Мi familia es mi tesoro

      С момента крупнейшего ограбления в истории прошло уже три года. Секрет грабителей и армии Испании так и не был раскрыт, страна жила и процветала, а её жители вспоминали тех чудесных ребят, которые не побоялись полиции и армии, вступив с ними в опасную схватку, и которых так безжалостно расстреляли, показав общественности, что побеждает всегда власть. Каждый год в один и тот же день тысячи человек выходят на улицы в одежде красного цвета — цвета страсти и любви, опасности и мужества, крови и войны — и в масках Дали в память и поддержку преступников, чьи души сейчас на небесах. Ну, по крайней мере, все так думали.

*Тиват, настоящее время*

— Пойдём, Силене! Давай скорее ручку. — молодой парень поднял ребёнка на руки, покружил, отчего оба звонко рассмеялись, и усадил в машину. Некоторое время он о чём-то болтал с девочкой, а застегнув ремень детского кресла, с улыбкой спросил. — Ну что, ты готова отправиться в путешествие? — Да! — крикнула девочка и крепко обняла его. Спустя минуту все двери были закрыты, ремни безопасности пристёгнуты, а музыка включена. Колёса прокрутились и машина тронулась в путь.       Этим парнем был Рио, а девочка, что смеялась рядом с ним в автокресле, его дочь — Силене. Сразу после ограбления Рио не задумываясь улетел в Японию. Когда умерла Токио, парень поставил себе цель — посетить город, который являлся прозвищем его любимой. И он не колеблясь сделал это. В этой чудной стране парень жил и наслаждался жизнью, не смотря на всю ту боль, которую принесло ему второе ограбление... Его узнавали люди, прямо-таки подходили и указывали на его удивительное сходство с Анибалем Кортесом, а Рио отшучивался и говорил им о теории, что у каждого в мире есть по шесть двойников. Ведь он больше не Анибаль...       Стоило начать вторую жизнь, прожить её максимально красочно и ярко, отпустить прошлое. Но это прошлое никак не хотело отпускаться, и Рио смирился. Он понял, что не сможет забыть всё, что было раньше. Не сможет жить без старых друзей, не сможет полюбить кого-то так же сильно, как Токио... А вот тут он ошибался. В одном из детдомов столицы Японии он повстречал удивительную малышку, чьи карие глаза с любопытством его рассматривали. Он влюбился в неё с первого взгляда: в её аккуратный маленький носик, пухлые губки и щёчки, в тёмные вьющиеся волосы, собранные в хвостик на макушке. Девочка выделялась среди других детей — её глаза не были узкими, волосы имели совсем другую структуру, а кожа была чуть темнее цвета кожи детей-японцев. "Испанка. Родители погибли вскоре после её рождения, бедная девочка" — говорили ему в доме малютки.       И тут Рио понял, что не может оставить здесь этого ребёнка. Что хочет подарить ей всю ту любовь и заботу, которую она заслуживает, в которой оба нуждаются. Он в срочном порядке начал оформлять отцовство, деньги кстати очень помогли ему в этом деле, и через некоторое время годовалая девочка официально стала его дочерью. Они решили оставить Японию позади и улететь жить в Черногорию, где и находилась вся команда.

*Тиват, два года назад*

      Когда Рио с дочерью прилетели в прекрасный город Тиват, они сразу поехали к Денверу. Отдельный дом для папы и дочки был уже приобретён, так что к другу парень поехал, готовый сообщить, что они теперь соседи. — Да, я подхожу. Уже почти у двери. — сказал Рио в телефон. — Я сейчас открою. Да, брат, что-то завис ты в Японии. Планировал же раньше приехать, что задержало?... — открыв дверь, Денвер замолчал. Его взгляд застыл на ребёнке в руках Рио. Он смотрел на малышку, не моргая, до тех пор, пока та не улыбнулась незнакомцу. — Чёрт... — Денвер улыбнулся девочке в ответ и взял за крохотную ручку. — Ты приобрёл вторую Мазерати? — он посмотрел на Рио всё с той же улыбкой, но, заметив, что тот стёр слезу с щеки, решил перевести тему. — Как назвал хоть? — Силене. Её зовут Силене.       Возможно, этот момент прошёл не так гладко, как хотелось бы. Но он определённо был полон эмоций: радости встречи, разбавленной парой капель душевной боли. С того дня к младшей Силене привязалось прозвище "Мазерати" и вот уже на протяжении двух лет Денвер так называл дочь лучшего друга.

*Херцег-Нови, три года назад*

      Ночь. В чёрном небе тускло поблескивают звёзды, чуть ярче светится луна. На улицах тишина. С адриатического моря доносится приятный бриз, он действует расслабляюще и успокаивает. Не видно никого: ни человека, ни животного — все мирно спят. Спят и даже не догадываются, что по улочкам их старого города прогуливаются одни из самых опасных преступников мира, прозвища которых города. Палермо и Хельсинки неспеша шли к их новому дому. В нём были все удобства и даже некоторые прелести — два этажа, балкон, куча комнат. Мужчины уже мысленно продумывали как будут обставлять дом изнутри, сколько придётся в это вложить средств, времени и сил. Но о каких деньгах и усталости может идти речь, если они всё это время проведут вместе наедине? — Палермо... — в ночной тиши раздался хриплый голос Хельсинки. Его напарник развернулся и посмотрел ему точно в глаза, с которых начинали течь слёзы. — Скольких жизней стоило нам это счастье, Палермо... — его голос сорвался, мужчина расплакался и закрыл большими ладонями глаза, громко всхлипывая. Его тело содрогалось от рыданий, его товарищу было больно на это смотреть, поэтому он горько вздохнул, смахивая с щеки слезу, и обнял друга.       Так они стояли долго. Обдаваемые морским бризом, вспоминая тех, кто бесстрашно отдал за них жизни.

*Херцег-Нови, настоящее время*

— Хельсинки, пойдём. Мы и так живём дальше всех, надо выехать раньше. — голос Палермо слышался где-то возле входной двери. — Пару минут, брат. Пару минут... — Хельсинки стоял в просторной комнате с высокими потолками. Здесь были большие окна, из-за которых комната прямо светилась, стояли бильярдный и письменные столы, диваны и кресла. Это был огромный кабинет, одну из стен которого украшали пять больших портретов с текстом под ними: Радко Драгич, "Осло" — драгоценный брат и преданный солдат. Агустин Рамос, "Москва" — заботливый отец и верный товарищ. Андрес де Фонойоса, "Берлин" — незаменимый лидер, дорогой брат и добрый отец. Агата Хименес, "Найроби" — любящая мать, лучшая подруга и хорошая коллега. Силене Оливейра, "Токио" — дерзкая напарница, близкая подруга, любимая невеста и наш Ангел-хранитель.       Хельсинки с улыбкой смотрел на лица тех, кого потерял, сердце его по прежнему ныло от боли. Кажется, прошло уже три года, а он помнит каждый проведённый рядом с этими людьми момент. Их характеры, какие-то фразы, поступки, улыбки... — Хельсинки! — Ну, до скорого, ребятки. Иду! — мужчина закрыл дверь на ключ и вышел из дома.

*Петровац, настоящее время*

— Вы всё упаковали? Я же перепроверю. — послышался звонкий голос Манилы. Девушка пыталась закрыть дом, тщательно выбирая нужный ключ. — Так точно, красавица. Тебя только заждались. — не выдержал Богота. Его очень напрягали лишние пару минут ожидания, которые тянулись бесконечно долго, отчего он часто смотрел на часы и каждый раз тяжело вздыхал. — Не торопись, дочка. Успеем. Всё равно же живём ближе всех. — крикнул Бенхамин.       И только Маттиас молчал. Он с любопытством и блеском в глазах рассматривал попу и грудь подруги, иногда переводя взгляд на волосы и глаза. Ему нравилось в ней абсолютно всё: от походки и голоса, до того, как изящно она накручивает локоны на палец и красит ресницы. Парень следил за ней, улавливая каждое движение руки или изгиб тела. Он был почти готов сделать первый шаг. Надо же, как быстро он позабыл о Ракель. — Готово! Можем ехать. — Манила бросила ключи в сумочку и побежала со ступенек. — Слава богу. — вздохнул Богота.

***

      Все эти небольшие группки людей направлялись в одно место — Будву. В старый красивый город, находящийся на побережье Адриатического моря. Там и жил Профессор со своей семьёй. Глава семьи решил собрать всех товарищей за одним столом, чтобы "отметить" день самого величайшего ограбления в истории, помянуть добрым словом ушедших друзей и просто побыть вместе. Надо же, они не виделись три года... За это время у Серхио с Ракель успел родиться и чуть подрасти сын. Отец смотрел на него и думал "Как же изменилась жизнь у остальных? Всё ли у них хорошо? Они счастливы?" В очередной раз задумавшись об этом, Серхио твёрдо решил: надо собирать команду. В тот же вечер приглашения были отправлены в разные города Черногории.

***

— Чёрт, мы что первые? — Ну, судя по пустому двору, да.       Палермо и Хельсинки явно не ожидали прибыть в гости первыми. Их город находился дальше всех от дома Профессора, поэтому мужчины рассчитывали даже слегка опоздать, но, видимо, судьба распорядилась по-другому. — Боже, кого я вижу? Хельсинки, Палермо! — товарищи обернулись и увидели Серхио, шагающего навстречу им с широко распахнутыми руками для жарких объятий.

***

— Вы идите, у меня перекур. Подойду через пять минут. — Богота остановил машину у шикарного двухэтажного дома и полез в карман рубашки за уже неполной пачкой сигарет.       Трое людей вышли из машины и двинулись к большим воротам. Из-за них было видно, как дверь дома распахнулась и оттуда выбежала девочка-подросток навстречу им. Манила, Маттиас и Бенхамин сразу узнали её по улыбке и глазам, девочка — вылитая Ракель. — Здравствуйте! Вы меня наверное не знаете, меня зовут Паула, я старший ребёнок Профессора и Лиссабон. Проходите, я покажу вам дом; родители ненадолго уехали, будут через полчасика. — она с улыбкой протянула руку Маниле и повела за собой по ступенькам. "— Старший?.." — подумал Бенхамин.

***

      Ракель мельком глянула в окно и заметила две паркующиеся машины. Она поставила тарелку на стол и быстрым шагом спустилась в зал. — Серхио, я их встречу! Заканчивай показывать свои оригами и приглашай всех за стол. — Без проблем, любимая.       Моника сразу заметила выходящую из дома Ракель и побежала к ней. Женщины крепко обнялись и чмокнулись в щёки. — Ты ни капельки не изменилась за три года, только похорошела. — смеясь сказала Стокгольм. — Ой, да ты мне льстишь. — Лиссабон улыбнулась и положила руку ей на плечо. — Где там Рио и Денвер?       Только она обернулась, к ней уже мчался мальчик пяти лет, радостно смеясь и расправляя ручки для объятий. — Цинти! — Ракель на лету словила его и покружила в воздухе. — Такой сладкий мальчик, я так давно тебя не видела. Как же ты вырос! Денвер! Ох, быть отцом тебе очень к лицу, возмужал прям.       Денвер смеясь крепко обнял подругу. Этот смех... Как же давно Ракель не слышала его, возможно, именно он — это та мелкая частичка, которой ей не хватало всё это время. Теперь все живут мирно и спокойно, но не вместе. "— Надо бы почаще так собираться." — заметила про себя Ракель. Она опустила ребёнка на землю и тут же заметила второго. Девочка, на несколько лет точно младше Цинциннати, шла, держась за руку Рио. Ракель удивлённо подняла глаза на парня, улыбка на лице которого растянулась до ушей, и потянула руки к девочке. Малышка сначала быстро глянула на папу, будто ожидая согласия в его глазах, а потом отпустила ручку и побежала к женщине. — Как тебя зовут, красотка? — спросила Ракель, заглядывая в цвета горького шоколада глаза девочки. — Силене. — чётко ответила та, улыбаясь. — А это твой?.. — Папа!       По щекам Ракель потекли мокрые дорожки. Она прижала малышку к себе и крепко обняла, поспешно вытирая слёзы. — Рио... Я горжусь тобой.       Не каждый смог бы справиться со смертью любимого человека. Кто-то накладывает на себя руки, берёт бутылку или ещё чего похуже; а кто-то живёт дальше, начиная жизнь с чистого листа, развивается, заводит семью. Так, Хельсинки не смирился бы со смертью брата, если бы не Найроби, а с потерей Найроби без Палермо. Денвер не смог бы жить без отца, не будь рядом Моники. Профессор не пережил бы утрату Берлина без мыслей о Ракель. Рио, потеряв Токио, не смог бы жить без маленькой Силене. Каждого убитого горем человека в нужный момент поддержала семья — близкие сердцу и дорогие ему люди.       Семья собиралась вместе раз год. Приезд каждого участника команды в дом Профессора уже стал многолетней традицией, что не могло не радовать. И если, снова собравшись вместе, через три года все считали выпавшие зубки Силене, через год встречали нового члена семьи — сына Манилы и Маттиаса — Дени, то ещё через два — уже приезжали на свадьбу Паулы.       Ракель, закалывая фату на голове дочери, думала, периодически вытирая слёзы, что готова была прямо сейчас заплатить кому угодно люблю сумму, чтобы всегда быть такой счастливой, пусть даже все их деньги. Ведь, если рядом родные и близкие люди, которые поддерживают тебя и дарят свою заботу и тепло, ты богаче всех на свете...