на языке шатена оставался соленный привкус. Перевернув нижнего на живот, Рома водил членом между ягодиц блондина. Руки сжимали простынку, а тело подрагивало от удовольствия. Грубо войдя на половину, Антон поджал губы, недовольно мыча, но Рома надавив на подбородок, открывал проход двум пальцам в рот. С каждым толчком, пальцы на руках и ногах сжимались, до побеления костяшек, а из уст доносились обрывистые, хриплые стоны. Руки то бродили по телу, волосам, а то сжимали задницу, оставляя синяки. Минут пять блаженства и Пятифан изливается в Петрова, пока тот бессильно падает на мягкую кроватку. Веки стали невыносимо тяжелые, все погрузилось во тьму и сон подступил не заметно для Антона. Мозг прокручивал все моменты в постели, вспоминая сладкие, жалобные стоны, от чего на лице вырисовывалась уставшая улыбка. Рома поглаживал макушку светловолосого и сам улегся рядом, обнимая парня.