Ты — раритет, я — раритет...

      Ёжик вернулся домой только к вечеру, когда золотистый диск солнца плавно опускался за линию моря, окрашивая его в ярко-рыжий цвет. Оно словно погружалось в эту морскую бездну. Ежонок медленно и бесшумно, словно приведение, прошёл к своему столику с кактусами, стоявшему около окна. Теперь он вновь мог наблюдать эту прекрасную картину летнего заката. Яркие лучи, пробираясь в комнату, опускались на её пол, стены, потолок, постепенно поднимаясь всё выше и выше, что вынудило Ёжика зажмуриться и укрыться в тени кактусов, немного опустив голову. К маленькому ежиному носику устремился запах цветов Маммиллярии Акутус.              Ежонок поднял взгляд. Шаровидную, немного неуклюжую форму кактуса, увенчанную острыми иголками, украшало "колечко" нежных розовых цветков. Казалось, что они пытаются создать видимость некой "короны", для своей обладательницы - грозной терновой королевы. Это был первый кактус Ёжика, с него и началась эта странная, но такая любимая им коллекция.       В тот день, день его рождения, Крош появился на пороге с небольшим свёртком в руках. Было видно, что он пытался завернуть подарок покрепче и покрасивее, но вышло так, как это обычно у него получалось. Но Ежонок вовсе не расстроился из-за этого, скорее наоборот, это грело его сердце, что друг старался... ради него. Кролик вручил ему подарок и, раскрыв его, Ёжик увидел то, что меньше всего ожидал увидеть. В маленьком глиняном горочке с землёй, вперемешку с песком, произрастал крохотный кактус, похожий на маленький шарик. Он был не больше косточки от персика. Такой ранимый и беззащитный. "Когда я его увидел, то сразу вспомнил тебя, - сказал тогда Корш. - Такая же маленькая колючка". Кролик часто называл друга Колючкой, но в этом, вовсе не обидном прозвище, было что-то родное, до боли близкое.       Сейчас же кактус сильно подрос и Ёжику, чтобы перенести его во время уборки, приходилось неслабо постараться. Иногда с кактусами помогал Крош и, даже вдвоём, они едва поднимали горшок с растением. Бывшая "персиковая косточка" теперь была больше похожа на дыню среднего размера, только с иголками. Сколько же времени прошло?       Однажды весной Маммиллярия впервые зацвела. Ежонок просто "светился от счастья". На тот момент у него уже было достаточно кактусов, но ни один из них ещё не зацвёл. А как гордился Крош! Он был искренне рад, что именно его подарок первый распустил настолько красивые цветы.       Чуть правее стояла Хавортия Карликовая, похожая на верхушку ананаса. Весьма странное сравнение, но очень точное. Это был один из немногих кактусов в коллекции, которые могли бы радовать хозяина зимой. Растение не было высоким, но его жёсткие треугольные листья выглядели угрожающе. Однако маленькие белые крапинки-бусинки на них, смягчали "характер" этой дамы.       Однажды, когда Крош в очередной раз приходил к другу, то случайно опрокинул горшок с ней. Ёжик тогда на некоторое время отошёл, но когда вернулся, то обнаружил своего друга, сидящего на полу. Кролик в растерянности собирал землю в мешок. Кактус был реабилитирован, но коллекционер до сиз пор хранит разбитый горшок.       Почти около самого окна расположилась Опунция Мелковолосистая, напоминавшая маленького пушистого зверька. Правда сейчас, конечно, она не была маленькой, в коллекции словно вовсе не осталось ни одного маленького кактуса. Да, Ёжик действительно не приобретал новых растений с тех пор как...       Крохи-капельки на глазах собрались-таки в слёзы. Ежонок опустил голову и несколько капель упали на толстый альбом в кожаной обложке. Почему он не на полке, где ему положено быть? Ёжик встал из-за стола, что далось ему с огромным трудом, так как и без того хрупкое тело было изнеможенно, ноги едва его перемещали. Коллекционер аккуратно, словно с некой заботой, стёр капельки с альбома и, взяв его в лапки, понёс к шкафу, где тот обычно находиться.       То, что случилось, уже нельзя изменить, Ежонок никак не мог повлиять на события прошлого, как бы он не хотел, он не мог. Может, поэтому Ёжик испытывал это тяжёлое, невыносимое чувство вины. Ему не хватало недели, месяца, двух, чтобы залечить раны, хотя для него прошло больше времени, намного больше. Казалось, прошла вся жизнь с тех пор, как Ежонок потерял самого дорогого человека, свой раритет. Все в Ромашковой долине тяжело восприняли эту потерю, но никому не было так больно, как Ёжику, никто не мог утешить его просто потому, что не мог понять, не мог принять этого также близко. Все попытки друзей вытащить коллекционера на улицу были безуспешны, лишь иногда он ходил к берегу моря по вечером. Один. Быть может тот, кто наблюдает за ним, прямо здесь и прямо сейчас, сможет помочь ему?* Но ничего, никто не отвечал на молчаливый зов Ёжика, на его крик о помощи.       Неустойчивые ножки Ежонка подломились и он, вместе с альбомом, упал на пол. Коллекция фантиков в миг рассыпалась и разлетелась по комнате. Ёжик же, лишь молча сидел на полу, опустив мёртвый и бессмысленный взгляд на разноцветные бумажки. Из глаз вновь хлынули слёзы. Нет, он никогда не переживёт этого, нет никогда не сможет отпустить друга. Теперь он простил бы ему всё: колючку, разбитый горшок, растерянную коллекцию фантиков - всё! Но слишком поздно...       Ты — раритет, я — раритет. Выходит, мы с тобой какая-то своеобразная коллекция…